Глава II. Любовь не предается. 2 страница

Конечно, это повторилось. И повторилось не раз. Постепенно Женька привыкла к нечастым, где-то раз в неделю, визитам Лёки. И даже научилась скрывать их от всех. Привыкла рычать на друзей, когда они пытались задавать вопросы. Привыкла прятать в глубине души слова, которые хотелось сказать и привыкла говорить те, которые Лёка хотела слышать.
И было каждый раз грустно и очень одиноко, и каждый раз хотелось послать «визитершу» далеко и надолго… И каждый раз не получалось.
Впрочем, проблем и без Лёки было немало. Поругалась с Толиком и вернулась назад Кристинка – оказалось, что «он просто подлец и всё это было большой ошибкой». Саня окончательно бросил университет, и занялся поиском, как он выражался, «настоящей лав». Причём поиски эти у него заключались в постоянной смене претенденток на это почётное звание. Каждую из них он обязательно приводил к Женьке, знакомил и… на следующей неделе приводил другую.
Женя проводила очень много времени на работе. Теперь она преподавала литературу в сорок пятой школе. Приучилась одеваться в строгие костюмы и вести себя солидно и по-взрослому. Длинные темные волосы Женька теперь собирала в замысловатую причёску, которая, как ей казалось, была вполне солидной и в духе консервативной профессии учителя.
Вечерами Женька обычно либо проверяла детские сочинения, либо доставала из холодильника коньяк и, кутаясь в сигаретный дым, пила его маленькими глоточками – одна или с Кристиной.
Но и Кристина больше не была жизнерадостной юной девушкой. Недолгая совместная жизнь с Толиком изменила её. Она начала писать. Целыми днями сидела на балконе у старенькой печатной машинки и сочиняла какие-то бредовые, по мнению Жени, рассказы. Хамила поклонникам по телефону. И часто злилась, глядя на старые, студенческие фотографии.
Только редкими вечерами на кухне Кристина становилась прежней: куталась в плед, изящно прикуривала сигарету и всеми силами пыталась тянуть Женьку к свету.
Тяжелы были эти бесконечные ночные беседы, но без них было бы совсем темно - с усмешкой, прячась за банальными словами и отстраненным тоном, обе выплескивали накопившуюся усталость.
-Вот и пойми этих мужиков…, - мрачно закуривала Кристина, - Что Лёка, что Толик – один чёрт. Как только добиваются своего, сразу им скучно становится. И – вперед, налево.
-Но Лёка же не мужик, - вяло отбивалась Женя.
-Ну и что? Она недалеко от них ушла… Внешне девушка, а внутри – самый настоящий мужик. Зараза она.
-Зараза. И Толик - зараза. И я – зараза, и ты. Все мы хороши.
-Это точно. Но если женская душа – потемки, то мужская… Иногда мне кажется, что у них её вообще нет.
-Есть. Просто прячут далеко и глубоко.
-Да брось ты. У них все внутренности заняты тремя мыслями: «секс, секс, секс». И всё.
-Ты зря так думаешь, - Женька наливала еще по стопке коньяка, - Мне кажется, что здесь дело не в сексе, а в умении понять другого человека. Это мы, дуры, всё пытаемся всех понять, а они даже не задумываются о том, что мы чувствуем.
-Я одно не могу понять, Жень. Она же предала тебя. Предала твою любовь. Как ты можешь теперь быть ей другом? Как ты можешь спать с ней, наконец?
-А откуда ты знаешь, что я с ней сплю?
-Брось, Жень… Мы же не слепые.
-Понятно, - Женька замолчала надолго, и решившись, продолжила, - Знаешь, Крысь, ты не права. Лёка, может быть, и предала меня. Но не мою любовь. Её невозможно предать, понимаешь? Она просто есть, эта любовь, она живет во мне, глубоко-глубоко внутри.
-Жень, она даже не поговорила с тобой. Даже не попросила прощения.
-Пойми, когда человек влюбляется, всё вокруг него становится нечетким и расплывчатым. За своими переживаниями человек просто не видит боль других людей. А счастливый человек еще более эгоистичен. Ему почему-то кажется, что раз он сам счастлив – то и все вокруг счастливы тоже.
-Нет, Жень. Не то, не то… Ты права в чем-то, но вы были вместе так долго: неужели ты не заслужила даже последнего объяснения?
-Выходит, не заслужила, - вздохнула Женька и снова потянулась за бутылкой, - Она еще маленькая, Крысь. Маленькая и глупая. Она бежит от всех негативных чувств и эмоций. И то, что ей не нравится либо меняет кулаками, либо прячется, если кулаки не помогают.
-И ты её любишь… такую?, - Кристина, кажется, начала, понимать.
-Я её любую люблю. Это внутри меня. Так глубоко, как ты себе даже не представляешь.
Так и проходили эти больные горькие вечера.
Ксюха постепенно отдалялась от всех. Сначала перестала общаться с Кристинкой, потом и с Женькой. Замыкалась в себе, часто запиралась в ванной, а потом вдруг, ни слова никому не сказав, переехала к какой-то подруге с работы. И пропала – перестала заходить, звонить. А вскоре и Лёка исчезла, прекратила «визиты» и вдруг уехала в длительную командировку, не сказав, в какой город едет, и когда вернется. Женя с Кристиной остались вдвоем. Если не считать, конечно, старых и новых друзей, Толика, заходившего иногда и смущенно молчащего на стуле, и Сани, с его очередной «настоящей любовью».

Прошло несколько месяцев с тех пор, как уехала Лёка. В Таганрог снова пришло лето. И Женькины волнения как-то сами собой улеглись, уступив место теплу и новой, взрослой, жизнерадостности.
