Предмет и метод социологии Э. Дюркгейма.

Тема 2. Классические социологические теории.

1. Предмет и метод социологии Э. Дюркгейма.

2. М. Вебер – основоположник понимающей социологии и теории социального действия.

Научные дисциплины самоопределяются и институциализируются, выделяя свой собственный предмет и метод. В социологии определение предмета и метода остается постоянной проблемой. Что еще раз свидетельствует о том, что данная социальная дисциплина, как, впрочем, и все остальные, существует как сугубо историческая, т.е. как социальный феномен. Воспользуемся предложенным Р. Дарендорфом несколько ироничным определением социологии:

«Используя одну из фигур Аристотеля, можно сказать, что социология – это бытие социологом социолога, то есть она есть то, что делают те, кто называются или будут называться социологами, когда они занимаются тем, что считают социологией.»

Теоретиками, которые первыми пытались очертить проблемное поле социологии, сформировать ее язык, охарактеризовать своеобразие новой формирующейся дисциплины, то есть делали то, что считается социологией, современными социологами всего мира признаны Э. Дюркгейм, М.Вебер. Они стоят у истоков двух основных методологических подходов, ставших в социологии парадигмальными и получивших название «линия Дюркгейма» и «линия Вебера».

Так было не всегда. Канонизация этих теоретиков, вместе с К. Марксом, произошла после второй мировой войны, в значительной мере благодаря работе Т. Парсонса «Структура социального действия». До этого ни один из этих теоретиков не считался ведущей фигурой в социологии. Значит, такие приоритеты – это особая форма самоосознания социологии, характерная для современного этапа ее развития. Созданные этими теоретиками «великие метанарративы» (организующие мифы) лежат в основе в и дения социального мира современной социологией, составляя незыблемые точки опоры дисциплинарного мышления.

Предмет и метод социологии Э. Дюркгейма.

Французский социолог Эмиль Дюркгейм (1858 – 1917) впервые поставил вопрос о предмете социологии - социальной реальности как реальности особого рода, которую и должна изучать социология. Социология «представляет собой особую и автономную науку, и ощущение специфики социальной реальности настолько необходимо социологу, что только особая социологическая культура может привести его к пониманию социальных фактов». Стремление Дюркгейма выделить специфическую предметную сферу для социологии - сферу «социальных фактов», отличную от сферы биологии или от сферы психологии, стало исходным в методологическом самоосознании социологии как особой дисциплины. Наука «имеет право на существование лишь тогда, когда предметом ее служит категория фактов, не изучаемая другими науками».

Принципы социологического метода.

Дюркгейм формулирует два принципа своего социологического метода. Первый принцип – «объяснять социальное социальным». По сути, позицию Дюркгейма можно определить как антинатурализм и антиредукционизм.

«Мы не решились бы даже назвать ее (социологию) натуралистской, если только этим термином не обозначать то, что она считает социальные факты объяснимыми естественными причинами. А в этом случае эпитет довольно бесполезен, так как он просто указывает на то, что социолог – не мистик и занимается наукой. Но мы отвергаем это слово, если ему придается доктринальное значение, касающееся сущности социальных явлений…»

Дюркгеймтребует, чтобы социальные факты истолковывались только с помощью социальных фактов. Эту позицию Дюркгейма часто называют социологизмом, подчеркивая приписываемое ей универсальное значение для всех общественных наук. Она сформулирована Дюркгеймом как альтернатива доминировавшим (прежде), претендовавшим на такую же универсальность психологизму, биологизму и экономизму предшествующих социальных (в том числе и социологических) теорий.

Согласно Дюркгейму, общество – это особая реальность, несводимая ни к биологической, ни к психологической, ни к какой-либо иной реальности. Человеческое взаимодействие ведет к появлению новых, собственно социальных явлений – «социальных фактов».

«социальным фактом является любой (устоявшийся или нет) способ сделать индивида восприимчивым к внешнему принуждению и, кроме того, способ, общий для данного социального пространства, существующий независимо от своих индивидуальных проявлений».

Таким образом, социальный факт характеризуется двумя признаками:

1) существует независимо от индивида;

2) оказывает на него принудительное действие («неотвратим»).

Субъект социального – общество, а не индивид; социальная реальность надиндивидуальна, не сводима к индивидуальной реальности и автономна по отношению к ней.

