Прерванное чтение платона

В. Гюго

Из книги «Песни улиц и лесов» (1865)

В. Гюго. Собр. соч. в 15-ти т.т. Т. 12.

ПРЕДИСЛОВИЕ

В какой-то момент нашей жизни, как бы мы ни были
поглощены будущим, стремление оглянуться становится
непреодолимым. Наша юность, эта прелестная исчезнув-
шая тень, вновь является нам и призывает нас ду-
мать о ней. Да, это печальное и назидательное зре-
лище — столкновение в одном человеке двух возра-
стов — того, которым начинается бытие, с тем, которым
оно завершается; первый верит в жизнь, второй —
в смерть.

Поучительно сравнить начало пути с его концом, све-
жий гомон утра с мирной тишиной вечера, ранние иллю-
зии с поздним опытом жизни.

Человеческое сердце, подобно медали, имеет две сто-
роны; на лицевой начертано: «Молодость», на оборот-
ной: «Мудрость». Обе эти стороны вы найдете в моей
книге.

В ней отразилась действительность, преображенная
всем тем, что в человеке стремится за грань его повсе-
дневной жизни. Почти все в этой книге создано мечтой, и
лишь немногое — воспоминаниями.

Побежденным дозволено мечтать, одиноким — преда-
ваться воспоминаниям.

Отвиль-Хауз, октябрь 1865

ГОЛОС ФЛОРЕАЛЯ

О друзья, победа с нами!
Рано, лишь забрезжил день,
Составляю я стихами
Самый свежий бюллетень.

Гору сделаю ступенью,
Чтобы песнь была слышна.
Забросала всех сиренью
Победившая весна.

Туфельки надела Жанна,
Не боится стужи злой.
Голубой, благоуханный,
Ходит ветер надо мной.

Птиц, ягнят полна долина.
Я же, дерзкий, с высоты
Шлю зиме бегущей в спину
Залп за залпами цветы!

ПРЕРВАННОЕ ЧТЕНИЕ ПЛАТОНА

Раз Платона я читал,

Вдруг в дверях, в потоках света,

Ликориду увидал...

Ах, простите, Тюрлюрету.

Перед'нею до сих пор

Я молчал, как трус завзятый,

В золотой небес простор

Уносясь мечтой крылатой.

Шла по лестнице она

В юбке цвета перламутра.

Ясных глаз голубизна

Отражала свежесть утра.

Те, что улица поет,

Пела и она куплеты,

Но ее прелестный рот

Превращал их в волны света.

И померк философ мой

От прелестных глаз плутовки.

Связан ленточкой простой

Ореол вокруг головки.

Не в атласе дорогом,

В скромном ситчике цветами...

В пальцах — кружка с молоком,

В озорной улыбке — пламя.

И тогда (Федон, как хмель,

Видно, быть велел смелее)

Я сказал: «Мадемуазель,

Извините, вы не фея?»

* * *

Когда мы с ней все вишни съели,
Подружка рассердилась вдруг:
«Приятней были б карамели!
Сен-Клу несносен, милый друг!»

Хотелось пить. Уже не любы
Нам эти вишни в зное дня.
«Смотри, измазала я губы
И руки... Ах, оставь меня!»

Потом пошли упреки, слезы,
Меня ударила всердцах.
Какой июнь! Лучи и розы.
Поет лазурь. Тепло в полях.

И вытер я — судите сами:
Скорей ли гнев ее пройдет? —
Сердитый кулачок — цветами
И поцелуем — милый рот.

GENIO LIBRI (лат. – Гению этой книги)

О чудный гений, ты, который
Встаешь из недр моей души!
Светлы безбрежные просторы...
Сорвать оковы поспеши!

Все стили слей, смешай все краски,
Те Deum с дифирамбом сплавь,
В церквах устрой в честь Вакха пляски
И всех богов равно прославь;

Будь древним греком и французом;
Труби в рожок, чтоб встал с колен
Пегас, согнувшийся под грузом,
Что на него взвалил Беркен.

С акантом сопряги лиану;
Пусть жрец с аббатом пьют крюшон;
Пусть любит царь Давид Диану,
Вирсавию же — Актеон.

Пусть свяжут нити паутины,
Где рифм трепещет мошкара,
И нос разгневанной Афины
И плешь апостола Петра.

Как Марион смеется звонко
И фавна дразнит, подгляди;

Пентезилею-амазонку
В кафе поужинать своди.

Все охвати мечтою шалой,
Будь жаден, по свету кружи...
Дружи с Горацием, пожалуй, —
Лишь с Кампистроном не дружи.

Эллады красоту живую,
Библейских нравов простоту
В искусстве воскреси, рисуя
Сверкающую наготу.

Вглядись в поток страстей горячий;
Все предписания забудь
И школьных правил пруд стоячий
До дна бесстрашно взбаламуть!

Лагарп и Буало надутый
Нагородили чепухи...
Так сокрушай же их редуты —
Александрийские стихи!

Пчелиной полон будь заботы:
Лети в душистые луга,
Имей для друга мед и соты
И злое жало для врага.

Воюй с риторикой пустою,
Но здравомыслие цени.
Осла оседлывай порою
И Санчо-Пансе будь сродни.

Не хуже Дельф античных, право,
Парижский пригород Медан,
И, как Аякс, достоин славы
Лихой солдат Фанфан-Тюльпан;

А пастухам эклог уместно
Вблизи Сен-Клу пасти свой скот;
Тут ритм стиха тяжеловесный
В задорный танец перейдет.

Ворону, Ветошь, Хрюшку, Тряпку
В Версале встретив летним днем,
Протягивай галантно лапку
Монаршим дочкам четырем.

Не отвергай любовь царицы,
Живи с блистательной Нинон,
Не бойся даже опуститься
До замарашки Марготон.

Веселый, озорной, мятежный,
Пой обо всем, соединив
Мелодию кифары нежной
И бойкий плясовой мотив

.

Пусть в книге, словно в роще пышной,
Вскипает соловьиный пыл;
Пусть в ней нигде не будет слышно
Биения стесненных крыл.

Ты можешь делать что угодно,
Лишь с правдой не вступай в разлад:
И пусть твои стихи свободно,
Как стаи ласточек, летят.

Стремись к тому, чтобы в гостиных
Природе ты не изменял,
Чтоб сонм богов в твоих картинах
Небесный отсвет сохранял;

И чтоб в лугах твоей эклоги
По сочной и густой траве
Уверенно ступали боги
С босой Венерой во главе;

Чтоб запах свежего салата
Обрадовал в твоих стихах
Того, кто сочинил когда-то
Для гастрономов альманах;

И чтоб в поэме отражались,
Как в озере, скопленья звезд;
И чтоб травинки в ней казались
Пригодными для птичьих гнезд;

Чтоб лик Психеи был овеян
Дыханьем пламенным твоим;
И чтоб твой стих, знаток кофеен,
Навек избыл их чад и дым.

Дата добавления: 2015-07-20