Страхи по поводу сексуальности

Мы говорим о сексуальности как о чем-то обыденном, и в то же время на самом деле даже не договорились, что такое сексуальность. Что мы, собственно, имеем в виду под сексуальностью и психосексуальностью. Когда она начинается, где она начинается. В корне психосексуальность есть, как признавал Фрейд, явление прежде всего биологическое. Но мы не знаем, как по сути своей сексуальность связана с телесностью или с гормональной активностью, а насколько с развитием личности и объектными отношениями. Фонаги (2006) утверждает, что ни теория влечений, ни теория объектных отношений в чистом виде не дают удовлетворительной формулировки психосексуальности.

Тем не менее, однако, у нас все-таки есть мысль, что сексуальность – это что-то, что вырабатывается в ходе прочего развития, все время, начиная с раннего детства, что это одновременно что-то очень телесное и физическое, и что она имеет центральную важность в жизни человека и влияет на всю нашу деятельность. Сексуальность есть важная часть идентичности человека и формирует значимую часть его объектных отношений. Сексуальность есть очень важная часть идентичности человека, и формирует значительную часть его объектных отношений. Мы также знаем, что сексуальность – это что-то, что порождает много страхов на разных стадиях жизни.

ЗАБОТА О МЛАДЕНЦЕ И СЕКСУАЛЬНОСТЬ

Помимо заботы о физических нуждах, целью заботы о младенце является пробудить в младенце желание жить и увлечь младенца прочь от аутоэротизма к аллоэротизму. Ее цель – показать младенцу, что взаимное удовольствие есть нечто более желанное и удовлетворяющее, чем отказ от него. Заботясь о своем младенце достаточно хорошо, родители придают смысл и ценность нуждам и желаниям своего младенца, телу младенца и частям этого тела, и даже сексуальности младенца.

В течение первых шести месяцев жизни младенца забота о младенце сосредоточена на внимании к его нуждам, таким как грудное вскармливание, близость, купание и смена подгузников. Центральное положение рта, ануса и гениталий ясно передает ощущения удовольствия этим областям тела, которые мы позднее в жизни обычно используем в нашей сексуальной жизни. Таким образом, во всей своей интимности, чувственности и эротизме забота о младенце создает репрезентации хорошего, заботливого телесного удовольствия. Она также может создавать разного рода страхи.

Ранние воспоминания человека сохраняются в имплицитной памяти, то есть в сенсорной форме, и заметны на протяжении всей жизни человека в различных способах отношений, которые строятся с другими людьми. Цепочка поколений проявляется в заботе о младенце, в том, как матери и отцы нянчат своих младенцев, и разные способы, которые они используют для того, чтобы увлечь своего младенца в диадные любовные отношения. Матери и отцы заботятся о своем младенце по разному. Кроме того, пол младенца влияет на отношение к нему родителей.

То, как родители заботятся о своем младенце и наделяют значением его или ее сексуальные области, находится под влиянием собственных репрезентаций родителей, образов в памяти и имплицитных воспоминаний о том, как их вскармливали, а также сознательными и прежде всего бессознательными представлениями родителей о сексуальности. В случае младенцев представления родителей о сексе и сексуальности далее влияют на то, как они вскармливают своего младенца, и на их отношение к телесности младенца, телесным функциями и удовольствиям, и праве на удовольствие, которое он может давать. Корни взаимной сексуальности находятся в этих событиях заботы и вскармливания. Кроме того, страхи перед сексуальностью восстанавливаются в уме родителей и весьма влияют на то, как они заботятся о ребенке.

Наша анатомия – это наша судьба, говорит Фрейд. Образ себя и образ эго у ребенка-мальчика и ребенка-девочки находятся под влиянием их анатомии. Многие авторы, такие как Боллас (2000), Кестенберг (1968), МакДугалл (1995), Столлер (1976) очень много писали о переплетении анатомии и сексуальности. Что важно, это то, что ранняя забота о младенце и репрезентации сексуальности, которые есть у родителей, когда они заботятся о своем младенце, влияют на развитие репрезентаций сексуальности у ребенка и на сексуальность ребенка.

