Загадки славянской письменности. Пропуск на Кавказ

Пока мы рассмотрели ситуацию такой, как она представляется на сегодня ученому миру, за исключением, пожалуй, нашего варианта протоглаголицы. Позиция, надо сказать, довольно сильная: Кирилл создал глаголицу, кириллица возникла позже и постепенно, а до них ни на Руси, ни в других славянских странах никакого своего письма не было. А если кто-то иногда и опубликует очередную статью о том, что, мол, было нечто, что славяне использовали как свою систему письменности, — так на нее и обращать внимание нечего: со временем ее забудут, и проблема отпадет сама собой.

Об одном таком «возмутителе спокойствия» можно поговорить особо, ибо он был не просто филологом и профессором, но и академиком Петербургской академии наук. Фамилия его была Френ, и занимался от переводом литературы с арабского языка.

Первая публикация образца древней славянской письменности. На существование у славян, а конкретно у древних руссов, весьма своеобразной графики под названием «русское письмо» совершенно определенно указал арабский путешественник Х века Ибн Абу Якуб Эль Недим. Слависты, привыкшие к поискам известий о славянах в латинских сочинениях средневековых авторов из Западной Европы или в греческих работах византийских ученых, не сразу обратили внимание на арабские источники; руки дошли до них только в ХI Х веке. Переведя положения путешественника, посетившего Кавказ, с арабского на немецкий, петербургский академик Х.М. Френ в 1836 году сообщил следующее: «Русское письмо. Некто, чьим словам я могу верить, рассказал мне, что один из царей горы Кабк (т.е. Кавказа) послал его к королю Руссов и он обратил внимание на пропуск, который содержал письмена, вырезанные на дереве. При этом он вытащил кусочек белого дерева, который передал мне. На нем были вырезаны знаки, которые, не знаю, представляли слова или изолированные буквы. Вот их образец». И далее следовал рисунок¹. Это было самое первое изображение неизвестного русского текста.

Русская надпись по Эль Недиму

Публикация Френа вызвала большой резонанс русской общественности по поводу достоверного свидетельства бытования докирилловской письменности славян в Х веке, ибо Эль Недим не просто описывал ее существование на словах, но и прилагал образец начертания русских знаков. Тем самым вместо многочисленных предположений был предъявлен подлинный документ, современный самой письменной системе. Однако эта вновь обнаруженная древняя система славянского письма тут же ставила массу новых вопросов, и прежде всего в плане своего происхождения.

Гипотезы заимствования. В ХI Х веке предполагалось, что любой алфавит заимствован. Первое собственно алфавитное письмо появилось у греков, тогда как его предшественником было консонантное семитское письмо, стало быть наличие письменности у славян до Кирилла и Мефодия предполагает заимствование этого алфавита (об ином типе письма тогда не могло быть и речи) у какого-то народа, живущего между греками и руссами. У кого же славяне могли заимствовать свои письмена? Решений можно предложить всего три: прототипом послужили либо классические начертания европейского Юга (греческое или латинское), либо менее известные виды письма германского Северо-запада (руны), либо, наконец, совсем плохо известные виды графики Востока (уже не обязательно буквенные). Как ни странно, но первое предположение было связано именно с самой экзотической третьей возможностью: самый первый исследователь слогового славянского письма петербургский академик Х.М.Френ попытался найти его сходство с одним из только что открытых видов восточного письма, а именно с синайским. Приведенный им отрывок из сочинений арабского путешественника Х века Эль Недима с образцом «русского» письма показывал явное несходство этих графем с известными в те времена латинским, греческим и руническим алфавитами и демонстрировал восточный колорит начертаний; на взгляд непосвященного эта графика напоминала арабскую вязь, однако араб Эль Недим такого сходства не обнаружил. В противном случае он сам бы смог дешифровать скопированную надпись. Между тем, ничего подобного не произошло; мысль о родстве русской графики с арабской не пришла в голову и Х.М.Френу, опубликовавшему это извлечение из сочинения арабского путешественника; да и сам русский фрагмент в арабском окружении выглядит совсем не по-европейски. Не выглядит он тем более и по-еврейски. Так что все классические типы восточного письма, с которыми привыкли иметь дело лингвисты, сюда не подходили. Скорее для «очистки совести», чем имея серьезные основания, Х.М.Френ дал образец русского письма своему коллеге А.Й. фон Шёгрену, специалисту по рунам, и получил ожидаемый отрицательный ответ: исследуемое письмо не относится к руническим! Следовательно, отпадает и западное направление.