Взмахивая сумкой и стуча каблуками по асфальту, Женя с утра спешила в школу, здоровалась с коллегами, иногда неожиданно начинала на уроке цитировать любимых поэтов. Дети радовались новой Евгении Васильевне. Они любили её за тепло и поддержку, которыми она их окружала. За то, что она всегда их выслушивала и доверяла не только собственному мнению.
Где-то в середине июня Шурик начал встречать Женьку после занятий. Смущенно караулил у выхода, курил, пряча сигарету в кулаке и каждый раз оправдывался, что «случайно проходил мимо и решил проводить».
Женя была ему рада. В последнее время она начала ненавидеть одиночество. Хотелось, чтобы всегда были рядом люди. Чтобы был рядом хоть кто-то.
Однажды, в середине июля, Женя как обычно шла домой вместе с Шуриком. Сегодня у неё был тяжелый день: хоть в школе и наступили каникулы, но учителям всё равно приходилось ходить на работу и посещать скучные семинары.
-Мне бы с тобой поговорить, Жень, - смущенно проговорил Саня, когда они уже подходили к Жениному дому, - Только чтоб вдвоем…
-Да дома всё равно никого нет. Залетай, - улыбнулась Женька.
Они устроились на кухне. Саня вытащил из портфеля бутылку вина, Женя достала бокалы.
-Ну, - улыбнулась после первого тоста, - Что стряслось?
-Жень… Я тебя люблю, - выпалил Саша и замолчал смущенно.
-Я тебя тоже люблю, мой хороший, - с улыбкой ответила Женька, - Так что случилось-то?
-Ты не поняла… Я действительно тебя люблю. Давно очень. Еще тогда, с игры… Если бы ты знала… Жень, я всегда хотел, чтобы ты была счастлива. Я не совсем понимал твои отношения с Лёкой, но ты когда была с ней – улыбалась, и я смирился. Я и со своей девушкой из-за тебя расстался… Я действительно тебя люблю. Ты не думай, я ничего не прошу. Я всё понимаю. Ты… Ну, не по этой части… Но всё равно. Хотел чтобы ты знала.
-Сань…, - Женя застыла, ошарашенная. Она ожидала чего угодно, но только не этого. Молодой интересный мужчина сидел перед ней, съежившись на стуле и бормотал что-то несуразное, - Сань, ты что?
-А ничего!, - вскочил внезапно, - Ты думаешь, я не понимаю? Я всё понимаю! У тебя всегда Лёка. Ты ради неё… всё. А я… Я всё равно тебя люблю. Ты самая лучшая – и я удивляюсь, как она до сих пор этого не поняла. Ты… Да ради тебя я готов… На всё что угодно готов! И мне всё равно, что ты меня не любишь. Я просто… Потому что…
Саша продолжал что-то говорить, а Женька… Женька вдруг увидела на его месте себя. Себя – старую, улыбчивую и смешливую Женьку. Которая не боялась признаться в своих чувствах, которая всем и всегда в глаза говорила правду. И что-то перевернулось в её душе. Что-то стало совсем другим.
-Сашенька, - улыбнулась Женя и взяла парня за руку, - Сашк… Давай я не буду ничего тебе говорить? Ты хочешь быть рядом со мной? Ты будь, Сашк. Ты будь. Ты мне сейчас очень-очень нужен.

…И спеть меня никто не мог заставить.
Молчание – начало всех начал.
Но если плечи песней мне расправить
Как трудно будет сделать так, чтоб я молчал.
И пусть сегодня дней осталось мало.
И выпал снег, и кровь не горяча.
Я сотый раз опять начну сначала.
Пока не меркнет свет, пока горит свеча.

Лёка вернулась как всегда неожиданно. Просто возникла однажды на пороге Женькиной квартиры, сияя букетом белых роз, и улыбнулась Кристине: «Приветствую врагов развивающегося капитализма. Женька дома?».
Женьки дома не было. Кристина, поддерживая уже начинающий расти живот, проводила Лёку на кухню и сама присела рядом.
-Ты где шлялась?, - спросила.
-В Караганде. Я во многих городах побывала, Кристь, - хмыкнула Лёка, - Многих людей видела, интересных таких. Но почему-то всё равно домой тянуло.
-А у тебя он есть, дом-то?, - эх, не так надо бы, не так жестко, Кристина.
-А как же, - а с Лёки как с гуся вода, - У родителей дом. Квартира моя – дом. А тут, я смотрю, мне не слишком рады?
Кристина не успела ответить. Прогремел замок на входной двери и минуту спустя в кухню в обнимку ввалились Женя и Саня.
-Привет…, - протянул парень и выпустил Женькины плечи из своих объятий. А та уже ничего и никого не видела: вспыхнув глазами, не отрываясь впитывала в себя новый Лёкин образ: и стильную стрижку темных волос, и строгие черные брюки, и совершенно потрясающую белую футболку.
-Ленка…, - прошептала, - Ленка…
-Привет, мелкая, - Лёка с улыбкой притянула Женю к себе и поцеловала в переносицу, - Ты что, не рада меня видеть?
-Что ты… Рада. Конечно, рада, - Женька засуетилась, глядя то на повзрослевшую Лёку, то на молчащего в остолбенении Шурика, то на ухмыляющуюся Кристину. А потом вдруг остановилась.
-Ну как ты, Лен?, - спросила почти спокойно и потянула Саню за руку, усаживая на стул. Сама примостилась к нему на коленки, - Как командировка?
