Опушка леса с символическими образами

Четвертый мотив - дом - очень многоплановый. Его прорабатывание также требует много времени, иногда даже два сеанса. Нередко в нем скрыт многогранный и сложный конфликтный материал. По этой причине мотив дома следует предлагать только таким пациентам, которые уже хорошо освоились с символдрамой и которых психотерапевт может считать способными выдержать определенную нагрузку. Иногда мотив дома, по причине усиленной защитной реакции, остается какое-то время относительно нехарактерным и слабым в информативном отношении. В этом случае его по возможности следует повторить.

Мотиву дома отводится важное значение. Согласно существующему опыту, дом переживается прежде всего как выражение собственной личности или одной из ее частей. В мотиве дома выражаются структуры, в которые пациент проецирует себя и свои желания, пристрастия, защитные установки и страхи. Эти символизируемые психические составляющие относятся к эмоционально переживаемым в данный момент оценкам себя самого. Если попросить пациента войти в дом, то мужской половиной это может переживаться и как мотив интроитуса - сексуального проникновения в женское тело. Однако эта версия кажется мне мало убедительной.

В общем удивляет то, как редко в доме встречаются люди. Но если это все же случается и, при повторном представлении мотива, там постоянно вновь появляются те же самые люди, то это указывает на существование сильной привязанности в плане психоаналитического учения об интроектах. Пациент еще не освободился от какой-то важной личности, эмоционально значимого лица, игравшего определяющую роль в его раннем детстве и “воспринятого” в его Я и Сверх-Я. В этой связи я вспоминаю об одной драматической сцене, описанной в другой моей работе. На протяжении долгого периода лечения в образах одной женщины, матери троих детей, вынужденной полагаться в жизни только на себя, в одной из комнат дома стереотипно возникала бабушка. В детстве пациентки она играла важную роль, определявшую судьбу всей семьи. Моя попытка вывести ее во время сновидения наяву из дома привела к неожиданно драматической реакции пациентки. Это было не только очевидным указанием на то, что кататимные образы связаны между собой и подчиняются определенным внутренним закономерностям, но в то же время также явно показывало, что образ бабушки воплощал интроект Я в смысле еще сильной внутренней привязанности к умершей бабушке. Чтобы отказаться от этой привязанности, освободиться от нее требуется более длительная, преобразующая характер психотерапия, как это принято в психоанализе.

Мы просим пациента представить себе дом. При этом мы избегаем чего-либо определенного, каких-либо спецификаций и просто ждем, какого вида дом появится. Более элегантно было бы использовать одну из возможностей, когда пациент на прогулке (начав ее на лугу или где бы то ни было еще) сам встречает на своем пути дом. Академическая инструкция в этом случае также начинается прежде всего с просьбы описать дом снаружи, включая его окружение. Например, если есть сад, то спрашивается о его состоянии, о настроении сцены, в соответствии с нашей профессиональной склонностью к деталям. (Здесь я, однако, хочу также подчеркнуть, что не все пациенты непосредственно к этому готовы; некоторые воспринимают слишком много вопросов относительно деталей как помеху.) Уже при внешнем рассмотрении дома следует спросить, что он напоминает. В некоторых случаях бывают сходства с родительским домом, с домом бабушки и дедушки или других важных значимых лиц. То же относится и к внутренним частям дома. В них отражаются упомянутые выше зависимости.

Обходя вокруг дома, можно столкнуться с неожиданностями. Например, если передний фасад соответствует привлекательному частному дому (дому-мечте), то задняя сторона, напротив, может быть старым разваливающимся сараем.

Но самое главное, что может дать дом для психодиагностики и психотерапии, лежит в его внутреннем осмотре. Поэтому мы спрашиваем пациента, хочет ли он осмотреть дом изнутри. Как правило, это удается без проблем. Для некоторых пациентов характерно возражение, что это якобы чужой дом, и в него так просто заходить нельзя. В таких случаях рекомендуется обсудить с пациентом причины его нерешительности, сдержанности, которые он, возможно, проявляет также и в обычной жизни. Дверь дома редко бывает закрытой.

