Положение мышц и телесное проявление.

Занимаясь анализом характера, мы сначала последовательно и систематически пытались изолировать друг от друга переплетенные между собой характерологические позиции и по порядку раскрыть их как защитные функции в соответствии с присущим им действительным значением. Мы преследовали цель, ослабляя закостенение характера, высвободить аффекты, которые в свое время стали жертвой тяжелых торможений и связывания. Каждое удавшееся расслабление характерологического закостенения имеет сначала своим непосредственным следствием высвобождение аффектов ярости или страха. Мы обращались с аффектами ярости и страха как с психическими оборонительными силами и поэтому пришли к возвращению пациенту его сексуальной гибкости и биологической чувствительности. Тем самым, расслабляя хронические характерологические позиции, мы добились реакций вегетативной нервной системы. Прорывы в вегетативную сферу оказываются тем полнее и успешнее, чем основательнее мы убираем закостенелые характерологические позиции и соответствующие им положения мышц. Благодаря этому часть работы перемещается из психической и характерологической сферы на непосредственное разрушение мышечного панциря. Ведь уже и раньше было ясно, что, где бы ни проявлялись мышечные судороги, они представляют собой не «следствие», не «выражение» или «сопутствующее явление» механизма вытеснения. Телесная судорога представляет собой самый существенный элемент процесса вытеснения.

Все наши пациенты без исключения сообщали, что в детстве они пережили периоды, на протяжении которых с помощью определенных действий в вегетативном поведении (дыхание, брюшной пресс и т. д.) они научились подавлять свои порывы ненависти, страха и любви. Аналитическая психология обращала до сих пор внимание только на то, что подавляют дети и под воздействием каких побуждений они учатся господствовать над своими аффектами. Способ борьбы детей против аффективных побуждений оставался без внимания. А ведь именно психологический процесс вытеснения заслуживает самого пристального внимания с нашей стороны. Вновь и вновь поражает, насколько расслабление мышечной судороги не только высвобождает вегетативную энергию, но, кроме того, воспроизводит в памяти и ситуацию, в которой осуществилось подавление влечения. Мы можем сказать: каждая мышечная судорога содержит историю и смысл своего возникновения. Это не следует понимать так, будто нам надо, основываясь на сновидениях пациентов или мыслях, внезапно приходящих им в голову, делать выводы о том, как возник мышечный панцирь. Речь идет скорее о форме, в которой детское переживание сохраняется как ущерб, нанесенный психике. Невроз ведь является не только выражением нарушения психического равновесия, но в гораздо более обоснованном и глубоком смысле еще и выражением хронического нарушения вегетативного равновесия и естественной подвижности.

Выражение «психическая структура» приобрело особое значение на протяжении последних лет нашего исследования. Под психической структурой мы подразумеваем своеобразие стихийных реакций, сил, действующих в одном и том же или противоположных направлениях и типичных для человека. Психическая структура тем самым является одновременно и определенной биофизической структурой, она представляет собой определенное состояние игры вегетативных сил в духовном мире личности. Несомненно, большинство из того, что привычно называется «задатком» или «инстинктивной конституцией», окажется приобретенным вегетативным поведением. Изменение структуры характера, которое мы осуществляем, есть не что иное, как изменение взаимодействия сил в вегетативном жизненном аппарате.

Мышечные позиции приобретают и другое значение для терапии с помощью анализа характера. Они предоставляют возможность, если потребуется, избежать сложного окольного движения в обход психического образования и прорваться прямо от телесного положения в область инстинктивных аффектов. При этом вытесненный аффект проявляется до соответствующего воспоминания. Таким образом, связывание аффекта оказывается хорошо обеспеченным, при условии удавшихся понимания и развязки хронической мышечной позиции. При попытке справиться с неосознанными аффектами, подходя к ним только с психической стороны, их формирование в психической сфере является делом случая. Работа по анализу характера, направленная на слои закостеневшего характера, оказывается тем эффективнее, чем в большей мере в ходе ее будет использоваться расслабление соответствующих мышечных позиций. Во многих случаях психическое торможение отступает только перед прямым мышечным расслаблением.