-Какая командировка? А! Да нормально командировка, - умница, ничем не выдала своего удивления, - Я по России капитально поездила. Вы лучше расскажите, как у вас? Я смотрю, тут большие перемены без меня произошли…
-Лёка, - начал, было Саша, но Женька его перебила.
-Да, Лен. Всё теперь иначе. Мы с Сашей теперь вместе.
-Можно поздравить?, - со смешком поинтересовалась Лёка.
-Конечно.
-Ну тогда поздравляю! Молодец, Шурик, добился-таки.
Лёка ухмылялась, рассказывала про поездку, ехидно посматривала на Саню. А Женьке хотелось выгнать их всех – самоуверенную Ленку, гордо посматривающего Шурика и ехидную Кристину – и остаться в одиночестве. Чтобы никого не было. Ни-ко-го.
Постепенно всё снова стабилизировалось. Кристина помирилась с Толиком и заявление о разводе было публично порвано в клочки. Женька потосковала немного, но постоянное присутствие Сани не давало скучать, да и Кристя почти каждый день приходила в гости.
Радовала работа: с сентября Женька нагрузила себя по полной программе, добавив к основным урокам классное руководство. Радовали тетя и дядя, в гости к которым Женя и Шурик съездили в августе-месяце. Да и Саня как-то потихоньку перестал раздражать, и начал даже нравиться, и в постели с ним Женя постепенно начала расслабляться и получать хоть какое-то, но всё же удовлетворение.
Жизнь шла, и уже казалось – всё, всё устаканилось, встало на свои места, когда в один вечер судьба снова перевернулась вверх тормашками.
-Привет, - Лёка сидела на ступеньках и как-то жалко смотрела снизу вверх на уставшую Женю, - А я вот пришла… В гости. Можно?
-Заходи, - вздохнула и подала руку, помогая встать, - Что случилось?
-А что, уже нельзя зайти к старому другу без всякого повода?, - как всегда съехидничала Лёка.
-Да нет, можно. Только ты же без повода всё больше к другим ходишь. Садись. Чаю налить?
-А покрепче у тебя ничего нет?
-Коньяк. Будешь?
-Давай.
В полном молчании разлили спиртное по бокалам, так же молча выпили. Верная своим привычкам, Женька зажгла свечи и погасила свет. Пошла, было, к противоположному концу стола, но вдруг её обхватили руками и усадили к себе на колени.
-Я не могу без тебя, - с надрывом прошептала Лёка в Женино ухо, - Возвращайся ко мне, а? Пожалуйста…
Мир перевернулся с ног на голову. Случилось то, о чем Женька мечтала каждую из безумных бессонных ночей. Случилось то, о чём девушка грезила на уроках и прогуливаясь по тихим таганрогским улицам. Случилось то, ради чего стоило жить дальше и что могло сразу воскресить и детскую наивность, и юношескую любовь, и жизнь, жизнь – настоящую жизнь, в которой было бы место эмоциям.

-Давай лучше еще выпьем, Лен, - наконец, отозвалась Женька и слезла с Лёкиных коленок.
-Я… Я так понимаю, ты мне отказываешь?
-Да. Извини.
-Но почему?, - Лёка с видимым спокойствием разлила коньяк по бокалам, - Ты же любишь меня, я знаю.
-Ты, кажется, забыла, что я несвободна.
-Ты о Сашке? Мелкая, я тебя умоляю…, - Лёка засмеялась с облегчением, - Ты его не любишь. И все это знают. И он в том числе.
-Ну и что? А ты понимаешь, как больно ему будет, если я его брошу?
-Мелкая, но это же жизнь! Ты что, собираешься до пенсии пудрить ему мозги? Рассказывать сказки о неземной любви и при этом любить меня?
-Лен…, - Женя смотрела серьезно и очень задумчиво, - Прекрати сейчас же. Ты говоришь глупости. И Сане я не лгу. Он прекрасно знает всю ситуацию… И всё равно остается со мной.
-Всё равно. Я не понимаю. Ты любишь меня. Но ты с ним. Почему?
-Потому… Потому что есть не только ты и я. Есть Шурик. И есть Юлька. И они люди.
-Жень, я перестану ухаживать за Юлей. Даю слово. Ты знаешь – моё слово верное. И мы будем с тобой вместе. Как раньше, помнишь? И жить будем вместе. Ты и я.
-Уходи, - едва сдерживая слёзы прошептала Женька, - Уйди, пожалуйста. Перестань меня мучить. Я же сказала – я не могу. Ленка… Уходи. Если ты хоть немножко меня любишь – уйди.
-Ладно, - Лёка тяжело поднялась со стула, - Но ты сама придешь ко мне. Сама вернешься, слышишь? Я это знаю. И ты знаешь. И я подожду.
Лёка ушла, а Женя как во сне включила магнитофон и зажгла свечи. Всё было кончено. Она сама отказалась от собственного счастья.

В городе моем завяли цветы.
В городе моем ушли поезда.
В городе моем только ты
всегда, всегда, всегда, всегда.
В городе моем ночь ударит в набат.
Она также одинока, как я.
В городе моем я напишу на небе:
"Мне незачем быть в этом городе
без тебя".

Женька стояла в ванной комнате, уткнувшись лбом в зеркало. Вокруг витал терпкий запах и вечная Арбенина толчками ударялась в уши. Ничего было больше неинтересно и неважно.
-Зачем я живу?, - спросила Женя у своего отражения, - Ради кого? Ради чего? Единственного человека, который был по-настоящему важен мне, я прогнала. Прогнала из-за каких-то дурацких принципов. Из-за них я отказалась от возможности снова быть счастливой. Из-за них я умерла. Меня больше нет. Давно нет, если смотреть правде в глаза.
