Берия? Маленков? Хрущев?

Сталин умер, не оставив политического завещания, не ответив на вопрос: кого бы он хотел видеть во главе советской империи после своей смерти? Так же ушли из жизни и Иван Грозный, и Петр Великий. Почему? Трудно сказать. Возможно, они собирались жить вечно...

После смерти «вождя» на высшую власть в государстве могли претендовать лишь трое: Лаврентий Берия, министр внутренних дел и фактический глава всех карательных органов советского государства, Георгий Маленков, председатель Совета Министров и фактический руководитель советской экономики, и Никита Хрущев, секретарь Президиума ЦК КПСС и фактический лидер партийного чиновничества. То, что именно эти трое были претендентами на власть, является очевидным для всех исследователей этого периода. Но вот дальше возникает целый ряд вопросов.

Сразу же после кончины «отца народов» деятели из его ближайшего окружения сделали несколько заявлений о том, что отныне в партии и в стране будет коллегиальное (коллективное) руководство. Однако историческая традиция России — от Рюрика до наших дней — это традиция единовластия; народ просто не понял бы власть, если во главе этой власти не оказался бы один, самый главный правитель. Таким образом, схватка между претендентами была неизбежна.

От того, кто победит в этой будущей схватке, от ответа на вопрос, кто будет править в Советском Союзе после Сталина, зависело очень многое. И дело было не в личных качествах Берии, Маленкова и Хрущева, а в том, каким путем пойдет дальнейшее развитие страны. Теоретически можно было бы предположить следующие варианты послесталинского развития.

1) Ничего не меняется. Новый лидер создает новый «культ», становится «Сталиным сегодня», подобно тому, как сам Сталин стал когда-то «Лениным сегодня». Тоталитарная экономика остается без изменений и по-прежнему не удовлетворяет реальных материальных потребностей народа. Продолжаются массовые репрессии, гибнут новые миллионы людей. На международной арене СССР продолжает угрожать «миру капитала» ядерной бомбой.

2) Происходят частичные изменения. Либеральные реформы в экономике и в политике приводят к некоторым позитивным изменениям, люди начинают жить немного лучше в материальном отношении и чувствуют себя несколько свободнее. Массовые репрессии уходят в прошлое, но их организаторы не несут никакого наказания. На международной арене страна переходит от жесткой конфронтации с западными странами к «мирному сосуществованию». Однако в идеологическом отношении страна продолжает «строить коммунизм», ни политического свободомыслия, ни экономической частной инициативы власть не допускает.

3) Происходят коренные перемены. Виновные в уничтожении миллионов несут суровое, но заслуженное наказание. Экономика переводится на рыночные рельсы. На смену тоталитарному режиму приходит демократическое устройство. Страна возвращается в европейскую семью народов.

Задание. Подумайте, почему эта глава называется «Смерть Сталина и судьба страны».

Ряд историков (Дмитрий Волкогонов, Рой Медведев и др.) утверждают, что самым положительным исходом борьбы за власть была победа Хрущева, т. к. овладев властью, Никита Сергеевич подверг критике «культ личности», провел некоторые либеральные реформы. Менее предпочтительной, по их мнению, была кандидатура Маленкова, который в силу своего долгого пребывания подле Сталина и исключительной политической осторожности вряд ли смог бы пойти так же далеко в деле десталинизации, как пошел энергичный Хрущев. Поистине трагическим исходом, с их точки зрения, явилось бы утверждение Берии, шефа тайной полиции. Это, по их мнению, — новый культ, новые репрессии и никакой десталинизации.

Мы же, обратившись к фактам, попробуем определить, что делали и к чему на самом деле стремились эти трое. А на основании этого, попытаемся разобраться — какой исход борьбы за власть следует считать наиболее предпочтительным.

Вопрос. Какая историческая проблема кажется вам более важной: «от чего в действительности умер Сталин?» или «каковы были намерения претендентов на его престол?» Почему?

