Глава I. Потому что я – человек. 1 страница

От автора: Эта часть моего произведения целиком основана на реальных событиях. Я хочу посвятить её Ольге. Человеку, без которого меня бы, скорее всего, не было сейчас в живых. Спасибо тебе. Я очень виновата перед тобой. Но я всегда тебя помню. Прости меня. За всё.

Женя лежала на второй полке и задумчиво смотрела в окно.
-Странная штука жизнь. Такое ощущение, словно меня кидает туда-сюда, не особенно задумываясь о том, хочу ли я вот так… метаться.
-Жень, ты чего? – Лесина голова показалась откуда-то снизу. – Тебе плохо?
-Нет, малыш, всё хорошо, - Женька улыбнулась и отвернулась носом к стенке.
Вот уже почти сутки поезд вёз их в сторону Сочи. Прочь от Москвы. Всё было позади: и затяжная болезнь, длившаяся почти месяц. И перебитые ноги, и заплывший глаз. И тяжелый июнь, на протяжении которого Женя не вставала с постели, тогда как Лесе приходилось каждый день работать. Позади был Илья, с которым Женька изредка разговаривала по телефону. Позади осталась Москва. Чужой город. Незнакомый. Пугающий.
Леся с каждым днём всё больше и больше удивляла Женьку. Начиная с того дня, когда Женя в прямом смысле слова приползла к ней работу и упала без чувств, эта юная девушка спасала её. Забрала к себе домой, лечила, согревала. Вытирала нос и помогала добраться до ванной комнаты.
На все Женькины вопросы Леся отвечала просто: «А как иначе?». И вопросов больше не возникало.
-Я люблю её, - иногда шептала в бреду Женя, - Я люблю её не как Лёку, но… Люблю. Я жизнь за неё отдам, не задумываясь. Она – это всё. Просто всё. Без неё – конец.
Слава Богу, эти тяжелые дни остались позади. И Женька с Олесей мирно спали в вагоне поезда, который уносил их на море. На встречу мечте.
Поселок Лазоревское встретил девчонок ярким солнышком и синим-синим морем. Едва выпрыгнув из поезда, они побежали на пляж. Прямо на камни побросали сумки и, скинув одежду, понеслись к морю.
Соленая вода резким запахом ударила в ноздри. До головокружения. До пронзительного и резкого счастья внутри.
Женя ныряла, стараясь подплыть поближе к Олесе и ухватить её за пятку. Они визжали и смеялись от восторга.
Вылезли из моря только когда кожа покрылась пупырышками. Прямо на мокрые тела натянули сарафаны, подхватили сумки и отправились искать жилье.
Девчонкам повезло: на вокзале к ним подошел старый армянин, предложивший комнату в квартире всего за сто рублей в сутки. И плевать, что квартира находилась в тридцати минутах ходьбы от пляжа. Плевать, что эти тридцать минут нужно было идти в гору. Плевать, что в комнате были всего две кровати и большой стол со сломанным стулом. Главное было не в этом.
Главное заключалось в том, что воздух сильными толчками наполнял лёгкие. Что зеленые деревья искрились прямо в глаза. Что можно было скинуть обувь и идти босиком по горячему асфальту, улыбаясь и кивая радостным курортникам.
Вечером Женька и Олеся снова спустились к пляжу. Купили бутылку вина в ларьке и присели на деревянные лежаки, вслушиваясь в шепот прибоя и вглядываясь в черное-черное, бесконечное небо.
-Мне даже не верится, - улыбнулась Леся, провожая взглядом мелькнувший вдали самолет, - Такое чувство, что это не я здесь, а кто-то другой, а я просто смотрю на этого другого со стороны.
-Мне тоже не верится, - Женька разлила вино по пластиковым стаканчикам и смешно сморщила нос, - Давай, Леська. За то, что это случилось. Помнишь фильм «Студия-54»? Там была такая сцена, когда молодой человек на машине едет из своей провинции в большой город. И, пересекая границу, кричит: «Поцелуй меня в зад, Джерси!».
-Помню, - засмеялась.
-Ну и вот. За нас. И… Поцелуй меня в зад, Москва!, - закричала вдруг Женька сквозь хохот, - Да здравствует море! Ура!
Какой теплый это был вечер. Как сладко было сидеть, сжимая в руке стаканчик и верить, что вот теперь, только теперь всё обязательно будет хорошо.
Когда Леся пару раз зябко повела плечами, Женя села сзади неё и, прижавшись, крепко обняла руками за плечи.
-Спасибо тебе, - выдохнула в ухо, - Без тебя всего этого просто не было бы.
-Это тебе спасибо, - улыбнулась Олеся, - Тебе и Богу. Я так ему благодарна… Так благодарна…
В этот вечер Женька подумала, что вот теперь она, наконец, знает, что такое счастье.

Весь следующий день девушки посвятили поискам работы. Благо, недостатка в вакансиях не было – им предлагали и место официанток, и продавцов, и работников в прокате шезлонгов.
В итоге Олеся устроилась в прибрежное кафе официанткой, а Женька неподалеку нашла себе место в прокате яхт и скутеров.