Острое лезвие оставило первый след на коже. Больно не было. Слёзы не застилали глаза. Женька просто водила лезвием бритвы по венкам и удивлялась капающей на кафель крови.
-Как просто…, - прошептала, - И совсем не больно. Еще немножко – и я уйду. Туда, где не будет ничего. Где всё будет спокойно. И правильно.
На Жениной руке появился еще один надрез. Она глубже нажала лезвием и вот теперь действительно стало больно. Кровь уже не капала, а текла на холодный пол.
-Еще чуть-чуть, - уговаривала себя Женя, - Потерпи немножко, и всё закончится.
Снова надрез. Странно – оказывается, в жизни всё совсем не так, как в кино. И кровь больше не течет на пол. Ей нужны всё новые и новые надрезы, этой крови. Чтобы её было много.
Женька осторожно присела на пол. Закружилась голова. Кровь стекала и вместе с ней потихоньку уходила жизнь.
-Мне не нужна эта жизнь без Ленки, - снова прошептала Женя, - Без неё ничего не имеет смысла. А я сама отказалась… сама…
Откинулась назад голова. Кожа стала совсем белой. И веки отяжелели так, что – кажется – уже не поднять. Женька старалась не думать. Это было не так сложно – вместе с кровью утекала не только жизнь, но и мысли. Тяжелые, горькие. Все они растворялись на ледяном кафеле.
-Прости меня, мама, - прошептала Женя и закрыла глаза, - Прости меня.
А еще через секунду открыла снова.
-Что же ты делаешь, доченька?!, - родной и полузабытый голос прозвучал где-то в голове. И вдруг к нему прибавился еще один: - Не надо, малыш. Не нужно сюда торопиться.
Сквозь звучащие голоса прозвенел звонок. Женька долго не могла понять, в дверь звонят или это телефон. Оказалось – второе.
-Аллё, - Женя стояла посреди кухни и смотрела, как из руки кровь стекает уже на линолеум.
-Привет, милая, - Саня… Сашка звонит. Смешной и несчастный. Всё понимает, но довольствуется тем, что ему дают. Сашка. Он же несчастлив. И его Женя делает несчастливым. Всем вокруг только горе приносит.
-Саш… Ты счастлив?, - Шурик помолчал немного, ошарашенный резким Женькиным вопросом. Помолчал, а потом пробормотал вдруг, - Я тебя люблю, Женя. В этом моё счастье. Рядом ты – хорошо, не рядом – тоже… хорошо. Главное ты будь, Жень. Будь. А остальное неважно.
-Но я же…, - Женька уже едва сдерживала слёзы.
-Да я знаю, - отмахнулся, - Ты любишь Лёку. Это наше с тобой счастье и проклятие одновременно. Но я всё равно счастлив, Жень. Это… так.
-А если я…
-Как только ты захочешь уйти – уйдешь. Женька… Я же сказал: я люблю тебя. И ты совершенно свободна. Ты можешь делать всё, что хочешь.
-Сашка… Я люблю тебя, Сашка…
Женя бросила трубку телефона и посмотрела на капли крови, блестящие в свете свечей. Вздохнула и пошла за аптечкой.

Прошел еще один месяц. По просьбе Женьки, Шурик теперь почти каждый день ночевал у неё дома. Странные это были отношения – между ними давно не было секса, не было физического притяжения. Как брат, Саша поддерживал Женю и всегда был рядом с ней.
-Мой Ланцелот, - улыбалась Женька и трепала Шурика по волосам на затылке, - Мой рыцарь.
Октябрь месяц вместе с осенним дождем принёс шокирующую новость: после всех этих лет Юлька сдала позиции и теперь имела статус постоянной Лёкиной девушки.
Впервые услышав об этом, Женька подумала, что сейчас умрет. А потом вдруг ощутила радость. Радость от того, что значит – всё верно – и чудеса действительно бывают. И что правду говорили те, кто утверждал, что нужно ждать и верить. И тогда всё действительно будет.
Идиотизм этих странных отношений дошел даже до того, что Лёка, Юля, Женька и Саня вдруг сдружились – как они это называли – семьями. Ходили друг к другу в гости, выпивали литры коньяка и не почти не смущаясь целовали друг друга в щеки при встрече и прощании.
Вот только Лёка и Женька всё время опасались остаться наедине. Даже на секунду не оставались вдвоем в замкнутом пространстве. Шурик усмехался понимающе, когда Женя ходила за ним, словно привязанная. А Юлька и не понимала ничего – она с головой была в этом новом для неё и необычном чувстве.
Иногда Лёка и Юля заходили в гости. Рассказывали о своих планах, стремлениях. И Женька с тоской понимала, что всё это – и мечты, и желания – Лёка уже проходила с ней. С ней, не с Юлей… С ней же…
-Привет!, - вопреки обыкновению, Лёка одна улыбалась Жене с порога. Но какой же жалкой была эта улыбка! Какой смущенной и растерянной.
-Привет…, - Женя распахнула дверь и пропустила нечаянную гостью, - Что случилось, Лен?
-А почему что-то должно было случиться?, - Лёка пьяно покачивалась, стягивая ботинки.
-Да так… Ну заходи, раз пришла.
-А ты что, мне не рада, мелкая?
-Да нет, всё в порядке. Просто мне сегодня еще сочинения проверять. Кофе налить?
-А покрепче у тебя ничего нет?
Женька вздрогнула от острого ощущения дежа-вю. Всё было странно и так… пугающе.