Мы говорим о внутреннем пространстве женщин (Эриксон 1968; Реенкола, 2001), и это результат того факта, что многие чувственные впечатления ощущаются внутри тела в его пустотах, невидимых и как бы тайных. Девочка вынуждена верить своим ощущениям собственных внутренних чувственных восприятий без какого-либо свидетельства видимых точек, зон или органов, связанных с ощущениями. Даже ребенок-мальчик, конечно, имеет ощущения во внутреннем пространстве, но он может связывать ощущения своей сексуальной области с видимым и ощутимым выступающим предметом, своим мужским органом, своей писей, которая на очень ранней стадии уже реагирует на собственные действия мальчика. Эти телесные ощущения и чувства также, предположительно, влияют на наш психический мир репрезентаций, на то, как развивается наше фантазирование и наши мысленные образы мастурбации и так называемой первичной сцены.

Фонаги (2006) размышляет о функции материнского отзеркаливания в развитии сексуальности. Он говорит (2006, с.11), что сексуальное возбуждение присутствует с младенчества, что не только младенцы, но и эмбрионы переживают генитальное возбуждение. Однако в его обширном исследовании матери находили особенно трудным отзеркаливать сексуальное возбуждение, матери игнорировали сексуальное возбуждение или отворачивались, видя, что у их малышей возникает переживание такого возбуждения. Мы видим в этом, как матери боятся сексуальности и не знают, как к такому возбуждению относиться.

Проблемы в раннем развитии могут влиять на более позднее сексуальное развитие, если отношения родителей – особенно матери – с младенцем и забота о маленьком ребенке представляют проблему. Например, серьезная депрессия матери не позволяет отказаться от аутоэротизма и может даже усиливать его. Наблюдение младенцев продемонстрировало, как младенцы, которые оставлены без заботы, пытаются получить сексуализованную стимуляцию от своего собственного тела. Это выражение жажды чувственной стимуляции, а не сексуальность как таковая. Есть матери, у которых трудности с тем, чтобы принять телесность своего младенца, его наготу и сексуальность, которую они находят невыносимой или испытывают неловкость. Матери могут даже чувствовать, что их младенец приносит им сексуальное удовлетворение. Эти чувства, естественно, передаются младенцу, окрашивая его или ее имплицитные воспоминания и репрезентацию телесности. Матери, пережившие инцест, описывают также, насколько трудно им заниматься генитальной гигиеной своего маленького ребенка, поскольку это вновь возрождает старые тревоги и тревожащие чувства. Мы можем задаться вопросом, не становятся ли дочери матерей, которые были жертвами инцеста, более легко сами жертвами инцеста из-за тревоги и страха своей матери, поскольку даже эти травмы, по видимому, идут до некоторой степени повтором в цепи поколений.

ЭДИПАЛЬНОСТЬ

Как только ребенок выработает способность дифференцировать между собой и другими людьми, а также между различными поколениями и полами, он или она неизбежно попадает в ситуации, где он или она чувствует себя объектом маленьким и выключенным, предметом в жизни взрослых, а не тем, кто определяет их жизнь. Потребности матери оказываются иными, чем потребности ребенка, оказывается, мать существует не только для ребенка; у матери есть другие люди, с которыми она хочет проводить время; у матери и отца есть какие-то особые отношения, в которых ребенок не имеет никакого участия. В то же самое время отношение родителей к ребенку изменяется по мере того, как развивается способность ребенка понимать. Они начинают ожидать от ребенка контроля над телесными функциями и большего контроля над жизнью вообще.

