Время прощать

Всему свой час, и время всякому делу под небесами:

Время родиться и время умирать,

Время насаждать и время вырывать насажденья,

Время убивать и время исцелять,

Время разрушать и время строить,

Время плакать и время смеяться,

Время рыданью и время пляске,

Время разбрасывать камни и время складывать камни,

Время обнимать и время избегать объятий,

Время отыскивать и время дать потеряться,

Время хранить и время тратить,

Время рвать и время сшивать,

Время молчать и время говорить,

Время любить и время ненавидеть,

Время войне и время миру."

Екклесиаст 3:1-8

- Кто это, Сара? Неужели…

- Да, это фея. Помнишь сказку про Питера Пена?

Они сидели в саду возле небольшого куста едва распустившихся пионов. Невдалеке на траве было расстелено покрывало, и лежала корзинка для пикника.

Две белокурые детские головки склонились над чем-то, что не было видно постороннему взгляду. Мальчик и девочка сидели так близко друг к другу, что их волосы сплелись. Казалось, и дыхание у них было одно на двоих. Они тихо перешептывались, боясь спугнуть увиденное ими чудо.

- У нее крылышки как у бабочки… Такие хрупкие…

- Говорят, что феи исполняют желания.

Голубые глаза мальчика блестели в предвкушении чего-то неизведанного. Он едва дышал, любуясь обитательницей алого пиона.

Девочка недоверчиво покосилась на брата. Он так обрадовался увиденному и был так удивлен, что это казалось ненастоящим, неправильным. Она, конечно же, поддакнула брату, но на самом деле ей не верилось в то, что видели ее глаза. Это обман, глупость решила она про себя. Папа всегда говорил, что Дэвид слишком много мечтает и живет в облаках. Восторг мальчика тоже был глупым и фальшивым.

- Можно подумать, ты фей никогда не видел,- авторитетно заявила она, ничуть не смущаясь своей лжи. Статус старшей сестры обязывал знать все, и хотя Сара была старше Дэвида всего на два года, тем не менее, ей доставляло удовольствие разговаривать с ним снисходительно и всячески опекать. Ведь она папина дочка, значит должна быть во всем лучше.

- Можно подумать, ты их видела.- Дэвид с и укором посмотрел на сестру.

- Конечно, солгала та,- и часто.

- А мне ничего не сказала! - воскликнул мальчик, совсем забыв, что нужно разговаривать шепотом…

Сегодня утром, когда родители уехали в город, Сара предложила прогуляться в сад и устроить там пикник. Дэвид согласился. Он всегда соглашался с сестрой, потому, что она была старше его, а мама говорила, что старших надо слушаться.

Они так и сделали. Сара достала корзинку для пикника, сложила туда бутерброды, бутылку с колой, салфетки и небольшое покрывало, чтобы было на чем сидеть. И, конечно же, не забыла прихватить книжку: пока брат будет гоняться за бабочками, она с удовольствием почитает.

Ребята вышли из дома и отправились в путь.

Так как они жили за городом, то их поход оказался недолгим. Всего лишь спустились с крыльца и направились по тропинке прямо в сад. Навстречу им выбежал пес, он приветливо завилял хвостом, завидев детей. Дэвид потрепал собаку по голове:

- Прости, Рэкс, но мы сегодня пойдем без тебя.

Мальчик подтолкнул его к дому и прикрыл за собой низенькую калитку. Рэкс бросился за ним, встал передними лапами на заборчик, и посмотрел детям вслед. Ему сейчас очень хотелось быть рядом со своим хозяином.

А в это самое время, Дэвид с сачком в руках осматривался вокруг в поисках чего-нибудь интересного. Сестра разбирала корзинку, раскладывая на расстеленном покрывале все, что они прихватили из дома.

Пышный куст призывно покачивал алыми маковками бутонов, и мальчик поспешил к нему: а вдруг там спряталась какая-нибудь бабочка. И он действительно кое-кого нашел: среди полураспустившихся листьев цветка что-то блеснуло. Мальчик пригляделся и охнул в изумлении: фея! Маленькая, с золотистыми крыльями, как у бабочки и в красном платьице, она спала в самой середине цветка, укрывшись его лепестком как одеялом. Вот тогда-то мальчик и позвал сестру. Ему не терпелось поделиться своей находкой с Сарой…

- Она очень красивая. Красивее чем ты.

Дэвид знал, что Саре эти слова не понравятся.

Девочка ревниво посмотрела на цветок, а потом на брата. Как он может так говорить! Маленькая уродина, вот кто это, а не фея. Не раздумывая, Сара схватила позабытый братом сачок, накрыла им цветочный бутон, и только потом вытряхнула из него золотистое чудо.

- Что ты делаешь! Отпусти! - накинулся на нее брат, но девочка уже неслась к дому, крепко сжав в кулаке сачок так, чтобы добыча не могла улететь. Громко хлопнув дверью, она забежала на кухню, вытрусила фею из сачка в стеклянную банку и тотчас же закрыла ее наглухо крышкой.

Брат забежал следом, Рэкс бросился за ним, но был остановлен захлопнувшейся дверью.

- Отпусти ее,- не сводя взгляда с банки, снова попросил Дэвид, но сестра в ответ лишь сильнее прижала к себе стеклянную емкость и отступила на несколько шагов так, чтобы между ними оказался стол.

- Не отпущу.

- Опусти, фей нельзя обижать.

- Не отпущу, - упрямо повторила Сара топнув ногой.- Фей не бывает. Это просто бабочка.