«Социальные факты не только качественно отличаются от фактов психических: у них другой субстрат, они развиваются в другой среде и зависят от других условий. Это не значит, что они также не являются некоторым образом психическими фактами, поскольку все они состоят в каких-то способах мышления и действия. Но состояния коллективного сознания по сути своей отличаются от состояний сознания индивидуального; это представления другого рода. Мышление групп иное, нежели отдельных людей; у него свои собственные законы. Обе науки поэтому настолько различны между собой, насколько могут различаться науки вообще, какие бы связи между ними не существовали.»

Жизнь общества гораздо богаче: здесь рождаются социальные тенденции, которые затем довлеют над индивидом («суицидальное течение», мода, процент браков, разводов – все это, по Дюркгейму, социальные факты, подчиняющие индивидов). Они существуют как эманация группы, которая подчиняет индивидов, толкает их на определенные поступки. Индивид получает свои характеристики от общества. Жить в обществе – значит быть во власти его логики. Люди часто следуют ей, совершенно не подозревая об этом. В зависимости от места в обществе индивид получает некие базовые координаты, в рамках которых он и движется.

«коллективные способы действия или мышления существуют реально вне индивидов, которые постоянно к ним приспосабливаются. Это вещи, обладающие своим собственным существованием. Индивид находит их совершенно готовыми и не может сделать так, чтобы их не было или чтобы они были иными, чем они являются. Он вынужден поэтому учитывать их существование, и ему трудно (мы не говорим: невозможно) изменить их, потому что в различной степени они связаны с материальным и моральным превосходством общества над его членами. Несомненно, индивид играет определенную роль в их возникновении. Но, чтобы существовал социальный факт, нужно, чтобы, по крайней мере, несколько индивидов соединили свои действия и чтобы эта комбинация породила какой-то новый результат. А поскольку этот синтез имеет место вне каждого из нас, так как он образуется из множества сознаний, то он непременно имеет следствием закрепление, установление вне нас определенных способов действий и суждений, которые не зависят от каждой отдельно взятой воли.

…есть слово, которое, если несколько расширить его обычное значение, довольно хорошо выражает весьма специфический способ бытия; это слово «институт». В самом деле, не искажая смысла этого выражения, можно назвать институтом все верования, все образцы поведения, установленные группой. Социологию тогда можно определить как науку об институтах, их генезисе и функционировании». (Социология. Ее предмет, метод, предназначение / Пер. с фр. А.Б Гофмана. М.: Канон, 1995.)

Дюркгейм признает, что общество возникает в результате взаимодействия индивидов. Но, раз возникнув, оно начинает жить по своим собственным законам. Оно существует вне индивида, противостоит индивиду, как явление природы. Дюркгейм утверждает, что не сводит таким образом социальную реальность к некоему физическому субстрату, а просто констатирует, что социальный мир обладает «степенью реальности, по крайней мере равной той, что мы признаем» за физическим миром. Отсюда вытекает второй принцип социологии Дюркгейма - «рассматривать социальные факты как вещи». «Во-вторых, наш метод объективен. Он весь проникнут идеей, что социальные факты суть вещи и должны рассматриваться как таковые». Иначе говоря, познавать социальные факты, социальную реальность нужно так же, как явления природы, используя общенаучные методы, аналогичные методам естественных наук. Дюркгейм настаивал на необходимости отделения от философии «положительной» социальной науки, предметом исследования которой должны быть только «социальные факты», т.е. эмпирически фиксируемые тенденции, институты, законы и т.п. и причинные зависимости между ними.

В совокупности эти принципы составляют суть дюркгеймова «основополагающего принципа объективной реальности социальных фактов», или объективизма как методологического подхода, согласно которому социальные феномены существуют надиндивидуально, как реальность sui generis (особого рода), и требуют для своего изучения общенаучных методов.

Дюркгейм принципиально отрицает идеи классической политической экономии и социальной философии, где определяющим общественные отношения фактором (субстанцией социального) является индивид. Он резко выступает против присущего им методологического индивидуализма. Он отказывается и от модели Homo oeconomicus, реализующего свой индивидуальный рациональный интерес, и от идеи общественного договора, т.е. рациональной организации общества на основе сознательных действий рациональных индивидов. Дюркгейм – сторонник идеи самоорганизации общества; социальные законы – это и есть законы самоорганизации общества. В противовес индивидуалистическим подходам, Дюркгейм считает, что за индивидуальным рациональным действием лежит более глубокий и фундаментальный уровень.

Позицию Дюркгейма обычно определяют как социологический реализм.

Это общеметодологическая и теоретическая позиция, согласно которой общество в целом и его отдельные институты выступают как самостоятельная сущность, особая реальность, не сводимая к взаимодействию индивидов. Это – одно из основных методологических направления в социологии (наряду с социологическим номинализмом).