Мышечная позиция идентична тому, что мы называем «телесным проявлением». Очень часто нельзя отдать себе отчета в том, является ли больной мышечным гипертоником. Тем не менее он «что-то выражает» всем телом или его отдельными частями. Например, его лоб выглядит «плоским, как после удара», а таз выражает сексуальный паралич, «мертвенность». Плечи могут производить впечатление «жестких» или «мягких». Трудно сказать, из-за чего мы оказались в состоянии столь непосредственно ощущать телесное проявление человека и характеризовать эти ощущения соответствующими словами. При этом мы думаем об «охлаждении» детей — первом и важнейшем проявлении окончательного угнетения их сексуальности на 4—5-м году жизни. Это охлаждение всегда переживается вначале как «омертвление», «заключение в панцирь» или «замуровывание». Позже ощущение «мертвенности» может быть отчасти компенсировано перекрывающими его психическими функциями, например поверхностной живостью или общительностью, не означающей готовности к контактам.

Мышечная судорога представляет собой телесную сторону процесса вытеснения и основу его длительного сохранения. В напряжении никогда не оказываются отдельные мышцы, это всегда происходит с мышечными комплексами, образующими вегетативное функциональное единство. Если, например, должен быть подавлен импульс плача, то судорожно сокращается не только нижняя губа, но и вся мускулатура рта и челюсти, а также соответствующая шейная мускулатура, то есть органы, действующие при плаче как функциональное единство. При этом стоит подумать об известном явлении — о том, что истерические личности разграничивают свои симптомы в соответствии не с анатомическими, а с функциональными областями. Истерическое покраснение определенной области происходит не в соответствии с ответвлением одной только определенной артерии, оно охватывает, например, шею или лоб. Вегетативная телесная функция не знает разграничений анатомического характера, которые мы искусственно осуществляем.

Общее телесное проявление можно свести в формулу, которая рано или поздно как бы сама собой станет результатом лечения с помощью анализа характера. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что большинство формул и обозначений взяты из животного царства, например «лиса», «свинья», «змея», «червь» и т. д.

Судорожно сокращенный мышечный комплекс только в том случае выполняет свою функцию, если процесс развития идет «логично». Напрасны будут, например, попытки сразу же справиться с напряжением живота. Снятие мышечной судороги следует определенному закону, для понимания которого существуют еще не все предпосылки. Насколько можно позволить себе судить на основе предшествующего опыта, ослабление мышечного панциря начинается обычно с участков тела, наиболее удаленных от генитального аппарата, прежде всего с головы. Прежде всего напрашиваются изменения в позиции лица. Выражение лица и тембр голоса также являются теми функциями, которые сам больной замечает и чувствует чаще и сильнее всего. Положение таза, плеч и живота большей частью остается скрытым.

Теперь я хотел бы описать важнейшие признаки и механизмы типичных мышечных позиций, причем перечисление является далеко не исчерпывающим.

Голова и шея. У многих пациентов мы встречали симптом сильной головной боли. Боли очень часто локализуются на затылке, над глазами и на лбу. В психопатологии эти боли обычно называют «неврастеническими симптомами». Как они возникают? Стоит попытаться на длительное время сильно напрячь мускулатуру шеи, будто желая защититься от угрожающего захвата затылка, как очень быстро в задней части головы появляется боль, причем выше того места, где напряжена мускулатура. Тем самым боли в затылке объясняются перенапряжением мускулатуры. Эта позиция выражает постоянный страх перед тем, что сзади может произойти что-то опасное — за затылок могут схватить, последует удар по нему и т.п.

