Глава 5. Сойер остановился в засраной дыре, в которой когда-то ранее располагалась его кухня

Сойер остановился в засраной дыре, в которой когда-то ранее располагалась его кухня, и подавил нарастающее в нём раздражение.

Опять.

Лимонад пролился на столе. Открытый пакетик чипсов с каждым часом всё больше черствел. Его когда-то блестящая из нержавеющей стали плита, теперь напоминала ему помойку со смесью темных отвратительных пятен сгоревшего сыра. Под его ботинками захрустело, когда он сделал шаг по белому мраморному полу, он засунул чипсы обратно в шкаф, выбросил пустые бутылки и провел губкой по плите. Разве родители обычно не считают до десяти, когда вот-вот готовы взорваться. Ладно, он очень любил чистоту, несмотря на то, что он был парнем, ему тоже было не просто терпеть всё это. С тех пор, как его подопечный переехал к нему, его ангельское терпение достигло невероятных размеров.

Он сразу подумал, что останавливаться в гостинице было бы глупо. В его планы не входило пробыть в Милане долго, он просто должен был проследить за строительством Purity, поэтому, он снял апартаменты недалеко от офиса. Вернувшись в Нью-Йорк его новый ученик остановился в пятизвездочном отеле, так, они оба сохраняли частную жизнь, но были достаточно недалеко друг от друга, а Сойер беспрепятственно играл роль опекуна. Конечно, пользы от отеля было больше, потому что туда включены услуги горничной и постоянное обслуживание номеров, поэтому, он редко беспокоил парня по пустякам, если только он правильно питался.

Когда он добрался до Милана, то решил арендовать роскошную квартиру и мальчик переехал к нему. В конце концов, он был ещё слишком молод, чтобы жить совсем самостоятельной жизнью. План был достаточно хорош, и должен был вместить их обоих, без ущерба друг другу.

Какое заблуждение.

Сойер бросил губку обратно в раковину и впервые задумался о том времени, когда он взял мальчика к себе, тогда он ещё совсем он не знал улиц Нью-Йорка, и, поэтому парень переехал жить к Сойеру и теперь работает вместе с ним.

В конце концов, в списке его «добрых дел» итак было достаточно хороших вещей, он не включал в себя ещё и помощь бездомному подростку с саркастическим остроумием, которым тот бросался ему в лицо при каждом удобном случае. Возможно, этот злой, потерянный взгляд напоминал Сойеру о его прошлом, поэтому он решительно хотел доказать, что может насрать на всё в этом мире. Что он, возможно, мог бы помочь ему изменить ситуацию. Бог знал, что его приемный брат Дэнни никогда не получит такой шанс.

Сойер планировал помочь Вульфу и поставить его на ноги в течение пары недель. Вместо этого, пролетело уже восемь месяцев, и Сойер ни на шаг не продвинулся в своем «проекте», парень до сих пор был с ним. Но, безусловно, паренек оказался очень смышленым и оказывал ему большую помощь в развитии «Purity». В ближайшее время, Сойер планировал нанять его в качестве постоянного работника в роли его помощника и посмотреть, что из этого получится.

Если первым делом, они не поубивают друг друга.

Сойер прошел мимо своей гостиной, выполненной в простых мужских тонах бежевого и коричневого, которая в данный момент была завалена грязным мужским бельем, джинсами и носками – и проследовал в небольшую заднюю комнату. Его встретила тишина, но он знал, что у Вульфа в ушах снова воткнуты наушники от айпода, и он, в любом случае ничего не услышит. Поэтому, вместо того, чтобы стучать, он просто толкнул дверь.

Пара неприветливых голубых глаз поднялись на него.

Сойер проигнорировал его взгляд и постучал в ухо, показывая тому, чтобы он вынул свои наушники.

Винсент, которого теперь называли Вульфом, привстал с кровати и тихо выругался. Отрывая наушник от своего правого уха, над которым его волосы были чисто выбриты, он посмотрел на опекуна.

- Что?

- Как насчет того, чтобы прибраться?

Он фыркнул.

- У тебя есть уборщица, так какая разница?

- Она приходит только раз в неделю, а здесь уже воняет. Ты когда-нибудь слышал о корзинах для белья?

- Вы тоже оставляете свои вещи.

Сойер тяжело вздохнул; неудачный пример.

- Да, но моя одежда не имеет свойство размножаться. Я позволю тебе всё здесь крушить только при условии, что ты будешь платить за комнату. Самое малое, что ты можешь сделать, это покупать еду время от времени.

Ответом Вульфа стал долгий вздох.

- Конечно. Простите.

- Почему бы тебе не покинуть свою комнату хотя бы на какое-то время? Прогуляйся. Сходи в магазин. Не знаю, займись чем-нибудь.

Парень посмотрел на него так, как будто только что получил награду «пустышка года». Золотые кольца в его брови и на его ухе выглядели довольно насмешливо. Почему Сойер вдруг ощутил такую заботу о нем? Как, девятнадцатилетний парень мог так неохотно выбираться из дома? Он напомнил себе, что нужно проявить терпение.

Именно терпение и понимание, в конце концов, позволят ему выиграть. Этому пареньку пришлось многое пережить, и он должен был помочь ему.