Даже если родители пытаются заботиться о благополучии своего ребенка всеми возможными способами, они обычно показывают очень ясно, что они не ставят себе целью принести удовлетворение своему ребенку в сексуальной области, и таким образом стыд по поводу эдипальных желаний и ожидания удовлетворения от сексуальной области вначале приходит к ребенку как шок, но позднее постепенно становится знакомым и обычным. Опыт и чувства раннего генитального периода также играют в этом роль. Более того, страхи родителей и их реакции на любопытство, которое ребенок проявляет к их сексуальной жизни, влияют на чувства и мысли ребенка.

Телесный опыт ребенка также меняется в этом возрасте. По мнению таких авторов как Кестенберг (1968) и Боллас (2000), ощущения в сексуальной области явно интенсифицируются к третьему году жизни из-за развития иннервации. Ощущения в сексуальной области собственного тела получают новые психические репрезентации, и в результате мать и отец тоже меняются, чтобы соответствовать новой ситуации. В результате представление ребенка о матери изменяется, и мать тоже становится сексуальной матерью. Хотя отношение к матери, конечно, было чувственным и эротическим с самого начала, на этой стадии мать как удовлетворяющая мать и мать как автономное сексуальное существо начинают дифференцироваться. Таким образом, сексуальность уничтожает идиллию отношений мать-ребенок и выталкивает ребенка прочь из рая, где мать существовала только для того, чтобы удовлетворять нужды ребенка. Сексуальные ощущения, которые развились у ребенка, теперь распознаются у матери и у отца как их желания. Желания получают сексуальную окраску, и в то же время становятся отвергаемым, запретным, чем-то, что даже является позором. Сексуальность стала в уме ребенка чем-то постыдным и страшным. Хорошо известно, что любое отвергаемое желание вызывает чувство стыда. Сексуальность стала одновременно желанной, но также и постыдной и пугающей. Змей сексуальности сумел вползти в раннюю эмоциональную реципрокность матери и ребенка. Иными словами, сексуальность способствует изменению. Объект желания матери, отец, становится причиной этого изменения и козлом отпущения за него. Внешняя мать не меняется, внешние отношения с матерью не меняются, но меняется внутренняя репрезентация матери. Отец-мужчина оказывается виновен за то, что он выгнал мать из диадного рая, и с точки зрения ребенка отец изменяется в соблазнителя матери, завоевателя, который демонстрирует свою власть по сравнению с маленьким эдипальным ребенком. Это приводит к нарциссическому кризису в жизни ребенка: ребенок не был создан и не был желанен как таковой, как индивидуум; он или она не является творением любви своих родителей, а является продуктом сексуального желания; в конце концов, ребенок не был причиной союза родителей, а был его следствием, и совсем не является центральной точкой их вселенной.

До этой стадии мать была для ребенка фокусом привязанности и любви. Отделение и дифференциация от матери – это пугающая задача в ходе развития. В качестве угрозы диадным отношениям матери и ребенка появляется третий, обычно отец. Этот третий опасен и страшен, поскольку он отбирает мать у ребенка. Позднее эта триадная констелляция перерастает в эдипальную констелляцию, после того как ребенок поймет, что другие двое в этих триадных отношениях находятся еще и в приватных отношениях, где ребенок отсутствует. Этот третий входит в мир ребенка как потенциально наказующая, кастрирующая фигура. Эту тревогу и страх наказания мы называем кастрационной тревогой. Мальчик боится за свой самый важный, активный орган, пенис, а девочка за самую важную и активную принимающую часть своего тела, внутреннее пространство. Мы говорили обычно только о тревоге кастрации, но теперь мы могли бы также говорить о тревоге внутреннего пространства, когда обсуждаем страх девочки перед вторжением.

Хороший пример такого рода ситуации – Маленький Ганс, знаменитый детский случай Фрейда. Фрейд описывал Ганса как мальчика с фобией, сегодня мы скорее думаем о нем как о мальчике, у которого развился сильнейший страх перед лошадьми, из-за его страха, что отец накажет его за то, что он желает мать, изза его страха потерять мать и его ненависти к отцу.