После смерти Сталина народу вполне могло показаться, что естественным преемником покойного является Георгий Александрович Маленков. Именно он прочёл отчетный доклад ЦК на XIX съезде партии в 1952 году, он же прочёл «речь-клятву» у гроба «отца народов» в день его похорон. Последнее обстоятельство имело особое значение в системе «придворных» кремлевских традиций. Такие же «речи-клятвы» читали Сталин — над гробом Ленина, будут читать Андропов — над гробом Брежнева, Черненко — над гробом Андропова и Горбачев — над гробом Черненко.

12 марта 1953 года «Правда» опубликовала фотографию, запечатлевшую встречу диктатора коммунистического Китая Мао Цзедуна в московском аэропорту, происходившую еще при жизни Сталина. На фотографии отчетливо видны лишь трое: Сталин, Мао и Маленков. Остальные встречающие — члены Политбюро — заретушированы умелой рукой художника. Под фотографией — статья китайского «великого кормчего» и в ней, в частности, такие слова: «Мы глубоко верим, что ЦК КПСС и Советское правительство во главе с товарищем Маленковым смогут продолжить дело товарища Сталина». Эта публикация выглядела как предъявление прав на наследство.

14 марта Маленков был освобожден по его просьбе от обязанностей секретаря ЦК КПСС, что позволило ему полностью сосредоточиться на работе в Совете Министров. Руководимое им правительство немедленно приступило к проведению реформ в либеральном духе.

15 марта, выступая на сессии Верховного Совета СССР, Маленков заявил: «Законом для нашего правительства является обязанность неослабно заботиться о благе народа, о максимальном удовлетворении его материальных и культурных потребностей». И это были не просто слова. Значительно увеличились капиталовложения в развитие отраслей индустрии, работающих непосредственно «на человека» — в легкую, пищевую, рыбную промышленность, в жилищное строительство. В печати началась кампания за увеличение производства товаров народного потребления. Впервые за несколько десятилетий руководство страны было озабочено не только миллионами тонн стали и нефти, танками, пушками и ядерными бомбами, но также обратило внимание на то, что необходимо любому человеку — на продукты питания, одежду, мебель.

Сталинская колхозно-совхозная система переживала после войны тяжелейший кризис. Советские крестьяне, трудясь от зари до зари, не могли прокормить ни горожан, ни самих себя. Правление Маленкова привнесло в их жизнь большое облегчение. Налоги с личных приусадебных участков колхозников, с которых собственно и кормились их владельцы, были снижены сначала в 2, а затем и в 2,5 раза. Владельцы коров и свиней получили налоговые льготы, а затем были полностью освобождены от уплаты налогов. В прошлое ушли времена, когда крестьяне были вынуждены забивать коров и рубить плодовые деревья, т. к. не могли заплатить за них налоги. Личным хозяйствам рабочих и служащих — жителей маленьких городов и поселков городского типа была оказана государственная поддержка.

Эти меры быстро привели к положительному результату — ситуация с продовольствием в СССР значительно улучшилась. В личной собственности граждан находилось тогда только 2% земли. Можно легко предположить, к каким последствиям привели бы либеральные реформы, проведенные в масштабах всего сельского хозяйства!

Вследствие проведения такой аграрной политики Маленков становится весьма популярной фигурой для простом народе. До сих пор в деревнях, в жилищах простых крестьян старшего поколения, в красных углах, где до революции висели иконы, можно увидеть старенькие фотопортреты Георгия Александровича. Феномен популярности первейшего сталинского соратника можно объяснить также краткостью его правления. Такими же популярными стали после своих таких же коротких царствований и феноменально бездарный Петр III, и жестокий Юрий Андропов. Мало правили — мало успели «насолить» простому народу.

Произошли перемены и во внешней политике. Советское правительство объявило о своем стремлении к нормализации отношений с США и к скорейшему прекращению войны в Корее. Положительная реакция американской стороны не заставила себя долго ждать: в июле закончилась Корейская война, было предотвращено опасное сползание «холодной войны» к войне ядерной.

Вопрос. Каковы могли быть побудительные мотивы Маленкова к проведению такой политики?