- Почему я должен носить ту нелепую одежду, которую вы мне купили, устраивая из всего этого такой маскарад, будто бы я какая-то декорированная игрушка? Или пить эспрессо и делать вид, что я не помню всего своего дерьма и просто вести себя, как какая-нибудь супермодель? Нет, спасибо. Я останусь здесь.

Сойер бросил взгляд на его повседневную одежду, которая почти никогда не менялась. Выцветшие джинсы с дыркой на колене. Потрепанные черные ботинки. Белая футболка.

Соответствующая кожаная куртка. Образ довершал решительный взгляд, ну, просто молодой Джонни Депп, только в наши дни. В общем, его не волновало, что носит этот болван, пока он не заявлялся к нему в офис. Он попытался переменить тему.

- Ты не должен носить то, что тебе не нравится. Я думал, что тебе нужно будет усердно учиться. Но твой Итальянский – удивителен, ты освоил его гораздо быстрее, чем я в свое время.

- Это бабский язык.

Сойер откинулся назад и расхохотался. Этот парень мог заговорить кого угодно.

- Ладно. Оставайся здесь, но, только попробуй тронуть мою последнюю бутылку «Peretty» - ты ещё несовершеннолетний. И не используй мой дом в качестве наживки, чтобы заманить сюда какую-нибудь красавицу. Ты связался с отделом продаж по тем вопросам, которые я указал?

- Да, всё сделано.

- Спасибо, Винсент.

Это имя слетело с его губ, прежде, чем он успел сообразить, что оплошал. Горячие голубые глаза сузились от ярости, мальчик сжал кулаки. Перед Сойером по-прежнему стоял ребенок, но ребенок, который боролся со своими внутренними демонами. Про демонов Соейру было известно очень многое и не понаслышке.

- Больше никогда не называйте меня так, - он почти что шипел, - никогда. Меня зовут Вульф.

Он вскинул свои руки кверху.

- Прости. Еще не привык к этому.

Сойер резко повернулся и вышел из комнаты, оставив мальчика в покое. Дерьмо, разговоры с ним вечно напоминали ему чертову яму со змеями. Один неверный шаг и ты можешь потерять свою хренову ногу. Он должно быть совсем свихнулся, думая, что может сосуществовать с этим парнем мирно. Что и того хуже, его внушительное самолюбие сподвигло его притащить этого болвана из Нью-Йорка в Италию и попробовать его в бизнесе. Они не были родными. Но он должен был ему помочь. И Вульф, который теперь мог почувствовать себя свободным, проявлял такую крайнюю враждебность, будто его заднице снова угрожало тюремное заключение.

В судебных записях он значился как Винсент Солдана. Три месяца назад, парень заявил своему опекуну, что больше не станет откликаться на свое настоящее имя, и попросил называть его Вульфом.

Глубокий смысл его просьбы сжигал его изнутри и пробуждал неприятные воспоминания, с которыми Сойер всё ещё боролся. Дьявол, он поступил бы точно так же, изменил себя и стал жить под новым именем в попытке начать всё заново. Создание новой личности могло бы ему помочь, пусть дерьмово, но идти дальше, идти вперед. До сих пор, старое имя его подопечного невольно слетало с его губ, именно поэтому, совершив такую ошибку сегодня снова, он просто сбежал. Ему нужно было постараться запомнить.

Легкая усмешка тронула его губы. Но, черт возьми, Вульф был таким же как, и он, в нем тоже горел адский огонь.

Сойер понял это сразу, словно тот самый огонь вел этих людей лишь двумя путями: преступной жизнью, где нужен был острый ум и знания о том, где и как можно взять достаточное количество денег для того, чтобы заглушить внутреннюю боль. Или большой дорогой, которая обычно представляется не в столь выгодном свете, и боли в ней намного больше, чертовски много.

Он предложил ему большую дорогу. И Вульф её выбрал. Оставив всё остальное далеко в прошлом. Оставив свой сраный дом.

Его сотовый телефон резко зазвонил, прервав его мысли. Он не узнал входящего номера, но все равно ответил на звонок.

Знакомый голос зазвучал на линии и Сойер замер. Мимо него тотчас же пронеслись воспоминания: те, что заставляли его улыбаться и те, что заставляли его чувствовать тупую боль, и тот переломный момент, который он никогда не забудет.

Он перешел на итальянский, и они обменялись парой вежливых слов.

Он слушал её до тех пор, пока она не замолчала, ожидая от него ответа. Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Напряжение давило на виски, но он боролся с собой, отчаянно отказываясь вновь погружаться в воспоминания, которые напоминали ему страшные истории Тима Бёртона, нежели добрую диснеевскую сказку.

- Да, спасибо за приглашение. Я буду там.

Он повесил трубку и пошел переодеваться.

***

Джульетта шла вверх по мощеной тропинке, и впервые за многие дни почувствовала, как расслабляется. Мышцы её шеи и плеч становились слабее с каждым прикосновением её босых ног к земле, её окружало тепло её семьи и крепкие объятия близких ей людей.
Их трехэтажная вилла сочетала в себе простые изящные линии и взмывающие ввысь арки. Майкл настаивал на продаже дома, чтобы построить Матушке красивый замок, как и подобает их происхождению, но Матушка лишь засмеялась и сказала, что умрет в этом доме, потому что здесь жил их отец. Джульетта не винила её.