Кроме того, позицию Дюркгейма связывают с дальнейшим развитием структурно-функционального подхода в социологии – способа объяснения поведения людей, исходящего из того способа, которым структурировано общество, и места, которое индивид занимает в соответствующей структуре.

Нормативизм Дюркгейма

Каким же образом обществу удается осуществлять принудительное воздействие на индивида? Каков его механизм? Дюркгейм дает принципиально новый ответ на этот вопрос, который стал основополагающим для всей классической социологии.

Основа социального единства - не экономическая, не географическая, не национальная (или расово-антропологическая), не государственно-политическая. Подлинной основой социального единства является ценностно-нормативное единство общества (нормативизм). Для Дюркгейма общество – это прежде всего единая нормативная система. Ценностно-нормативная система – это «социальный факт», т.е. продукт общества, надиндивидуальный по своей природе. Дюркгейм определяет ее понятием «коллективное сознание».

«Без сомнения, его субстратом является не один орган; оно по своему существу рассеяно во всем обществе. Но тем не менее ему присущи особенные черты, выделяющие его как отдельную реальность. В самом деле, оно независимо от частных условий, в которых находятся индивиды, - они минуют, а оно остается. Оно одно и то же на севере и на юге, в больших городах и в маленьких, у представителей разных профессий. Точно так же оно не изменяется с каждым поколением, а напротив, связывает следующие друг за другом поколения. Таким образом, оно нечто совсем иное, нежели отдельные сознания, хотя и реализуется только индивидами. Оно есть психический тип общества, тип, обладающий своими свойствами, имеющий свои условия существования, свой способ развития – все свое, как у индивидуальных типов, хотя и по-иному».

Общество едино, пока его члены разделяют общие ценности и нормы. Именно через ценностно-нормативную систему общество воздействует на индивида. Однако при переходе к новому типу общественного устройства, которую Дюркгейм определяет как органическую солидарность в противовес предшествующей – механической солидарности, происходит существенное изменение характера взаимосвязи индивида и общества. Жесткий внешний контроль коллективного сознания, поглощавший и подчинявший сознание индивида, слабеет, прежняя мораль меняется на индивидуалистическую. Однако новая мораль еще не окрепла, влияние же прежней существенно ослабло. Возникает такое состояние общества, которое Дюркгейм назвал аном и ей (лат. – а – не, nomos – закон = беззаконие, безнормность).

Аномия – это нормативный кризис, такое состояние общества (социальный факт), когда в нем отсутствуют устойчивые нормы и образцы поведения. Для индивида такая ситуация оборачивается неопределенностью социального положения, ослаблением социальной солидарности, чувства связи с конкретным коллективом и всем обществом, что ведет к росту отклоняющегося и саморазрушительного поведения. Анализируя такое поведение на примере самоубийства («Самоубийство: социологический этюд», 1897 г.), Дюркгейм показывает, что здесь наиболее разительно обнаруживается связь индивида и общества: с разрушением социальных связей уровень самоубийств повышается.

Характеризуя современное ему переходное общество как аномическое, Дюркгейм главную задачу видит в восстановлении ценностно-нормативного единства общества как основы социальной солидарности. Он предлагает целую программу, направленную на усиление групповой сплоченности, получившую название «корпоративного социализма». Однако на уровне общества в качестве механизма, способного решить эту задачу, видит только религию, поскольку, по его мнению, общественный консенсус может быть следствием только абсолютных верований.

Социология религии

Дюркгейм предложил принципиально новый – радикально- функционалистский подход к религии. («Элементарные формы религиозной жизни», 1912 г.) Суть его можно резюмировать вкратце следующим образом.

Религия – социальный феномен, который неразрывно связан с основами человеческого существования. Это – продукт общества (социальный факт), а не индивидуального сознания (индивидуального заблуждения). Религия есть форма осознания и средство упрочения социального единства. Она придает сакральный (священный) статус ценностно-нормативным представлениям, объединяющим данную общность. «Там, где сильное убеждение разделяется группой людей, оно неизбежно принимает религиозный характер». Ритуалы есть средство приобщения индивида к коллективной жизни, установления связи между индивидом и обществом. Социальное ядро религии (ее социальная функция) – вечно и неизменно, когнитивное содержание (способ понимания реальности) меняется – «старые боги» умирают, на смену им приходят новые. Поскольку источник религии социальный, она не зависит от существования или несуществования Бога. Задача социологии – анализировать социальную роль религии; религиозные представления здесь не рассматриваются с точки зрения их истинности, а лишь как особая символизация реальности. Таким образом, у Дюркгейма вопрос о религии – это вопрос о сохранении стабильности, поддержании институциализированных образцов действия. Однако его справедливо критиковали за слишком широкое толкование религии («понятия религии и социума, вообще говоря, тождественны»), которое распространяется и на нерелигиозные феномены, такие как классовые, национальные идеологии, которые нередко называют квазирелигиями.