Эта суровая истина делает сексуальность опасной и пугающей. Сексуальность теперь ассоциируется с завоеванием и превосходством. Сексуальность и насилие сочетаются вместе. Несмотря на это, мать должна позволить мальчику идентифицироваться с отцом-завоевателем, а своей дочери – влюбиться, через идентификацию с матерью, в объект желания матери, отца-мужчину. Пока сексуальность между ребенком и родителями сочетается с взаимной любовью двух людей, которые заботятся о ребенке, сексуальность не слишком опасна, а превосходство не слишком подавляющее, но если сексуальность влечет родителей в ином направлении и в мир какого-то другого взрослого, она связана в уме ребенка с превосходством и насилием, которые представляют для ребенка угрозу.

Ум маленького ребенка очень сильно сосредоточен на теле, на ощущениях от сексуальной области, на познании их и сексуальности. Маленькие дети постоянно прикасаются к своему телу и к своей сексуальной области пальцами; мальчики крутят и вертят свои письки, девочки втыкают в себя пальцы. В этом возрасте это может быть в основном способом познания собственного тела как физически, так и психически, чтобы вызвать телесные ощущения, чтобы определить места напряжений и создать удовольствие, а не для целей мастурбации.

Дети осознают в этом возрасте, что они разные, и это ведет к дальнейшим размышлениям, вопросам и чувствам зависти. Сексуальные различия принимают конкретную форму, вызывая зависть к способности вынашивать детей, зависть к пенису и кастрационную тревогу; они вынуждают ребенка справляться и разрешать вопросы, связанные с сексуальностью. Дети создают фантазии первичной сцены, под чем мы подразумеваем первичный психический образ, типичный для каждого индивидуального ребенка, сексуальности и сексуальной связанности между родителями и взрослыми. Фантазия первичной сцены в основном формируется из ощущений, психических образов и переживаний, вызванных телесной формой каждой фазы развития. Фантазия первичной сцены модифицирует репрезентации ребенка и в других отношениях тоже; она играет роль в отношении ребенка ко взрослым, и позднее даже в репрезентации у ребенка или подростка природы сексуальности и любовной жизни.

Следует ожидать проблем, происходящих из эдипальной фазы, если мать не способна освободить ребенка от диадных отношений, чтобы перейти к триадным, то есть к отцу-мужчине, если отец-мужчина не способен выманить у него идеализацию, или если ранние диадные отношения дают чересчур много в плане удовлетворения, связывания и взаимности. Это приводит к негативному разрешению эдипальности, которое, если оно реализовано естественно, затрудняет вхождение в следующие стадии развития и играет роль в судьбе выбора сексуального объекта, например, искушая человека принять асексуальный эго-идеал.

Одна из наиболее широко распространенных причин приводить маленьких детей на психотерапию – это их чрезмерно активный поиск сексуальной стимуляции, который беспокоит окружающих ребенка людей. Ребенок может в некотором роде не понимать, что получение такого рода удовольствия – это обычно что-то, что следует прятать, или же он или она имеют обсессивную потребность получать ощущения именно от сексуальной области. В этом случае у ребенка было чувственное недо- или пере-стимулирование, или же он или она носят проблемы из ранних отношений мать-ребенок в собственной имплицитной телесной памяти.

ФАЛЛИЧНОСТЬ

Ребенок защищает себя от своего малого размера, своего положения за дверью и своего страха сексуальности путем фалличности. Несмотря на то, рассматривается ли фалличность как защитная или нормальная связанная с идентичностью фаза развития, ее задача – помочь ребенку справиться с эдипальным шоком, унижением и стыдом. Эдипальные унижение и стыд сделали различие – сексуальные различия и различия поколений – символами превосходства и доминирования. Фаллическая защита нацелена на замену идеи и репрезентации просто взаимности и сексуальной взаимности идеей и желанием превосходства и использования силы. Фалличность – это попытка справиться с внутренней фантазией сексуальных различий и различия поколений. Она помогает также оторваться от доэдипальной матери и помогает девочке, и особенно мальчику, идентифицироваться с отцом-мужчиной, человеком, отдельным от матери.