Они вставали рано утром и бежали к морю – успеть искупаться до того, как толпа курортников хлынет на пляж. Потом промывали волосы под душем и спешили на работу. Олеся заканчивала раньше. Сдав выручку и получив зарплату за день, она торопилась посмотреть, как Женя на скутере катает жаждущих адреналина отдыхающих, как, напрягая мускулы, вместе с другими работниками вытаскивает на берег яхты и катера. Как выходит из моря, мокрая и блестящая и улыбается навстречу, быстро вытирая полотенцем голову.
Так проходили дни. А вечерами у девушек начиналась совершенно особенная жизнь. Они бродили по всем прибрежным кафешкам, пили домашнее вино, танцевали под лихую и фальшивую «живую музыку». Иногда, в приступе веселья, бегали по пляжу, сталкивая друг друга в теплую соленую воду. И разговаривали, сидя в полосе прибоя.
-Как так получилось, что мы встретились? – спросила Женька в одну из таких волшебных ночей. – Мне иногда страшно подумать, что бы было, если бы мы не пересеклись тогда.
-На всё воля Божья, Жень, - улыбнулась Олеся, - Если нам суждено было повстречаться – мы бы повстречались.
-Ты так сильно веришь?
-Не знаю. Я не знаю, что значит верить сильно или не сильно. Я просто верю. Я знаю, что Бог есть. Что он смотрит на меня. И помогает. Каждый день. Каждую минуту.
-Но если так – почему он не может сотворить чудо и сделать так, чтобы все люди были счастливы?
-А что для тебя счастье?
-Ну… Не знаю… - Женька надолго задумалась. – Наверное, счастье – это просто чтобы всё было хорошо.
-Разве ты несчастлива сейчас?
-Сейчас – да. Но сколько всего было до этого! И в Москве, и в Таганроге…
-Но, согласись, в Москве всё тоже было хорошо. Ты не осталась на улице, не голодала, не умирала. Ты встретила меня, наконец.
-Ну да, - вздохнула Женька, - Однако, пройти пришлось через многое.
-В страданиях укрепляется наша Вера, Жень, - Олеся нежно погладила девушку по голове и неожиданно переменила тему, - Скажи, почему ты никогда не рассказываешь мне о своей жизни в Таганроге?
-Я…, - Женя запнулась. Мысли лихорадочно заметались в голове. – Наверное, я еще не готова рассказать.
-Понятно. Чтож, если решишься – я к твоим услугам.
Олеся мягко улыбнулась и обняла Женьку за плечи. Тема, которую она затронула, была единственной запретной между ними. Женя боялась. Да, боялась. Ей было страшно, что если Леся узнает правду – то это будет конец.
-Да, я лесбиянка, - говорила иногда себе Женька бессонными ночами, - Теперь я это понимаю очень хорошо. Я лесбиянка. Ужасное слово, ужасное определение, но если смотреть правде в глаза – то так и есть. А Леська… Она чистая. Она так верит в Бога. Она… Страшно подумать, что если я ей скажу – она перестанет меня уважать. Плюс к этому она еще может подумать, что и к ней я испытываю не только дружеские чувства. А это не так… Хотя кому я вру. Это так. Я её люблю. Не знаю, как, но люблю. И мне бы хотелось всегда-всегда быть с ней. И дело тут не в сексе, не в физическом влечении – просто я чувствую, что она – это часть меня. Лучшая часть. Настоящая.
Ни к чему не приводили эти долгие разговоры с собой. Дни шли, а Женька всё равно не решалась признаться. Она не понимала саму себя, не понимала природу своих чувств к Олесе. Хотя однажды попыталась объяснить.
В эту ночь они гуляли по поселку и добрели до какого-то бревна. Женька расстелила на него свою рубашку и привычным движением обняла Лесю за плечи.
Где-то вдалеке играла музыка. Наверное, доносилась ветром с побережья. И сердце вдруг защемило резко-резко, как не щемило уже давно.
-Лесь, я хочу тебе сказать, - запинаясь, прошептала Женька, - Я тебя… люблю. Ты самое главное, что теперь у меня есть. Ты настоящая. Ты каждый день меня спасаешь. И я всегда буду рядом с тобой. С тех пор, когда мы только познакомились, я поняла, что моя душа больше одна быть не сможет. Слышишь?
-Женька… - Олеся повернулась в Жениных объятиях и задышала жарко в ухо. – Я чувствую то же самое. Твоя душа – моя душа. Твоя боль – моя боль. Твоя радость – моя радость.
-Да, - выдохнула, силясь сдержать дрожь, - Теперь навсегда. Вместе.
Так и было. Впервые за долгое время Женька остро ощущала, что теперь она не одна. Постепенно под влиянием Леси Женя начала понимать веру в Бога. Она шла к этому постепенно, заново переосмысливая все свои поступки и действия.