Преддешифровка Х.М. Френа. Остается только единственная возможность – перед нами какое-то иное, неклассическое восточное письмо. Ее-то Х.М. Френ и разрабатывает, найдя недавно обнаруженное, но еще не прочитанное синайское начертание. Неважно, что отдельные знаки имеют слабое родство с русскими символами: на этом этапе исследования решается другая задача, задача генезиса русского шрифта, и она решается логически как будто безупречно — русское письмо пришло с востока! Итак, проблема решена, но, увы, неверно. Почему? Да потому, что вместо трех ответов (Юг, Запад, Восток) перед Х.М.Френом их имелось несколько: Юг, Запад, Восток или... сама Россия! Исключив из рассмотрения эту последнюю возможность (а тогда, да во многом и теперь она казалась крайне сомнительной), этот исследователь отрезал себе единственный верный путь. Но то, что он верен, стало понятным только теперь, после ряда эпиграфических открытий, но не в первой половине XIX века, когда письмо любого европейского этноса мыслилось только буквенным, и притом вышедшим из одного восточного источника, арамейско-финикийского. Так что Х.М. Френ и в наших глазах остается выдающимся исследователем своего времени, несмотря на очевидный неуспех его гипотезы. Позже его путь прошли многие филологи, пытавшиеся усмотреть графическое сходство русской системы знаков с одной из восточных письменностей, однако дальше догадок они не продвинулись и ни одной дешифровки они не предприняли. Правда, академик М.П. Погодин полагал, что того же типа письмо бытовало и где-то еще на территории Российской империи. Поскольку ему в журнал «Московский наблюдатель» часто слали различного рода заметки, он опубликовал там один из видов надписей, обнаруженных в Карпатах, как о том его уведомили его корреспонденты². Вроде бы и он внес свою лепту в изучение раннего славянского письма. К сожалению, его публикация читателей не заинтересовала. Причину этого я знаю: эта письменность никакого отношения к славянской не имела.

Надписи, приводимые М.П. Погодиным

Но вернемся к публикации Х.М. Френа: неужели же это и есть то самое древнее русское письмо, которое так давно предполагали, но никак нигде не могли обнаружить? Конечно, выглядит оно как-то странно, но за неимением другого образца был неплох и этот.

Чтобы ответить на этот вопрос, нужно было сделать один небольшой шаг вперед. Ну просто-таки совершить такой маленький шажочек: нужно было всего-навсего его прочитать. Прочитать предложенный Эль Недимом крохотный текст в несколько знаков.

И всё!

Если вы думаете, что это просто, берите в руки карандаш или авторучку и, засучив рукава, немедленно приступайте к решению этого кроссворда. Может быть, вам повезет!

Но скорее всего, вы бесспомощно разведете руками: а как это сделать? И вообще, что это — буквы, слоговые знаки, иероглифы? Да и сколько их? Во второй части виден вообще один большой сплошной знак — это тоже буква? Словом, прежде, чем читать, нужно иметь хотя бы малейшее представление о тексте.

Теперь вам понятно, с какими трудностями столкнулся академик Френ? Текст желательно было прочитать, но ему, как и вам, было совершенно непонятно, как это можно сделать. И он читать не стал. Это, конечно, плохо, потому что он, нашедший этот русский текст в сочинениях арабского путешественника, вооруженный весьма обширными знаниями первой трети XIX века, вынужден был спасовать: он не знал, как можно прочитать этот фрагмент по-русски. Скажу даже больше: он не знал, как этот фрагмент можно прочитать вообще, на каком угодно языке. Ибо он не читался!

Тогда академик Френ, чтобы все-таки сохранить свое лицо, решил найти некий вид письменности, на который оно было похоже, и, как уже было сказано, предположил, что перед нами вариант синайского письма. Благо, в то время вообще было неизвестно, что означает каждый его знак, так что можно было остановиться на чисто графическом сходстве.