Фаллическая фаза развития или реакция имеет фундаментальное и необходимое, положительное влияние на развитие ребенка. И девочка, и мальчик накапливают на этой стадии новые переживания, которые значимы с точки зрения уверенности в себе и агентности. Активность как нечто хорошее, а пассивность как чрезмерная адаптация и покорность являются центральными элементами в конструировании психического мира. Мальчики находят, что им легче справляться со своей активностью путем соревнования, кто дальше писает, и игр с пистолетами, тогда как девочкам нужно искать активность с помощью часто более ориентированных на сотрудничество или внутренних игр. У них нет никакого шанса победить в игре, кто дальше писает, но при игре в дом мальчику часто дают роль собаки, ручной собачки или дворового пса, в зависимости от игроков и их фантазий первичной сцены.

Мы можем использовать понятие «фаллической вселенной» (Иконен, 1998), чтобы обсудить проблемы в сексуальном развитии. Чрезмерная фаллическая защитная деятельность ведет к ситуации, когда фаллическое удовольствие как компенсация за удовольствие реципрокных отношений становится более важным и легче доступным, чем реципрокность. Тогда презрение к утраченному, насилие и взлом границ становятся символами свободы и власти, и сексуальность становится скорее средством силы и власти, чем источником реципрокности и взаимности. Этот тип сексуального насилия проявляет себя и во взрослом состоянии в сексуальном унижении, которое, похоже, почти автоматически связано с инцестом и войнами, например.

ЛАТЕНТНОСТЬ

бббЛатентный период когда-то считался перерывом и препятствием в сексуальном развитии. Он рассматривался как свободный от страха сексуальности. Сегодня латентный период рассматривают скорее как одну из существенных частей сексуального развития и необходимое условие его последующего успеха. Он прорабатывает страхи. Девочки, предполагается, должны найти свое внутреннее пространство (Эриксон 1968, Реенкола 2001), мальчики – найти активность своего пениса.

Хотя ребенок в латентной фазе, по видимости, оставил сексуальность родителям, она не ушла из его мыслей. Сексуально окрашенные игры, любопытство по отношению к своему собственному и чужому телу, мастурбация обычны, но происходят тайно, в случае девочек часто тайно даже для них самих, через игры. Мальчики все время осознают свой пенис и его активность. Сексуальность рассматривается как запретная или постыдная, хотя в то же самое время стимулирующая. Запреты имеют критическое влияние на развитие суперэго, и в течение латентного возраста оно фундаментально консолидируется. Начинают оформляться моральное развитие и чувство стыда и вины. Латентная фаза – время эмоционального созревания и активности.

Мастурбация играет центральную роль в латентном возрасте. У мальчиков она продолжается без перерыва на протяжении всего латентного возраста и бывает более заметна, принята, и даже бывает совместной, хотя развитие суперэго и его жесткость устанавливают для нее какие-то пределы. Мальчики весьма конкретно знакомятся со своей писькой, с ее эрекциями и активностями. Мальчики обычно еще не заинтересованы сексуальными органами девочек, если не получают мощной стимуляции извне, но понятие женственности и сущности женщины начинают формироваться в уме мальчика. Для девочек мастурбация более запретна и секретна; она более обычна для раннего периода латентности и не связана автоматически с сознательной мастурбацией сексуальной области, а присутствует в виде всевозможных физических упражнений и активностей. Девочки тихо размышляют в глубине своего ума о сути собственного внутреннего пространства, о его таинстве, женственности и материнстве.

Важность сексуальности в латентный период очевидна также из того факта, что большинство случаев сексуального насилия происходит в то время, пока ребенок в латентном возрасте, либо как заманивание взрослыми, либо в результате собственных чрезмерно сексуальных игр между детьми. Защитная роль родителей даже в этом развитии важна и явно проявляется влияние цепи поколений. Если правила не ограничивают, то они и не защищают.