-Я осуждала Лену, - думала Женька иногда, - Какое право я имела её осуждать? Она жила так, как могла, так, как умела. И Илья… Да, он меня бросил. Но это жизнь. Люди встречаются, люди расстаются. Здесь ничего не поделаешь. И в том, что я оказалась в такой ситуации в Москве, виновата была только я. И никто другой. У меня всегда была возможность уехать назад в Таганрог, или к тёте. Но я сама этого не сделала. А Бог… Сколько раз он спасал мне жизнь. Сколько раз он защищал меня – чаще всего от меня же. Он есть. И он любит меня. Я всегда это чувствовала.
Но вместе с верой в Бога в Женькину душу пришли и сомнения.
-Это не правильно, - шептала она сквозь слезы, - Моя любовь к Ленке была неправильной. От этого все беды. Только от этого. Эта любовь, она… Как болезнь была. И мне нужно было сразу её уничтожить. Избавиться от неё. Но как? Как, Господи? Ведь если посмотреть правде в глаза – я до сих пор её люблю. Лёка… Леночка… Чудовище моё. Мне так больно без тебя. Как бы я себя не успокаивала и не убеждала – мне всё равно без тебя очень-очень плохо. И одиноко. Но это неправильно! Так не должно быть. Мне нужно, нужно избавиться от этого. Выгнать из своего сердца эти чувства. Выгнать. Но как… Как…
Леся не понимала Женькиных метаний. Она волновалась, глядя как Женя надолго уходит в себя, как плачет иногда по ночам, спрятавшись в подушку. Волновалась, но не знала, чем помочь.
А жизнь, так или иначе, продолжалась. Она проходила в работе, в ночных прогулках по пляжу, в литрах выпитого вина. Девушки не задумывались о завтрашнем дне. Они брали от жизни всё то, чего им так не хватало в Москве – лёгкость, волшебство и детскую мечту.
Постепенно Женькино настроение передалось и Лесе. После нескольких неудачных попыток выйти на разговор, Олеся тоже замкнулась. И стало тяжело. Стало холодно. И одиноко.
Иногда, глядя ночью на Женину спину, Леся мучительно думала и не знала, как ей поступить. Решение пришло само. В один из дней в середине августа Олеся почти насильно забрала Женьку с пляжа и увела в лес. Усадила на траву, пристроилась рядом и заявила:
-Пока не расскажешь – отсюда не уйдешь.
-Что я должна рассказать? – за удивлением Женя удачно спрятала растерянность.
-Всё, - неожиданно жестко отрезала Леся, - Всё рассказывай. Что с тобой происходит, о чём думаешь. Всё.
-Малыш, да я в порядке, - начала, было, Женька, но сразу замолкла, наткнувшись на негодующий Олесин взгляд, - Ладно, хорошо. Что ты хочешь услышать?
-Я уже сказала. Всё.
-Дело в том, что я в раздрае, - после долгого молчания начала говорить Женя, - Я не знаю, что со мной происходит. Я в растерянности.
-Отчего?
-От того, что всё то, во что я верила раньше, теперь кажется совершенно другим.
-Объясни, пожалуйста.
-Вот представь себе ситуацию. В твоей жизни происходит нечто, что ты считаешь совершенно нормальным. Ты живешь этим, ты веришь в это. А потом вдруг случается так, что ты начинаешь верить в нечто другое. И это другое отрицает то, что во что ты верила до этого. Отсюда и раздрай.
-Погоди, я не понимаю. Ты можешь как-то проще объяснить?
-Попытаюсь. Окей. Допустим, ты всю жизнь куришь. И тебе кажется, что ничего такого в этом нет и это нормально. Потом, постепенно, ты приходишь к Вере. И понимаешь, что курить – это неправильно. Это грех. Но при этом и бросить ты не можешь в силу каких-то своих причин.
-Стой, я поняла, - Леся перебила и настороженно посмотрела на Женю, - Но дело же не в курении. У тебя было что-то в жизни раньше, на что теперь ты смотришь иначе, да? И изменить это не можешь, как бы тебе ни хотелось?
-Вроде того. Но проблема даже не столько в том, хочу ли я это изменить, а в том, что я понять не могу – хорошо это или плохо.
-Что это было? – отрывисто спросила Леся, сжав ладони. – Ты можешь мне сказать. Что?
-Я не могу, Лесь. Прости.
-Почему?
-Да потому что не могу! – Женька вскочила на ноги. – Как ты не понимаешь? Если то, что было – это действительно грех, то я просто не знаю, как буду жить дальше. Я должна сама через это пройти. Сама решить. Понять.
-Погоди, - Леся тоже поднялась и положила руки на Женины плечи, - Ты забыла, что говорила мне не далее чем месяц назад? Твоя душа – моя душа. Твоя боль – моя боль. Позволь мне разделить с тобой этот груз. Скажи мне. Возможно, вместе мы найдем решение.
-Да не может быть никакого решения! – сквозь слёзы закричала Женя. – Как ты не понимаешь? Я не могу тебе сказать! Если я скажу – это будет конец. Ты больше не захочешь со мной даже видеться.
-Ты убила человека? – севшим от волнения голосом спросила Олеся.
-Нет, - Женька даже засмеялась сквозь слёзы, - Конечно, нет.
-Значит, ты можешь мне сказать.
-Я любила женщину. И до сих пор люблю.
