Ночь всех святых октябрь 1991

Что бы со мной ни случилось, я помню Хэллоуин

Halloween, Гленн Данциг, THE MISFITS

Мы пошли к Лоре на вечеринку по случаю Хэллоуина, потому что сообразили, что теперь мы в выпускном классе и это будет наш последний школьный Хэллоуин. Гретхен нарядилась девочкой из команды поддержки зомби — очень секси — в красно-белой форме, с двумя хвостиками, но с черными кругами вокруг глаз, а я пошел мумией, так себе наряд, потому что в принципе мой костюм заключался в том, что непосредственно перед выходом я замотался в туалетную бумагу. Сначала я замотал даже лицо, но ничего не было видно, а волосы я к тому моменту отрастил и никогда их не расчесывал, так что на голове у меня был кошмар, и я не мог добиться того, чтобы туалетная бумага плотно прилегала к волосам, и она все время рвалась, и я решил ограничиться туловищем, руками, ногами и лбом.

Короче, вечеринка проходила у Лоры, той рыжей, которая путалась с Бобби Б., когда они еще встречались с Ким, но сейчас со всем было покончено, и, по всей видимости, Ким и Лора неплохо закорешились. Лора задумала эту вечеринку и купила родителям путевку в спа-мотель, где в номере горячие ванны, чтобы они всю ночь не показывались дома, и сильно постаралась, чтобы украсить подвал — точно такой же, как любой другой подвал в квартале, прямоугольный, обшитый бурыми панелями — оранжевыми лентами и оберточной бумагой и вырезанными из журналов котятами и привидениями и чудовищами, в подвале светились бумажные абажуры, и на столе были расставлены угощения в стиле Хэллоуина — желе в виде мозгов и миски с M&Ms, а поскольку отец Лоры был копом и не возражал против пьянки в подвале, при условии, что все уходят на собственных ногах, то у двери были выставлены ящики с пивом, которое шло на ура. Вдобавок играла какая-то дерьмовая готика, то ли Bauhaus то ли Banshees, но это было ничего, потому что все это бормотание и завывания очень вписывались в обстановку.

Собралось человек тридцать или около того, в основном из выпускных классов, потому что, как ни трудно в это поверить, все мы были теперь в выпускном классе. Большинство были наряжены предсказуемо: привидение (просто белая простыня с прорезями для глаз), бродяга (просто рванье и зуб, замазанный черным) или тренер (просто футбольный джемпер и свисток на шее). Некоторые всего лишь напялили большие резиновые маски президента Буша и Дарта Вейдера и Франкенштейна; у двух-трех девчонок вообще не было костюма, а только блестки, покрывающие лицо и волосы; а человек пять и вовсе заявилось со словами, что на них костюм «выпускника», что после третьего раза звучало уже совсем не смешно, и, конечно же, там был Тони Деган в своей белой футболке с надписью «Мы тупые» и стрелкой, указывающей на кого-то неопределенного поблизости, и видимо, в качестве костюма, на одном глазу у него была повязка. Когда мы с Гретхен зашли в подвал, Тони обнимал эту маленькую обкуренную Джилл, наряженную ведьмой, и Гретхен направилась к нему и, как обычно, заорала, и я улыбнулся и взял пиво и начал озираться. Народу было полно, многих я не знал или не узнал за вампирским макияжем и наклеенными усами, а некоторые хорошенько попотели над своими костюмами, должно быть, не один месяц над ними трудились, честное слово. Как например, Лора, хозяйка вечеринки, высокая, в веснушках, очаровательно рыжая, в костюме самой настоящей кабинки для поцелуев. Как я уже говорил, она была известна своим непостоянством, тем, что путалась с кем ни попадя, особенно с Бобби Б., и вечно с кем-то расставалась, и в тот же вечер шла на свидание с другим, и на ней была эта картонная коробка с вывеской «Поцелуи, $ 1.00», и к ней подходили парни, вручали деньги, и она смеялась и целовалась с ними. Еще там был этот Билл, пухлый торчок, которые вечно пытался продать тебе поддельную кислоту — маленькие кусочки бумаги, которые только и были что кусочками бумаги, — он был наряжен Бэтменом, но костюм явно соорудил себе сам из спортивных штанов, что ли, и голубого одеяльца, так что получился такой Жирный Бэтмен, и он вроде как танцевал, хотя толком танцевать не умел, и он был крупный, в смысле толстый, и живот его нависал над черными трениками.

Еще была такая длинная девчонка в костюме Зубной Феи, и я поначалу принял ее за Люси, но Люси как раз очень коротко постриглась, а у этой были длинные каштановые волосы с чудной золотой тиарой и маленькая черная маска, скрывающая лицо, и все такое. На ней было расшитое золотом платье и золотая волшебная палочка, и ожерелье из белых зубов, и золотая сумочка, полная денег. Она очень нежно касалась присутствующих своей золотой палочкой, и все притворялись, будто мгновенно засыпают.

Эта Зубная Фея подошла прямо ко мне и взяла меня за руку. Из своей волшебной сумочки она вытащила забавный четвертак и положила мне на ладонь. Я взглянул на него, и это был совсем не четвертак, а какая-то чудна́я иностранная монета.

Она улыбнулась, подмигивая мне, и сказала:

— Это из Греции.

— Спасибо, — сказал я.

— Я раздаю монетки детям по всему миру, — сказала она.

— Так и запутаться можно, — сказал я.

— В том-то и дело, — кивнула она.

— Что ж, спасибо, — сказал я.

— Это мой последний подарок тебе, — сказала она.

— Чего?

— Я прихожу к тебе в последний раз, потому что ты больше не ребенок.

Я засмеялся и подумал, кто она, черт возьми, такая, там под маской.