Их владения составляли более пяти акров земли, расстилаясь по всему периметру, что позволяло любому созерцать потрясающую красоту Альп. Бергамо был идеальным местом для семьи, он открывал невероятный пейзаж старого и нового миров, разделенных на два города: нижнего - Citta Bassa и верхнего - Citta Alta. Их имение было завидной собственностью, с выразительными железными балконами, большим теннисным двориком и бесконечными садами лимонных и оливковых деревьев. Джульетта открыла дверь и направилась в сторону кухни.
Повсюду располагались резные сосновые столы и стулья невероятно тонкой ручной работы, они были своеобразным свидетелем тех былых времен, когда они собирались все вместе на семейные ужины и традиционные семейные собрания. Ковры с роскошной вышивкой застилали полы в доме. Теплые тосканские цвета красного, золотого и зеленого манили и притягивали, заставляя её сердце бешено колотиться. Резкий запах цитрусовых, соленых оливок, базилика и красного помидора. Невообразимо длинная гранитная столешница занимала всю правую сторону кухни и открывала взору различные кувшины и корзины со свежими фруктами. Из кастрюли с кипящей водой валил пар; на тарелке красовалось запеченное мясо; ломтики ещё горячего хлеба довершали эту картину. Улыбка тронула её губы, на душе стало ещё теплее.

Она была дома.

- Мама?
Матушка Конте отвернулась от плиты, развернувшись к дочери.
- Боже, я не слышала, как ты вошла. Проклятый слух. Совсем недавно, я поймала твою сестру в нескольких милях отсюда, когда она собиралась незаметно улизнуть из дома через окно, чтобы встретиться с Домиником. Сейчас, я не в состоянии услышать, даже как хлопает входная дверь.

Джульетта рассмеялась и обняла её. После рождения четверых детей, успешного продвижения их пекарни и похорон любимого мужа, её мать по-прежнему обладала огромной жизненной силой, которая горела в ней негасимым огнем. Её длинные седые волосы были всегда завязаны сзади в тугой узел, она ходила с палкой, которая помогала ей держаться на ногах, потому что её больная спина часто давала о себе знать. Уже несколько лет Джульетту сильно пугают проблемы с маминым сердцем, хотя, она и стойко переносила все свои болезни.

Каждое воскресенье она надевала свой любимый вязаный передник, он был уже старым и заношенным, но всегда чистым и отглаженным. На нем виднелся логотип Ла Дольче Фамилия, а сам он являлся подарком их Отца Маме, после открытия первой пекарни. В то время, в детстве, когда их семья была полная, Джульетта чувствовала себя по-настоящему счастливой. И в безопасности.

Она отложила свою сумку, натянула на себя фартук и села за стол, чтобы помочь маме с помидорами и перцем.

- Дядя Брайан придет на обед? – спросила она, мастерски строгая овощи.

- Нет, после службы он занят с детьми.

- Ты всё это приготовила для меня? – подразнила она. – Прекрати пытаться откормить меня, мама. Иначе, в конечном счете, мне придется покупать себе новый гардероб.

Её мать сделала паузу, словно обдумывала что сказать.

- Мы ожидаем гостя к обеду.

- Кого?

- Увидишь. А теперь, расскажи мне, как твои дела на работе. С Палаццо всё прошло так, как ты рассчитывала? Я знаю, что ты работала над этим много месяцев.

Джульетта попыталась подавить вновь появившееся разочарование от постигнувшей её неудачи и расправила плечи.

- Нет, они приняли решение несколько недель назад. Я потеряла сделку.

- Сожалею, милая. Я знаю, как много это значило для тебя, но, у всего случившегося в этом мире есть своя причина. Лишив тебя этой возможности, судьба предоставит тебе другую, и она, поверь мне, будет намного лучше той, что ты упустила.

Истина этих слов пронзила все стены в доме, отдаваясь в её теле. Перед её глазами возник образ Сойера: его изящные губы, губы самого дьявола, которые каждый раз изгибались в усмешке так, как будто он точно знал, что, в конечном итоге, она все равно окажется в его постели. По крайней мере, он отступил, и не пытался толкать её на это безрассудство. Но, несмотря на все это, она должна была быть начеку. Она не доверяла ему игру не по своим правилам.

Джульетта откашлялась.

- Ммм, на самом деле, я подписала достаточно большой и выгодный контракт. Это новый комплекс отелей, который будет называться «Purity». Мы станем самой эксклюзивной сетью гостиниц, первая из которых откроется в Милане в течение этого года.

На лице её матери отразилась непреодолимая гордость.

- Это замечательно. Почему бы нам не отпраздновать это с бокалом Moscato? У меня как раз есть лишняя бутылочка в холодильнике, мы могли бы открыть её на обед. Может быть, после заключения такой сделки, ты, наконец-таки, станешь уделять своей работе меньше времени?

Джульетта опустила глаза вниз, избегая взгляда матери. Конечно. Работа никогда не была достаточным смыслом в её жизни, если сравнивать брак, любовь и детей. Она сглотнула комок в горле, прогоняя внезапно нахлынувшие на неё слезы, интересно, прошла ли её жизнь мимо всего этого? Да что с ней творилось в последнее время? Она была слишком эмоциональной и… безрассудной.