Возможно, его коллег это устроило. К сожалению, меня — нет. Я не поленился и скопировал его сопоставление двух шрифтов. Вот что получилось:

Транслитерация русской надписи синайским шрифтом

«Сходство бросается в глаза», — полагает Х.М. Френ.³— Я этого не нахожу. С моей точки зрения, сходства нет вообще. Да и потом, дело не в сходстве: любого читателя интересует дешифровка, а ее-то в статье Френа и не было. Не было ее и позже, ибо Френу прочитать этот фрагмент не удалось. Жаль!

Мнение о данном письме других исследователей. К сожалению, кроме Финна Магнусена реальных попыток прочитать это письмо по свежим следам никто не сделал. Правда, Тадеуш Воланский в 1845 году, узнав о существовании данного образца надписи древних русов, заявил адресату своего письма: «Я нахожу в нем значительное сходство с письмом африканских сарацинов, алфавит которого, взятый из Анастазия Кирхера «Рrodro moco ptico» с. 199, Вам прилагаю»⁴. Как известно, сарацинами называли до прошлого века арабов, так что речь идет об одной из разновидностей арабской графики. Тем самым опять, как и у Х.М. Френа речь шла о моделировании русского письма семитскими знаками. И при этом, как мы уже обсудили, это письмо не арабское.

Из других исследователей лишь гораздо позже Д.И. Прозоровский вообще счел письмо пиктографическим или символическим⁵, и то же самое, но несколько по-другому утверждал В.И. Таланкин⁶. Всех этих исследователей можно было бы отнести к категории авторов гипотез о характере новой письменности, но не собственно к дешифровщикам. Кроме того сейчас, по прошествии некоторого времени, совершенно ясно, что они ошибались: перед нами была именно письменность, а не система условных знаков; эта письменность не имела отношения к карпатским начертаниям; она не пришла к нам ни с Карпат, ни из Синая. Тем не менее, все они как-то отреагировали на сообщение Френа; они как раз и явились тем «общественным мнением», которое способствовало появлению дешифровщиков.

Впрочем, какое-то время было неплохо и без дешифровок; искомое письмо найдено; оно отличается от кириллицы, глаголицы и «славянских рун» и имеет некоторые черты сходства с синайским или сарацинским, то есть с восточным, семитским; чего же большего можно еще желать?Более всего обнаруженная Френом надпись Эль Недима походила на скандинавские руны.

Первый дешифровщик славянского письма — Финн Магнусен. Правда, вначале Андреас Йоханн Шёгрен в данном образце русского письма руны не узрел⁷.Однако он переменил свое мнение, когда познакомился с монографией датского исследователя, государственного советника и профессора Финна Магнусена, изданной в 1841 году в Копенгагене: «Хотя догадка лежит близко, – о том, что здесь применен рунический шрифт, – однако я сам в то время, когда мне было прислано сочинение фон Френа (1835 г.), в предложенном образце текста не смог найти родства с руническими знаками, в чем мою правоту теперь подтвердил господин Финн Магнусен. Напротив, господин фон Френ сам открыл и доказал сходство этого русского шрифта с так называемым синайским письмом; сходство, которое со своей стороны подтвердил и господин Магнусен, который в 1835 г. привлек привезенные от Грея и исследованные лордом Прудо копии с синайских надписей, и нашел, что при этом 24 знака оказались совершенно сходными со скандинавско-англосаксонскими видами рун. Однако он, пожалуй, не смог бы сказать, соответствуют ли они друг другу по значению, или нет. В этой связи он далее замечает, что как уже показал О.Г. Тюхсен, имеется существенное совпадение многих букв между синайскими надписями, и сибирскими. Он, Магнусен, с другой стороны, находит как в тех, так и в других большое сходство с нордическими рунами, которое признал также и Клапрот в отношении надписей южной Сибири. Изо всех этих проведенных до сего дня исследований можно было уже ожидать, что также и этот якобы русский шрифт арабов в своей основе является руническим»⁸. Таким образом, рунический характер надписи эль Недима, не признаваемый «в лоб», при прямом сопоставлении с германскими рунами, постепенно стал признаваться после прохождения цепочки: надпись Эль Недима– синайское письмо– руны Сибири– германские руны. В результате Финн Магнусен смог прочитать надпись Эль Недима.