Я положил греческую монету в карман и нервно улыбнулся. Отошел к столу с угощениями и оттуда еще раз взглянул на нее, и она помахала мне, кивая, и внезапно я отчего-то почувствовал себя странно, как будто и вправду мое детство закончилось или что-то в этом роде. Я секунду поозирался вокруг, и тут на меня нахлынуло. Это был типа мой последний школьный Хэллоуин, а Хэллоуин, наверное, был всегда типа моим любимым праздником в детстве, потому что, знаете, надо кем-то наряжаться, и я огляделся вокруг и все — шестнадцати-, семнадцати- и восемнадцатилетние, — все были в костюмах и все такое, и как я сказал, что-то во мне закончилось, прямо там.

Как будто я всех увидел теми, кем они были всегда, такие разные, знаете, типа торчки вроде Билла или Майка Мэддена, которого я видел только на днях и который теперь почти всегда был под кайфом, или по крайней мере, всегда, когда я его видел — он вечно сидел в своей тертой джинсовой куртке на заднем сиденье «эль камино» и пытался догнаться, забивая очередной косяк, и я думал, что с ним станет через год; или панки и готы типа Ким или Лоры, или Гретхен, с их крашеными волосами и браслетами с шипами и футболками «Clash», все еще очень следящие за своим идиотским панковским видом; или гопники и качки в своих спортивных куртках и бейсболках козырьком назад; или ботаны и заучки вроде Рода, где бы он сейчас ни был, в футболках «Звездный Путь», одетые мрачно и скучно в то, что выбрали для них заботливые мамочки; или будущие гангстеры в мешковатых штанах, золотых цепях и рубашках больше на три размера; или богатенькие блюстительницы нравов в облегающих свитерках от «Эсприт», вечно задирающие нос и разъезжающие в новеньких кабриолетах; или шлюхи в декольтированных блузках и отчаянно коротких юбках, выставляющих напоказ их тяжкие усилия быть замеченными хоть кем-нибудь; или старейшие в мире подростки, те, что уже давно таковыми не были, но навсегда присосались к старшей школе, чуваки типа Тони Дегана, который никогда не повзрослеет, в его ироничной футболке «Мы тупые»; или призраки — те, кто — по той или иной причине — исчезли и перестали тусоваться с нами еще до того, как мы все выросли, типа Бобби Б. в военной форме, потому что после исключения из школы он пошел в армию. Все эти люди пытались притвориться, что они те самые персонажи и чудища, в которых они наряжаются, только чтобы быть признанными, быть частью чего-то, и, короче, все это вдруг до меня дошло.

Весь вопрос только в том, во что ты наряжаешься, где бы ты ни был, до самой смерти. Ни за что не догадаешься, что за человек перед тобой, потому что — хорошо ли, плохо ли — его внешний вид всего лишь маскарадный костюм. Хэллоуин каждый день, для большинства из нас, только бы не чувствовать себя одиноким, только бы продолжать быть счастливым, может быть. Может быть, другие и считали, что люди — это только то, что мы видим — одежда, прическа, машина, — но только не я, хотя, похоже, весь мир устроен именно так: всем интересен только внешний вид — раса, пол и все такое, и ничего не изменить. Из этого так трудно вырасти; наверное, нужно просто стараться изо всех сил не судить людей по тому, чем они кажутся, наверное. Ведь это так мало и так обманчиво, но именно так и работает наш мозг, и я решил, что буду стараться, стараться, стараться. Я подумал, вот это и есть взросление, наверное, и от этого стало жутковато.

Я увидел, как Гретхен в углу ссорится с Тони Деганом, на котором, как я сказал, вместо костюма была черная повязка; и я почувствовал вдруг, что не хочу быть собой, не хочу быть в выпускном классе, что я просто хочу оставаться ребенком, хочу оставаться тупым, потому что не быть ребенком нелепо. Я всю жизнь только и был что ребенком, честное слово, и теперь вдруг кто-то попросил меня стать кемто еще, и я мгновенно влил в себя банку пива, затем еще одну, холодная пена заполняла мне горло, и я расплющил банку ударом о лоб, и чей-то младший брат, увидев это, захлопал в ладоши и сказал: «Охуеть!», и я кивнул ему и прошел мимо Гретхен, которая плакала, что ли, ее черный глаз зомби стекал по гладкой щеке, и все еще кричала на Тони. Я прошел мимо и направился к кабинке для поцелуев, в смысле Лоре, достал из заднего кармана кошелек и сказал: «Сколько я получу за двадцать баксов?», и она рассмеялась, и взяла меня за руку, и вскоре мы уже яростно целовались у нее на кухне.

Через десять минут конкретных ощупываний — я даже покусал ее запястье — Лора взглянула на меня и сказала: «Брайан Освальд. Ух ты!», и я не знал что ответить, но я сказал: «Хочешь показать мне свою комнату?», и она кивнула, и мы почти уже направились туда, когда я увидел Гретхен, ее лицо в черных паутинках от туши. Я отпустил Лорину руку и проводил взглядом Гретхен, которая вышла на улицу и уселась на маленькое цементное крыльцо.

Между ней и Тони все было кончено, к чему дело и шло уже долгие месяцы, но теперь уж кончено было наверняка, потому что она не вернулась надрать той девчонке задницу, что мне показалось совершенно невероятным и могло означать только то, что она окончательно на Тони забила, и вдобавок она по настоящему плакала, честное слово, качая головой, сидя на Лорином заднем крыльце, подтянув к подбородку колени, курила и плакала, плакала, и, короче, тогда я решил выйти и сесть рядом, и сказать, что мне жаль — ее и вообще все на свете, — и быть готовым ко всему, что после этого может случиться.

Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Дата добавления: 2015-07-20