- По правде говоря, мне нужно больше работать. – сказала она как можно более легкомысленнее. – Но я не забываю наслаждаться каждым мгновением. Я делаю то, о чем всегда мечтала.

Матушка Конте отрезала кусочек свежего сыра и потянула её хлеб. Богатая кремовая текстура помещения создавала тепло и уют, и Джульетта наслаждалась этим.

- Я знаю, что тебе нравится твоя работа. Ты любишь свой бизнес. Без тебя, Ла Дольче Фамилия вряд ли достигла бы подобных высот, даже с Майклом у руля. У тебя есть дар, милая. И я просто хочу, чтобы ты могла разделить его с кем-то особенным.

Она выпрямила свои внезапно напрягшиеся плечи. Типичные материнские мечты. Это по-прежнему было высказывание о том, что всё, чего Джульетта, так или иначе достигает в своей жизни, не достаточно. Это было не так, но если бы она только нашла в себе силы признаться маме в том, что с ней не всё было в порядке, что она просто не могла сближаться с людьми. Она оттолкнула все эти депрессивные мысли и решила просто наслаждаться этим днем.

- Возможно, однажды. – весело сказала она.

- Si. Однажды.

Стук в дверь спас её от этого мучительного разговора.

Она вытерла руки о полотенце и усмехнулась.

- Ах, а вот и наш таинственный гость. Я просто уверена, что это отец Ричард, он всегда с удовольствием ест приготовленную тобой еду.

Она двинулась к входной двери и открыла её.

Её челюсть отвисла.

В проеме стоял Сойер. Его деловой костюм исчез, уступив место удобным брюкам цвета хаки, мягкому вязаному кремовому свитеру и кожаным сапогам от Версаче из крокодиловой кожи.

Его волосы свободно падали на его крепкие плечи в восхитительном беспорядке золотых волн. В руках он держал красивый букет цветов и бутылку красного вина.

- Привет.

Она молча уставилась на него.

Он склонил голову набок, видимо, забавляясь её реакцией.

- Гм, я могу войти?

Она тут же пришла в себя, опустив свой голос до низкого шепота, напоминавший шипение.

- Что ты здесь делаешь?

Его брови поползли вверх.
- Меня пригласили на обед.

Она моргнула.

- Что?

- Это твоя любимая фраза вне офиса, не так ли? Твоя мама позвала меня.

Джульетта отшатнулась.

- Исключено.

Внезапно голос из прихожей вернул её в реальность.

- Джульетта, перестань мучить человека и дай ему войти. Это неприлично.

Сойер улыбнулся.

- Я же говорил.

Он обошел её, чуть не сбив с ног. Её пальцы сжались вокруг дверной ручки, не давая ей упасть.

После нескольких глубоких вздохов она последовала за ним.

- Как красиво! – напевала Матушка Конте, вдыхая аромат лилий и роз. – Джульетта, не могла бы ты поставить цветы в вазу? Сойер, а ты пока можешь открыть бутылочку Moscato. Она в холодильнике. Я сказала Джульетте, что мы должны обмыть её новую большую сделку.

Сойер приподнялся на пятках, явно забавляясь происходящим представлением.

- Большое дело, значит? Конечно.

- Мама, что происходит? Я не знала, что ты и Сойер… близки.

Её мать резко повернула голову.

- Он друг Макса, и сейчас воскресенье. Конечно, я была бы счастлива пообедать с таким человеком. Мой дом открыт абсолютно для всех, особенно для тех, кого знает моя семья. Я уверена, что ты согласишься со мной, верно?

Джульетта облизнула пересохшие губы. Ой-ой-ой. Приближающийся гнев в глазах её матери означал только то, что нужно с ней согласиться, ничего не расстраивало её больше, чем неприветливость. О, Mio Dio, ну, почему это случилось с ней именно сегодня? Ей так хотелось тишины и спокойствия, и теперь её расстраивало то, что она стала яблоком раздора.

Она заставила себя улыбнуться.

- Конечно. Я принесу вазу.

Пока Сойер разливал шампанское в бокалы, она разглядывала подаренные им цветы. Между ними не было ничего непозволительного, обычная светская беседа, но она ощущала, как горит её кожа под его знойным взглядом. Как этому мужчине удается так на неё действовать? Он был ходячим сексом, о чем говорил спертый воздух вокруг неё. Внезапно она почувствовала себя безумно уязвимой. Ей невыносимо сильно хотелось снова облачиться в строгий деловой костюм и туфли на высоких каблуках. Её же нынешний воскресный наряд состоял из джинсов, фиолетовой футболки, джемпера и черных замшевых балеток. Её волосы свободно падали ей на плечи и были немного спутаны из-за ветра. Сейчас на ней не было макияжа, потому что она редко пользовалась им, когда приезжала к маме. Она плотно сжала свои губы вместе и поклялась, что не позволит ему заставлять её чувствовать себя неуютно. Он был для неё посторонним человеком, не более того.

- Вам обоим необходим отдых. Идите, у меня всё под контролем. На столе есть закуски. – Поднос с ветчиной, крекерами, сыром и пепперони выглядел очень аппетитно. Во всем этом даже было что-то интимное. Большой сосновый стол выглядел тяжелым, но само место создавало тепло и уют. Из огромных белых окон проливался солнечный свет, открывая взору животных, гуляющих на природе и неподвижные золотистые холмы. Богатые цвета жженого апельсина, алые и золотистые оттенки отражались от массивных сосновых полов, цветные чаши и посуда ручной росписи.