Пока Лёка возилась в прихожей со шнурками кроссовок, Женя поставила кофе и закрыла глаза на секунду. Один Бог знал, как сильно ей хотелось обнять такую далекую и недоступную свою любовь. Обнять, прижаться крепко-крепко, напиться её ароматом, коснуться губами колючих прядей волос. Но тяжким пульсом отдавалось в голове одно слово: «нельзя».
-А я татуировку сделала, - Лёка, покачиваясь, зашла в кухню и присела на табуретку.
-Какую?
-А вот гляди…
Быстро сняла рубашку, задрала рукав футболки и почему-то опустила взгляд.
Женька сделала шаг. И ахнула, разглядев на Лёкином предплечье потрясающе красивую птицу, с расправленными крыльями. И буквы над ней: четыре буквы Жениного имени.
-Ты с ума сошла, - Женя не верила своим глазам. Но – да – вот они, эти четыре буковки, выполненные каким-то интересным орнаментом. Как будто буквы позора. И счастья одновременно.
-Я рассталась с Юлей.
-Я догадалась.
Женька вздохнула тяжело и присела, избегая смотреть на Лёкино плечо. Почему-то эти буквы, это имя – всё было чужим и как будто постыдным.
Дрожали руки. И приходилось сжимать их крепко-крепко, чтобы не было так больно.
-Ты вернешься ко мне, мелкая? Мы будем снова вместе?
В Лёкиных словах прозвучала такая острая надежда, что из Женькиных глаз сами собой полились слёзы.
-Ленка… Да что ж ты делаешь-то… Ленка…, - прошептала с отчаянием, - Ленка…
-Что? Что? Жень! Возвращайся… Ведь так много времени прошло. Уже два года. А мы не вместе. Это неправильно, неверно, мелкая. Ты возвращайся… И будет всё хорошо. Это же я, мелочь… Слышишь?
-Я не мо-гу…, - простонала Женя, едва сдерживая слёзы, - Не могу…
-Но почему? Ведь Юли нет больше!
-Юли нет… Она же любит тебя, глупыш… Любит… Как я могу сделать ей еще больнее?
-Но я же из-за неё тебя бросила!, - крикнула Лёка, раздражаясь, - Я тогда смогла, а ты теперь не можешь? Почему?
-Потому что я – не ты.
Женька очень хотела разозлиться. До боли ей хотелось вспылить и объяснить Лене, что так – нельзя. Что нельзя направо и налево крушить чужие души. Хотела… Но не смогла. Сил хватило лишь на то, чтобы попытаться взять себя в руки, улыбнуться криво и налить в чашки кофе. Темный-темный, без малейшего проблеска света.
-Ты же любишь меня, Жень, - Лёка явно не собиралась легко сдаваться.
-Люблю… И ты знаешь всё, что я скажу тебе дальше. Извини. Пусть всё будет лучше как раньше, ладно? Давай хотя бы попытаемся…

Ты дарила мне розы… Розы пахли полынью
Знала все мои песни… Шевелила губами.
Исчезала мгновенно. Не сидела в засаде.
Никогда не дышала тихонько в трубу…

Мы скрывались в машинах… Равнодушных таксистов.
По ночным автострадам… Нарезали круги.
Ты любила холодный, обжигающий виски.
И тихонько касалась дрожащей руки.

И они попытались. Так старательно пытались, что все окружающие не знали, что и думать.
-Эти две сумасшедшие, кажется, снова вместе, - смеялся Толик в разговоре с Кристиной.
-Да они просто друзья!, - доказывал Шурик.
-Мир сошел с ума, - резюмировал Паша и со смехом смотрел на парочку, идущую в обнимку вдоль общежития.
…-А помнишь, как ты ко мне через окно на третьем этаже лазила?
-Ага… А Кристина на меня орала как сумасшедшая…
-А как ты пупок прокалывала, помнишь? А теперь бы стала прокалывать?
-Смеешься? Конечно, нет! Что я – враг своему телу, чтоли?
-А давай по каменной лестнице напрегонки?
-Ты что, мелкая! Мы же не дети уже – какое там наперегонки.
-Эх ты, большая и старая!
-Ах, так? Догоняй!
И они, громко топая, неслись наперегонки по ступенькам, рискуя споткнуться и вопя от радости.
После работы Женьку теперь встречали и Лёка, и Шурик. Прикрикивали на особо шумных детей и увлекали подругу куда-нибудь гулять или есть мороженное в любимой кофейне на улице Ленина.
Как-то на выходных все вместе съездили в Питер, моментально в него влюбившись и хором решив, что несмотря ни на что, лучше Таганрога городов просто не бывает.
Женя летала. Как было хорошо быть рядом. Как хорошо было в любой момент брать за руку, ничего не боясь и чувствовать теплое дыхание за своим затылком. Как сладко было не думать ни о чём – и просто жить – так, как живется.
Шурик тоже был счастлив. Настолько, насколько мог. Женя была поблизости, а о большем он уже давно не мечтал.
Только так и не остановился поезд времени, а еще сильнее развел пары. Мелькали мимо недели, месяцы, отличаясь один от другого только снегом да листвой. Торопились сменить друг друга - боялись остаться в памяти или раствориться навсегда?
Только непонятно было, чего же теперь ждать от будущего – ведь все трое понимали, что вечно так продолжаться не может и однажды точно кому-то придется что-то выбирать.
И, как повелось с самого начала, выбирать пришлось, конечно же, Женьке…
-Что ты делаешь?, - выдохнула Женька, всеми силами пытаясь отпихнуть Лёку подальше, - С ума сошла?