Лаврентий Павлович Берия сохранил за собой пост министра внутренних дел и также стал заместителем председателя Совета Министров (вместе с Молотовым и Кагановичем). В его руках была сосредоточена огромная власть. В образовавшемся правящем тандеме (союзе двоих) роли были распределены следующим образом: Маленков занимался вопросами экономики, Берия руководил карательными органами и решал политические вопросы. В это трудно проверить, но вскоре после смерти Сталина этот кровавый и коварный диктатор также провел ряд либеральных реформ, причем сделанное им в этом направлении было даже значительнее, чем сделанное Маленковым. Парадоксально, но факт — именно главный вершитель массовых репрессий послевоенных лет направил усилия на искоренение самой политики массовых репрессий, человек, наиболее приближенный к Сталину в последние годы его жизни, сделал первые шаги в направлении разоблачения культа личности «вождя».

4 апреля 1953 года было опубликовано безо всяких комментариев сообщение Министерства внутренних дел СССР о том, что дело «врачей-отравителей» было состряпано Министерством государственной безопасности и что обвиненные врачи неповинны ни в каких преступлениях. На этот факт можно посмотреть узко, только с той точки зрения, что «дело врачей» было развязано Сталиным таким образом, что в любой момент могло быть обращено против Берии и Маленкова. И вот теперь, обретя высшую власть, потенциальные жертвы закрывали его, избавляя себя от опасений за собственное будущее. Но можно посмотреть и шире, можно расценить этот факт как начало искоренения массового политического террора. Ведь не случайно, что эта публикация породила надежды в сердцах родственников «врагов народа», не случайно, что в апреле—мае 1953 года прокуратура СССР и партийные органы были завалены сотнями тысяч прошений об освобождении заключенных и посмертных реабилитациях погибших. В том же ключе находится и проведенное Берией объединение Министерства внутренних дел с Министерства государственной безопасности в новое под названием Министерства внутренних дел. Таким образом, пугающее народ словосочетание «государственная безопасность» на время исчезло из названий государственных учреждений.

Именно Берия (а не Хрущев, как думают многие) начал процесс реабилитации жертв массовых репрессий, в том числе и репрессированных по его личной инициативе. Именно Берия вскоре после смерти Сталина предложил амнистировать всех, осужденных Особыми совещаниями («тройками»). Это предложение не прошло из-за того, что Хрущев заявил: если, как уверяет Берия, эти люди невиновны, то их надо не амнистировать, а реабилитировать, вот давайте создадим комиссию... Комиссия была создана, но работала она вполне в традициях советской бюрократии и до XX съезда КПСС, т. е. до 1956 года реабилитирована была ничтожно малая часть репрессированных.

------------------------------------------

Вот факт, пока не подтвержденный документально, но изложенный в рассказах многих бывших заключенных концлагерей. Вскоре после смерти Сталина Министр внутренних дел разъезжал по лагерям, выступая перед заключенными, говорил о том, что он понимает, как много среди них незаслуженно наказанных и просит их подождать еще немного, пока соответствующие органы не разберутся с их делами.

Именно Берия начал разрушение «святая святых» сталинской системы — культа личности «вождя». Как только закончился всенародный траур и тело «отца народов» было помещено в Мавзолей, имя его сошло со страниц газет, с лозунгов и плакатов. За целый месяц с конца мая по 29 июня «Правда» вспомнила о Сталине лишь один раз, зато лишь за одну неделю, последовавшую за арестом Берии, газета упоминает о Сталине 12 раз с множеством прилагательных в превосходной форме. Под конец жизни Сталин затеял издание своих сочинений. Последний том, вышедший при его Выпуск четырнадцатого и пятнадцатого, уже готовых к печати, был приостановлен, а их набор — рассыпан. После ареста Берии оба тома были изданы и поступили к подписчикам в кратчайший срок. Более того, в ряде передовых статей «Правды» весной и в начале лета содержалась жесткая критика таких явлений как культ личности и «вождизм». В публикациях не было указано, о чьем собственно культе идет речь, однако проницательный читатель и сам мог сделать правильные выводы.

Именно Берия начал пересмотр сталинской национальной политики. В послевоенные годы национальная политика «отца народов» представляла собой отъявленный великодержавный шовинизм: во главе союзных и автономных республик были поставлены русские или абсолютно обрусевшие руководители, большая часть книг и газет издавалась на русском языке, в районах, завоеванных Россией — на Кавказе, в Прибалтике, в Средней Азии — восстанавливались снесенные в 20-е годы памятники русским генералам-завоевателям. Берия, обладавший ясным практическим умом, прекрасно осознавал, к каким разрушительным последствия для государства, а, следовательно, и для его власти может привести такая национальная политика.