Дивные ароматы запеченного мяса с чесноком и лимоном висели в воздухе, обволакивая их домашним уютом.

Джульетта знала, что её мать ни за что не позволила бы ей помогать ей на кухне при гостях, поэтому, она доверху наполнила свою тарелку, собираясь в прямом смысле этого слова, лопнуть, налила себе бокал вина и только после этого решилась взглянуть на своего бизнес-партнера.

Он, похоже, вовсе не был напуган. Даже более того, кажется, её внешний вид, большой аппетит и неприветливость умудрились его очаровать.

- Я так польщен вашим приглашением, Матушка Конте. Насколько я понял, Джульетта уже поделилась с вами хорошими новостями по поводу нашей сделки?

- Нет, я не знаю подробностей. Боже, ты имеешь в виду, что вы оба вместе работаете?

Сойер улыбнулся.

- Да. Я нацелен на открытие новой сети отелей, которая получила название «Purity», и Ла Дольче Фамилия станет моим эксклюзивным поставщиком. Конечно же, Макс позаботится об этом в США, но больший упор я делаю именно на Милан. Джульетта станет той, кто окажет мне в этом неоценимую помощь и поможет достигнуть успеха.

Она постаралась сохранить спокойствие и невозмутимость. Да как он вообще смеет об этом судить? А если он думает, будто бы его контракт стал божьим даром для неё, и она не станет участвовать в решении деловых вопросов, то он ошибается. Она подскочила.

- Конечно, прежде чем подписать контракт, мы проведем переговоры. Некоторые пункты в договоре меня не устраивают.

- Как скажешь.

Его резкое согласие только ещё больше разозлило её. И почему он постоянно её раздражает?

- Мы сделали это нашей семейной гордостью. И ты сделаешь тоже самое, Сойер. Расскажи мне об этом проекте.

Когда он говорил о «Purity» она видела, как счастливо сияло его лицо. Это было необъяснимо, но иногда она прекрасно понимала его. Например, в необходимости преуспеть и проявить себя. Ни с чем несравнимое удовлетворение от строительства чего-то своего в мире, где не было ничего постоянного. Она редко анализировала, откуда появляется этот драйв. Она просто боялась знать правду.

Эта неделя стала для неё слишком чувственной. Он, как будто знал, что она хочет отступить, позволил ей уйти на некоторое расстояние, напомнив о себе лишь парой телефонных разговоров и коротким визитом, который был исключительно деловым.

Но и этого было достаточно, чтобы она надломилась.

Она всё время думала о том поцелуе. Форма его губ, запах кожи, его манящий рот и голодный взгляд не выходили из её головы. Всю ночь она не находила себе места, осыпая его проклятиями. Как мог такой невинный поцелуй вызвать у неё такую ошеломительную реакцию? Если бы она не знала реакции своего тела, то плюнула бы на все предрассудки и принципы и уже была бы в его постели.

К сожалению, она прекрасно знала, что случится. Взрыв возбуждения и неутомимая похоть. Обещанное удовлетворение. И, в конце концов, её тело просто перестает реагировать и превращается в ледяную неподвижную статую. Вряд ли Сойер стал бы для неё исключением, и она ни за что не допустила бы, чтобы он узнал её тайну.

Ей было необходимо что-то большее.

Джульетта решила полностью сосредоточиться на разговоре.

- Как вы встретились с Сойером, мама?

Она сделала так, что её прямой вопрос абсолютно не оставлял ему возможности ответить. Он напрягся. В его тигриных глазах промелькнула смесь самых разнообразных эмоций, но они все исчезли так же быстро, как если бы она решила, что это был просто плод её воображения.

На кухне воцарилось молчание. Джульетта была просто уверена, что её ждало что-то увлекательное и, поэтому, она сосредоточила свой взгляд на маме, ожидая её ответа.

Тогда, она, возможно, наконец-то получила бы тот самый, недостающий кусочек головоломки, которую представлял из себя этот загадочный мужчина, и, может, начала бы хоть что-то понимать.

- Мы встречались с матерью Макса на Prospect Hotel. Сойер сидел в баре вместе со своим боссом. Боже мой, как это было давно, я уже толком ничего и не помню, но думаю, что разговаривали они весьма холодно и резко. Его начальник показался мне весьма неприятным джентльменом. Сколько тебе тогда было? Двадцать два?

- Да.

Его тог был ровным, а лицо не выражало совершенно ничего.

- Во всяком случае, когда его начальник уехал, я, наконец, смогла заполучить внимание бармена. Сойер угостил меня выпивкой и у нас завязался разговор. Он напоминал мне Макса: такой же молодой, амбициозный, готовый покорять мир.

Джульетта ждала. Наступило молчание.

- Это всё?

Матушка Конте взглянула на неё с удивлением.

- Да. Почему ты думаешь, что нет?

Её взгляд остановился на Сойере. Она почувствовала, как невыносимый жар прошелся по её телу, проникая прямо под кожу, и сосредоточился где-то между её ног. Его мощная сексуальная энергия, которая заставляла её так дрожать, была слишком огромной для неё, но будь она проклята, если позволит ему выиграть этот, ещё только начавшийся матч.