Она повыше подняла банку так, чтобы через стекло видеть Дэвида, и взглянула на свою пленницу. Это действительно была фея. Ее маленькие крылышки трепетали, и она что-то кричала, гневно размахивая кулачком. Увидев, что ее рассматривают две пары внимательных глаз, фея остановилась и умолкла.

- Зачем вы обидели фею? - раздался в их головах приятный голос. - Разве она вам помешала? Разве сделала что-то плохое?

- Это все она,- закричал мальчик, ничуть не удивившись, - он чувствовал себя Питером Пеном, который вдруг познакомился с Динь-Динь. - Она позавидовала тебе, потому, что я сказал, что ты красивее!

Фея засмеялась, и смех ее серебристыми колокольчиками разлился по комнате.

- А я правда красивее?

Мельком взглянув на Сару, пленница приникла к стеклу, разглядывая мальчика

- Посмотри на меня…- шептала она Дэвиду,- посмотри…

Мальчик заворожено всматривался в стеклянную банку. В воображении вспыхивали странные удивительные картины. Словно он был не в доме вовсе, а сидел на какой-то волшебной полянке. Мягкая трава приятно щекотала ноги, шелест листьев сливался с тихими звуками музыки, которая звучала, как ему казалось, отовсюду. Рядом с Дэвидом была та самая фея, она улыбалась ему.

- Смотри, это мой мир. Если захочешь, я заберу тебя с собой. Мы будем танцевать, петь песни и никто не будет над тобой смеяться. Мы будем заботиться о тебе. Никто больше не будет пренебрегать твоими фантазиями. С нами тебе будет хорошо, маленький белокурый мальчик.

Сара покраснела от возмущения и злости. Брат никогда еще не разговаривал с ней таким тоном. Она хотела ответить ему, когда услышала негромкий, полный злобы, голос феи.

- Зачем ты вмешиваешься… Дряная девчонка. Не лезь… Он будет наш. Этот мальчик принадлежит феям, а ты – никто. Открой банку и уходи. Иначе…

Сара вздрогнула от изумления. Она была уже не в кухне, а в их с Дэвидом комнате. Он накинулся на нее с кулаками

- Ты плохая, плохая! Я ненавижу тебя.

Потом картинка сменилась, и она снова увидела лицо брата, холодное и отстраненное. Он выглядел гораздо старше.

- Сара, не вмешивайся, это тебя не касается.

Брат оттолкнул ее.

И третья картинка сменила предыдущую: они стоят вместе с Дэвидом на вокзале. Рядом мать с отцом, они что-то говорят, но Сара не слышит их слов. Брат пьян и едва держится на ногах. Он ухмыляется сестре какой-то злобной, неприятной усмешкой.

- Ну что довольна? Ты получила то, что хотела. Ты избавишься от надоедливого братца раз и навсегда.

Видения исчезли, Сара снова оказалась в кухне. Это все был… сон? Взгляд ее упал на Дэвида. Он смотрел на банку затуманенным взглядом. Она тоже ему что-то рассказывает, хочет обмануть, догадалась Сара. Внимание девочки переключилось фею. Нет, она не позволит его забрать. Это ее брат!

Рука взметнулась вверх, приподнимая банку повыше.

- Это бабочка! Бабочка! Бабочка! - взвизгнула она и разжала ладонь.

Во внезапно наступившей тишине звук удара стекла об пол показался оглушительным.

Проскочив под ножками стола, мальчик бросился к осколкам и принялся разгребать их. Детские пальчики осторожно коснулись золотистого тельца и положили его на ладонь.

- Не умирай, маленькая фея.

Горькие слезы полились из голубых глаз прямо на раскрытую ладонь. Но золотистые крылышки поникли и уже не трепетали, фея не шевелилась. Дэвид поднял голову и посмотрел на сестру:

- Ты злая! Ненавижу тебя! – отчаянно закричал мальчик и выбежал в сад.

Домой он вернулся лишь поздно вечером, когда родители принялись его искать. Отказавшись от ужина, мальчик прошел к себе в комнату и лег спать.

Сара так и не подошла к нему, и не подумала извиниться. Она сделала вид, что ничего не произошло. Скоро он все забудет и у них все будет так, как раньше.

Они сидели в детской, на втором этаже.

- Дэвид, - просила сестра, - давай все забудем. Ну ее, она плохая!

Мальчик волновался. Он то вскакивал с кровати, то снова садился на нее. Странная, еще полностью не определившаяся мысль, о том, что сестру нужно наказать, завладела его сознанием. За плохие поступки всегда наказывают, он это знал. А Сара поступила очень плохо, она обманула его и убила маленькую фею. Ему хотелось плакать. Но Дэвид лишь сильнее сжал кулаки и посмотрел на сестру.

- Нет, она хорошая, это ты плохая. Я вот возьму и расскажу все папе с мамой.

Дверь в детскую отворилась, на пороге стоял отец. Он проходил мимо и услышал последние слова сына. Дети явно о чем-то спорили.

Сара стояла у окна, ее лицо было пунцовым, а тонкие, совсем как у отца, губы были поджаты.

Мальчик подбежал к нему.

- Папа, Сара убила маленькую фею! Мы нашли ее в саду, и она была такая хорошая, красивая, а Сара…

Он не договорил, осекшись под строгим взглядом. Может, не стоило говорить об этом папе?