Всё это, действительно, было похоже на сумасшествие. Лёка принеслась в выходной с самого утра и даже не сбросив ботинки, накинулась на Женю с поцелуями.
-Ну что ты, мелкая, - просопела куда-то в ухо, - Иди ко мне… Ты не представляешь, как я соскучилась…
-Да перестань ты!, - закричала Женя и со всей силы стукнула Лёку по коленке, - Ты что?
Лёка согнулась от боли и застонала. А Женька вдруг начала смеяться. Как комично выглядела её любовь, скорчившаяся в прихожей и баюкающая коленку.
-Ленка…, - сквозь смех выговорила Женя, - Что на тебя нашло-то?
-Да ну тебя, - проворчала, снимая, наконец, куртку и кроссовки, - Ничем тебя не проймешь. Это страсть была, балда ты. А ты не поняла ничего.
-Страсть?, - Женька снова расхохоталась, - Ленка, ты что? Какая это страсть? Это самая натуральная попытка изнасилования!
-Чего?, - Лёка, старательно пряча улыбку, нагнулась и вдруг подхватила Женю к себе на плечо, - Ах, ты так? Ну держись!
Хохоча и брыкаясь, Женька приземлилась на диван. Лёка упала сверху. Засопела куда-то в шею, бормоча что-то неразборчивое.
-Ленка! Ай, перестань щекотаться… Ленка! Ленка…
Смех оборвался. Сверху на Женю глянули такие большие и знакомые синие глаза. И чертики в них прыгали через голову и стоили смешные рожицы.
-Ленка…
Женька сама не смогла бы объяснить, как так вышло. Но ощущение теплого тела сверху, знакомых рук, обнимающих за плечи, крепкого бедра, вжавшегося между ног – всё это свело с ума и заставило закрыть глаза и с головой погрузиться в страстный, нетерпеливый поцелуй.
В этом объятии не было ничего нежного – царапая плечи, они срывали друг с друга одежду, впивались поцелуями в самые неожиданные места и всхлипывали сквозь стоны. Лёка рывком сдернула с Жени брюки и снова вдвинула бедро между её распахнутых ног. Она знала каждый кусочек этого горячего и такого желанного тела. Но сегодня она не могла думать. Не было сил сдерживать себя.
-Ленка…, - Женя ахнула и, кусая Лёкино плечо, притянула её еще ближе. Правая Женькина нога обвивала Лёкину талию, а спина изгибалась в ритмичных, глубоких движениях.
Вжимаясь в горячую плоть, Лёка сжалась вдруг и, опустившись чуть ниже, накрыла губами Женину грудь. Страстный стон был ей ответом. Ладони переплелись, оставляя синяки и ссадины, и губы раздвинулись, стремясь принять в себя больше этой сладкой, дрожащей под поцелуями кожи.
-Ленка… Ленка…, - на последнем дыхании закричала Женя, двигаясь быстрее и быстрее, - Ленка…
-Я не люблю тебя…, - выдохнула Лёка, - Не люблю тебя… Мелкая… Не люблю…
И на последнем вздохе Женя снова закричала, каждая из её мышц содрогнулась и Лёка ловила каждое из этих движений, прижимаясь к губам, лаская ладонями самые неожиданные места и царапая ногтями самые больные.
-Ленка…, - прошептала и закрыла глаза, - Ленка…

***
Они сидели на уютной маленькой кухне, чуть неряшливой и до ужаса уютной – как раз в стиле Кристины. Уже выросший животик девушки был как раз «в тему» в этом небольшом помещении. И чашки с птицами в тему, и блюдца…
-Кристь, а вы решили уже, как малыша назовете?
-Нет еще. Мы же даже пока не знаем, мальчик будет или девочка.
-Ты, наверное, рада очень, да?, - эх, не сдержалась Женька, вздохнула-таки чуть завистливо.
-Я уже даже не знаю. В первый момент была очень рада. Даже показалось, что опять Толю люблю. А теперь не знаю. Понимаю, что это теперь точно на всю жизнь – и боюсь.
-Чего боишься?
-Ну, раньше я бы в любой момент от Толика ушла. А теперь куда я пойду?
-А зачем тебе уходить от него?
-Ну мало ли, зачем…, - замялась Кристина, - Всякое бывает. Ладно, Жень, ты лучше расскажи, что у тебя в жизни происходит. Как там наше недоразумение?
-Крысь, я же просила её так не называть, - поморщилась Женька, - Нормально у нас всё. Знаешь, я так подумала – не нужны мне больше эти признания в любви и красивые слова. Что толку от них? Ленка со мной, а остальное… Не так важно.
-А Шурик?
-Шурик…, - Женька вздохнула, - Знаешь, Крысь, он говорит, что рад за меня. И я почти ему верю.
-Он тебя любит.
-Я знаю. Но, к сожалению, ничего не могу сделать. Обманывать его было бы еще более неправильно.
-А как на счёт будущего?, - улыбнулась Кристина, - Помнишь свои пламенные речи?
-Да помню… Но какое будущее с Ленкой? Мы сейчас вроде как дружим… Как будто ты её не знаешь…
Знала Кристина. И Женя знала не хуже. Поэтому молчали они о том, что иногда въедливой змеей проникало в сердце.
Вот только не помогали никакие разумные доводы затмить то, что происходило каждую секунду в душе.
Вот только руки как и прежде тянулись к рукам, и не было никакой возможности прожить друг без друга и дня.