- Сойер был весьма загадочен при первой нашей встрече. Я просто подумала, что за этим скрывается что-то большее.

- Не то что бы. Тогда что-нибудь произошло, Сойер?

Он помедлил лишь мгновение. Всё её естество кричало ей, что в баре произошло нечто ещё, нечто значительное, но она позволила ему самому решать. Наконец, он плотно сжал губы и улыбнулся.

- Нет. Ничего не было.

Её плечи резко опустились. Черт, ей нужны были хоть какие-то зацепки. Неважно, как сильно она копала, его прошлое так и оставалось для неё чистым холстом, как и было до того, как он ворвался в её жизнь. Её злила одна лишь мысль о том, что он знает о ней намного больше.

Что было хуже всего?

Что он прекрасно это знал.

Мама продолжала говорить.

- Удивительно, какие сюрпризы порой преподносит нам жизнь. Ты вел дела с Максимусом, когда вы занимались венчурным бизнесом, а теперь ты станешь частью нашего фамильного дела, будешь с Джульеттой. Почти, как если бы тебе было суждено быть рядом со своей семьей.

Ей в голову моментально ударил сильный звон, как от самых громких колоколов. Черт, нет. Она решительно не желала делить свой тихий воскресный обед с мужчиной, который только и ждал момента, чтобы нажать на её секс-кнопку. Их отношения должны были развиваться только в рамках офиса, где им и было самое место. Она прочистила горло.

- Мм, Сойер, наверное, любит, когда его работа и личное свободное время четко разграничены. Мы должны уважать это.

Матушка Конте фыркнула, разведя руками воздух.

- Чепуха. А я просто уверена, что и тебе и Сойеру необходимо как можно больше времени проводить вне работы. Обед с друзьями и с семьей является важной частью в жизни любого человека. Деньги и успех – это не все, что образовывает для него счастье.

Джульетта набила свой рот крекерами и пепперони, чтобы уберечь себя от протестующего вопля.

Сойер стучал своими пальцами и смотрел на неё. В его глазах плясали веселые огоньки.

- Я согласен. – сказал он медленно. – По правде говоря, я уже говорил Джульетте, что хотел бы проводить с ней больше времени вместе, вне работы. Я почти никого не знаю в Милане.

Она сглотнула сухие крошки, которые чуть не застряли у неё в горле, её обуяла паника.

- Замечательная идея. Отныне, ты будешь обедать вместе с нами по воскресеньям. Я уверена, что Джульетта будет рада выкроить немного времени для тебя и познакомить с некоторыми из своих друзей.

- Спасибо.

Её глаза расширились. Мама поставила перед ними на стол тарелки с manicotti (итальянская паста) и свежим салатом.

- Разве это не замечательно? Теперь, вы оба рядом. Manga.

Сойер подмигнул и взял вилку.

***

- Почему ты ко мне пристаешь?

Они сидели на заднем дворике с чашкой капучино и ели biscotti (итальянское печенье) с медом и миндалем. Им открывался вид на чудесный пруд и пышные сады, кованая мебель добавляла бессмертную привлекательность старинному миру Матушки Конте. Вдоль мощеных дорожек тянулись к небу различные растения и травы, которые сразу же начинали радовать глаз при первых признаках весны. Последние отголоски зимы всё ещё висели в воздухе, но укусы воздуха очищали легкие Сойера и обостряли его инстинкты. Вид красивых мужественных гор и звук бурлящей воды из мраморной скульптуры ангела, успокаивали его слух. Он закинул ноги на кресло напротив него и опустил печенье в свою чашку с кофе.

- Я не пристаю. Просто твоя мама меня любит.

Она закатила глаза.

- Моя мама любит всех. Она без проблем пригласила бы на обед серийного убийцу.

- Прекрасно.

- Что на самом деле произошло между вами двумя? Я чувствую, что было что-то ещё, чего вы оба мне не говорите.

Было. Но он не мог признаться в этом. Матушка Конте спасла его жизнь, поставив на новый путь, который полностью перевернул его жизнь. Их последняя встреча до сих пор всплывала в его памяти.

Она пришла посмотреть на него, когда он одержал свою первую большую победу с La Hotel Principe. Гордившись тем, что сделал с её помощью, опьяненный безоговорочной победой над тем, о чем он только мог мечтать, он нуждался в обеде с ней, как и её объятиях, нежных объятиях. Он говорил с ней по-итальянски, чтобы произнести священный обет, который исходил из его души, и прошептал в ухо:

“ La devo un grande debito. Se lei mai ha bisogno di me, farò che lei chiede.”

Я в большом долгу перед вами. Если, вам когда-нибудь что-либо понадобится, я сделаю всё, что будет нужно.

Он рассчитывал сдержать данное обещание, даже при условии, что этого никогда не произойдет. Сойер затолкнул свои воспоминания обратно, подальше от реальности.

- Давай просто скажем, что я сразу же понял, какая она необыкновенная женщина. Которая хотела работать, но при этом не забывала про семью.

- Слушай, я не хочу, чтобы наши отношения из деловых перетекали в личные. Я повторяю тебе это в тысячный раз, но ты, похоже, совсем меня не слышишь. Мне это не интересно.