Впечатление такое, что латентность стала короче, и подростковый возраст вторгается раньше, чем прежде, с огромной силой. Похоже, больше не остается достаточно времени для критически важной внутренней работы поиска идентичности и понимания сексуальности. Девочки дошкольного возраста уже озабочены своим весом и чувствуют, что они должны контролировать прием пищи ради собственной внешности; мальчики дошкольного возраста говорят о своих мускулах и физических достижениях. С другой стороны, это вынуждает детей больше, чем прежде, иметь дело со своими чувствами и понятиями, связанными с сексуальностью. Это становится очевидно в играх детей латентного образа, например, в том, что традиционная игра в куклы заменена куклой Барби, где внимание сосредоточено на одежде и вопросах отношений между Барби и Кимом. Точно так же традиционные игры мальчиков в приключения заменены компьютерными играми, которые часто шокируют взрослых тем, насколько они выглядят полными насилия.

СЕКСУАЛЬНАЯ ЗРЕЛОСТЬ, ПРЕДПУБЕРТАТ

У девочек латентность заканчивается с началом менструации. После этого ничто уже не будет прежним. Менструация может стать причиной для гордости, или она может быть окрашена стыдом, в зависимости от фантазий и представлений о сексуальности, женственности и материнства у данной девочки. Чувства, вызываемые менструацией, также окрашены информацией, которая дается или не дается собственной матерью девочки. В любом случае после начала менструации девочка переходит в лагерь женского мира в собственном представлении и в уме других. Девочки могут гордо оставаться сидеть на скамейке во время урока физкультуры или со стыдом прятать свои санитарные прокладки на дно сумки во время школьной экскурсии. Даже во взаимных отношениях между девочками возникает новая нота, когда у них начинаются месячные. Их отношения с мальчиками изменяются полностью, поскольку после этого каждый мальчик может потенциально вызвать беременность. Раз в месяц внутри девочки более или менее болезненно начинается в определенном смысле новая жизнь. Сексуальность также может ассоциироваться с болью, и психические образы беременности и родов изменяют свою форму. Возрастает страх проникновения во внутреннее пространство и его разрыва. Другие изменения в теле также повышают осознание того, что началась новая эра.

Для мальчиков изменение может быть не столь четко выраженным, хотя ученые задавались вопросом, действительно ли важность первых эякуляций столь же драматична для мальчиков, и насколько важен контекст и фантазия, в которых происходит эякуляция. То, что писька вырастает в пенис, величина пениса, и его величина по сравнению с пенисами товарищей образуют основную часть содержания и власти сексуального и мужского роста мальчика. Взаимные игры мальчиков в предпубертатном возрасте включают регрессивное сравнение пенисов и хвастовство, а также регрессию на еще более ранние фазы психосексуального развития.

Девочки сохраняют свою объектную ориентацию на мальчиков даже во время предпубертата – сексуальность девочек, похоже, более четко объектно ориентирована на протяжении всего их развития, чем сексуальность мальчиков. На этой стадии мальчики скорее стремятся избежать или отогнать от себя девочек, и их сексуальность скорее ориентирована в направлении ощущений, напряжения и освобождения от него. В это время совершенно конкретно появляются в зародышевой форме гетеросексуальные и гомосексуальные ориентации, и различные опыты и эксперименты явно помогают развитию, с одной стороны, идентичности, хотя, с другой стороны, в травматических обстоятельствах могут даже и нарушать развитие.

