Тернистый путь Общинного Исхода.

Падение нравов. Высмеивание приверженцев этики. Озверение людей в болоте рынка… Ностальгия по человечности естества людей…

Ещё не павшие пред силой денег жители города, этого адского порождения денежного бесовства, в наше время обострённо ощущают гибельность безнравственной жизни, на которую обрекает человека городская среда обиталища дьявола. Этих, ещё живых людей, ещё не до конца потерявших способность чувствовать, всё более неотступно заботит чувство самосохранения, что пробуждает у них стремление к нравственной жизни на лоне природы. Такой устремлённостью объясняется желание этой части горожан вырваться из городских лабиринтов, пропитанных запахом серы, в естественно-здоровую среду обитания. Они мечтают уйти подальше от мрака городов, от звериных нравов, царствующих в этих каменных джунглях, где ради денег городоиды готовы пройти по головам своих родных, друзей, коллег, соседей, а ради карьеры, сулящей богатство, растоптать все нормы морали, предав забвению человеческие чувства, человечность отношений с окружающим миром. Но вот беда – мало кто может вразумительно высказаться по поводу того, куда, как, с кем и на каком основании можно переселиться из городов.

Исход городских жителей из городов – не такая уж простая задача, и уж тем более не лёгкая прогулка на природу. Многим, тем не менее, кажется, что в переселении из города в сельские поселения, окружённые естественно-природной средой обитания, нет ничего сложного для переселяющихся. И когда закоренелые горожане легкомысленно устремляются «назад к природе», они, как правило, оказываются не в силах вынести негородские условия жизни. Возвращаясь в города после наступившего отрезвления, часто в состоянии, близком к панике, они способны напрочь отбросить свои принципы, отречься от друзей и родных, оставшихся жить вне городских стен.

Сама же по себе мысль о выходе из ада городов очень красива. Она притягивает к себе всё новых адептов. Они начинают гуртоваться где-нибудь в городе. Судят. Рядят. Готовятся к исходу. Некоторым группам таких спасающихся удаётся найти в сельской местности места для переселения, где можно застолбиться, наладить быт, пустить родовые корни. Редко, но всё же случается такое, что единичные группы энтузиастов всё-таки покидают города и заселяют такие места где-нибудь в глубинке.

Естественно, во всех подобных местах исхода городских жителей проживает коренное население, придерживающееся в повседневно текущих делах вековых традиций. И, конечно же, у местных жителей существуют свои представления о жизни, свои обычаи, свои нравы. А посему приехавшим на новые места проживания горожанам, родившимся и выросшим в принципиально иной среде обитания, чрезвычайно трудно вписаться в местные условия жизни. Поэтому-то они и селятся на новом месте жительства компактными группами, поскольку сообща, как им кажется, легче обживаться в незнакомом для них сельском сообществе.

Обычно эти группы состоят из нескольких семей, которые объединяются в своеобразную общину. К сожалению, главной особенностью, характерной для подобных общин, является всё же не стремление к взаимопомощи между общинниками, а подспудный страх неизвестности перед новой для этих людей средой, где отсутствуют комфортные городские костыли так называемого «цивилизованного образа жизни». И этот тайный страх нового, неизведанного в основном и объединяет общинников: вместе с такими же недавними горожанами вроде бы можно быстрее адаптироваться к новым местам и новым людям.

Но, как ни странно, именно в подобной технологической схеме исхода из городов содержится своеобразная мина замедленного действия. Рано или поздно взрываясь, эта «мина» зачастую полностью разносит общины на мелкие части. Люди, которые считали себя единомышленниками, которые знали друг друга по много лет, часто являясь закадычными друзьями, могут стать злейшими врагами при таких обстоятельствах.

Собственно, психологи могут достаточно детально описать весь процесс возрастания неприязни между общинниками, который зачастую завершается лютой ненавистью друг к другу. Главное, однако, состоит в том, что далеко не все из них выдерживает испытание на крепость своих антигородских убеждений. Большинство участников подобного исхода, подверженных приступам исступления по причине отсутствия привычных бытовых удобств, быстро начинают осознавать, что они всё-таки горожане до мозга костей и способны жить только в городе, что все их антигородские настроения – не более чем розовая романтика, быстро улетучивающаяся в тоске по городскому комфорту жизни. То есть на селе у многих людей исхода завершается процесс созревания в них городоидов, о чём они, проживая ранее в городе, и не подозревали.

Городоиды из числа переселенцев, истинная сущность которых окончательно проявилась в обстоятельствах исхода, бросают всё и, сломя голову, устремляются назад в вожделенные города, стремясь забыть этот период своей жизни в глубинке как кошмарный сон. И ведь, сколько таких осознавших себя городоидами при попытке исхода из города можно снова встретить на улицах городов?! Много. И даже очень много. Более того, эти вернувшиеся в город городоиды становятся настолько фанатичными в своих городских пристрастиях, что готовы растоптать любого, кто осмелится в их присутствии критиковать городской образ жизни.

Из всего вышесказанного, однако, вовсе не следует, что хлебнувшим городского комфорта людям уже принципиально противопоказано переселение из города в сельские поселения. Просто организовывать переселение нужно совсем по-другому, полностью отказавшись от массового исхода как единственно верного способа начать здоровую жизнь за пределами городской черты.

Изюминкой же удачного исхода из городского ада может явиться феномен мыслителя. В противоположность исходу «сразу всем скопом», когда доминантой служит исключительно внешняя сторона процесса, в чём, собственно, и состоит основная причина развала наспех сколоченных общин, в которые объединяются люди, порой, совершенно противоположных мировоззренческих подходов к жизни, феномен мыслителя, вокруг которого собираются его приверженцы и ученики, даёт практически стопроцентно успешный результат исхода.