На поляне повисла тишина. Женька отвернулась и боялась поднять взгляд на Лесю. А та стояла, сжав ладони в кулаки, и дышала тяжело-тяжело.
-Ты лесбиянка? – спросила, наконец, Олеся.
-Я не знаю.
-Как это?
-Вот так. Чтобы назвать себя лесбиянкой, нужен, наверное, какой-то опыт. А у меня была только Ленка. И никого больше.
Поплотнее запахнув рубашку и избегая Лесиного взгляда, Женька махнула рукой и пошла прочь с поляны. Олеся не стала её останавливать.

Всю ночь Женя провела на набережной. Сидела на краю волнореза и плакала, боясь даже на секунду поднять взгляд. Она не ожидала такой Лесиной реакции. Да, она боялась рассказать, но в глубине души почему-то верила, что Олеся воспримет новость иначе.
-Жестокая штука жизнь, - шептала девушка, кутаясь в рубашку, - Или люди жестоки. Как же быть? Как быть дальше? Я больше не хочу быть одна. Не могу. Как же так, Господи… Как же так…
Теперь Женька уже начала жалеть, что её сердце оттаяло. Раньше – когда никаких чувств не было – было проще. Раньше она была одна и не претендовала на большее. А теперь… Теперь ей вновь показали, что такое счастье. Показали – и отобрали его.
-Бедная девочка, - пронеслась мысль, - Как она там сейчас? Милая, светлая… Совсем ребенок. И зачем я ей всё рассказала? Зачем?
Чья-то рука опустилась на Женино плечо, но она даже не обернулась. Вздрогнула от внезапной надежды и еще ниже опустила глаза.
-Привет! – голос был знакомый, но не Лесин. Не Лесин.
-Здрасте, - сквозь зубы ответила Женька.
-Ты тут не замерзла еще?
-Нет.
-Может, пройдемся?
Всё-таки пришлось оглянуться. Женька глянула исподлобья и вздохнула тяжело.
-Наташ, ты что здесь делаешь?
-Не спалось, пошла погулять, смотрю – ты сидишь. Что случилось?
-Ничего. Считай, что мне тоже не спится.
С Наташей Женя познакомилась на пляже. Новая знакомая была интересной женщиной, лет тридцати или чуть больше. Она приехала в Лазоревское из Майкопа, для того, чтобы подработать в курортный сезон. Женька понравилась ей сразу: опытным взглядом женщина рассмотрела в ней нечто, глубоко-глубоко спрятанное от всех остальных.
-Так что, пройдемся?
-Ну давай.
Женька вытерла рукавом глаза и с трудом размяла затекшие ноги. Неожиданно она почувствовала такую острую жалость к себе, что разозлилась.
-Идём, - уже твердым голосом сказала она, взяв Наташу под руку, - Кофе попьем где-нибудь.
Они устроились в тихом кафе около пристани. Женька, поеживаясь, судорожными глотками пила горячий глинтвейн. Наташа потягивала кофе и курила, окутывая всё вокруг запахом ментола.
-Вы с Лесей поругались? – спросила она, наконец.
-Нет. Мы не поругались. Просто она узнала обо мне нечто, из-за чего мы вряд ли сможем теперь быть вместе.
-Странно. Что такого страшного ты ей могла сказать? У вас такая нежная дружба.
-Неважно. Теперь уже всё неважно.
Налетевший ветер растрепал длинные Женькины волосы, и она, выругавшись, собрала их в хвостик. Наташа молчала, согревая ладони о чашку с кофе.
-Жень, а почему ты по пляжу бродишь? Почему домой не идешь?
-Боюсь.
-Чего?
-В глаза ей посмотреть боюсь. Стыдно.
-Зря ты это. Ты же не знаешь наверняка, что она тебе скажет.
-Я знаю, Наташ, - вздохнула Женька, - Она скажет, что видеть меня не хочет.
-О как! Ты у нас Бог, оказывается? – удивилась женщина.
-Почему Бог?!
-Ну как же – ты же у нас всё знаешь, как я посмотрю. Значит, ты – Бог.
-Прекрати, пожалуйста, - Женя засмеялась, - Глупости какие.
-Идем, - хмыкнула Наташа, расплачиваясь по счету, - Ты пойдешь домой и поговоришь с ней.
-Нет!
-Имей совесть, в конце концов. Олеся наверняка волнуется, не зная, куда ты пропала. Иди и успокой её. Всё равно этот разговор состоится – рано или поздно.
-Ты права, - Женя сжала Наташины пальцы и улыбнулась, - Действительно, лучше переживать из-за свершившегося факта, чем из-за еще не произошедшего.

Всю ночь Женя провела на набережной. Сидела на краю волнореза и плакала, боясь даже на секунду поднять взгляд. Она не ожидала такой Лесиной реакции. Да, она боялась рассказать, но в глубине души почему-то верила, что Олеся воспримет новость иначе.
-Жестокая штука жизнь, - шептала девушка, кутаясь в рубашку, - Или люди жестоки. Как же быть? Как быть дальше? Я больше не хочу быть одна. Не могу. Как же так, Господи… Как же так…
Теперь Женька уже начала жалеть, что её сердце оттаяло. Раньше – когда никаких чувств не было – было проще. Раньше она была одна и не претендовала на большее. А теперь… Теперь ей вновь показали, что такое счастье. Показали – и отобрали его.