Бок о бок с первичной сценой в детстве и мастурбационными переживаниями латентного возраста постепенно развивается так называемая центральная мастурбационная фантазия, которая относится – согласно Лауферу – к подсознательной фантазии возможности и судьбы сексуальности, которая в течение подросткового возраста расцвечивается новыми фантазиями сексуальности, коитуса, любовной жизни и гениталий противоположного пола. Мастурбационная фантазия редко бывает сознательной, хотя она оказывает воздействие на сексуальную жизнь юноши или девушки, либо помогая, либо вредя установлению контактов или даже попытке свиданий. Как выглядят гениталии противоположного пола, насколько они велики и как они функционируют, является предметом постоянного интереса.

ПОДРОСТКОВЫЙ ВОЗРАСТ

Как и на эдипальной стадии, во время подросткового развития сексуальность отделяет мать и дочь друг от друга. Телесные изменения и ощущения обращают внимание девочки на ее собственное тело. Воспоминание о чувственном удовольствии, которое когда-то, в раннем детстве, во время вскармливания создавала забота матери, порождают гомосексуальные желания и страхи. Идентификация с телом матери и интенсивные отношения с подругами – которые служат развитию – вызывают тоже похожие формы давления. Девочка вступает в конфликт в отношении своей матери и к сексуальности, и возникает вопрос, как сохранить верность матери, и в то же время быть сексуальной. Сексуальное желание отделяет девочку от матери, тогда как слишком сильная идентификация с матерью привязывает девочку к ее матери и к несексуальности. Роль отца крайне важна в том, чтобы оторваться от матери и проявить гетеросексуальную любовь. Позиция матери и отца в отношении сексуальности их дочери важна для будущих отношений девочки. Фантазии матери и отца и их собственный опыт свиданий и сексуальных отношений, и их собственной сексуальности, даже сексуальной жизни их собственных родителей, отражается в их глазах и слышна в их тоне голоса. Своим собственным отношением к матери-дочери-женщине отец создает репрезентацию отношения мужчин к женщинам. Стремление отца защитить свою дочь и ее сексуальность вырабатывает у девочки способность и право защищать свое собственное внутреннее пространство и свою собственную женственность. Отец – образец мужчины, так или иначе. Такой отец, который не ограничивает, также и не защищает. Плохие отношения с отцом навязывают девочке тяжкую задачу создать репрезентацию мужчины совершенно автономно от своего отца или обойтись плохой репрезентацией мужчины.

Мальчик пробуждается к объектной ориентации в своей сексуальности позднее, чем девочка. Даже регрессия мальчика, связанная с предпубертатом, больше, и именно поэтому у мальчиков уходит больше времени на то, чтобы спасти себя от архаической матери-женщины. В течение подросткового возраста мать может даже стать помощницей в поисках подруги, поскольку девочки кажутся странными и пугающими. Даже когда собственная мужская идентичность мальчика найдена, ее удовлетворение среди девочек – дело трудное и пугающее. Страх неудачи, недостаточности пениса, угроза импотенции и стать предметом насмешек при первых попытках занимают ум мальчика. Однако массивное давление ид вынуждает его искать девочку-женщину. Гордость и радость по поводу первых сексуальных опытов велики, и о них ведутся разговоры. Даже товарищи восхищаются сексуальным героем, и отношение родителей конфликтно и совершенно отличается от их отношения к сексуальным опытам своих дочерей. Фалличность и активность – это власть, и они, конечно же, необходимы. Сексуальность на этой стадии все еще часто сильно экстернализована, больше состоит в том, чтобы брать, чем давать.

Хотя сексуальное развитие, предположительно, продолжается на протяжении всей жизни человека, к тому времени, когда подросток достигает взрослости, он или она должны уже достичь своей сексуальности в достаточной степени – в биологическом смысле, естественно, но также с точки зрения идентичности и развития. Это означает генитальный приоритет, найти собственную сексуальную идентичность в диапазоне континуума женственности-мужественности, адаптировать полоролевую идентичность относительно своего окружения и определиться с выбором сексуального партнера, то есть своего отношения к гетеро- и гомосексуальности.