- Дэвид, фей не бывает,- раздраженно перебил отец. День сегодня был тяжелый, сорвалась одна очень выгодная сделка, а тут еще споры детей. Отец недовольно смотрел на сына. Опять он принялся за свои фантазии. Казалось бы, пора перестать верить во всю эту ерунду. Так нет же! И эти рисунки… Мужчина подошел к столу и взял несколько альбомных листов. Неплохая мазня, видно, что занятия в художественной школе не проходят даром. Но он живет в своем выдуманном мире. И это вина Элизабет, она разбаловала мальчишку своими сказками. А ему нужен сын - наследник и продолжатель его дела!

- Но это правда, папа!

Дэвид продолжил рассказывать о том, что произошло несколько дней назад. Мужчина его не перебивал, он отбросил прочь рисунки и подошел к окну. Отец с улыбкой посмотрел на дочь и обнял за плечи. Папина дочка! Как она на него похожа. Вот кому нужно было родиться мальчиком, с её-то характером!

Наконец Дэвид замолчал и с беспокойством посмотрел на нахмурившегося отца.

- Сара, ты ничего не хочешь мне рассказать?

Девочка молчала, лишь пальцы нервно теребили складки платья.

- Сара?- повторил он свой вопрос.

- Это была бабочка, папа. Мы с Дэвидом решили устроить пикник в саду, потом придумали, что мы находимся в его волшебной стране, а потом на цветок села бабочка. Ну... мы и решили, что это будет фея. Дэвид… он обидел меня… и я…

Девочка говорила сбивчиво, путано. К концу рассказа ее голос упал до шепота, а перед глазами снова стояла та сцена в кухне. Сара слышала, как фея кричала на нее, обзывала гадкой, противной, обещала наказать, а ее улыбка, когда та повернулась к брату, была такой злой. Нет, нельзя об этом рассказывать папе. И Дэвиду стоит забыть про нее.

- Дэвид…

Отец принялся мерить шагами комнату.

- Сколько раз тебе говорить, фей не бывает. Ты постоянно витаешь в облаках. Сколько можно! Лучше бы пример с сестры брал.

Обида захлестнула Дэвида, и бросился к сестре, пытаясь ее ударить.

- Ты врешь! Ты все врешь!

- Дэвид! – отец оттолкнул сына.

Мальчик повернулся к нему, в его глазах блестели слезы.

- Все было не так, папа. Я не придумал! Я сегодня ничего не придумал! Это она все врет!

Он снова накинулся на сестру. Девочка тотчас же спряталась за спину отца и заплакала.

- Дэвид, сейчас же прекрати!- снова одернул его отец.- Я уже устал от твоих фантазий. Ты вроде бы не маленький, десять лет как-никак! Сколько можно, живешь в своем выдуманном мире. И сейчас же извинись перед сестрой.

- Но я…

- Я сказал, извинись!

В комнате повисла тишина. Сара тихо плакала, Дэвид тяжело дышал и со злостью смотрел на сестру.

- Прости меня, Сара, - едва слышно прошептал мальчик.

- Вот так-то лучше! И чтобы я не слышал больше никаких разговоров о феях! Их нет! Ты понял меня, Дэвид?

Он собрался уже уходить, но остановился в дверях.

- И еще, Дэвид, чтобы я этого больше не видел!- он указал на рисунки. Нет никаких фей! Рисуй все, что угодно, но не фей.

Роберт Китс торопливо спускался по лестнице. Ему необходимо срочно поговорить с женой. Последняя выходка сына - это уже предел. Он устал. Мало того, что ему пришлось уступить просьбе жены, и отправить мальчишку не куда-нибудь, а заниматься рисованием. Видите ли, у ребенка талант! Так теперь еще и это! Разве ему мало своих проблем? Столько всего нужно успеть, сделать, не забыть. Его бизнес, небольшая сеть заправок и мини-закусочных процветала, но требовала полной отдачи сил и энергии.

Элизабет постоянно обижается на него… Роберт досадливо поморщился. Спрашивается, что ей еще не хватает? Собственный двухэтажный дом за городом, машина, достаток, а все равно всё не так. Постоянно пилит его, что он уделяет ей мало времени, что они нигде не бывают вместе, и вся забота на детях только о ней. Да уж, видна ее забота. Сын постепенно превращается в слезливое существо. Сара - вот кто в отца пошел, его гордость! Нет, нужно решить этот вопрос раз и навсегда. Никаких фей, сказок, волшебных стран и всей прочей ерунды.

Роберт Китс вошел на кухню.

- Элизабет, мне нужно с тобой поговорить.

Женщина сидела за столом и читала. Почему-то Элизабет считала, что кухня - самое уютное место в доме. На его взгляд, диван перед телевизором был лучше.

Жена отложила книгу и посмотрела на него. Густые светлые волосы её были небрежно сколоты заколкой, милое, когда-то любимое лицо смотрело на него скучающим пустым взглядом. Последнее время она всегда так смотрела, словно не замечала.

- Я хотел поговорить с тобой о детях.

- Что случилось?

Мужчина вкратце пересказал историю, раздражение в нем нарастало. Элизабет пожала плечами.

- Не вижу ничего плохого, у ребенка богатое воображение. И к тому же, не забывай, ему только десять лет.

- Сара в его возрасте была….

Женщина вспыхнула и вскочила со стула.

- Только не надо о Саре! Она всегда была твоей любимицей. Ты выделяешь ее и забываешь о сыне!

- Ты сама виновата в этом, Дэвиду пора перестать фантазировать! Он живет в своем выдуманном мире, и ты ему потакаешь. Так что пусть привыкает к тому, что его сказки никто слушать не будет!

