Анатомическое вскрытие профсоюзов

Своего рода генеральной репетицией этого кризиса стала заба­стовка в марте — апреле 1973 года на заводах Рено. Внешне хаотич­ная, несогласованная, манипулируемая и в конечном счете неудачная (если не считать грандиозной терминологической победы — замены табуированного отныне термина OS [«специализированный рабо­чий»] термином АР, «производственный агент»!), она в действитель­ности ярко явила собой агонию профсоюзов, оказавшихся в тисках между «массами» и хозяевами. Поначалу это была «стихийная» заба­стовка, начатая OS-иммигрантами. Но сегодня у Всеобщей конфеде­рации труда есть наготове оружие против такого рода происше­ствий — распространение забастовки на другие заводы или на другие категории персонала, использование ее как повод для ставших уже ритуальными массовых весенних выступлений. Однако на сей раз даже этот механизм контроля, который хорошо проявил себя начиная с 1968 года и которым профсоюзы рассчитывали пользоваться на протяжении жизни целого поколения, фактически ускользнул у них из рук. Даже отнюдь не стихийные массы (на Сегенском, Фленском, Сандувильском заводах) то прекращали, то возобновляли (что не ме-

нее важно) работу, не обращая внимания на «советы» своих профсо­юзов. У профсоюзов все получалось невпопад. Когда они добива­лись чего-то от хозяев и предлагали рабочим это одобрить, те не хо­тели. Стоило им добиться уступки от рабочих, чтобы возобновить переговоры с дирекцией, как дирекция от нее отказывалась и закры­вала заводы. Она обращалась к рабочим через голову профсоюзов. Фактически она сознательно подталкивала дело к кризису, чтобы заг­нать профсоюзы в угол: сумеют ли они контролировать всех трудя­щихся? Под угрозой оказалось само их социальное существование, их легитимность. Именно таков был смысл «ужесточения» позиций ди­рекции и государственной власти на всех уровнях. Речь шла уже не о противоборстве организованного (объединенного в профсоюзы) пролетариата и хозяев, а о борьбе профсоюза за представительство под двойным давлением профсоюзных масс и патроната; эта борьба явилась итогом всех стихийных забастовок последних лет, ее детона­тором стали трудящиеся, не объединенные в профсоюзы, непокорная молодежь, иммигранты, всевозможные внеклассовые элементы.

В этом плане ставка оказалась необычайно высокой. Вместе с легитимностью профсоюзного представительства могло рухнуть и все здание общества. Парламент и другие посредующие механизмы утрачивают свой вес. Даже полиция ни на что не годна без профсою­зов, если те неспособны поддерживать порядок на заводах и вокруг них. В мае 1968 года именно они спасли режим. Теперь же пробил и их час. Эта важность происходящего парадоксальным образом выра­жается в самой хаотичности событий (не только при забастовках на заводах Рено, но и при выступлениях лицеистов). То ли бастуют, то ли нет — непонятно. Никто больше ничего не решает. Чего добива­ются? С кем борются? О чем говорят? Счетчики Гейгера, которыми профсоюзы, политические партии и прочие группки измеряют боеви­тость масс, зашкаливали. Движение лицеистов словно растекалось в руках у тех, кто хотел бы оформить его согласно своим целям: у него, что, и вовсе нет целей? Во всяком случае, оно не хотело, чтобы ему подсовывали чужие цели. Рабочие возобновили работу, не добив­шись никаких результатов, тогда как они могли это сделать на неделю раньше с заметным выигрышем, и т.д. По сути эта хаотичность напо­минает хаотичность сновидения: в ней проявляются сопротивление или цензура, воздействующие на самое содержание сна. В данном слу­чае в ней проявляется важнейший факт, который самим пролетариям нелегко признать: общественная борьба сместилась и ведется уже не против традиционного внешнего классового врага (патроната и капи­тала), а против истинного внутреннего классового врага, против своей же собственной классово-представительной инстанции — партии или

профсоюза. Против той инстанции, которой рабочие делегируют свои полномочия и которая обращается против них самих, поскольку ей делегируют свои полномочия также и патронат и правительство. Ка­питал сам по себе отчуждает только рабочую силу и ее продукт, он обладает монополией только на производство. Партии же и профсо­юзы отчуждают социальную силу эксплуатируемых и обладают моно­полией на репрезентацию. Начало борьбы с ними — это историчес­кий шаг вперед в революционном движении. Однако этот шаг вперед оплачивается меньшей четкостью, недостаточным разрешением карти­ны, внешним отступлением назад, непоследовательностью, нелогичнос­тью, бесцельностью и т.д. Действительно, все становится неопределен­ным, все создает помехи, когда приходится выступать против своей же собственной репрессивной инстанции, изгонять профсоюзных ак­тивистов, делегатов, ответственных представителей из собственного сознания. Однако эта нечеткость весенних событий 1973 года как раз и показывает, что в них оказалась затронута самая суть проблемы: профсоюзы и партии мертвы, им остается только умереть.

Дата добавления: 2015-07-20