Чтение надписи Эль Недима Финном Магнусеном

Подробности первой дешифровки Магнусена. Рассмотрение творческого процесса эпиграфиста всегда представляет большой интерес для историка дешифровки. К сожалению, чаще всего проникновение в творческую лабораторию оказывается невозможным, ибо исследователи ограничены объемом своей публикации, и до читателя доходит только готовый результат. В нашем случае мы имеем приятное исключение, поскольку Финн Магнусен зафиксировал свои рассуждения. Хотя он сделал это на датском языке, но А. Шёгрен смог их перевести на немецкий; а мы, следуя своему принципу публиковать материалы на родном языке, передаем на русском. Конечно, при таком двойном переводе неизбежны некоторые искажения, однако основное содержание рассуждений Магнусена проследить вполне можно. «Поскольку я принял для себя вместе с Френом, что копия арабов (а и мы теперь часто получаем памятники через вторые и третьи руки) была вначале соответствующей, а затем могла отклониться от оригинала, я предположил, что этот документ содержит два слова или имени», – начинает Магнусен^8,9. Обратим внимание на то, что первоначальное впечатление о несоответствии надписи рунам начинает преодолеваться с помощью предположения о многократном копировании оригинальной надписи несведущими людьми, чем и достигается подгонка славянской слоговой надписи под буквенную руническую. Это типичная гипотеза «ad hoc», созданная как раз для объяснения данного случая. «Как полагает Френ, надпись должна читаться слева направо. Первое слово по восточному способу чтения образует, по моему мнению, своего рода вязаную руну...». Итак, направление чтения оказалось для Магнусена загадкой. Если копиист был с востока, он должен был скопировать оригинал по-восточному, справа налево; именно в таком порядке и рассматривает первое слово Магнусен. С другой стороны, Френ предположил чтение слева направо, так что Магнусен внутри слова придерживается нашего, европейского направления. Он употребляет слово «вязаная руна»; в дальнейшем будем переводить нго более привычным для нас словом «лигатура». Продолжим цитирование: «...(чье чтение не связано с определенным выше общим направлением чтения), однако в своеобразном стиле, который, вообще говоря, не соответствует нордическому, так как ее черты несколько округлены, что, возможно, следует приписать отчасти арабскому копировщику, хотя в действительности мы можем указать и на боковые участки, которые в своей основе читаются и в частично округленном виде. Положение их, как представляется, отклоняется от нордического образца, ибо обычно лигатуры изображаются прямо; а здесь палочка (ful crum) покоится в лежачем положении; однако это может быть совершенно случайным обстоятельством, которое просто зависит от добросовестности того или иного копировщика. Как только я попытался прочитать текст, мне показалось, что первая же буква дала чтение в другом направлении»^8,9. Итак, выявилось самое большое несоответствие: знаки действительно слишком округлы для рун. Но как и в проблеме направления чтения, Магнусен все списал на ошибки копировщиков, которые теперь оказывались уже чуть ли не соавторами данной надписи.

К сожалению, дальше текст Магнусена кончается и идет его пересказ Шёгреном, что чуть хуже, но все же позволяет проследить за мыслью эпиграфиста. «Магнусен полагает, что чтение лигатуры (первой конфигурации справа) начинается слева, и он придерживается теперь последовательности содержащих ее отдельных букв и обычных рун, , или , или . Из этого образуется целое слово Slovan, или Slave n, или Sla vne, о котором он говорит, что, не будучи сведущим в языке, может лишь представить себе, что это слово указывает на имя народа того или другого вида, славян или словен. Поскольку здесь, естественно, все указывает на это, если только комбинация букв Магнусена соответствует языку, то я должен заметить, что как раз для лигатур характерно удвоенное чтение отдельных букв, как это можно видеть на многих примерах лигатур, приводимых в его труде»¹⁰. Как видим, первый знак С в читаемом слове Магнусен перевернул с ног на голову, то же самое он проделал со вторым знаком Л. Третий знак вообще не похож ни на О, ни на А; от руны со значением О его отличает разрыв мачты, от руны А – наличие крыши наверху и крючка внизу. Еще меньше сходства у четвертого знака с руной В/У, ибо четвертый знак имеет разрыв мачты слева, вторую крышу, обратный наклон верхней крыши и крючок слева внизу. Надо обладать очень большим воображением, чтобы усмотреть в этом знаке руну со значением В. Пятый знак этот эпиграфист читает дважды: сначала в прямом виде только его середину, а затем в опрокинутом виде он читается целиком. Впрочем, предлагается и иная последовательность чтения дважды одного и того же знака: сначала целиком, а потом середины. Такая операция была бы допустима только в том случае, если бы этот последний знак сам являлся бы лигатурой. Итак, слово из пяти знаков прочитано так, что три из них опрокинуты вверх ногами, а из двух оставшихся правый входит в четвертую, пятую и шестую руну. Уже это говорит об ужасном обращении датского эпиграфиста с читаемым текстом.