- Дело не в сыне, а в тебе, - гневно парировала жена. Переживаешь, что ребенок не пошел по твоим стопам и у него другие интересы. Все, что не касается твоего бизнеса - это плохо!

Скандал набирал обороты. Ни Роберт ни Элизабет не замечали, что кричат друг на друга. Раздражение, накопившееся в них, вырвалось на волю.

- Ты потакаешь ему, делаешь из него маменькиного сыночка! – кричал мужчина, - Хочешь, чтобы Дэвид всегда был только с тобой! Учти, мне не нужен слюнтяй и размазня! Мне нужен сын! И с сегодняшнего дня я сам займусь его воспитанием!

Роберт развернулся и вышел из кухни, хлопнув дверью.

Судорожно вздохнув, Дэвид проснулся и сел на кровати. В затуманенной алкоголем голове еще крутились обрывки сна.

Глаза немилосердно разъедало и мужчина, очумело помотав головой, обратил внимание, что комната полна дыма.

- Вот черт! - воскликнул Дэвид и бросился к окну, но пошатнулся и пребольно ударился об угол шкафа.

Створки окна со скрипом распахнулись, давая доступ свежему воздуху. И в тоже мгновение в углу возле кровати, в куче окурков, смятых листов бумаги и еще какого-то тряпья вспыхнули язычки пламени.

Кашель сдавил горло, и резь в глазах не унималась. Бросившись назад, он схватил бутылку с водой и вылил ее прямо в огнь. Пламя сердито зашипело, пыхнуло облачком пепла, но погасло.

Мужчина устало опустился на кровать и закрыл лицо руками. Допился… Чуть пожар не устроил.

Ночной ветерок выгонял дым, и вместе с ним уходило опьянение. Горло немилосердно саднило, но странный сон, воспоминание детства, словно лишил его силы. Все казалось диким, абсурдным. Хотя если бы не это странное видение, то Дэвид вряд ли бы проснулся.

Наконец он поднялся и, открыв дверь комнаты, побрел в ванную. Здесь дыма почти не было.

Резко щелкнул выключатель, и помещение залил яркий свет.

Повернув кран, Дэвид плеснул немного холодной воды себе в лицо, и только тогда взглянул в зеркало.

Безжалостное отражение смотрело на него покрасневшим мутным взглядом; обрюзгшее, опухшее от недельной пьянки лицо с изрядной щетиной, свалявшиеся нечесаные волосы - все это было неприятным зрелищем. Он тяжело оперся руками о край раковины и помотал головой: нет, это не может быть он. Но отражение повторило его движение. И снова уставилось на своего хозяина любопытствующим взглядом, словно спрашивая: «ну, что, теперь ты мне веришь?»

- Ну и видок… - хмыкнул мужчина. - в гроб и то краше кладут.

Глаза сузились, с напряжением впиваясь в холодную гладь зеркала. Гроб. Черт! Вот же!.. Опять! Снова жжение в груди, резкая саднящая боль и неуемное желание забыться, заглушить алкоголем горькие воспоминания.

Он уже было рванулся прочь, в коридор, а оттуда к бару. Там должна стоять еще одна бутылка, Дэвид это точно помнил. Быстрее туда, налить скорее бокал и забыться, забыться…

Мягкий женский голосок колокольчиком зазвенел в его голове, прогоняя алкогольное наваждение.

- Я спасу тебя… Спасу…

Силы покинули его, мужчина сполз вдоль стены на пол, обхватив голову руками, сжался в комок и застонал. Отчаяние и боль казались слишком сильными, чтобы держать их в себе.

Он не плакал с тех самых пор, как… Впрочем он давно забыл что такое слезы и не разговаривал с сестрой сверх необходимого минимума.

Сколько лет они молчали? Пять? Нет, семь. Все эти годы Дэвид отказывался от общения с семьей, старался даже не приезжать и не звонить.

Столько лет прошло…

Дэвид хорошо помнил тот день, когда они с Сарой поссорились, и он все рассказал отцу… Потом родители долго кричали друг на друга. В конце концов, папа хлопнул дверью и ушел, а мама плакала. Ни она, ни отец не знали, что в это время маленький Дэвид сидел на лестнице, спрятавшись за перилами, и все слышал.

К нему подошла Сара и присела рядом, пытаясь его обнять.

- Дэвид…

Мальчик передернул плечами, сбрасывая руку сестры.

- Дэвид, забудь ее, она плохая.

Он ничего не ответил, молча поднялся со ступенек и ушел. Разговаривать с сестрой не хотелось.

Потянулись скучные серые будни похожие друг на друга. Школа, тихие, однообразные вечера, наставления отца, который, по-видимому, решил контролировать каждое движение сына, и больше ничего. Но во сне Дэвид все равно видел свою маленькую фею, она манила и звала его за собой.

Сара не оставляла попыток примириться с братом. Снова и снова убеждала поверить ей, выслушать ее, чтобы она могла все объяснить.

- Она обманула тебя, хотела забрать с собой…

- Это тебя не касается, - ответил он однажды на очередную попытку сестры поговорить с ним. Та вздрогнула, в глазах мелькнул испуг и нечто похожее на боль.

Дэвиду было все равно. Он отвернулся и засел за учебники. Он больше ничего не расскажет им, ни отцу, ни Саре. Теперь он будет таким, каким они хотели. Хорошим, примерным, скучным.

