Глава 56

– Что там? – встревожился добжинец.

– Стреляют, – коротко ответил Бурцев. Отдал Освальду меч. Кивнул на фон Берберга: – Хватай его за шкирку. Вестфалец пойдет с нами. Только не вздумай прирезать, мститель хренов. Пока не найдем Аделаиду с Ядвигой, он нужен нам живым, понял?

– Да ладно, понятливый я, – недовольно буркнул поляк. – Вставай давай, немчура, чего расселся.

От тяжелой оплеухи кольчужной перчаткой Фридрих фон Берберг не встал – полетел с лавки вместе с ворохом тряпья и соломы. Запутался в шинели‑одеяле, грохнулся на каменный пол. Освальд без лишних церемоний вздернул штандартенфюрера на ноги. Держал он пленника, как и посоветовал Бурцев, – за шкирку. С наслаждением держал, сдавив цепкими пальцами жесткий эсэсовский воротник с «зиг‑рунами». Вестфалец едва дышал, но и этим поляк не удовлетворился. Освальд приставил к горлу немца отточенное лезвие. Что ж, так будет лучше: фон Берберг теперь точно не рыпнется.

– Мы готовы, Вацлав. Идем?

Бурцев уже шел. Не шел – бежал. Стрельба в коридоре стихала. Неужто отбились? Или все кончено, и танк захвачен эсэсовцами?

Лампы горели лишь до поворота. Дальше – темнотища, хоть глаз коли. Только смутные очертания бронированной машины, перегородившей коридор, да над далекой подвальной дверью светилась одинокая лампочка. Под лампочкой лежало с десяток фашиков. Почти все утыканы стрелами. Но двое или трое справа от входа подстрелены из автоматов. Сыма Цзяна, небось, работа… Башня‑то у «рыси» повернута так, что через прожженную гранатой пробоину можно строчить из автомата по правому косяку подвальной двери.

– Дмитрий! Бурангул! – негромко позвал Бурцев.

– Здесь мы! – откликнулись из‑под танка. Говорил русич.

– Потери есть?

– Три человека, – доложил новгородец. – И две лошади. Те, что Бурангулка со Збыславом пригнали. Но и супостаты сюда не скоро теперь сунутся. Я тут попросил татар затушить стрелами свечки колдовские на сводах. Теперь нас не разглядеть, а вход в подвал – вот он, как на ладони.

Бурцев одобрительно хмыкнул. Неплохо придумано! Разбить лампочки, укрыться в темноте за танком, коридорными выступами и в комнатах с выбитыми дверьми, да метать стрелы в каждого входящего. Немцы, спускаясь в подвал, сразу оказываются на освещенном пространстве. Как мишени в тире: расстреливай – не хочу. Укрыться в сужающемся к двери проходе им негде, гранату оттуда тоже не шибко добросишь. А палить фашики могут только наудачу – вслепую, ведь когда бьют татарские лучники – нет ни всполохов огня, ни звука выстрелов. И предательскую лампочку сверху не потушить: чтобы дотянуться до выключателя, нужно сначала войти в подвал.

– Лишь бы раньше времени генератор не вырубили, – пробормотал Бурцев.

– Не вырубят, – послышалось сзади.

Фон Берберг? Быстро же Освальд притащил полонянина.

– Генератор установлен в подвальном помещении, – продолжал вестфалец. – Путь к нему лежит через этот коридор.

А фашик‑то знает много чего интересного! И, кажется, готов сотрудничать. Ради спасения своей шкуры или жизни Аделаиды – сейчас не важно. Сейчас нужно научиться быть циником и использовать все. Даже любовь другого мужчины к своей жене.

– Если мы пробьемся в нижние подземелья, где искать площадку межвременного перехода? – спросил Бурцев в темноту.

Ответ последовал незамедлительно:

– Нужно спускаться вниз. Прямо и все время вниз. Завалы в ложных ходах люди Фишера разбирать не стали, так что путь один – не заблудишься.

Бурцев крикнул:

– Освальд, тащи фон Берберга сюда, в танк. Поедет с нами, укажет дорогу. Так, на всякий случай.

Пока добжинец втаскивал пленника на броню, Бурцев заглянул в люк.

– Сыма Цзян! Ты там?

– Ага, моя тута!

– Вылезай! Придется уступить место.

– Но моя тута не одна… Адам‑дядя и Бурангула тоже тута. Они по очереди стреляться на врага из лука через эта дверя на крыше железная колесница. Моя тоже стреляться из колдовская самострела. Моя взяла два самострела у мертвая солдата, которая убила тута Бурангула и Збыслава. Моя запускала невидимая стрела из дырка в колесница.

Хм, нужная вещь, оказывается, пробоина в броне. И мечом через нее колоться можно и отстреливаться в случае чего. Но все равно это не повод препираться… Бурцев начинал злиться.

– Повторяю для тех, кто в танке: брысь! Все! Живо!

Китайский мудрец, прусский лучник и татарский сотник больше не упрямились. Вылезли, соскочили вниз. Один – со «шмайсером», двое – с луками. Освальд, пыхтя от натуги, подволок фон Берберга к открытому люку, передал вестфальца Бурцеву. И вот в этот момент тьма вокруг перестала быть тьмою. Клубы пламени и дыма ударили от двери. Яркий огненный кулак разогнал мрак, мазнул по древней каменной кладке…

Огнемет!

Гудящее пламя их не достало, но волна сухого обжигающего воздуха пошла гулять по просторному коридору гораздо дальше огненной струи. Упруго ударила в лицо, в глаза, в уши. Опалила, окатила жаром взломанной мартеновской печи.

– Адово дыхание! – в панике вскричал кто‑то.

– Греческий огонь! – заметил другой, более рассудительный, но не менее испуганный голос. Кажется, это говорил Дмитрий.

На стенах, на полу, на потолке заполыхали липкие вязкие огненные клочья. Сверху закапали пылающие слезы. А по коридору уже шла вторая волна пламени и жара.

И снова их не достало, не лизнуло даже. Но дышать сразу стало нечем. Почти нечем… Фашики прибегли к новой тактике. Они, видимо, и не рассчитывали с ходу спалить врага. Задача перед огнеметчиком стояла другая. Выжечь кислород. И осветить темный коридор.

Кислорода сейчас было мало. Света – много. По танку и проступившим вокруг силуэтам из‑за ранца огнеметчика вновь ударили «шмайсеры». Свист пуль, пронзительный визг рикошетов, барабанная дробь по броне… Упали еще трое защитников гусеничной баррикады. Дернулся и обмяк в руках Бурцева фон Берберг. Дырка в голове, дырка в груди. Готов! Назад – под прикрытие «рыси» они сверзились вместе с Освальдом.

Дата добавления: 2015-07-24