Когда же он заходит внутрь, мы опять просим его точно описать все, что он там видит, чтобы у нас тоже сложилось представление о внутреннем интерьере дома и о том, что в нем есть. Мы предоставляем пациенту самому решить, какие помещения он хочет осмотреть сначала. При этом следует обратить внимание и на то, каких помещений он избегает. Здесь дают о себе знать вытесненные проблемы.

Особое значение имеет кухня как место, где хранится и, что особенно важно, готовится еда. Без сомнения, существует большое различие между тем, видит ли пациент безупречно прибранную, сверкающе-чистую современную кухню с мебелью из новых материалов, - когда возникает вопрос, а используется ли она вообще? - или же он застает на кухне молодую женщину, с удовольствием готовящую там еду. Совсем по-другому выглядит покинутая кухня, в которой все осталось стоять и лежать: грязные тарелки, мусор, объедки, остатки еды, мухи, сидящие на объедках. Эти два крайних примера характеризуют два противоположных полюса. Наконец, нужно исследовать запасы продуктов. Контрасты проявляются, например, если в одном случае есть большая кладовка, в которой хранятся острые окорока, копченые колбаски, лук, заготовки, разнообразные консервы, хлеб, кексы и многое другое, а в другом случае кладовки вообще нет или в ней находится лишь совсем немного продуктов, которых едва ли хватит на следующий день. Кладовка в меньшем формате - это холодильник. Состояние кухни и хозяйственные запасы позволяют сделать прямые выводы об установке пациента относительно орального мира наслаждения. Здесь дают о себе знать или чуждые наслаждению оральные установки, или, возможно, наоборот - чрезмерное акцентирование орального мира, когда в изобилии предлагаются изысканные, вкусные продукты. Последнее, однако, среди наших пациентов бывает редко.

Как дополнение к мотиву кухни следует обратить внимание на хозяйственные запасы в подвале, погребе. Погреб, в основном, осматривают не в первую очередь. Вполне может быть, что запасы, вместо того, чтобы быть в кухне, в изобилии сложены в подвале. Это могло бы быть выражением аскетической позиции с сильными оральными потребностями в гарантированном обеспечении. При оценке значения оральной сферы мы встречаем различия, обусловленные возрастом,что и неудивительно.

Не следует забывать и жилую комнату (гостиную). Мы просим - как и во всех комнатах, включая кухню, - описать царящую в этом помещении атмосферу. В некоторых случаях мы предлагаем соответствующие атрибуты, такие как “уютно, современно, симпатично и легко” - или ”мрачно, неуютно, отталкивающе, старомодно”. Хотел бы пациент сам здесь жить? Или же дом кажется “безвкусным, нежилым, холодно-деловым” и каким-то другим. Опытные пациенты даже могут рассматривать развешенные в комнате картины, из чего можно получить дальнейший материал.

Следует спрашивать о чистоте помещений. Чрезмерная чистота и порядок - как противовес по отношению к уютной жилой атмосфере (“теплый спертый воздух”) - могут говорить об анти-анальной и тем самым навязчивой установке.

Особое значение придается спальне, как интимной области, различные детали которой выражают партнерские отношения вплоть до эротически-сексуальных связей. Следует задать вопрос, какая кровать стоит в комнате - одна широкая французская или две отдельные кровати, как они расположены друг относительно друга. Мы просим подробно исследовать, спали ли уже на этой постели, что находится в шкафах, на ночных столиках или другой мебели. Если молодые пациенты или подростки находят там старомодные платья, которые пошли бы разве что их родителям, они как бы сигнализируют тем самым, что вытесняют для себя сексуальные или похожие на брак отношения.

Так как у невротических людей зачастую не решена эдипальная проблема, т.е. привязанность сына к матери и дочери к отцу, то мы часто видим смешение одежды или обуви пациентки с одеждой или обувью более старшего мужчины, который мог бы стать ее отцом, и наоборот, одежда молодого мужчины с платьями более старшей женщины. Особое внимание следует обратить на обувь, эротическое значение которой выражается в ее модности и элегантности. Или наоборот: вытеснение этой составляющей выражается в том, что обувь неуклюжая, поношенная и непривлекательная.