Мальчик оглянулся, - сестра ушла. Тогда он осторожно открыл нижний ящик стола и достал оттуда пачку альбомных листов. Его рисунки. Каждый раз, когда ему снились сны о волшебной стране, Дэвид рисовал. Мальчику казалось очень важным переносить все на бумагу, словно он боялся забыть об этих снах. Но теперь рисунки приходилось прятать…

Окончание школы стало дверью в новую жизнь. Скоро он уедет, Дэвид специально выбрал колледж подальше от родного города, чтобы как можно реже видеться с родными.

Домой он приехал нескоро. Целых два года Дэвид отказывался возвращаться к семье. Он занят, он учится, ему некогда.

Отец был неприятно поражен, увидев сына. Длинноволосый, ярко одетый – он, по его мнению, только позорил семью.

- Дэвид, это недопустимо. Я требую, чтобы ты привел себя в порядок.

Элизабет бросилась обнимать сына.

- Сыночек, мальчик мой, приехал!

Он ничего не ответил отцу, и сжал мать в крепких объятиях.

– Да, мама, это я!

Сара стояла в стороне. Прямая, строгая, в простом синем платье, юбка прикрывала колени, туфли-лодочки, вся такая правильная, чопорная. Волосы гладко причесаны и стянуты на затылке в тугой узел. В общем, скучная, решил он.

А вечером они с отцом поссорились. Роберт Китс пришел в бешенство, узнав, что сын бросил колледж и поступил в художественную академию, но Дэвид решил не уступать отцу.

- Там у меня есть будущее, папа! А здесь я всего лишь твоя тень! Я не хочу, понимаешь. И не могу. У тебя есть Сара. Оставь мне право распоряжаться собственной жизнью так, как я хочу!

- Да, Сара и то больше похожа на Китсов, чем ты! Вырядился как попугай, бросил учебу. Я в тебя столько вложил!

Дэвид вспыхнул.

- Я тебе ничем не обязан!

Он выскочил из кабинета отца, громко хлопнув дверью. Зря он приехал. Дэвид хотел объяснить, что-то доказать. В коридоре он столкнулся с Сарой, она схватила его за руку.

- Дэвид, подожди, нам нужно поговорить.

Парень вырвал руку из ладоней сестры.

- Нам не о чем говорить.

На следующий день Дэвид уехал, - он решил покинуть нелюбимый город навсегда, решив сделать все, для того, чтобы добиться успеха.

Он упорно работал, ни на что не обращая внимания.

Это была его первая выставка, всего десяток картин в холе отеля. Дэвид волновался, в сотый раз осматривал каждую из выбранных им работ.

«Чарующее волшебство Дэвида Китса» так назвали потом выставку журналисты, а он, проходя мимо одной картин, остановился. То ли освещение так падало, то ли ему просто обман зрения, но улыбка нарисованной им феи выглядела как хищный оскал. Дэвид даже дотронулся до картины. Нет, ему просто показалось.

Вспомнил о сестре, и так захотелось позвонить ей, услышать голос, поговорить обо всем, как в детстве, что он потянулся за телефоном, но его отвлекли.

Этой ночью ему снова снилась волшебная страна, но что-то неуловимо изменилось в этих снах. Легкий налет горечи и тоски появился в них. За последние два года Дэвид многого достиг, обрел известность в определенных кругах, достаток и материальную независимость - все, к чему он стремился с самого детства. Но радости это ему не принесло, просто рядом не было близких. Чтобы не думать, об этом, юноша не нашел другого выхода, как полностью отдаться любимому делу, надеясь обрести покой и душевное равновесие.

Ему стали сниться кошмары. Тот мир чудес и волшебства, который он видел все эти годы, и который стал источником вдохновения, стал темным, полным теней и страхов, лесом. Он уже не бежал вслед за своей феей, не звал ее, не просил остановиться. Среди чернеющих деревьев он искал Сару. То тут, то там ему виделись ее светлые локоны, слышался голос сестры. Она всегда звала его:

- Дэвид… Дэвид…

А потом все погружалось в темноту. Он проваливался в нее, тонул в вязком кошмаре и вместо сестры видел златокрылую фею. Она обхватывала его за шею цепкими ручками и что-то шептала, но Дэвид никогда не мог разобрать слов.

Он начал пить. Всего бокал, быть может два, чтобы забыться, чтобы кошмаров не было. Потом больше, уже и утро начиналось с привычного глотка виски. Так легче, так не чувствуешь боли, нет сожалений и мир снова обретает былые краски. Алкоголь заменил все, стал этаким суррогатом счастья, его отражением. Это ничего, что зеркало кривое, и показывает оно не то, что хотелось бы видеть! Так ведь намного легче…

Потом он просто попытался заглушить боль, отчаяние и злость на самого себя, на исковерканную жизнь, на неуемное желание увидеться с семьей. Вроде бы и достиг всего, что хотел, но облегчения это не принесло. И о примирении с семьей не могло быть и речи. Нет, Дэвид не мог сделать первый шаг.

Неделю назад случилось нечто, что все-таки заставило его взять телефон и позвонить родителям. Ему приснилась Сара, не бесплотной тенью, тихим голосом, как обычно, нет, он видел ее так реально, словно она была совсем рядом.

Он только что вышел на опушку леса и увидел Сару, она сидела на траве и что-то напевала. Брата она не видела. Сердце Дэвида учащенно забилось, он поспешил к сестре. Ему нужно спросить ее о чем-то, это очень важно.

- Сара! – окликнул он сестру.

Она обернулась и помахала ему рукой. На ее губах играла счастливая улыбка.

