Четверг, 15 мая, 10.15

Кнолль вышел из отеля и вошел в метро, чтобы доехать до здания суда округа Фултон. В листке КГБ, который он стащил из архива в Санкт-Петербурге, была информация о том, что Рейчел Катлер была юристом, и там был адрес ее офиса. Но во время посещения юридической фирмы вчера он обнаружил, что она оставила работу в фирме четыре года назад, после того как ее выбрали судьей Верховного суда. Секретарь была более чем любезна, предоставив новый телефонный номер и адрес суда. Он решил, что по телефону беседа не получится. Лучше всего – это неназначенная заранее встреча лицом к лицу.

Пять дней прошло с тех пор, как он убил Петра Борисова. Ему необходимо было установить, что его дочь знала о Янтарной комнате, если она вообще что-то знала. Вероятно, ее отец упоминал что-нибудь за эти годы. Может, она знала о Макарове. Это был длинный путь, но у него заканчивались зацепки и он должен был использовать все возможности. След, который казался таким многообещающим, потихоньку остывал.

Кнолль вошел в лифт и поднялся на шестой этаж здания суда. По краям коридора располагались переполненные залы суда и оживленные офисы. На нем был светло-серый деловой костюм, рубашка в полоску и бледно-желтый шелковый галстук, купленный вчера в мужском магазине на окраине. Он намеренно подобрал мягкие и консервативные цвета.

Он толкнул стеклянные двери с табличкой «КОМНАТА ДОСТОПОЧТЕННОЙ РЕЙЧЕЛ КАТЛЕР» и вошел в приемную. За столом сидела молодая темнокожая женщина. Табличка с именем гласила: «СЭМИ ЛЮФФТМАН». На своем самом лучшем английском он сказал:

– Доброе утро.

Женщина улыбнулась и поздоровалась в ответ.

– Меня зовут Кристиан Кнолль. – Он протянул ей карточку, похожую на ту, что он показывал Пьетро Капрони, за исключением того, что на этой было написано только «КОЛЛЕКЦИОНЕР», а не академик и не было адреса. – Я мог бы поговорить с ее честью?

Женщина приняла карточку.

– Я сожалею, но судьи Катлер сегодня не будет.

– Мне очень важно поговорить с ней.

– Могу ли я спросить, касается ли это дела, ожидающего решения в нашем суде?

Он покачал головой, сердечно и искренне.

– Вовсе нет. Это личный вопрос.

– Отец судьи умер в прошлые выходные, и…

– О, мне очень жаль, – сказал Кнолль, притворяясь взволнованным. – Как это ужасно.

– О да. Она была очень расстроена и решила взять небольшой выходной.

– Это так неудачно… Я буду в городе только до завтра и надеялся поговорить с судьей Катлер до отъезда. Может быть, вы могли бы передать ей сообщение, чтобы она позвонила мне в отель?

Секретарь, казалось, обдумывала эту просьбу, и Кнолль воспользовался моментом, чтобы изучить фотографию в рамке, висящую за ней на стене. Женщина стоит перед мужчиной, ее правая рука поднята, как под присягой. У нее темные волосы до плеч, вздернутый нос и выразительные глаза. Одета в черный балахон, поэтому трудно сказать, какая у нее фигура. Ее гладкие щеки слегка окрашены румянами, а легкая улыбка выглядит уместной при этих торжественных обстоятельствах.

Он показал на фотографию:

– Судья Катлер?

– Когда ее приводили к присяге, четыре года назад.

Это было то же лицо, которое он видел на похоронах Петра Борисова во вторник, она стояла впереди собравшихся, обнимая двоих маленьких детей – мальчика и девочку.

– Я могу передать судье Катлер ваше сообщение, но я не знаю, позвонит ли она вам.

– Почему?

– Она уезжает сегодня.

– Куда-то далеко?

– Она едет в Германию.

– Такое прекрасное место… – Ему нужно было узнать куда, поэтому он попробовал назвать три основных возможных пункта. – Берлин прекрасен в это время года. А также Франкфурт и Мюнхен.

– Она едет в Мюнхен.

– А! Волшебный город. Возможно, это поможет ей оправиться от горя.

– Надеюсь.

Кнолль узнал достаточно.

– Благодарю вас, госпожа Люффтман. Вы мне очень помогли. Вот информация о моем отеле. – Он придумал название и номер комнаты, ему уже не нужен был этот звонок. – Пожалуйста, сообщите судье Катлер, что я приходил.

– Постараюсь, – сказала она.

Кнолль повернулся, чтобы выйти, но бросил последний взгляд на фотографию на стене, как следует запоминая образ Рейчел Катлер.

С шестого этажа он спустился на первый. Линия платных телефонов вытянулась вдоль стены. Кнолль подошел и набрал номер частной линии в кабинете Франца Фелльнера. В Германии было уже почти пять часов вечера. Он не знал, кто возьмет трубку и перед кем вообще он теперь должен отчитываться. Власть явно переходила в другие руки – Фелльнер отходил от дел, а Моника присваивала себе право контроля. Но старик был не из тех, кто легко сдавался, особенно когда на карту было поставлено что-то вроде Янтарной комнаты.

– Guten Tag, – ответила Моника после двух звонков.

– Ты сегодня дежурный секретарь? – спросил он по-немецки.

– Пора бы уже тебе позвонить. Неделя прошла. Все удачно?

– Давай-ка проясним ситуацию. Я не привык отчитываться как школьник. Дай мне задание и оставь в покое. Я позвоню, когда надо будет.

– Какие мы обидчивые!

– Мне не нужна нянька.

– Я напомню тебе об этом в следующий раз, когда ты будешь у меня между ног.

Он улыбнулся. Ей трудно было не уступить.

– Я нашел Борисова. Он сказал, что ничего не знает.

– И ты поверил ему?

– Я разве так сказал?

– Он мертв, да?

– Неудачное падение с лестницы.

– Отцу это не понравится.

– Я думал, командуешь ты.

– Я. И откровенно говоря, это не имеет значения. Но отец прав – ты слишком сильно рискуешь.

– Я не рискую без необходимости.

На самом деле он был очень осмотрителен. Осторожен во время первого визита, чтобы ничего не трогать, кроме стакана с чаем, который он забрал во время следующего прихода. А когда он явился во второй раз, он был в перчатках.

– Скажем, я счел такой ход событий необходимым при сложившихся обстоятельствах.

– Что он сделал, оскорбил твою гордость?

Удивительно, как Моника могла читать его мысли, находясь за четыре тысячи миль. Кнолль никогда не думал, что он так предсказуем.

– Это не важно.

– Однажды удача оставит тебя, Кристиан.

– Звучит так, как будто ты ждешь этого дня.

– Нет. Тебя будет трудно заменить.

– В чем?

– Во всем, ты, ублюдок.

Кристиан улыбнулся. Приятно знать, что он тоже ей не безразличен.

– Я узнал, что дочь Борисова на пути в Мюнхен. Возможно, она едет, чтобы встретиться с Макаровым.

– Почему ты так думаешь?

– Борисов что-то недоговаривал, увиливал от ответа, и еще одна его фраза о панелях. «Возможно, им лучше оставаться потерянными».

– Дочь, может, просто поехала в отпуск.

– Сомневаюсь. Слишком много совпадений.

– Ты поедешь за ней?

– Попозже. Я должен сначала еще кое-что сделать.

Дата добавления: 2015-07-20