Итак, на самом деле в первом слове кое-как (кверху ногами) опознаются лишь три буквы, СЛ и Н; этого намека оказалось достаточно, чтобы Магнусен дофантазировал остальные, исходя из предположения, что дощечка из России должна содержать что-то вроде надписи РУСЬ, РУССКИЕ, СЛАВЯНЕ. Так что как видим, подлинного чтения тут нет (даже в плане псевдодешифровки!), нет хотя бы по количеству знаков в надписи, много превышающих по числу количество букв в словах РУСЬ или СЛАВЯНЕ. А есть некоторая смутная догадка. Впрочем, по С. Гедеонову, Магнусен написал тут слово СЛОВИАНИН, которое мы и поместили внизу, постаравшись подобрать соответствие знаков. У Шёгрена, на которого ссылается Гедеонов, такого значения нет, так что это – вольность Гедеонова. Кроме того, данная надпись очень сомнительна: почему СЛОВЯНИН а не СЛАВЯНИНЪ? Кстати, в ней, как и в пояснении Шёгрена непонятно, почему какие-то знаки читаются, а какие-то нет. Посмотрим далее чтение второго слова, которое излагает сам Магнусен. «Второе (или по нашему способу чтения первое) слово помещенного здесь русского образца, которое следует читать справа налево, обладает совсем другой особенностью. Первые две буквы неясны, от одной переписчик, возможно, отказался. Поэтому на этот счет здесь можно выдвинуть различные предположения: а) что здесь знак ветвится неправильно, и что целое есть руна , которая до сих пор, чаще всего в древних надписях имеет странную стоячую форму; б) напротив, если принять, что знаков первоначально было два, то первый поэтому вероятнее всего принять за англосаксонскую руну (v), хотя он и напоминает нам нордическую руну , от которой идут различные изменения; другая выглядит похожей на соседнюю руну и на или на Z, как у финнов, употребляемую в лигатурах, если это только не древнерусская буква такого рода, который мы пока не знаем. Знак < есть, возможно, нордическая руна L (u или у), измененная в своем положении или неверно переписанная. Из этого следует, что, по моему предположению, далее в слове следуют два знака (s s) и затем один (или l). Целое завершается знаком, который напоминает по форме арабскую букву, как предполагал уже Френ, так что вполне возможно, что он обозначает конец надписи. Если же его принять за округленную (а частично и неверно написанную) лигатуру, то он может состоять из букв (l u t) или (liu t, liu d). Некоторые русские ученые полагают, что слово ljudi обозначало когда-то всех свободных людей»¹¹.