- Сара, мне нужно с тобой поговорить.

Дэвид побежал вперед, но внезапно остановился. Рядом показалась фея, она поманила его за собой. Он растерялся. Сара ждала его, просто смотрела на него и улыбалась.

Тогда фея повернулась к девушке.

- Дряная девчонка, я же просила тебя не вмешиваться! Ты ничего не сможешь изменить!

Девушка промолчала, в ее ладонях оказался маленький язычок пламени. Откуда он взялся, Дэвид не видел, но фею это испугало. Она остановилась и что-то прошипела на непонятном языке и вдруг стала расти. Из крошечного золотокрылого существа, фея превратилась в огромное чудовище. Ростом оно было выше Дэвида и теперь мало чем напоминало человека. Разве что пропорциями.

- Я предупреждала тебя, - прогремел голос чудовища громовым раскатом,- Уходи, или он погибнет.

Сара сделала шаг навстречу. Пламя в ладонях разгоралось сильнее.

- Он не будет твоим никогда. Время прошло, и ты не смогла добиться желаемого.

Волшебный огонь каплями стекал с рук на землю, и, падая, тотчас же взвивался вверх жаркой стеной. Сара шла им навстречу, и пламя, подобно стражнику, бежало впереди нее.

Чудовище отступило на несколько шагов.

- Дэвид, Дэвид, - позвало оно, и он снова увидел маленькую фею в алом наряде. – Дэвид, она хочет убить меня.

Мужчина переводил изумленный взгляд с чудовища на сестру. Что-то здесь было не так. Эта... это не может быть его феей. Дэвид отступил и повернулся к сестре:

- Сара … Ты нужна мне…

Существо взвыло и бросилось к девушке.

- Уничтожу… - шипело оно, возвышаясь над ней, но девушка не отступила. Она запела, и пламя, окружавшее Дэвида, стало еще сильнее, вокруг Сары огонь лишь едва горел в такт ее шагам.

- Пламенем чистым,

Ведомая сном,

Жизнь отдаю

За родное тепло…

- Ты не сделаешь этого, - завизжало существо и бросилось сквозь пламя к Дэвиду, пытаясь схватить его. Ничего не вышло, и она обратилась к Саре:

- И ты согласна на эту цену? - она снова стала той самой златокрылой феей, - Посмотри на него. Маленький, обиженный на всех мальчик. Оставь его! Он слаб, легкая добыча. Мой раб, скольких он привел ко мне! Сколько невинных душ заблудилось в его, навеянных моими снами, картинах. И ты хочешь спасти его? Зачем? А ты сильная, ты займешь достойное место рядом со мной. И десятки таких, как он, будут у твоих ног. Пойдем со мной…

Каждое ее слово отдавалось болью в сердце Дэвида. Расплата… Его свобода…

Он рванулся вперед к сестре.

- Сара! Сара, не надо, Сара!

Но ладони схватили лишь пустоту.

А затем он проснулся.

Ужас охватил его - Дэвид понял, что что-то случилось. Не могло не случиться, все, что говорила фея, поступок Сары, это был она самом деле. Он в этом не сомневался.

Трясущимися руками набрал Дэвид номер телефона. Всего через пару гудков, он услышал голос матери:

- Алло?

- Мама, это я, Дэвид.

- Дэвид, сыночек, - Элизабет заплакала в трубку,- Сара…

- Что случилось, мама? - он даже не заметил, что прокричал эти слова. Сердце тревожно сжалось.

- Дэвид, Сара... Ее больше нет. Она покончила с собой.

- … Я выезжаю, мама, - отрывисто сказал мужчина и положил трубку. Он взъерошил волосы и осмотрелся вокруг потерянным взглядом. Надо что-то делать, завтра очередная выставка, но не вернуться домой он не может.

Он и так слишком много времени потерял, лелея свои заблуждения, а Сара… Вспомнился сегодняшний сон. Сара, Сара, что же ты наделала!

Остановился он в мотеле. Ехать к родителям, тем более в такой момент совершенно не хотелось.

Он будто снова увидел посеревшее от горя лицо отца, его потерянный взгляд и дрожащие руки. Голубые глаза казались выцветшими, безжизненными. Тогда Дэвид не сдержал порыва и обнял убитого горем мужчину.

- Отец, я…

- Почему, Дэвид? Почему?..

Он не договорил, но и так все было ясно, что он хотел сказать.

Почему Сара сделала это? Потрясение было настолько велико, что, наверное, каждый из присутствующих сегодня на похоронах задавал себе вопрос: почему Сара Китс покончила жизнь самоубийством, но никто не мог найти на него ответа.

Немного позже, когда последний ком земли упал в зияющую чернотой яму, к нему подошла мать. В траурном платке и в черном, наглухо закрытом платье, она больше походила на странную, чуждую этому миру птицу.

Некоторое время они молчали, не решаясь произнести ни слова. Наконец мать разжала сухие обескровленные губы.

- Хорошо, что ты успел. Я ждала тебя.

Женщина достала из сумки небольшую пачку тонких линованных листов, перевязанных алой лентой, и протянула ее сыну.

- Возьми… Это ее письма. Она писала их тебе, всегда в одно и тоже время, в начале лета, и ни разу не отправила… Знаешь, в последнее время она вела себя очень необычно. Сара говорила странные вещи, как ты когда-то, Роберту это не нравилось.

Элизабет посмотрела на мужа, стоявшего в стороне от них.