Исход на основе феномена мыслителя должен развиваться примерно следующим образом.

Тот или иной мыслитель, предлагая широкой публике свои мировоззренческие концепции, постепенно обретает круг почитателей и последователей этих наработок. У людей, концентрирующихся вокруг него, естественно, происходит изменение их образа мыслей в соответствии с его идеями. Так складывается определённая общность людей, объединённых одной идеологической линией. Если этот мыслитель – приверженец исхода из городов, то инициативная группа последователей его концепций может предложить ему стать во главе исхода. В случае его согласия определяется район дислоцирования, приемлемый для всех его приверженцев, желающих переселиться из города.

Далее события могут развиваться так: не мешкая, без долгих сборов и подготовки в этот район на отдых, в творческие командировки, на временную или постоянную работу и т.д. начинают выезжать люди, принимающие идеи этого мыслителя. Зачем это нужно? Для комплексного обследования района на предмет непротиворечивости жизненных позиций стремящихся к переселению и местных жителей. Кроме того, происходит предварительная настройка будущих поселенцев на местный биоценоз. Если, при этом, такое обследование принесёт отрицательные результаты, подыскивается другой регион исхода.

По мере же укрепления местных контактов и получения практических подтверждений благотворности климатических условий данной местности всё больше переселяющихся будут пребывать в данный регион на постоянное жительство, то есть начинает складываться переселенческая община. Что очень важно, на всех этапах этого процесса должен принимать самое активное участие сам мыслитель. В каком качестве? Конечно же, он должен быть избавлен от тяжёлого физического труда и от суеты по жизнеустройству в этих местах. И, как бы это не показалось кому-то странным или смешным, но в этих краях мыслитель должен иметь все возможности для интенсивного мышления.

Да, да, он должен интенсивно мыслить, стремясь подняться в своём мыслительном процессе до наивысших пределов нравственной чистоты. При этом процесс его мышления происходит в привычной для него обстановке: он может ходить по окрестностям, бывать в гостях у добрых людей с мудрой беседой, предаваться размышлениям у свечи, у костра, у печи, на завалинке, в лесу, на горах, у реки и т.д. Ему всего лишь нужно, находясь в местах предстоящего исхода, осмысливать различные явления жизни, происходящие вокруг него. Свои мысли он может излагать на бумаге, может писать на этой основе книгу, может поведать о своих мыслях людям в разговоре, может просто размышлять в уединении.

Необычность его образа жизни заключается в том, что со стороны мыслитель выглядит тунеядцем, белоручкой, нахлебником и прочее в то время как другие круто напрягаются на работе. Но так всё это выглядит лишь при поверхностном взгляде. На самом же деле, основную работу по формированию общины выполняет именно мыслитель, поскольку залог успеха всего предприятия лежит в незримом мире ирреального. Если удастся посредством мыслеформ мыслителя выстроить «небесную общину» в нематериальном мире сверхчувственного, то тогда и на физическом уровне община обязательно состоится, будет прочной и долговременной. Со временем она сложится в компактное поселение общинников или будет существовать в форме поселений, распределённых по данному региону.

Здесь вполне уместно задаться вопросом: «А в чём состоит критерий истинности воззрений этого мыслителя на жизнь вообще?» Квартируя у местных жителей сразу после приезда в регион, беседуя с ними, излагая им свои мысли, он будет постоянно проходить проверку истинности своих мыслей у людей, которым Земля-матушка опосредованным образом передаёт своё благовестие. Конечно, эти простые люди не мастаки записывать свои мысли на бумаге или красиво говорить, но, в любом случае, – это благодатные слушатели. Они исполнены мудрости Земли, на которой живут. И если мысли мыслителя ложны, являясь не более чем интеллектуальным мусором, они, внимательно выслушав его, без всяких затей скажут, ложь это или правда. Окажись мыслитель нравственно заблудшим человеком, они просто потеряют к нему всякий интерес, а при встречах на улице будут просто здороваться и говорить о бытовых делах.

При таком раскладе исход данной общины окажется под угрозой, если переселенцы и далее будут некритично относиться к концепциям своего идеолога. И если данный мыслитель будет упорствовать в своих заблуждениях, общинникам придётся или распустить общину и обживаться далее исключительно по своему разумению, или переориентироваться на другого мыслителя, или самим стать коллективным мыслителем, учтя мнение местных жителей по насущным мировоззренческим вопросам. Однако в общине всё будет нормально в случае способности мыслителя к корректировке своих воззрений под влиянием мудрости простых людей.

Ежели же местные жители интуитивно прочувствуют жизненную глубину воззрений мыслителя, все, от мала до велика, будут относиться к нему с почтением и благоговением. В этом случае он стает самым почётным гостем в их домах, к нему, где бы он ни жил, местные проторят столбовую дорогу, приходя к нему за советом или для мудрой степенной беседы, да и вообще станут относиться к нему с открытой душой.

Когда праведник становится главным звеном общины исходящих из города, она процветает. В неё будут стремиться влиться всё новые и новые общинники. Нравственный Мыслитель созидает благость в месте своего нахождения, блокируя всё плохое и негативное. Поскольку он выполняет в общине функции, аналогичные человеческому Разуму, без него она, скорее всего, если и будет существовать, то чисто формально. Поэтому общинники ради успеха исхода должны обеспечить ему необходимые условия для жизни и деятельности, понимая, что настоящий Мыслитель особо не привередлив – ему всего-то и нужно, что простая еда, одежда, крыша над головой, стол, книги, ручка и бумага.

И тишина как верный спутник праведных мыслей!

10.10.2002

Дата добавления: 2015-07-24