Чтение Магнуссеном второго слова

Как видим, и здесь имеется масса натяжек. Теперь Магнусен читает не только кверху ногами, но и в обратном порядке, т.е. справа налево. Удивительно только, что из четырех одинаковых знаков он три читает как С, а четвертый, ничем от них не отличающийся, как И. Руна Р на себя совершенно не похожа, руны У и Л повернуты им на 90^о, руна Т/Д не только имеет один рог, но и неожиданный для нее круглый крючок внизу. Из руны Л, слишком длинной, он делает слог ЛИ, деля эту руну пополам. Таковы натяжки в подгонке знаков надписи под руны; кстати сказать, сами руны у Магнусена понимаются то как скандинавские (нордические), то как англосаксонские, то как финские. Натяжки видны и в русской транскрипции: нет твердых знаков; слово РУСИ никогда не писалось через два С; племена Руси вряд ли назывались ЛЮДОМ. Словом, и вторая половина надписи больше придумана, чем прочитана. И опять подсказкой тут послужили буквы У и СС, на основе которых было придумано слово С РУССИ, и буквы ЛУ, подогнанные под слово ЛИУТ/ЛЮД. К сожалению, мы не только не испытываем чувства гордости за такую дешифровку, но, напротив, ощущаем определенную неловкость. Иными словами, на наш взгляд вся надпись угадана по немногим буквам, прочитанным к тому же кверху ногами. Как мы увидим ниже, чтение кверху ногами и задом наперед вообще является наиболее характерным признаком неверной дешифровки, то есть попытки прочитать славянское слоговое письмо как германские руны. Здесь же к тому же здесь нет подлинных слов, а только намеки на слова С РУССИ и ЛЮД. Так что если у Френа была в нашем обозначении преддешифровка, то есть моделирование славянской слоговой письменности синайским шрифтом, то у Магнусена мы видим незначительный шаг вперед: надпись Эль Недима промоделирована рунами, из чего сделан намек на существование слов СЛАВЯНЕ, С РУССИ, ЛЮД.

Славянский интерпретатор Андреас Шёгрен. Живший в России датский филолог А.Й. Шёгрен выполнил обзор исследований Финна Магнусена хотя и по поручению графа А.С. Уварова, но все же как лицо заинтересованное. По возможности в его описаниях деятельности Магнусена мы опускали его собственные замечания, поскольку хотели выявить вклад именно ученого из Копенгагена. Теперь же наступил черед самого Шёгрена. Цель, которую поставил перед собой этот ученый из Петербурга, была иной: он стремился доказать русским, что надписи, прочитанные Магнусеном, есть надписи русские. А для этого уже нельзя было ограничиться приблизительным значением слов или неким набором звуков, звучащих как бы по-русски, но требовалось выявить точный смысл каждого слова. Основу для этого Магнусен уже создал, требовалось только «дотянуть» предложенные им полуфабрикаты до полноценных русских слов. Следовательно, в данном случае речь идет не о проведении новых дешифровок, но об интерпретации уже имеющихся. К интерпретации Магнусеном надписи эль Недима он в 1848 году добавляет следующее. «Всей конфигурации (SLOVIENE или SLAV IANE) предполагаемого Магнусеном народа, – отмечает Шёгрен, – соответствует имя . Да! Если же основанное на данном принципе свободы исследование продолжить еще дальше, то лежащую (поперек слова) палочку можно рассматривать как |(I), и тогда получить даже слово (СЛОВЯНИНЪ), имя представителя народа в единственном числе. Но если принять более простую форму (СЛОВЕНЪ) и (СЛАВЕНЪ) или простейшую (СЛАВНЪ), то это будет более не имя народа а личное мужское имя, которое у славянских руссов в древнейшие времена, а также позже, было нередким»¹².