- Он…- женщина вздохнула. - Роберт неплохой человек, властный немного. Но он вас очень любил и любит. По-своему, конечно, и гордиться своими детьми.

Дэвид тихонько фыркнул. Скорее «своей дочерью», отец никогда не гордился им. Для него он был как паршивая овца, ошибка природы в идеальной семье Китсов.

- Ты ушел, выбрал свой путь, мы смирились с этим, ведь рядом оставалась Сара.

Элизабет достала платочек и вытерла слезы. Взяв себя в руки, женщина продолжила. Ей очень хотелось объяснить все сыну до того, как он уйдет.

- Последнее время с Сарой что-то происходило. Она стала замкнутой, плохо спала ночами, постоянно твердила, что ты в опасности. Рассказывала о каких-то феях, цветах, о колдовстве. Роберт был расстроен, он не ожидал, что Сара верит в подобное…. Я звонила тебе, ты знаешь об этом. И все время был автоответчик. Дэвид, что происходит? Ты ничего не хочешь мне рассказать?.. Сара оставила записку, в которой просила передать эти письма тебе. Я не читала их, она так хотела. Ты не отвечал на звонки. Почему?

Дэвид смутился, разве мог он объяснить матери, что в последнее время не брал трубку исключительно по той причине, что был пьян?

- Я… был занят. Много работы, выставки.

- Да, - мать кивнула головой, - Я видела репортаж, показывали в новостях. Ты добился того, что хотел.

«Добился, - мрачно подумал Дэвид, - только легче не стало.»

- Извини, мама, но мне пора.

Он сжал письма в руке, будто боялся их потерять, и ушел.

Вечером, вернувшись в мотель, Дэвид начал читать послания сестры.

Он развязал ленту и развернул первый лист.

«Мой дорогой Дэвид, знаю, ты не хочешь со мной разговаривать, но мне очень нужно многое тебе объяснить.

Ты не верил мне, вряд ли поверишь и сейчас, но хотя бы прочитай.

Каждый раз, вспоминая о том, что произошло, я спрашивала себя: почему? Я не раз задавала себе этот вопрос. Наверное, дело в твоем таланте. Ты был нужен ей, а я мешала. Я знаю, она снилась тебе, а потом ты рисовал. Твои рисунки очень красивые, но они были не о нас, не о нашем мире. Вспомни, что ты рисовал до этого? Природу, закатное небо, тот куст пионов, маму с папой, меня и даже Рэкса, но после того случая для нас в твоем сердце не осталось места.

Вот еще одна ложь, о которой я тебе не сказала. Я видела все твои рисунки, но не говорила никому об этом. Я приходила к тебе в комнату, когда тебя не было, выдвигала самый нижний ящик, и перебирала их.

Но все началось именно в тот день.

Она манила тебя к себе, а мне обещала, что если я вмешаюсь, то ты отвернешься от меня. Она показывала мне ужасные картины. Понимаешь, тогда я считала, что по-другому не могу поступить. Я хотела избавиться от нее любым способом, думала, что спасу тебя от злых чар.

Я не успела...»

Дэвид оторвался от письма, прошел к бару и уже привычным жестом плеснул виски в бокал. Напиток обжег горло и растекся огнем по телу. Вспомнилось, как сам впервые задумался обо всем случившемся в его жизни.

Сделав еще глоток, Дэвид развернул другое письмо, торопливо пробежал глазами по строчкам.

«…Сегодня она впервые мне приснилась. Точно такая же, как на твоих картинах. Да, я видела каждую твою выставку. Ты не замечал меня, а я, стараясь слиться с толпой, наблюдала за тобой и радовалась твоему успеху…

Твоя фея пришла сегодня ко мне во сне. Она была ужасная, злой оскал вместо улыбки, столько ненависти в глазах… За что она меня ненавидит?...

С тобой что-то произошло. Я не знаю что, но она предупредила меня, чтобы я оставила тебя в покое. Мы же не виделись уже несколько лет. Как бы я хотела знать, что с тобой происходит, Дэвид…»

«Я просто понял, что ты мне нужна, сестренка, а сделать первый шаг боялся»

Дэвид взъерошил волосы, прошелся по комнате, долил виски в бокал и, усевшись в кресло, развернул следующее письмо.

Каждое ее послание отзывалось болью и горечью сожалений. Каждое слово будило в нем воспоминания.

Вот и последнее письмо. Написано всего две недели назад. Кажется, что бумага до сих пор хранит запах чернил и аромат сирени, так любимый Сарой.

«… мой дорогой Дэвид, я знаю, что я скоро умру. Я поняла это с тех пор, как мне стала сниться твоя фея. Видимо, что–то пошло не так. Она теряет тебя, и я этому рада. И даже, если расплатой за твою свободу станет мой уход из жизни, я готова пойти на это. Нам не нужны две искалеченные судьбы. Я хочу, чтобы ты был счастлив.

Твои последние картины… Они стали такими темными, в них столько боли. Ты страдаешь, Дэвид. Она мучает тебя. Я ненавижу ее за это!

Прошу тебя, отпусти все на волю. Отпусти, как птицу и не держи, тебе станет легче, вот увидишь. Ты главное прости всех нас: меня, отца, маму. И, главное, себя.

Это мое последнее письмо, больше я писать не буду.

Я просто расскажу тебе мой последний сон, и ты все поймешь.