- Это заметно. – он покачал головой, при этом, изучая её. В своей вполне обычной одежде, с распущенными волосами, такая легкая и сексуальная, она выглядела доступной и юной. Она поджала под себя свои босые ноги, которые казались слишком крошечными для такой высокой женщины.

Образ ледяной королевы испарился, и он дивился её беспечностью, чувствуя, как возбуждение теплом отдается в его животе. Ему до боли хотелось усадить её к себе на колени, запустить руки в её волосы и впиться в её сладкие бледно-розовые губы. Он целовал бы её до тех пор, пока её горло не сдавили бы стоны удовольствия, и она не стала бы просить ещё.

Эта женщина была сплошной комок противоречий. Смекалка деловой женщины смешивалась в ней с нежностью и лаской, с которой она держалась рядом с мамой. Когда она, пожав плечами, сняла свитер во время ужина, он заметил фиолетовый ремешок под её майкой, и ощутил, как рьяно отозвалось всё его тело. Святое дерьмо, это женщина носила невообразимо сексуальное белье.

Где-то, под всей этой надлежащей сдержанностью, скрывалась богиня соблазнительница, так и рвущаяся на свободу. Он мог бы поспорить, что она надела стринги.

Вероятно, того же фиолетового цвета. Был ли её островок наслаждений гладко выбрит? Или её сокровенное местечко покрывал шелковистый треугольник темных волос, который пытался скрыть все её тайны?

- Алло? Земля вызывает Сойера. – отрезала она и сердито посмотрела в его сторону. – Что с твоим лицом?

Она передвинула свои ноги, и Сойер поймал промелькнувший цвет спелой вишни на её ногтях. Не чистый глянец или умеренный персик. Огненно красный оттенок. Он понял, что окончательно пропал.

- Просто задумался.

Он протянул руку и отделил одну прядь её волос. Её волнистые кудри слились с его пальцами.

Её пряди обжигали и пьянили, играя с ним в сексуальную игру, игру в прятки.

- Твои волосы прекрасны. Такие длинные и мягкие. - Он разжал пальцы и позволил её темным волнам бесшумно вернуться в прежнее положение. Его пальцы коснулись её щеки. – И твоя кожа безупречна. Гладкая и сияющая. Если я проведу по ней языком, я почувствую вкус шоколада и кокоса?

Её дыхание сбилось, но не в её духе было сдаваться.

- Пойдем иначе. Мои глаза, как темный океан желания, который заставляет тебя утонуть в нем?

Сойер покачал головой. Дьявол, а она была резкой.

- Неплохо. Но я люблю шоколад, поэтому, я решил начать с него.

Е губы искривились.

- Ты перестарался.

- Может быть. Я слишком много думал о твоей груди.

- Хм, позволь мне попробовать. Млечные сочные сферы?

- Ужасно, просто ужасно. Нет, они высокие, упругие, с большими чувствительными сосками, которые так и борются с теснотой твоего бюстгальтера. Я давно мечтаю узнать их цвет. Бледно-розовые, как сладкая вата? Или рубиново-красные, как спелая клубника? – Её глаза мгновенно расширились, и он воспользовался этим, проведя пальцами вдоль линии её рта, нажав большим пальцем на её нижнюю губу. Как лань, загнанная в ловушку посреди травянистого поля, она сидела совершенно неподвижно, будто предчувствуя надвигающуюся опасность. – Я представляю, как они набухают и затвердевают, когда я накрываю их своим ртом и сжимаю зубами. Я бы с удовольствием покусывал твои соски, Джульетта. Тогда, когда ты стоишь на самом краю, стирается грань между наслаждением и болью, и поднимает тебя намного выше, к самому пику наслаждения. Я бы хотел узнать, что ждет меня на краю.

- Остановись.

- Почему? – он понизил свой голос до шепота и наклонился вперед. Его дыхание коснулось её рта, а кровь прилилась к его набухшему члену, желающему быть востребованным. – Ни один человек никогда не говорил тебе, что он хочет сделать с тобой? Словесная прелюдия является важным моментом, если ты хочешь, чтобы женщина стала твоей. Мозг - самый мощный сексуальный инструмент, но многие не пользуются его скрытым потенциалом. – Другая его рука опустилась к её ногам, погладив над коленом. – Твои ноги были созданы для того, чтобы обхватывать мужчину вокруг его бедер, пока он погружается в твою горячую глубину. Длинные и крепкие, с теми красными ногтями на ногах. За исключением того, что я могу попросить тебя остаться на высоких каблуках, которые ты так любишь. Я думаю, что я бы с удовольствием почувствовал твои острые шпильки на своем теле, чтобы только доставить наслаждение тебе.

Её щеки залились багровым румянцем. Он понимал, что она была полностью в его власти, по крайней мере, в течение нескольких секунд. Он вставил свой палец между её губами, будто ища туда потаенный вход. Она помедлила лишь мгновение. Затем, открыла рот.

Его палец скользнул внутрь, касаясь её влажного языка. Он втягивал спертый воздух.

- Но я бы заставил тебя ждать, - пробормотал он. – Потому что представляю, как долго ты меня мучила, слишком долго. Я бы запустил свои пальцы в твой тесный и влажный клитор, дразнил его, и ты бы умоляла меня не останавливаться.