Вывод

Таким образом, Э. Дюркгейм первым последовательно обосновал особенности предмета и метода социологии как эмпирической (позитивной) науки. Его социология стала основой объективистского направления в социологической теории и методологии, которое, по выражению Л.Г. Ионина, «на всем протяжении ХХ столетия не только составило мейнстрим социологической мысли, но и обрело черты чего-то вроде социологического здравого смысла – неэксплицируемой, да и не нуждающейся в экспликации, часто просто не осознаваемой идеологии, лежащей в основе всякого эмпирического социального исследования.» (стр. 52). Разработанная Дюркгеймом нормативно-функциональная модель социальной системы господствовала в социологии вплоть до второй половины ХХ века. Именно в ее рамках развивалось большинство макросоциологических подходов.

Однако практически одновременно формировались альтернативные дюркгеймовскому объективизму и позитивизму подходы, исходившие из принципиально иного представления о природе социальной реальности. Именно такие подходы возобладали в социологии второй половины ХХ века. Новый вариант социологической теории и методологии – субъективистской, антипозитивистской – формировался в работах Макса Вебера и Георга Зиммеля.

2. Макс Вебер – основоположник понимающей социологии и теории социального действия.

М. Вебер (1864 – 1920) – выдающийся немецкий социолог, влияние которого на развитие западной социологии ХХ века огромно.

Вебер впервые ввел понятие «социальное действие», с помощью которого пытался, подобно Дюркгейму, очертить специфическую сферу социологии, основываясь, однако, на методологических позициях, принципиально отличных и даже противоположных позициям Дюркгейма. С точки зрения этих позиций, общество уже не может рассматриваться как продолжение природы, такая же объективная реальность, а социология – как естественнонаучная дисциплина. Продолжая традицию неокантиантства баденской школы (Виндельбанта, Риккерта, Дильтея), Вебер относит социологию к наукам о культуре (в противоположность наукам о природе), обладающим специфической методологией анализа общества. Общество рассматривается как продукт человеческих действий, т.е. искусственно созданный культурный продукт. Поэтому «социальное действие» (а не социальный факт) оказывается исходной единицей веберовского анализа.

«Действием» мы называем действие человека (независимо от того, носит ли оно внешний или внутренний характер, сводится ли к невмешательству или терпеливому приятию), если и поскольку действующий индивид или индивиды связывают с ним субъективный смысл. «Социальным» мы называем такое действие, которое по предполагаемому действующим лицом или действующими лицами смыслу соотносится с действием других людей и ориентируется на него».

Таким образом, можно говорить о двух признаках социального действия:

1) наличие субъективного смысла;

2) ориентация на другого.

«Социология занимается отнюдь не одним «социальным действием», но оно являет собой… ее центральную проблему, конститутивную для нее как для науки».

Социальная связь, по Веберу, носит не внешний – объективный, а внутренний – субъективный характер. Поэтому веберовское направление в социологии получило название субъективистского – в противоположность объективизму Дюркгейма (линии Дюркгейма в социологии). Для веберовской социологии «объектом познания является именно смысловая связь поведения» как своеобразная субстанция социального. Главная задача веберовской «понимающей» социологии – понять смысл социального действия, причем не скрытый (согласно марксизму или фрейдизму, коренящийся в экономических интересах или глубинах бессознательного), а реальный, субъективный смысл, вкладываемый в действие самим индивидом. Причинное понимание социальных явлений, по Веберу, предполагает понимание человеческого поведения. «Социология… означает науку, которая хочет истолковывающим образом понять …социальное действие и благодаря этому причинно объяснить его в протекании и его последствиях».

Типология социального действия

Основой методологии веберовского анализа является типология социального действия. Вебер выделяет четыре типа социального действия в зависимости от уровня рациональности.

«Социальное действие, подобно всякому действию, может быть определено: 1) целерационально, то есть через ожидания определенного поведения предметов внешнего мира и других людей и при использовании этого ожидания как «условия» или как «средства» для рационально направленных и регулируемых целей (критерием рациональности является успех); 2) ценностно-рационально, то есть через сознательную веру в этическую, эстетическую, религиозную или как- либо иначе понимаемую безусловную собственную ценность (самоценность) определенного поведения, взятого просто как таковое и независимо от успеха; 3) аффективно, особенно эмоционально – через актуальные аффекты и чувства; 4) традиционно, то есть через привычку».