Чтение надписи Эль Недима Шёгреном

Итак, Шёгрен начинает фантазировать на заданную тему, чтобы иметь возможность свободнее маневрировать при согласовании данного слова с последующими, чтобы получить целое осмысленное предложение. Однако, он забывает, что чем больше вариантов одного слова он предложит и чем больше будет его возможность согласования данного слова с другими, тем меньше доверия получает дешифровка, ибо у читателя закрадывается впечатление о том, что предложенные слова не вычитываются из текста памятника, а подгоняются дешифровщиком. В отношении второго слова Шёгрен считает, что оно есть (LU T) или (LI UT, LI UD). «Некоторые русские ученые полагают, что слово LI UDI обозначало когда-то всех свободных людей или граждан» [9, с. 90]. Тем самым слово ЛУТ натягивается Шёгреном и незаметно становится словом ЛЮДИ. Странно, что точно так же, как и первое, словно глину, Шёгрен разминает это слово. В конце концов он получает несколько значений всего предложения: 1) СЛОВЯНИНЪ С РУССИ, 2) СЛОВЯНЕ С РУССИ, 3) СЛАВНЪ С РУССИ¹³. При этом его не смущает, что он сам произвольно заменяет буквы, например, О на А, НИ на НЕ и НЪ, приписывает Ъ туда, где в тексте нет никакого знака для его обозначения. Второе слово ему не пригодилось, и Шёгрен его выбросил. В принципе, он мог бы его вставить во второй вариант, чтобы получилось СЛОВЯНЕ – ЛЮДИ С РУССИ, однако он этого не сделал, поскольку его больше устраивали первый и третий варианты, ибо они больше согласовывались с его выводом: «Кусочек белого дерева, знаки на котором были вырезаны с тем или иным значением первого слова и который посланец нес с собой, были ничем другим, как своего рода пропуском, который он получил с собой из России на обратный путь от Кавказского князя, к которому он был послан, чтобы как славянин по рождению мог беспрепятственно попасть назад с нерусского Кавказа; и это так совершенно естественно объясняет то, почему документ начинается так, как мы видели»¹³. С нашей точки зрения картина «дотягивания» полуфабриката Магнусена до приемлемого для русского глаза чтения выглядела несколько в иной последовательности: прочитав набор слов СЛОВЕНЕ или СЛАВЯНЕ, ЛУТ и СРУСС, и понимая, что кусочек дерева был пропуском, Шёгрен постарался несколько притереть слова друг к другу и получить более или менее приемлемый результат. Иными словами, значение кусочка дерева как пропуска было не независимым подтверждением, а предпосылкой для создания нужного текста. Таким образом, у Шёгрена в дешифровке появляется определенность, и хотя прочитанные в надписи слова у Магнусена и Шёгрена практически совпадают, но у Шёгрена мы видим уже грамматически оформленную фразу С РУССИ ЛУД СЛОВЕНЕ, имеющую определенный смысл, тогда как у Магнусена имелся лишь набор слов СЛАВЯНЕ, С РУССИ, ЛЮД. Тем самым дешифровка получила законченный и осмысленный вид. Других попыток прочитать надпись эль Недима на основе рун, но с более тщательной проработкой знаков, не предпринимал никто, ибо очень скоро интерес к руническому чтению пропал. На этом первый период публикации слоговых надписей и попыток их дешифровки и закончился.

Более поздние дешифровки. И все же эта точно датированная надпись на русском языке, записанная неизвестным шрифтом, не могла длительное время оставаться нетронутой. В ХХ веке ее пытались прочитать Г.С. Гриневич и М.Л. Серяков, но уже на основе слоговой письменности. Вместе с тем, такого рода попытки, даже если они оказались и не вполне удачными, не могут быть аттестованы как псевдодешифровки; мы их рассмотрим в следующих разделах. Что же касается буквенного чтения, то опыт Магнусена был, как мы видели, весьма робким, не затронувшим всех знаков надписи, тогда как Шёгрен уже вынужден был считаться с предположениями своего коллеги и не мог трактовать текст надписи как-то принципиально иначе. Тем самым оставалась возможность прочитать надпись эль Недима более точно, отталкиваясь от предположения о том же алфавитном характере русского письма, но более правдоподобном: что надпись эль Недима начертана глаголицей.

Чтение надписи Эль Недима С. Гедеоновым

Чтение С. Гедеонова. Этот исследователь производит свое чтение в 1876 году, когда руническая гипотеза славянской письменности была опорочена. Как истинный патриот славянской графики он предлагает славянское чтение этой надписи на основе глаголицы, но читает не все буквы¹⁴. Легко видеть, что у Гедеонова знаки глаголицы вовсе не похожи на знаки оригинального текста, даже несмотря на то, что он дает 2 начертания буквы С; чтение СТОСВЪ, непонятно по нескольким причинам: нет никаких указаний, что послание было адресовано Святославу; сокращение этого имени типа СТОСВЪ неизвестно; непонятно, почему русский часовой должен был понять слово СТОСВЪ как пароль. Как видим, русское буквенное чтение надписи эль Недима ничуть не лучше ее рунического прочтения.

Однако позже стали читать еще хуже, точнее, еще экзотичнее.