Асексуальность и беспокоящая неуверенность в идентичности связаны с незавершенным развитием. Проблемы развития вызываются также чрезмерной зависимостью от идолов, полученных от своих собственных родителей, а также от сексуальности собственных родителей. Новые семьи, усыновившие семьи и разводы могут увеличивать психическую работу, которую в этом отношении проделывает подросток, хотя они могут, с другой стороны, даже и создать более широкий взгляд, когда подросток сталкивается напрямую с новой активной сексуальностью своих родителей, которые не могут притворяться, что сексуальность принадлежит только им. Молодые люди должны до некоторой степени суметь разрешить вопрос о сексуальности своих родителей, прежде чем они смогут от нее освободиться. Сексуальная чрезмерная активность или равнодушие к собственной сексуальности, с другой стороны, часто бывают результатом запутанной репрезентации сексуальности.

Латентный период стал короче, и подростковый возраст начинается раньше и длится дольше. Требования сексуального развития возросли, и их разрешение занимает больше времени. Мир переполнен сексуальностью; мы можем только гадать, является ли это результатом или причиной удлинившегося подросткового возраста. Основные нарушения подросткового возраста – наркотики, надрезы на своей коже и нарушения питания – видимо, по своей основе связаны с сексуальностью, но мы не знаем, являются ли они по своей основе проблемами сексуальности. Они все еще, похоже, предлагают, по крайней мере отчасти и очень мучительным образом, возможность удлинить время молодости и сексуального поиска; по крайней мере, их можно использовать, чтобы отложить принятие окончательных решений о сексуальности.

На протяжении всего сексуального развития очевидно, что девочки явно более ориентированы на объекты и сексуальное желание, тогда как развитие мальчиков, похоже, подчеркивает заряд ид и присутствие сексуальных напряжений.

В ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Сексуальность очень телесна; она очень глубока, уязвима и абсолютна. Она находится за пределами досягаемости сознания и выбора; она загадочная, почти роковая. Ее развитие, по видимому, происходит в ходе поколений, переходя от одного опыта к другому вне пределов влияния одного отдельного человека. Даже родители едва ли могут сознательно влиять на сексуальное развитие своего ребенка, даже если они этого хотят, и все же у родителей есть немалое влияние на сексуальность своего ребенка. Сексуальность на самом деле является собственным творением каждого индивидуума, однако никто не смог создать ее самостоятельно. Непостижимость сексуальности заставляет ощутить смирение даже в психотерапии, и вылечить сексуальные проблемы, возможно, труднее всего; сексуальность остается скрытой от терапевта всего долее, а внутреннее пространство женщин остается тайной на протяжении всей терапии. Мы можем изучать и поддерживать сексуальное развитие человека, но с таким же успехом мы можем забыть о том, чтобы убрать симптом или «вылечить». Сексуальность есть внутренний мир каждого отдельного человека; этот мир полон жизни и интересен, однако скрыт и всегда запутан.

Литература:

Bollas, C. (2000). Hysteria. London and New York: Routledge.

Erikson, E.H. (1968). Identity: Youth and Crisis. Whitstable Litho Ltd, Whitsable, Kent.

Fonagy, P. (2006). A genuinely developmental theory of sexual enjoyment and its implications for psychoanalytic technique. Plenary paper at the Winter Meeting of the American Psychoanalytic Association, January 2006.

Ikonen, P. (1998). On phallic defence. The Scandinavian Psychoanalytic Review, 21 (2), 136-150.

Kestenberg, J. (1968). Outside and insude, male and female. J. Amer. Psychoanal. Assn., 16: 457 – 520.

Klockars, Leena & Sirola, Riitta (2001): The mother-daughter love affair across the generations. Psychoanal. Study Child 56:219-237.

McDougall, J. (1995). Many Faces of Eros. London. Free Association Books.

Reenkola, E.M. (2001). The Veiled Female Core. Other Press. New York.

Stoller, R. J. (1976). Primary Femininity. JAPA 24.

Дата добавления: 2015-07-20