12 июня 1953 года Президиум ЦК КПСС принимает решение по докладу Берии:

«1) Обязать все партийные и государственные органы коренным образом исправить положение в национальных республиках...

2) организовать подготовку выращивания и широкое выдвижение на руководящую работу людей местной национальности...

3) делопроизводство в национальных республиках вести на родном, местном языке».

В свете этого постановления на Украине первый секретарь ЦК русский Мельников был заменен украинцем Кириченко, в Белоруссии первый секретарь русский Патоличев — белорусом Зимениным, в Латвии второй секретарь Ершов — Круминьшем. Большего Берия сделать не успел, т. к. 26 июня 1953 года был арестован.

Вопрос. Берия и Сталин были грузинами, но стремились к проведению различной национальной политики. Сказалась ли их национальная принадлежность на их взгляды в национальном вопросе?

Берия стремился и к повороту во внешней политике. Весной 1953 года он заявил о необходимости нормализации отношений с ненавистной для Сталина Югославией, по которой «отец народов» в конце своей жизни вознамерился нанести военный удар. Берия заявлял также о том, что надо отказаться от форсированного (ускоренного) «строительства социализма» в ГДР. Последнее означало бы ничто иное как шаг к объединению двух Германий в единое национальное государство.

Приведенные факты наглядно свидетельствуют о том, что Маленков и особенно Берия были готовы провести десталинизацию общества и государства, они по сути дела начали е, буквально соревнуясь в проведении либеральных реформ, весной 1953 года. Эта их деятельность никак не была связана с их личными качествами, а, возможно, и с их убеждениями, если такие вообще имелись. Просто Берия и Маленков хорошо понимали, что править сталинскими методами без Сталина нельзя. Культ личности, искренняя любовь миллионов советских людей к «вождю» была одним из краеугольных камней созданной Сталиным политико-социально-экономической системы. Подобно тому, как дом не может стоять без фундамента, так и проведение предельно жесткого экономического курса, курса массовых репрессий, курса конфронтации с Западом невозможно было без всенародного обожествления «вождя». Опереться на собственные «культы» ни Берия, ни Маленков не могли, т. к. во-первых, на их создание понадобилось бы время, во-вторых, даже со временем даже при подключении средств массовой информации и деятелей искусства дело могло закончиться ничем — Берия слишком прочно ассоциировался в сознании людей с массовыми репрессиями, а тучный и медлительный бюрократ Маленков был абсолютно не похож на «божество».

Что двигало либерально-реформаторскими устремлениями Берии и Маленкова? Ответ на этот вопрос может показаться парадоксальным, но только на первый взгляд, — ими двигал страх. Страх потерять власть и страх быть сметенными собственным народом. Никаких иных устремлений, кроме как править и чувствовать себя в безопасности у них не было. Проведенные ими реформы ни в какой степени не снимают с них ответственности за уничтожение миллионов людей в годы сталинских репрессий. Это в первую очередь касается Берии — палача номер 1 Советского Союза в послевоенные годы.

Важно отметить и то, что Берия с Маленковым собирались править страной, находясь на государственных, а не на партийных должностях. Перенос центра тяжести власти из партийных в государственные органы мог бы стать первым шагом на пути создания правового (демократического) государства.

Третий претендент на «сталинский престол» — Никита Сергеевич Хрущев — напротив, после смерти «вождя» подал в отставку с поста секретаря Московского комитета КПСС, для того чтобы полностью сосредоточиться на работе в ЦК партии. Хрущев номинально был одним из секретарей ЦК, фактически — главным партийным чиновником. (Вспомним, что пост «генерального секретаря» был ликвидирован на XIX съезде КПСС, а пост «первого секретаря» будет введет позже, в сентябре 1953 года).