-Бедная девочка, - пронеслась мысль, - Как она там сейчас? Милая, светлая… Совсем ребенок. И зачем я ей всё рассказала? Зачем?
Чья-то рука опустилась на Женино плечо, но она даже не обернулась. Вздрогнула от внезапной надежды и еще ниже опустила глаза.
-Привет! – голос был знакомый, но не Лесин. Не Лесин.
-Здрасте, - сквозь зубы ответила Женька.
-Ты тут не замерзла еще?
-Нет.
-Может, пройдемся?
Всё-таки пришлось оглянуться. Женька глянула исподлобья и вздохнула тяжело.
-Наташ, ты что здесь делаешь?
-Не спалось, пошла погулять, смотрю – ты сидишь. Что случилось?
-Ничего. Считай, что мне тоже не спится.
С Наташей Женя познакомилась на пляже. Новая знакомая была интересной женщиной, лет тридцати или чуть больше. Она приехала в Лазоревское из Майкопа, для того, чтобы подработать в курортный сезон. Женька понравилась ей сразу: опытным взглядом женщина рассмотрела в ней нечто, глубоко-глубоко спрятанное от всех остальных.
-Так что, пройдемся?
-Ну давай.
Женька вытерла рукавом глаза и с трудом размяла затекшие ноги. Неожиданно она почувствовала такую острую жалость к себе, что разозлилась.
-Идём, - уже твердым голосом сказала она, взяв Наташу под руку, - Кофе попьем где-нибудь.
Они устроились в тихом кафе около пристани. Женька, поеживаясь, судорожными глотками пила горячий глинтвейн. Наташа потягивала кофе и курила, окутывая всё вокруг запахом ментола.
-Вы с Лесей поругались? – спросила она, наконец.
-Нет. Мы не поругались. Просто она узнала обо мне нечто, из-за чего мы вряд ли сможем теперь быть вместе.
-Странно. Что такого страшного ты ей могла сказать? У вас такая нежная дружба.
-Неважно. Теперь уже всё неважно.
Налетевший ветер растрепал длинные Женькины волосы, и она, выругавшись, собрала их в хвостик. Наташа молчала, согревая ладони о чашку с кофе.
-Жень, а почему ты по пляжу бродишь? Почему домой не идешь?
-Боюсь.
-Чего?
-В глаза ей посмотреть боюсь. Стыдно.
-Зря ты это. Ты же не знаешь наверняка, что она тебе скажет.
-Я знаю, Наташ, - вздохнула Женька, - Она скажет, что видеть меня не хочет.
-О как! Ты у нас Бог, оказывается? – удивилась женщина.
-Почему Бог?!
-Ну как же – ты же у нас всё знаешь, как я посмотрю. Значит, ты – Бог.
-Прекрати, пожалуйста, - Женя засмеялась, - Глупости какие.
-Идем, - хмыкнула Наташа, расплачиваясь по счету, - Ты пойдешь домой и поговоришь с ней.
-Нет!
-Имей совесть, в конце концов. Олеся наверняка волнуется, не зная, куда ты пропала. Иди и успокой её. Всё равно этот разговор состоится – рано или поздно.
-Ты права, - Женя сжала Наташины пальцы и улыбнулась, - Действительно, лучше переживать из-за свершившегося факта, чем из-за еще не произошедшего.
Попрощавшись с Натальей, Женька медленно пошла домой. Ей было страшно, но решение было принято. И пути назад не было.
Деревянные ступеньки на лестничной площадке тихо скрипели под ногами. Помедлив, Женька открыла дверь и на цыпочках прошла в комнату. Олеся сидела на балконе и, опустив голову, курила.
-Привет, - Женя присела рядом и попыталась поймать Лесин взгляд, - Как ты?
-В Москве взорвали станцию метро, - глухо ответила Олеся и подняла на Женьку красные, заплаканные глаза, - Жень… Там погибли люди…
Женька ахнула, и уже ни о чём не думая притянула к себе Лесю. Прижала крепко и начала гладить по голове, едва сдерживая слёзы.
-Ты понимаешь? Понимаешь? Эти сволочи… Взорвали… А там люди… Женька…
Леся рыдала, вжимаясь в тёплое Женино плечо. Наравне с этой трагедией все недавние проблемы казались пустыми и мелочными. И долго-долго, сжавшись на полу балкона, девушки оплакивали семерых незнакомых им людей, жизнь которых для кого-то стала вдруг слишком дешево стоить.
Следующий день не принес никакой радости. Олеся не пошла на работу, она весь день ни на шаг не отходила от Женьки. Вместе с ней сидела на пляже, наблюдала за ней – катающей курортников, даже пыталась помогать вытаскивать из воды катера.
Женя не знала, как помочь. Ей было горько видеть некогда ярко-зеленые, а теперь потухшие Лесины глаза. В глубине души Женька не до конца понимала, почему Олеся настолько близко к сердцу принимает эту трагедию. Ведь это событие никак её не касалось. Девушка гнала от себя эти мысли, она понимала, что, видимо, стала слишком черствой – ей было жалко погибших. Но и только.