Мне снилось, что на небольшой поляне, в нашем саду цветет куст пионов. Тот самый, ты помнишь его. В нем зло, я чувствую это, я иду к нему. Мне страшно, но я знаю, что я должна сделать. Все стало предельно ясным как никогда. Это похоже на то, как будто я всегда знала, что нужно делать, просто забыла. Я знаю, что нужно делать, Дэвид. Надеюсь, ты меня простишь за это.….»

Обхватив голову руками, он сидел на полу возле ванной комнаты. Все произошедшее с ним за эти годы вдруг стало таким отчетливым и ясным, что становилось не по себе. Что же он наделал! Своими руками оттолкнул от себя всех любящих его людей. А сам все это время предавался пустым мечтам и чужому наваждению. Что же это было такое, что смогло так его очаровать и манипулировать им? На это Дэвид не находил ответа. А Сара, милая Сара, она делала все, чтобы спасти, а он отталкивал ее. И даже в эту ночь, когда он пьяный уснул с сигаретой в кровати, именно она его разбудила, не дала ему погибнуть. Его ангел-хранитель, даже после смерти, сестра не оставила его.

Успокоившись и вернувшись из воспоминаний в реальное время, Дэвид наконец-то встал с пола и побрел к холодильнику. Ужасно хотелось пить, должна же быть там хоть одна бутылка колы или пэпси.

Рядом на столике высилась батарея пустых бутылок, на тарелке лежал заскорузлый кусок пиццы, и в смятой целлофановой обертке - немного чипсов. Пепельница топорщилась окурками, в неопрятной луже томатного сока сиротливо светлел кусочек сыра.

«Натюрморт», - подумал мужчина и решительно смел все со стола.

Уже вечерело, когда к воротам кладбища подъехал черный шевроле. Из него вышел высокий светловолосый мужчина с букетом алых пионов и уверенным шагом двинулся по усыпанной гравием дорожке вглубь последнего оплота всех смертных.

Старик-охранник удивленно посмотрел ему вслед. Так поздно редко кто приезжает, в основном с утра и стараются побыстрее уйти. Никто не любит долго бывать на кладбищах.

Далеко идти Дэвиду не пришлось. Вот она, усыпанная цветами могила. На небольшом гранитном надгробии фото, с которого на него смотрела голубоглазая блондинка. Она улыбалась, но взгляд ее был печальным, и как Дэвиду показалось, немного виноватым.

На табличке, под фотографией чернела простая надпись.

«Сара. Элеонор Китс.

1.08. 1998- 6.06.2012

Покойся с миром.»

Дэвид положил букет цветов поближе к кресту и преклонил колени. Глаза блуждали по пышным букетам, еловым лапам венков и снова возвращались к фотографии. Грустная улыбка тронула его губы.

- А ты стала красавицей. Впрочем, ты всегда была ею. А я был неправ… Мы столько с тобой потеряли…

Слова лились нескончаемым потоком, а он все говорил, говорил. И вместе с этим приходило облегчение, освобождение от детской обиды, от эгоистического нежелания принять, понять и простить.

- Я прочитал все твои письма, что ты мне писала. Я столько времени потерял, отрицая, что вы мне дороги. Ты, мама, папа. Я… Ты простишь меня когда-нибудь?

Сзади послышались тихие шаги. Дэвид резко обернулся и от неожиданности вздрогнул.

- Мама… Папа…

Он поднялся и сделал несколько шагов им навстречу.

Роберт Китс порывисто обнял сына.

- Дэвид! Как же мне тебя не хватало!

Дэвид Китс захлопнул калитку и пошел по дорожке в сад. Вечерело, и в траве то тут, то там раздавался стрекот сверчков. Мужчина уверенным шагом пробирался вперед. Вот на этом дереве они с Сарой прятались от родителей, когда разбили мамину любимую вазу. Здесь всегда играли в прятки, тут… Воспоминания легкой волной набегали один за другим. Оказывается, у них было столько счастливых моментов, а он забыл! Вернее променял и на что?

Хлопнула дверь дома. Элизабет вышла на веранду и осмотрелась, где же он, темнеет ведь уже…

- Дэвид! – позвала она сына. - Я приготовила ужин.

- Иду, мам!

Женщина поплотнее запахнула шаль и вернулась в дом. Немного постояла в холе и решила подняться на второй этаж. Она остановилась возле двери в детскую.

С тех пор как Дэвид вернулся, он оборудовал эту комнату под мастерскую.

Рука ее робко легла на дверную ручку. Может не стоит?

- Мама…

Элизабет вздрогнула и обернулась.

- Дэвид, я…

- Знаю, ты хотела увидеть ее. Пойдем.

Мужчина распахнул дверь и ввел мать в комнату. Посреди помещения, задней стороной к окну, стоял на мольберте портрет. Белокурая девушка на нем улыбалась нежной и чуть печальной улыбкой.

- Он еще не окончен, мама, но я думаю, ты должна его увидеть.

Элизабет подошла к портрету. Некоторое время она просто рассматривала его, потом повернулась к сыну, в глазах блестели слезы.

- Спасибо, Дэвид. Сара… Думаю, ей бы понравилось.

Сын обнял мать за плечи.

- Да, и она всегда будет с нами.

Дэвид еще раз посмотрел на портрет. В этом он нисколько не сомневался. С той самой памятной ночи, его не покидало ощущение, что сестра незримо рядом с ним.

Они вышли из комнаты. В дверях Дэвид обернулся, на какое-то мгновение, ему почудилось движение в комнате, словно кто-то невидимый коснулся его плеча и едва слышный шепот достиг его слуха:

- Я всегда буду охранять тебя, Дэвид.

Дата добавления: 2015-07-20