Вот только любые разговоры обычно заканчивались совсем не дружескими объятьями:
-Лёка, что ты делаешь... Прекрати…, - это стало уже своеобразной игрой. Лёка играла соблазнительницу, а Женя – невинную девушку. Доходили до предела, когда играть становилось невозможно – и улетали в свой собственный маленький мирок…
Тяжело было. Конечно же. Уже не убеждали собственные доводы, и «свободная любовь» не казалась таким уж верным решением. И больно было, и тяжело, и холодно.
И ссоры были. А как же без этого. Женька даже иногда плакала от обиды. Плакала и понимала: ничего, ничего… всё пройдет… помирятся…
И мирились. Вот только один раз так поссорились, что испугались. Показалось – навсегда.
В этот день Женя собрала у себя «девичник». Кристинка пришла на правах лучшей подруги. Марина и Анечка – как бывшие соседки по общежитию. Распили пару бутылок вина и с удовольствием принялись перетирать кости мужчинам: все, кроме Жени, уже давно были замужем. Болтали, не задумываясь особо ни о чём. Кристинка первая заметила, как неудобно вдруг стало Женьке и поспешила на помощь:
-Жень, ну а у тебя-то что с нашей ошибкой природы, а?, - эх, Кристя, грубовато у тебя получилось, не так бы надо…
-А ничего, - неожиданно жестко ответила, - Всё как всегда: полная любовь и согласие.
-Вот, девчонки, за кого замуж надо было выходить! За Лёку! Видите как – любовь и согласие… Не то, что у нас.
Рассмеялись все, спало напряжение. Но осадок всё равно остался. Белый, как известка. И такой же мерзкий.
Где-то около полуночи прозвенел звонок. Девчонки, уже слегка навеселе, начали смеяться, обсуждать, чей муж за кем пришел. А на пороге стояла… Лёка. С букетом белых роз и бутылкой коньяка.
-Привет, мелкая!, - заулыбалась, протискиваясь в дверь, - А я к тебе. Можно?
-Можно, - вздохнула Женька, принимая «подношение», - Только у меня гости.
-Гости – это хорошо, - философски пробормотала Лёка, развязывая шнурки на кроссовках, и вдруг заорала: - Гости, привет!
-Привет…, - неуверенно ответили с кухни.
Но всю неуверенность как рукой сняло, когда Лена просочилась внутрь. Сразу пошли объятия, радость и общие воспоминания о «ушедшей студенческой юности».
Под разговоры незаметно прикончили коньяк, выпили даже «НЗ» - небольшую бутылочку ликера, которую Женька берегла на особый случай. И завели разговор о женской сущности.
-Фигня!, - авторитетно заявила Лёка, даже не выслушав до конца Кристинкин монолог, - Все женщины одинаковые по своей сути.
-Значит, и ты одинаковая?, - влезла Анечка.
-Нет. Я не одинаковая. Да и какая с меня женщина? Гибрид какой-то непонятный…
-И в чём же мы одинаковые, интересно?, - самоуверенность Лены почему-то безумно раздражала Кристину весь вечер. Именно сегодня ей захотелось, наконец, разобраться – кто прав, кто виноват.
-А во всем. Вот простой пример: девочка выходит замуж за мальчика. Почему? Вариант А: потому что любит. Тут всё нормально. Вариант Б: залетела. Тоже нормалек. Вариант С: за деньги выходит. Ну, тоже можно понять. Но есть еще вариант Д: выходит потому что пора. А то еще, не дай Бог, старой девой обзывать начнут.
-Ну и что с этого?
-А то, что всего четыре варианта. Больше нету.
-А какие еще нужны?, - Кристина посмотрела на Лёку как на пришельца с другой планеты. Она еле сдерживала себя, чтобы не закипеть.
-А многие нужны. В каждом человеке должна быть индивидуальность. А когда её нет – это не человек, а так… Фигня.
-Леночка, я что-то не пойму, при чём тут твои слова о том, что женщины все одинаковые – и индивидуальность человека? Человек индивидуален по своей сути, - Кристя аж привстала на стуле. Женя тихонько сжалась в углу. Она уже поняла, чем всё это кончится и очень боялась ссоры.
-Это не так. В мире полно посредственностей! Стадо людей серо и безлико. Редко когда выбиваются яркие личности. А в женской среде – особенно.
-Значит… Значит, ты – именно такая яркая личность? Почему, интересно? Потому что с женщинами спишь? А мы все – серые мышки?
-Я этого не говорила! И ориентация тут ни при чём. Просто кто-то до конца жизни будет жить как все, выходить замуж за средненького мужика, работать на средненькой работе и мечтать об отпуске. А кто-то будет добиваться успеха, покупать машину и жить так, как хочет.
-Это ты на Женьку намекаешь? Или на меня?
-Ни в коем случае, золотце!, - Лёка усмехнулась и эта усмешка добила Кристину. Она вскочила, выхватила из вазы букет роз и со всей силы швырнула его в девушку.
-Ты чего?, - вскочила, засверкала синими глазищами. Девчонки сжались, стараясь быть незаметными.
-А того!, - прошипела Кристя, еле сдерживая ярость, - Слушай сюда, ты, ярко выраженная индивидуальность! Ты еще в этом мире ничего настолько не добилась, чтобы иметь право оскорблять людей, ясно? Ты чего сюда притащилась сегодня, а? Индивидуальность свою показать? Кому? Женьке? Убедиться еще раз, что она готова за тобой на край света на животе ползти? Ты цветочки какие притащила? Розочки? Ты Женюрку уже столько лет знаешь – и не смогла выучить, что она белые розы терпеть не может? Ты вообще что-нибудь о ней знаешь? Знаешь, что она любит, а что нет? Знаешь, как переживает и о чём думает? Да ничего ты о ней не знаешь, кроме того, что она сама рассказывает. А спрашивать тебе некогда – ты же яркая индивидуальность. Эгоистка ты, и больше ничего! Женя, Ксюха, Юлька… Дальше перечислять? Что ж ты с посредственностями спишь, а, Лена? Заразиться не боишься? Или это половым путем не передается?