Прошло несколько дней. И Женя поняла, что её душа еще вполне умеет переживать и мучиться.
В воскресенье девушки проснулись поздно. С недавних пор они спали на одной кровати – Олеся категорически отказывалась оставаться одна. Женя зевнула, потягиваясь, и осторожно высвободила руку из-под Лесиной шеи. Поневоле она залюбовалась по-детски наивным выражением лица подруги. Леся спала на спине, её губы трогательно подрагивали в такт дыханию, а длинные светлые волосы свободно разметались по подушке.
Еще раз потянувшись, Женька обула тапки и отправилась на кухню варить кофе. Из-за двери, ведущей в комнату хозяев, до неё донесся звук включенного телевизора. Однако, сама хозяйка – Лена – сидела на кухне.
-Доброе утро, - улыбнулась Женя, доставая из шкафчика банку с молотым кофе.
-Привет, - Лена улыбнулась натянуто и снова уткнулась в свою кружку.
Это была странная женщина. Русская, с двумя детьми, всего год назад она вышла замуж за армянина. Женьке не нравился её муж. С одной стороны, Артём, конечно, взял на себя заботу о двух детях новой жены, но с другой он постоянно показывал всем желающим, какой он благородный – мол, приютил бабу с двумя отпрысками. Впрочем, ему Женька тоже не нравилась. По утрам он здоровался с ней сквозь зубы, но и только. Зато Олеся привлекала немалое внимание этого мужчины – ей он улыбался, делал комплименты и всячески флиртовал. Это была еще одна причина, по которой Женя испытывала к нему неприязнь.
-Ты слышала, подлодка какая-то затонула, - лениво сообщила Лена, когда Женька уже сварила кофе.
-Какая подлодка? – удивилась.
-Да откуда я знаю? Какая-то лодка. В каком-то море. Вроде даже людей там много погибло.
Женьку как огнем обожгло. Расплескивая кофе, она понеслась в свою комнату. Но было поздно. Пробегая мимо хозяйского помещения, она услышала сдавленные рыдания. И ногой распахнула дверь.
В компании с Артёмом и Денисом – Лениным сыном - Олеся сидела на полу и остолбеневшим взглядом всматривалась в телевизор.
Женя стояла на пороге, держа в руках две чашки, и не могла пошевелиться. До неё как сквозь вату долетали слова диктора.
-На российской подводной лодке "Курск", которая терпит бедствие в Баренцевом море, предположительно находятся до 130 человек. На субмарине действуют два атомных реактора, а на вооружении - 24 крылатые ракеты и четыре торпедных аппарата. Авария, о точном времени которой не сообщается, произошла в ходе учений Северного флота. Субмарина не вышла на связь в установленное время и легла на грунт. Командование Северного флота принимает меры к ее спасению.
Ухнуло куда-то вниз сердце. И вдруг 130 человек, названных ведущим новостей, перестали быть чем-то абстрактным. Неожиданно Женя почувствовала себя частью тех, кто ждет каждого из этих ста тридцати. Кто надеется. Кто верит.
Остаток дня все обитатели дома провели у телевизора. Остановившимися от ужаса глазами они смотрели, как спасатели двигаются к месту катастрофы, как военные корабли мирно покачиваются в Баренцевом море, как на этих кораблях идет работа.
-Море спокойное, волнение 1-2 балла, - информировал ведущий новостей, - Представитель главного штаба ВМФ России проинформировал нас, что в течение последних 16 часов с подводной лодкой поддерживается связь, имеется контакт с личным составом.
Эти слова наполняли сердца людей надеждой.
-Их спасут, - шептала Олеся сквозь слёзы, - Их обязательно спасут. Они же живы! Поддерживается связь – значит, живы, ведь правда?
-Да. Да. – шептала сквозь подступающий к горлу комок Женька. – Конечно, их спасут. Самое главное, что они живы.
Женя и Леся слушали, что в Баренцево море вылетела специальная комиссия, которая расследует физическое состояние лодки. Официальные лица, то и дело мелькавшие по телевизору, заявляли, что экипаж в порядке, что обязательно всех спасут. Это давало надежду.
В половине шестого вечера надежды почти не осталось.
-Здравствуйте, в эфире новости и с нами на связи Владимир Куроедов. Владимир?
-Здравствуйте, Алла. К сожалению, несмотря на все предпринимаемые действия, в ситуации, в которой оказалась подлодка «Курск», шансы на благополучный исход не очень высоки.
Дальше Женька не слушала. Все её мысли, чувства, эмоции сосредоточились на том, чтобы не дать Лесе впасть в отчаяние.
-Малыш, ты слышишь? Малыш… - шептала она сквозь слёзы. – Это еще не точно, маленькая моя. Они живы. Это самое главное. Их обязательно вытащат оттуда, слышишь? Обязательно вытащат.