Пиктографическая трактовка Д.И. Прозоровского. Д.И. Прозоровский первым из известных нами исследователей в своей статье 1888 года усомнился вначале в точности передачи Эль Недимом строк русского письма, а затем и вообще посчитал данный образец пиктографическим или символическим, поскольку с его точки зрения в этой опубликованной Френом надписи «первый знак слева представляет некоторое орудие с прицепками на конце, потом следуют три гвоздя; далее коса или цепь; затем — веревка, а после нее пробой; наконец, ладья с экипажем» — словом, перед нами «не письмена, а условные знаки». «Таким образом, трудно допустить, чтобы недимова строка была образцом русской письменности Х века, когда кирилловская письменность уже процветала, а Недим не говорит, что приведенные им начертания приобретены от некрещеных славян», заключает Прозоровский⁵. Следовательно, общий смысл надписи Эль Недима по Прозоровскому, это ладья с экипажем и веревкой; однако причем здесь три гвоздя, пробой и некое орудие с прицепом на конце, осталось неясным. Куда плывет ладья? Что она везет? На эти вопросы ответил продолжатель дешифровки Прозоровского Таланкин.

Пиктографическая трактовка В.И. Таланкина. В. И. Таланкин в выступлении перед Археографической комиссией 20 января 1912 года с докладом «Первая русская загадочная надпись и ее разгадка» решил исправить эту неясность, и предложил видеть в знаках идеографическое письмо с двумя толкованиями: «князь просит разрешения трем своим купцам свободно торговать в городе» и «город вследствие просьбы князя– купца разрешает трем его купцам свободную продажу привезенного на ладье товара»¹⁵. – Очевидно, ладья с экипажем стала восприниматься этим исследователем как корабль купцов, а «три гвоздя» как три купца. Судя по тому, что слово «князь» стоит в начале фразы, оно угадано в сложном первом знаке. Какими знаками обозначены понятия свободы, торговли и города, остается только гадать. Тем не менее слушатели после этого доклада произвели оживленный обмен мнениями и постановили объявить докладчику благодарность за интересную попытку разгадки знаков.

Это был, пожалуй, последний всплеск интереса к данной надписи. Затем попытки ее чтения прервались более чем на 70 лет. Возникает вопрос, почему? — Я думаю, что не удивлю читателя очень простым ответом: потому, что данная надпись «не читается».

Литература

1. Fraehn Ch.M. Ibn-Abi-Jakub El Nedim's Nachricht von der Schrift der Russen im X Jahrhundert n. Ch., kritisch beleuchtet // Memoirs de l'Academie de imperiale de sciences de st. Petersbourg, VI serie. Politique, Histoire, Philologie, III T., 1836, p. 513

2. [Погодин М.П.] Славянские новости (письмо проф. М.П.Погодина к редактору) // Московский наблюдатель. Журнал энциклопедический. М., 1836, год II, часть VII, май-июль, с. 298

3. Fraehn Ch.M. Ibn-Abi-Jakub El Nedim's Nachricht..., с. 517

4. Воланский Т. Гнезно, 1845. Письма о славянских древностях. Письмо второе. Пер. с польского Г.С. Беляковой // Волхв. Журнал венедов. СПб, 1991, № 2-3, с. 7

5. Прозоровский Д.И. О названиях славянских букв // Вестник археологии и истории. СПб, 1888, вып. 7, с. 63-64

6. Древности, т. ХХХIII, вып. 2. М., 1914, с. 447

7. [Siogren von, Dr.] Ueber das Werk Finn Magnusens Runamo og Runerne. S.-Petersburg, 1848

8. [Magnusen F.] Runamo jg Runerne. En Commiteeberetning til det Kongelige Danske Videnskabers Selskab Samt Trende Afhandlinger angaaende Rune Literaturen, Runamo og forskjelligesaeregne (tildeels, nylig opdagelde). Kjobenhavn, 1841, S. 84-85

9. [Magnusen F.] Runamo jg Runerne., с. 260

10. [Siogren von, Dr.] Ueber das Werk Finn Magnusens..., с. 87

11. Там же, с. 90

12. Там же, с. 87

13. Там же, с. 98

14. Гедеонов С. Варяги и Русь. Историческое исследование. СПб, 1876, с. СIХ

Чудинов В.А.

Дата добавления: 2015-07-20