Согласно веберовской типологии, человек может действовать на различной смысловой основе, причем лишь два типа социального действия – целерациональное и ценностно-рациональное - можно рассматривать как рациональные. Знаменитая веберовская шкала построена по принципу сравнения всякого действия индивида с целерациональным действием как действием идеально-типическим, наиболее понятным по своей смысловой структуре. По мере убывания рациональности действие становится все менее понятным. Два последних вида – аффективное и традиционное – не являются социальными в строгом смысле этого слова, поскольку здесь не существует осознанного и положенного в основу действия смысла.

Таким образом, оказывается, что модель «человека экономического», исходящего из своего индивидуального рационального интереса, слишком упрощенная модель человека. Человеческая деятельность, в том числе хозяйственная, стимулируется множеством мотивов, а не просто частным интересом. Она имеет социальные, прежде всего нормативные, основания, т.е. должна быть нормативно санкционирована той системой ценностей и норм, которые приняты в данном обществе. Только в таком случае она окажется легитимной.

Понятие легитимности является одним из ключевых в теоретических построениях Вебера. Сам Вебер определял легитимность как «нормативную фактическую значимость». В отличие от легальности – формального соответствия закону, легитимность означает фактическое признание обществом (нормы, лидера, института, социального порядка), фактическую ориентацию на ограничители (нормы). Социальные институты, структуры и т.д. только тогда реально определяют поведение людей, когда они легитимны, и наоборот – только тогда, когда они легитимны, они воспроизводятся в социальных действиях и взаимодействиях людей. Легитимность – это шанс, что люди будут ориентироваться на существующий порядок и таким образом воспроизводить его в своих действиях.

Таким образом, Вебер создает совсем другой образ общества - более зыбкого, неустойчивого, не так устрашающе монолитного. В таком обществе социальная детерминация индивида носит не жесткий, а вероятностный характер (по выражению Вебера, по принципу «может быть, а может и не быть»). Объективность общество приобретает в воспроизводстве устойчивых форм социальных действий индивидов. Не случайно Вебера часто называют «Эйнштейном социологии» и считают основоположником неклассического социологического мышления.

Еще один аспект методологической позиции Вебера определяется как социологический номинализм в отличие от социологического реализма Э. Дюркгейма. Согласно этой позиции, атрибутом действительности, реальности обладают лишь реальные индивидуальные действия людей и их неповторимые (уникальные) сочетания (констелляции). Социальные структуры и институты – это системы социального действия. Теоретические понятия, используемые социологией для их обозначения, - идеальные типы - Вебер называет фикциями, «эвристически значимыми утопиями»:

«Такими понятиями, как общество, феодализм, социология обозначает определенные виды человеческого совместного действия, и ее задача состоит в том, чтобы свести их к их осмысленным действиям» Наука не должна отождествлять свои модели с реальностью. При помощи теоретических понятий, идеальных типов, познающий субъект определенным образом упорядочивает, типизирует действия людей, констелляции которых всегда уникальны. Они могут сыграть в науке положительную роль в том случае, если они используются не в онтологическом (бытийном) смысле, а только в эвристическом смысле – как средство познания, мысленного упорядочения определенного фрагмента социальной реальности, искусственно изъятого из бесконечно разнообразных связей.

Типы легитимности

Устойчивость общественного порядка может иметь различный смысл для людей, различную интерпретацию. Вебер выделяет три типа легитимности (лидерства, режима, социального порядка):

1) рациональный, основанный на рациональном признании правильности, законности;

2) традиционный – основанный на вере в правомерность и даже священность;

3) харизматический – основанный на чрезвычайно сильном личностном влиянии (харизма – божий дар).

В любом случае устойчивость общественного порядка коренится в устойчивости его интерпретации. Наиболее сильной легитимирующей силой обладает харизматический тип лидерства. Однако он же является и наиболее кратковременным, востребованным только в специфические – кризисные периоды развития общества. Затем происходит то, что Вебер называл «рутинизацией харизмы».