Но следующий выпуск новостей не дал никакой надежды:
-На подлодке "Курск", потерпевшей аварию в Баренцевом море, имеются признаки крупного и серьезного столкновения. Об этом заявил сегодня в эксклюзивном интервью корреспондентам ИТАР-ТАСС главнокомандующий ВМФ РФ адмирал флота Владимир Куроедов.
Олеся больше не плакала. Она сидела на полу перед телевизором, до боли сжав Женькину руку, и молчала. И это молчание подвергало в панику еще сильнее, нежели недавние слёзы.
А новости, между тем, не позволяли ни на секунду отвлечься, уйти от развивающейся в Баренцевом море трагедии.
-Бедствие с атомной подводной лодкой "Курск" развивалось мгновенно. Об этом корреспонденту ИТАР-ТАСС заявил сегодня адмирал- подводник, который предпочел остаться неназванным. По его мнению, об этом может свидетельствовать тот факт, что моряки не успели даже выбросить спасательный буй, а место аварии было обнаружено спасательным судном ВМФ.
Время потеряло свой естественный ход. Все чувства и мысли оказались сосредоточены на людях, которые на глубине около ста метров еще были живы. Были. Живы.
Как во сне, люди слушали информацию о том, что Россия не попросила помощи ни у одной из дружественных стран.
-В министерстве обороны США пристально следят за ситуацией вокруг российской подводной лодки "Курск", которая потерпела аварию в Баренцевом море. По словам американцев, российская сторона пока не направляла обращений об оказании помощи в спасении экипажа подводной лодки.
-Но почему? – сквозь слёзы шептала Олеся, вжимаясь в Женькины плечи. – Почему они не просят помочь? Там же наши! Там же люди! Молодые ребята… Там же… Живые… Почему?
Не было ответов на эти вопросы. Ни одного ответа. Хотя вопросов становилось всё больше.
-Первичный осмотр многоцелевой подводной лодкой "Курск", лежащей на грунте в Баренцевом море, произведен, и эта работа продолжается. Пока не ясно, есть ли погибшие или раненые. Об этом сообщили в штабе Северного флота. В подписанном в эти же минуты номере областной мурманской газеты "Полярная правда", ее военный обозреватель Игорь Живелюк сообщает, что получил информацию в штабе Северного флота о том, что во время внешнего осмотра в корпусе лодки замечены серьезные повреждения. Их характер позволяет предположить, что на подводном корабле есть жертвы.
Это сообщение уже не вызвало слёз. Их просто больше не было.

Следующие несколько дней Женя и Олеся провели у телевизора. Не было никакой возможности оторвать Лесю от экрана, но и оставить её в одиночестве Женька не могла.
Даже когда стало ясно, что никого из подводников уже не спасти, даже когда стук изнутри лодки прекратился, Олеся продолжала надеяться.
-Может, они просто потеряли сознание? Может, их еще вытащат? – спрашивала она сквозь слёзы и снова утыкалась в телевизор.
Женя не знала, как помочь. Её уже давно напрягала сложившаяся ситуация, и когда в новостях определенно заявили, что живых на подводной лодке «Курск» не осталось, Женька подошла и просто выключила телевизор.
Сжав зубы, насильно унесла Лесю в их комнату. Опустила на кровать и присела рядом.
-Хватит, - отрезала Женька в ответ на Олесины просьбы еще немножко посмотреть – вдруг, мол… - Хватит, Лесь. Лучше попроси Бога упокоить души этих ребят. И порадуйся. Им уже не больно больше. Им уже хорошо.
-Да, но… - попыталась вставить Леся.
-Никаких «но». Ты пойми, каждый день в мире погибает очень много людей. Это жизнь, понимаешь? Значит, пришло время умереть этим ребятам. Это тяжело, это больно, но это жизнь, слышишь? Ничего не поделаешь. И помочь им ты никак не можешь. Прекрати убиваться.
-Ты черствая, - с обидой прошептала Леся и отвернулась к стене, - Уйди, я видеть тебя не хочу.
-Чудесно.
Сжав губы, Женька быстро натянула шорты, футболку, одела очки и впервые за несколько дней вышла на улицу. В ноздри резко ударил запах чистоты и свежести. И в этой чистоте сердце слегка успокоилось.
-Пусть я черствая, - думала Женя, спускаясь по тропинке к морю, - Пусть я хоть трижды черствая. Но убиваться из-за уже свершившегося факта – это идиотизм. Да, их жаль. Но что теперь – всем массовый суицид совершить, чтоли?
Море открылось перед девушкой во всей своей ширине и величии. Но Женька неожиданно передумала и отправилась к переговорному пункту.
-Мне десять минут до Таганрога, пожалуйста, - попросила, протягивая в окошко деньги.
Получила номерок, и, нырнув в кабинку, подрагивающими руками набрала знакомый номер.
-Аллё, - родной и далекий голос зазвучал из трубки. И снова – как в юности – сжалось в комок сердце и запрыгало от живота к горлу.
-Привет, Крысь, - выговорила, наконец.
-Женька? Женька, это ты? Толь! Женя звонит! Как ты, бессовестная? Где пропадала? Жень!
-Крысь, Крысь… Успокойся. У меня всё хорошо, - засмеялась Женя. С её плеч словно огромная ноша упала, - Как вы?