-Кристина, ты не увлекайся!, - выплюнула Лёка, быстро туша сигарету в пепельнице, - В наших отношениях мы как-нибудь без тебя разберемся! Что-то я ни разу не заметила, чтобы Женька жаловалась.
-А кому она, по-твоему, жаловаться будет? Тебе? Или всё-таки мне, как подруге, а?
-А что, жаловалась?
-А представь себе! И не раз! А ты думала, ты у нас ангел во плоти, да?
-Перестаньте…, - тихий Женькин шепот почему-то мигом остановил пикировку. Все уставились на девушку, - Я вас очень прошу, прекратите.
-Жень, это уже давно должен был кто-нибудь ей сказать, - пробормотала Кристина, - Извини.
Какое-то время в квартире стояла полная тишина. Лёка яростными взглядами пронзала Женьку, Кристина – Лёку. А Марина с Аней вообще думали только о том, как бы поскорее оказаться дома.
-Ладно, Жень, мы пойдем, наверное, - девчонки синхронно поднялись, - Спасибо тебе за всё, здорово посидели…
Как во сне Женька проводила их до двери. Молча смотрела, как Кристина застегивает крючки на шубе. А потом шагнула, обняла её и, уткнувшись носом в пушистый воротник, прошептала: «Я тебя люблю, Кристя… Спасибо».
***
А в кухне мерила шагами линолеум Лёка. Закуривала сигарету и тут же тушила. И снова закуривала. Не остановилась даже когда Женька осторожно села на стул и закрыла глаза.
-Лена, сядь, пожалуйста, - виновато получилось…
-Не сяду. Что это было? Ответь мне.
-В смысле?, - огромная усталость накрыла девушку с головой и не давала дышать.
-Что Кристина мне тут говорила? Всё это действительно так?
-Нет, Леночка. Всё не так. Я люблю тебя.
-Не отделывайся общими фразами. Ты что, действительно жаловалась ей на меня?
-Я не жаловалась. Я делилась. Советовалась.
-А кто давал тебе право обсуждать меня с какими-то посторонними людьми?, - Лёка, наконец, села и уставилась на Женю. А та даже не пыталась выдержать взгляд.
-Кристина не посторонний человек. Она мой друг.
-А я?
-А тебя я люблю. Лен, я очень устала, правда. Пойдем спать?
-Она устала. Здорово. Она устала. А как ты думаешь, как после всего этого Я себя чувствую? Мне наговорили целый вагон гадостей, а ты говоришь, что устала. А мне что теперь с этим делать?
-Забыть. Я прошу тебя, пойдем спать…
-Да не пойду я спать!, - заорала, откидывая ногой табуретку, - Хватит так со мной разговаривать! Я тебе не игрушка, чтобы вот так себя вести! Отвечай немедленно, что из того, что говорила Кристина – правда. Или я уйду сейчас. Ну?
Не смогла Женька ответить. Опустила голову на сложенные руки и заплакала. Тихонько – чтобы не видно было. А Лёка постояла, буравя её взглядом, и вылетела, хлопнув дверью. Рыдания словно наполнили Женю целиком, она уже не сопротивлялась им. Всхлипывала, стонала, иногда почти рычала даже. Сквозь пелену слёз видела чьи-то руки, сующие таблетку, потом стакан с водой. Как-то неожиданно очутилась на диване в большой комнате. И прижимаясь к теплому плечу, потихоньку успокаиваясь. Только через несколько часов отступила жесткая боль, стягивающая сердце. Только через несколько часов Женька смогла открыть глаза и спросить:
-Почему ты вернулась?
-Ну, я же знала, чем всё это кончится, - Кристина деловито достала из шкафа плед, укутала девушку, села рядом и взяла за руку, - Тебе легче?
-Да, легче. Кристь, спасибо тебе. Но… Зачем ты всё это затеяла?
-Я не сдержалась. Эта её самоуверенность сводит меня с ума. Она же искренне считает себя центром вселенной! Что она говорила тебе после того, как я ушла?
-Потребовала сказать, что в твоих словах было правдой.
-А ты что ответила?
-Ничего.
-Почему?
-Потому что в твоих словах ВСЁ было правдой, - вдруг совершенно спокойно сказала Женя, -Всё, понимаешь? И про цветы, и про эгоизм… И про то, что я поползу за ней куда угодно. А она даже после этого говорила только о том, что ОНА чувствует и переживает. А знаешь, почему?
-Почему?
-Потому что знает, что в моем сердце есть место только для неё… И прощения завтра буду просить я у неё, а не она у меня.
-Ты что, с ума сошла?, - Кристинка аж заискрилась вся от ужаса, - Ты еще и прощения собираешься у неё просить? Да она на коленях приползет завтра – увидишь!
-Не приползет… Никуда она не приползет.
Права оказалась, конечно, Женя. Только через неделю ей удалось поговорить с Лёкой – та изображала из себя неприступную стену. Не помогали ни извинения, ни признания в любви. Даже обещания никогда не пересекать их с Кристей не помогли. Потребовался еще месяц, чтобы пробить эту стену. И всё пошло по-старому.

Дата добавления: 2015-07-20