Прорыв сквозь общественное устройство возможен только через прорыв сквозь общепринятую интерпретацию. «Образ короля рушится раньше, чем его трон». Выйти за рамки общепринятой интерпретации крайне сложно. Именно эту разрушительную и одновременно созидательную функцию Вебер отводит харизматическому лидеру. Харизмой обладают герои, великие полководцы, маги, пророки и провидцы, выдающиеся политики, гениальные художники: основатели мировых религий – Будда, Иисус, Магомет, великие завоеватели – Александр, Цезарь, Наполеон, основатели государств – Солон и Ликург и т.п.. Харизматик ниспровергает установленный порядок именем некоей высшей власти, данной ему свыше, заменяя старые смыслы новыми и переопределяя ситуацию (по схеме «сказано…, а я говорю…»). Сейчас это не единственный механизм ниспровержения старого порядка. Однако внешним действиям против него всегда предшествует внутренний распад легитимности. Поэтому и сейчас масштабные социальные преобразования осуществляются при участии харизматической личности того или иного масштаба (Сталин, Гитлер, Ельцин). По выражению современного французского социолога П. Бурдье, современные революции – это прежде всего «символические революции», которые как прежде, так и сейчас не происходят без харизматика.

Веберовская теория рационализации

Типология социального действия лежит в основе дальнейших теоретических построений Вебера. Согласно Веберу, общества исторически различаются по доминирующему типу социального действия, соответственно – по доминирующему типу легитимности. Общее направление исторической эволюции и главная тенденция современного развития западного общества – рационализация. В этот всемирно-исторический процесс вслед за Западом вовлекаются и другие - неевропейские цивилизации.

Концепция рационализации – ядро социологической теории Вебера. Основа рационализации – расширение сферы целерационального действия. Это основной тип социального действия в современном обществе в отличие от традиционного общества, где доминировали ценностно-рациональное и традиционное действие.

«Одной из существенных компонент «рационализации» действия является замена внутренней приверженности привычным нравам и обычаям планомерным приспособлением к соображениям интереса. Конечно, этот процесс не исчерпывается понятия «рационализации» действия. Ибо последняя может протекать, кроме того, позитивно – в направлении сознательной ценностной рационализации, а негативно - не столько за счет разрушения нравов, но также за счет вытеснения аффективного действия и, наконец, за счет вытеснения также и ценностно-рационального поведения в пользу чисто целерационального, при котором уже не верят в ценности».

Социальные структуры современного общества обеспечивают возможность максимально рационального поведения индивида. Это рациональное правовое государство, обеспечивающее легальный тип политического господства. Это рациональная бюрократия, обеспечивающая переход от управления, основанного на личной зависимости, к управлению, основанному на формальных, безличных отношениях и осуществляемому по общим безличным правилам. Капитализм – это, по Веберу, особый способ ведения хозяйства. «Сочетание стремления к прибыли с рациональной дисциплиной – вот исторически индивидуальная черта западного капитализма».

Важнейшей отличительной особенностью этого общества Вебер считает господство формальной рациональности.

«Формальная рациональность хозяйства определяется мерой технически для него возможного и действительно применяемого им расчета. Напротив, материальная рациональность характеризуется степенью, в какой снабжение определенной группы людей жизненными благами осуществляется путем экономически ориентированного социального действия с точки зрения определенных…ценностных постулатов…»

Иными словами, капиталистическая экономика служит целям, ею же самой определяемым, а не задаваемым извне, при помощи каких-либо «ценностных постулатов», руководствуется исключительно количественными критериями и принципами, безразличными к реальным общественным потребностям, которые становятся лишь средством, необходимым для нормального функционирования капиталистической экономики. К. Маркс называл капитал «самовозрастающей стоимостью», а Г. Зиммель – «дурной бесконечностью». Чтобы сделать рост капитала неограниченным, потребовалось сделать неограниченными потребности, чему способствовала кейнсианская революция, породившая общество массового потребления.

Формальная рациональность становится принципом, которому постепенно подчиняется не только хозяйственная жизнь, но и все стороны жизнедеятельности современного западного общества – образование, здравоохранение, семья и т.д. Ценности этического, эстетического, религиозного характера объявляются избыточными, угрожающими рациональному управлению. Фактически учение о формальной рациональности - это веберовская теория капитализма.

Рационализация, которую Вебер рассматривает не как историческую закономерность, а как «судьбу» Запада, есть результат «уникальной констелляции» ряда исторических факторов, которые были «синтезированы» протестантизмом и привели к возникновению общества, которого не знала история. Главным же источником и основанием всего процесса рационализации является, по Веберу, культурная, духовная рационализация, происходящая на основе рациональной религии – протестантизма, которая задает новые смыслы человеческой деятельности.

Хозяйственная этика мировых религий

Хозяйственная этика мировых религий – главная тема социологии Вебера. Именно этой проблеме посвящены основные и наиболее известные работы Вебера – «Протестантская этика и дух капитализма» (1904) и «Хозяйство и общество», изданная посмертно, в 1921 году.