Инструкция по проведению столь тщательной инспекции имеет прежде всего скорее диагностическое значение. Сначала пациент будет фиксировать ее только на подпороговом уровне или вообще не будет замечать. Я вспоминаю о 21-летней пациентке, нашедшей в шкафах пальто, которое она носила в 14 лет. Рядом с ним висели брюки ее деда. Из этого и из истории ее жизни становится ясно, что ее эдипальная связь была направлена не на отца, а на деда. Отец, к ее большому горю, после развода исчез из ее поля зрения, когда ей было 7 лет. Дед играл важную роль для ее эротического развития в пубертатном периоде. Весь этот комплекс стало возможным обсудить лишь при помощи этого образа.

В ящиках ночного столика находятся всевозможные личные принадлежности, через которые можно получить сведения о владельце данной кровати.

Сильные тенденции вытеснения становятся ясными, если одежда, обувь и другие предметы принадлежат, как кажется, совершенно другим людям. В соответствии с прописными академическими правилами, мы всегда можем исходить из того, что появляющиеся в доме следы людей указывают на интроекции собственной личности.

В качестве последнего пункта осмотра следует, наконец, назвать чердак и подвал. В обоих помещениях психотерапевт может предположить существование старых сундуков, ящиков и шкафов. Можно попросить пациента исследовать их содержимое. В них сохранились вещи из прошлого, такие как старая игрушка, старые платья, семейные альбомы, книжки с картинками и другие предметы воспоминаний. Мы просим пациента рассмотреть эти вещи и можем при этом натолкнуться на важные реминисценции, воспоминания.

Если осмотр дома не удается довести ло конца в течение одного сеанса КПО, то оставшееся следует исследовать на следующем сеансе.

Для наглядности я приведу несколько коротких примеров представления мотива дома. В случае беспроблемных людей мы можем ожидать жилой дом, предназначенный, в основном, только для одной семьи. Офис фирмы, учреждение, гостиница или что-то подобное дают основание предполагать, что частная сфера пациента явно пренебрегатся, в особенности, если мало жилых помещений или их вообще нет. Маленькая хижина вызывает вопрос, насколько развито у данного человека самосознание. Отсутствие окон позволяет сделать вывод о сильной замкнутости и недоверии к окружающему миру. Замок, в котором, возможно, есть еще и тронный зал с троном, указывает на грандиозные ожидания и завышенную нарцисстическую самооценку.

Так же, как и в случае мотива горы, психотерапевт должен удостовериться, не представляет ли один и тот же пациент в определенных условиях совершенно различные мотивы дома в различные периоды времени. Я вспоминаю об одной незрелой 19-летней пациентке, с сильной истерической структурой. Один раз она видела замок в стиле барокко из красного песчаника, в другой раз - городской дом, который был, однако, целиком из стекла, так что все, что в нем происходило, можно было видеть. В третий раз это был золотой сундук в готическом стиле, который был крепко заперт. Если исходить из приведенного материала, то в данном случае, скорее всего, можно предположить, что эта пациентка может жить, опираясь на разные роли или ядра Я, но консолидирующая идентичность Я у нее еще не развилась. Если же контрастов меньше, то в этом можно увидеть, пожалуй, некоторую долю эластичности, гибкости и многосторонности личности. Правда, встает вопрос, где проходит граница между этими характеристиками. Тем не менее, несомненно, что в случае повторения мотива дома структуры образа тем более закостенелы, чем более невротично фиксирован пациент.

Особо патологичным мотив дома представляется в случаях, когда, например, 16-летний пациент видит вместо дома бетонный бункер без окон и без дверей, а молодая работающая женщина входит в “дом привидений”, по которому она вынуждена пробираться наощупь в темноте, как через “комнату ужасов”, и т. п. Мотив дома может испытать также определенные искажения, если проблема вытесняется на передний план. Например, пациент с неврозом сердца представил себе внушительный дом, целиком заполненный внутри большой, царской лестницей. Она вела его сквозь крышу на небо и обрывалась там в тупике. Образ соответствовал его односторонней ориентации на достижение успеха и честолюбию - при отсутствии стремления к удовольствию и любви, иными словами, при его полном пренебрежении личной сферой и семьей вообще.

Далее приводятся два подобных примера своеобразного развития мотива дома.

Пример 1 (11)

Дата добавления: 2015-08-05