Головная боль, локализующаяся на лбу над бровями и ощущаемая как «обруч на голове», вызывается хроническим подниманием бровей. Эту связь можно испытать и на себе, если долго держать брови поднятыми. В такой ситуации наступает также длительное напряжение мускулатуры голосовых связок. Эта позиция выражает длительное пугливое ожидание, «читающееся» по глазам. При своем полном развитии это проявление соответствовало бы глазам, широко распахнутым от испуга. В принципе, оба симптома составляют одно целое. При резком испуге глаза широко распахиваются и одновременно напрягаются мышцы черепной крышки. Встречаются пациенты, выражение лиц которых хотелось бы оценить как «высокомерное», но его разложение на составляющие показывает, что речь идет о позиции защиты от устрашающего или внушающего испуг внимания. Некоторые пациенты демонстрируют «лоб мыслителя». Редко можно встретить пациента, для которого не было бы характерно детское фантазирование на тему своей гениальности. Такие фантазии обычно возникали как форма защиты от страхов, большей частью порождавшихся мастурбацией, при этом из положения головы, вызванного испугом, возникала «поза мыслителя». В других случаях мы наблюдали «гладкий», «плоский» или «лишенный выражения» лоб, будто больного «ударили по голове». Страх перед ударами по голове — регулярно встречающаяся причина такого выражения лица.

Гораздо большее значение имеют и чаще встречаются судороги в области рта, подбородка и шеи. Выражение лиц многих людей подобно маске. Подбородок выдвинут вперед и производит впечатление широкого, шея под подбородком «не живет». Обе боковые мышцы, идущие к грудине, выдаются наподобие толстых жгутов. Напряжены и мышцы дна рта. Такие пациенты часто страдают тошнотой. Их голос обычно тих, монотонен и кажется «тонким». И эту позицию можно испробовать на себе, представив попытку подавления импульса плача. При этом дно рта сильно напрягается, да и вся область головы испытает длительное напряжение, подбородок выдвинется вперед, а рот сузится.

Напрасны будут попытки громко и звучно говорить в таком состоянии. Такие состояния формируются у детей уже в раннем возрасте, если они принуждены подавлять резкие импульсы плача. Длительная концентрация внимания на определенной части тела всегда имеет своим следствием фиксацию соответствующей иннервации. Если соответствующая поза совпадает с той, которая принимается в другой ситуации, то часто возникает соединение двух функций друг с другом. Я особенно часто встречал соединение тошноты с импульсом плача. Более детальные исследования показывают, что оба эти явления обусловливают примерно одинаковое положение мышц дна рта. Совершенно бесперспективной будет попытка устранения тошноты, если не снять напряжения дна рта. В этом случае тошнота является следствием торможения другого импульса, а именно: желания и невозможности заплакать. Только полное снятие торможения плача позволит устранить хроническое ощущение дурноты.

Особое значение в области головы и лица имеют языковые формы выражения. Они объясняются большей частью судорогами мускулатуры нижней челюсти и глотки. У двух пациентов я смог обнаружить резкий оборонительный рефлекс на шее, быстро дававший о себе знать даже при легком прикосновении к шейно-головной области. В обоих случаях наблюдались фантазии — представлялось повреждение шеи вследствие захвата или разреза.

Общее выражение лица следует учитывать независимо от его отдельных частей. Мы знаем депрессивное лицо меланхолика. Удивительно, как выражение сонливости соединяется с тяжелейшим длительным напряжением мускулатуры. Существуют люди с постоянно и неестественно сияющим лицом. Можно увидеть «жесткие» или «висячие» щеки. Пациенты большей частью находят соответствующее выражение лица, если им постоянно указывают на определенную позу и если на протяжении длительного времени точно описывают или воспроизводят ее. Пациентка с «жесткими» щеками сказала: «Мои щеки тяжелы, будто от слез». Сдерживание плача легко приводит к судорожному сокращению мускулатуры лица, что делает его похожим на маску. Уже в очень раннем возрасте дети начинают бояться гримас, которые они прежде охотно строили. Следствие торможения соответствующих импульсов заключается в том, что люди жестко держат лица «в порядке».

Дата добавления: 2015-07-24