Религию Вебер считает основным смыслозадающим компонентом культуры, важнейшим и наиболее общезначимым основанием самых глубоких мотивов человеческой жизнедеятельности. Исследования в области хозяйственной этики мировых религий привели Вебера к идеалистическому выводу о том, что идеям принадлежит приоритет над интересами, что именно идеи, а не интересы оказывают структурирующее воздействие на исторический процесс, прочерчивая в нем основные линии развития. А важнейшие типологические особенности различных культур определяет религия. Поэтому именно с религиями Вебер связывал основные «силовые линии» всемирной истории.

Каждая религия, формируя определенную «картину мира», дает ему определенную оценку, задает человеку соответствующий способ действия, поведения в этом мире, т.е. дает возможность индивиду тем или иным образом «отнестись» к миру.

Вебер считал возможным выделить три самых общих типа, три способа отношения к миру с соответствующей установкой, предопределяющей направленность жизнедеятельности людей, вектор их социального действия.

Для конфуцианства и даосизма характерна установка «приспособление к миру», для индуизма и буддизма – «бегство от мира», для иудаизма и христианства – «овладение миром». В каждом из этих способов отношения к миру уже заключен, как в зародыше, соответствующий «образ», «стиль жизни» людей, этически определенная модификация формы их существования. Этим же изначальным мироотношением обусловлен и соответствующий тип рациональности, задающий общее направление и темп последующей рационализации. Из установки иудаизма и христианства на овладение миром, рациональное формирование земного порядка и выводит Вебер своеобразие исторического развития Запада, где впервые возник промышленный капитализм. Именно в протестантской этике Вебер увидел «дух капитализма», который и послужил основой рациональной хозяйственной этики капитализма, а в религиозной Реформации - основную предпосылку капитализма.

М. Вебер о генезисе капитализма

Заочная полемика М. Вебера с К. Марксом по вопросу о генезисе капитализма представляет собой одну из наиболее интересных страниц истории социологии.

С точки зрения Маркса, общество есть социально-экономическая система, а развитие общества - «естественноисторический процесс», который осуществляется по объективным законам. (Особое место в историческом развитии Маркс отводил только странам с так называемым «азиатским способом производства».) В его основе лежит противоречие способа производства – противоречие между производительными силами и производственными отношениями. Капитализм есть закономерный и неизбежный этап в развитии общества, формирование капитализма в Европе – просто начало этого всеобщего процесса.

Для Вебера капитализм – это социокультурная система. Он возник в одной зоне – Западной Европе в результате уникальной констелляции обстоятельств, главным и решающим из которых оказался протестантизм. В этике протестантизма целерациональное действие, исходящее из частного интереса, получило религиозно-этическую, т.е. высшую, сакральную санкцию и приобрело этический смысл.

Вебер исходит из того, что хозяйственная деятельность стимулируется множеством мотивов, а не просто частным интересом, она имеет социальные основы, прежде всего нормативные, т.е., чтобы быть легитимной, она должна быть нормативно санкционирована той системой ценностей и норм, которые приняты в данном обществе.

Деятельность «экономического человека», ориентированного на свой частный интерес, - это не капитализм. Такая деятельность существовала всегда, но нормативно она никогда не была санкционирована (тем более религией!). Вебер называет такую деятельность архаичным капитализмом, капитализмом ростовщиков, спекулянтов, авантюристов, который существует «в щелях аномии».

Современный западный капитализм – это обуздание, рациональное регламентирование жажды наживы, этический контроль этого иррационального стремления. Западная цивилизация с помощью протестантизма придала частному интересу – в традиционных восточных культурах нелегитимному (вторичному, подчиненному общественному интересу) - высоко этический характер.

Чем же отличается протестантская этика, в которой человек экономический и человек этический совпали?

1) Антиритуальный, антикультовый характер, отказ от всех магических средства спасения («разволшебствление мира»).

2) Мирская профессиональная деятельность как служение и спасение (для всех в миру, а не монашество). Beruf – профессия, долг, призвание и вытекающие отсюда представления о профессиональном долге, о зарабатывании денег как долге и добродетели.

3) Личное служение и личная ответственность перед Богом («всяк один на один с Богом») как основа индивидуализма.

4) Мирская аскеза. («Остерегаться благ мира сего!») Именно протестантская этика объясняет поведение, аналогов которого не наблюдается за пределами западного общества, - стремление к максимизации прибыли, но используемой не для радостей бытия, а для реинвестирования и развития производства.