Её зубы немного прикусили подушечку его большого пальца.

Всё внутри него моментально взорвалось, и возбуждение вырвалось наружу.

- Пошло все к черту. – проворчал он.

Он убрал палец, обхватил её голову и впился в её рот неистовым поцелуем.

Он вбирал и брал её так, как ему хотелось с того самого момента, как он впервые её увидел. Это была не игра мучений и поисков, не нежное прикосновение губ к губам. Сойер почувствовал, как невыносимое желание сжимает ему желудок и подталкивает его взять эту женщину так, чтобы она расплатилась за все сполна.

Она пахла сахаром и медом, а его язык проникал все глубже и овладевал всеми темными и тайными местами её прекрасного рта. Он заглушил её стон и утонул в женском тепле. В один миг она отдала все, она последовала ему навстречу, толкая свой язык в его рот, пока её руки впивались в его плечи. Всего мгновение в ней горел огонь, и ему показалось, что он вот-вот сорвет с неё всю одежду и возьмет прямо здесь, на заднем дворе её мамы.

И тогда она изменилась.

Он почувствовал эту перемену сразу же. Она охладела, а её мышцы, которые были мягкими и податливыми всего минуту назад, сейчас были напряжены. Он ослабил натиск, почувствовав её готовность защищаться. Пламя погасло, оставляя после себя лишь пепел и дым, как свидетельство умирающего тепла.

Он оторвался от неё и заглянул её в глаза.

Ненависть.

Не на него. Не на поцелуй. А разочарование и отвращение к самой себе. Вырывшееся чистое чувство было мгновенно заперто, и протолкнуто глубоко внутрь. Ледяная волна вновь окатила её, ему казалось, что он смотрит на чужую, незнакомую женщину, которая всего минуту назад не сгорала в его руках.

И тогда Сойер понял.

Осознание всего происходящего проникло в его разум, но он не успел его проанализировать. Она оттолкнула его со спокойным достоинством и вскинула подбородок.

- Прошу тебя, больше никогда не делай этого. – сказала она равнодушно. - Я уверена, что нам необходим был этот эксперимент, но, как я уже говорила тебе раньше, я не заинтересована в физической близости с тобой.

Он позволил себе отступить, потому что ему нужно было время, чтобы переработать ту информацию, которую она только что ему предоставила.

- Я приношу свои искренние извинения. Разговор о еде и частях тела просто лишил меня контроля.

Она выдавила из себя решительную улыбку, очевидно, отчаянно стараясь не замечать неловкости их положения.

- Извинения приняты. Но это не сработает, Сойер. Я хочу, чтобы ты не приходил к нам на обед по воскресеньям. Это единственный день, когда я, наконец, могу позволить себе по-настоящему отдохнуть и провести время с мамой. Ты должен уважать моё решение.

- Мне нравится видеть тебя такой, - пробормотал он. – Здесь ты нежнее, мягче, доступнее. Мне понравилось, как ты помогала маме на кухне, то, как ты много съела за обедом, и то, как ты смотрела на неё, с любовью и уважением.

Его мысли скользнули в прошлое. Он всегда хотел иметь любовь и семью. Семью, которая любила бы и его. Всё это было для него такой загадкой, которую он не мог разгадать, и, наблюдая за теплыми отношениями между Джульеттой и Матушкой Конте, он ощущал в груди эмоциональный пожар, который, тоскою отзывался внутри. Он вспомнил день, когда пришел домой из школы с подбитым глазом, подравшись с хулиганом на детской площадке. Вспомнил, как его приемный отец спросил, кто выиграл, и, когда Сойер сказал ему правду, он ударил его, почти выбив ему все зубы. Его лишили любой еды на два дня, потому что таков был удел проигравшего.

Что он делал?

Он хотел соблазнить Джульетту Конте и принять её счастливое прошлое. Он хотел её, умудренную опытом в бизнесе, чтобы поднять «Purity» до невообразимых высот.

Для этого ему совсем не нужно было входить в её семью или вспоминать о мягкости чувств, которым было не место и не время. Они существовали для неё, но не для него. Они ничего не значили для него.

Он должен был выбираться отсюда.

Когда он встал со стула, она дернулась от неожиданности.

- Конечно, ты права. Больше я не стану утомлять тебя на воскресных обедах. Я только попрощаюсь с твоей матерью, а тебя я жду завтра в офисе. Мне нужно, чтобы ты встретилась с другими партнерами «Purity», и мы согласовали наши первоначальные планы.

- Да, да, конечно.

- Очень хорошо. Buona sera, Джульетта. (с ит. Доброго вечера).

Он оставил её на террасе и старался не бежать так, как будто зловещие страшные зомби гнались за ним. Она была неизменно права в одном: их обед был ошибкой.

Но не поцелуй. Определенно, не он. Теперь он знал, в чем она нуждалась, чего жаждала и как дать ей это. Сойер даст ей возможность выбирать самой, он только покажет ей, что она нуждается в этом, что ей необходимо погрузиться в темный мир эротических удовольствий.

Он плотно сжал свои губы, полный твердой решимости, и отправился искать Матушку Конте, чтобы попрощаться с ней.

Дата добавления: 2015-07-20