-Да у нас всё по-старому! Ты где?
-На море. Чуть не доезжая Сочи.
-Да ладно! Как ты там оказалась?
-Долго рассказывать. Как наши? Шурик как?
-Шурик хорошо. Жениться собирается.
-Серьезно? Ох и ни фига себе.
-Жень… Она тоже в порядке, - помолчав, ответила Кристина на безмолвный Женькин вопрос, - Ты её до сих пор вспоминаешь?
-Так просто такая любовь не проходит, Крысь, - грустно улыбнулась Женя, - Ты же понимаешь.
-Понимаю. Слушай, а с кем ты на море подалась? Не с козлом ли своим, часом?
-Нет, не с ним. С подругой, - засмеялась Женька. Она уже давно рассказала Кристине всю правду о своей жизни в Москве, и с тех пор Кристя называла Илью только козлом, иногда добавляя к этому определению еще более крепкое выражение.
-Так-так, с этого места поподробнее! – в Кристинкином голосе зазвучало любопытство, - Ты себе подружку завела?
-Да нет. Она просто друг, - погрустнела Женя, - Крысь, скажи мне, как ты думаешь – я лесбиянка?
-Не знаю, не пробовала, - захохотала Кристина, - С чего такой вопрос?
-Понять себя не могу. Тяжело.
-Жень, ну у тебя вроде как только Лёка была в этом отношении. Я даже не знаю… А это так важно?
-Сама не знаю. Может, и неважно, - улыбнулась Женя, - А знаешь, ты права. Думаю, это действительно не так уж и важно. Какая разница? Главное – любить, правда, Крысь?
-Ага. Слушай, дорогая, а когда мы с тобой увидимся? Кто-то, помнится, приезжать обещал.
-Я приеду. Обязательно приеду, Крысь. Осенью, скорее всего.
-Ну, смотри – обещала…
-Ой, - вздрогнула Женька, - Кристин, время заканчивается. Всё, родная, целую тебя, Шурику привет передай. А Тольку и мелкого поцелуй за меня. Соскучилась я по тебе. Очень-очень.
-И я тебя целую, Жень. Звони, не забывай.
Положив трубку, Женя с улыбкой на лице вышла из кабинки и нос к носу столкнулась с Олесей.
-Ты звонить? – спросила равнодушно.
-Нет. Я тебя искала. – Леся выглядела смущенной. – Давай погуляем?
-Ну, давай.
Поколебавшись, Олеся взяла Женьку за руку и потянула за собой. Они отправились в парк. Сейчас, в конце августа, уже было заметно, как поредели ряды курортников, насколько меньше стало людей в поселке.
-Ты прости меня, - Леся сжала Женины пальцы в своей ладони, - Я вовсе не хотела сказать то, что сказала. Это всё нервы.
-Да ладно, забудь. Всё в порядке.
-Нет, не в порядке. Я хочу… Расскажи мне о той женщине.
-О какой? – Женькины брови приподнялись от удивления.
-Ну, о той, которую ты любишь.
-Зачем?
-Потому что я многое поняла за эти дни. И в первую очередь то, что нужно ценить эту жизнь такой, какая она есть. И людей нужно любить тоже такими, какие они есть. Иначе во всем этом вообще не будет никакого смысла.
-У нас с тобой очень странные отношения, Лесь. Я многого не понимаю. А многое даже не пытаюсь понять.
-О чём ты?
-О том, что ты себе напридумывала, - вздохнула Женя, - Скажи честно – ты же решила, что я в тебя влюблена без памяти и всё это время тщательно скрывала свои чувства. Так?
-Что? – Леся удивленно заморгала. – О чём ты?
-Не притворяйся. Это общий стереотип. Мол, если лесбиянка – значит, и ко мне приставать будет. Как будто лесбиянки не люди и с женщинами дружить не умеют.
-Женька… - прошептала Олеся и вдруг захохотала, обняв Женю за плечи, - Ты просто идиотка, Женька. Слышишь? И-ди-от-ка.
-Почему это я идиотка? – Женя сосредоточенно отпихивала Лесины руки.
-Да потому что это ты себе ерунду напридумывала, а не я! У меня и в мыслях не было того, что ты себе так тщательно насочиняла. Я тебя про твою любимую женщину спросила точно так же, как спросила бы про мужчину, понимаешь? И когда ты в тот раз убежала, я тебя останавливать не стала только потому, что мне нужно было побыть одной. И тебе тоже. Женька, да ничего же не изменилось! Но ты всё-таки дура, Жень.
-Значит, ты по-прежнему меня любишь?
-Я тебя ненавижу, - снова захохотала Олеся, - Параноик ты, блин, мелкого пошиба.
-Почему это мелкого? – Женя старательно сдерживала смех. – Я тебя выше, между прочим!
-Мелкого-мелкого! Рост тут ни при чём совершенно.
-Леська… - сквозь хохот Женька вдруг остановилась, прижала подругу к себе и выдохнула в ухо: - Я тебя люблю, Леська. Спасибо.

Дата добавления: 2015-07-20