Эти черты протестантской этики и стали, по Веберу, основой западной капиталистической этики предпринимательства как этики личного достижительства и персональной ответственности. Тем самым деятельность «экономического человека» была поставлена под культурный – ценностно-нормативный контроль со стороны общества.

Таким образом, Вебер в проблематику генезиса капитализма вовлек социокультурный аспект, который стал доминирующим в современной - культуроцентричной – социологии.

Об этических основах капитализма.

Именно с этим связан так называемый «веберовский ренессанс» в западной социологии 70-х годов, после того, как в конце 60-х «новые левые» поставили под вопрос фундаментальные этические ценности западной цивилизации и выступили с проектом контркультуры, в принципе исключавшей этику достижительства, личной ответственности и частной инициативы, т.е. посягнули на то, что со времен Вебера считается духом не только капитализма, но и всей западной цивилизации.

С этим связан также веберовский ренессанс и в нашей стране в начале 90-х, когда потерпела крах объективистская стратегия реформирования России и выяснилось, что вне сферы социально-нормативного регулирования оказалась новая сфера деятельности – предпринимательство. Российский предпринимательский этос вырос главным образом из «тени» - номенклатурной и криминальной, с соответствующими ценностями и нормами, которые обществом не принимаются как легитимные, а значит, не получают социальной и культурной санкции. Поиск путей сопряжения экономического и этического в российском предпринимательстве остается одной из острейших социокультурных проблем.

Как показывает исторический опыт, веберовское решение данной проблемы в лучшем случае устарело (а точнее - было принципиально неверным). Протестантизм оказался отнюдь не единственным и даже не уникальным культурным основанием капитализма, более широко – модернизационных процессов. И здесь значительный интерес имеет сопоставление этических оснований не только различных социокультурных вариантов капитализма (например, западного и японского, китайского), но и хозяйственной этики капитализма и социализма как двух исторических вариантов модернизации.

Хозяйственная этика социализма и протестантская этика имели много принципиально общих черт. Это и трудоцентризм – социалистическая идеология придавала сакральный смысл труду на благо общества; это и аскеза – ограничение мотивации личного и семейного потребления в качестве достойного (этического) поведения. Обе этические системы при помощи различных (имевшихся в их распоряжении) средств выполнили востребованные временем исторические функции – трудовой мобилизации и производственного накопления, и таким образом стали эффективными культурными инструментами процесса модернизации.

Однако не устарела принципиальная постановка Вебером проблемы социокультурных оснований предпринимательской деятельности как механизма социального контроля над бизнесом. Европе понадобилось 200 лет, чтобы цивилизовать и социализировать буржуа, внушить ему минимум социальной ответственности. Российские (и не только) рыночные реформы, осуществлявшиеся в форме вестернизации под лозунгом «свободы предпринимательства», напрямую обращались к эгоистическому «экономическому человеку», минуя национальные культурные институты и нормы, более того – разрушая эти институты и нормы, те императивы культуры, которые способны задать этические ограничения предпринимательской активности. Поэтому продуктом таких реформ оказывается социальный и культурный маргинал, живущий вне каких бы то ни было норм, общая варваризация, нравственное одичание общества, криминальная революция.

Культурный кризис 60-70-х гг. на Западе положил начало принципиальному повороту – этической архаизации капитализма. Такому повороту способствовал и переход от продуктивного хозяйства и трудовой этики к виртуальному миру «информационной экономики» глобальных финансовых спекуляций. В этом мире происходит дискредитация здоровой социальной и трудовой морали, возрождаются архаические типы пирата и авантюриста, ростовщика и менялы, рекетира и обманщика. Мир западного модерна пошел как бы в обратный путь – от производительной к спекулятивно-распределительной экономике. Поэтому вновь стал вопрос о необходимости новой духовной реформации.

Все более глубокие сомнения вызывает и оценка, данная Вебером этическому перевороту, осуществленному протестантизмом, и в целом роли протестантизма в генезисе капитализма. В связи с этим полезно вернуться к известной дискуссии М. Вебера и его современника В. Зомбарта (1863 – 1941), высказывавших прямо противоположные мнения относительно влияния протестантизма на становление «капиталистического духа», а также относительно самого «духа капитализма», сущность которого Зомбарт, в отличие от Вебера, видел в примитивной жажде наживы, на службу которой поставлено бюрократическое государство, высочайший рационализм организации хозяйственной деятельности, новейшие достижения науки и техники.

Полезно обратиться и к современным оценкам осуществленного протестантизмом культурного переворота. (см. И. Валлерстайн. «Конец знакомого мира.»)

---

Дата добавления: 2015-07-24