Как «вождь» партийного чиновничества относился к проблеме сталинского наследия? В это время Хрущев был еще убежденным сталинистом. В своих «Воспоминаниях» он неоднократно признается в этом. Продолжения репрессий Никита Сергеевич не хотел. В этом его настроение вполне совпадало с настроением гигантской «армии» партийных бюрократов, которые хотели, чтобы все в их жизни — власть, почести, материальное положение — оставалось бы как при «отце народов», но чтобы в этой жизни появилось бы и то, без чего все их блага недорого стоили — уверенность в завтрашнем дне, гарантированная личная безопасность.

Судя по всему, Берия и Маленков не видели в нем реального претендента на высшую власть, хотя именно Хрущев был назначен председателем комиссии по организации похорон Сталина, что в большевистском «придворном» этикете значило очень много. Возможно, глава правительства и глава «тайной полиции» допустили роковую ошибку, не придав большого значения возможностям человека, фактически стоящего во главе партии.

В 1953 году Хрущеву исполнилось 59 лет. Он был типичным представителем второго поколения руководителей СССР — бюрократичным до мозга костей, исполнительным, малообразованным. Его «университетами» были начальная школа в селе («ходил в школу две зимы») и Промакадемия в Москве, уже в советские годы. Учеба в этом заведении немного прибавила ему знаний, и уже будучи секретарем ЦК КПСС, он мог наложить резолюцию на документ: «Азнакомица». Вместе с тем Хрущев обладал своеобразным крепким умом, хитростью и изворотливостью, ведь к тому времени он уже приобрел немалый опыт выживания на разных уровнях власти.

Безусловно, сильной стороной этого политика были его простота и открытость, в общем, лишь кажущиеся. Академик Волкогонов: «Его внешнее добродушие, мужицкая простота, открытое лицо с курносым носом и оттопыренными ушами, неподдельная веселость и энергия никак не вязались с обликом возможного диктатора. Члены политбюро (Президиума) так долго находились в объятиях трудно скрываемого постыдного страха, что им по-человечески хотелось иметь на “партийном деле” более податливого и покладистого соратника...

...Хрущев олицетворял собой тип руководителя-“мужика”, особенно тесно связанного с народной толщей. Это обстоятельство всегда способствовало созданию атмосферы повышенного доверия к нему со стороны простых людей».

И тем не менее Никита Сергеевич весной 1953 года абсолютно не готов был воспринять дестелинизацию, начатую Берией и Маленковым. Более того, он активно противостоял этой линии. Именно Хрущев воспрепятствовал реализации предложения Берии об амнистии осужденных тройками; если бы это предложение прошло, миллионы невинных людей вышли бы на свободу немедленно, были бы освобождены одним росчерком пера, а вот комиссия по реабилитации, созданная по инициативе Хрущева, работала «в час по чайной ложке». Именно Хрущев, через своего тогдашнего соратника Дмитрия Шепилова, главного редактора «Правды», начал уже после ареста Берии кампанию критики и бериевских политических и маленковских экономических реформ.

Необходимо также признать, что именно Хрущеву принадлежит историческая заслуга разоблачения (пусть частичного) сталинских преступлений, организации массовых реабилитаций узников концлагерей, либерализации всех сфер общественной жизни, именно Хрущев породил то, что получило емкое название «хрущевской оттепели». Да, но началась эта оттепель только после XX съезда КПСС, т. е. в 1956 году, когда наконец Никита Сергеевич понял, что править без Сталина сталинскими методами нельзя. Берия и Маленков понимали это уже в 1953-ем.

Кроме того, Хрущев, по меткому выражению писателя Анатолия стреляного, был «последним романтиком коммунизма», он был абсолютно не способен отказаться от идеологических догм. Так, например, о необходимости строить коммунизм в годы его правления говорилось несоизмеримо больше, нежели в последние годы жизни Сталина. Именно поэтому новый советский лидер не захотел провести реформ, по-настоящему глубинных, направленных на изменения самой сути советской тоталитарной системы. Берия же не был романтиком ни в какой степени, ради спасения своей власти и тем более своей жизни он был способен на все, в том числе и на такие реформы.

Вопрос. Почему после смерти Сталина Берии ради собственного спасения были необходимы реформы?

Проанализировав деятельность трех кандидатов на «сталинский престол» весной 1953 года, мы вправе сделать вывод о том, что наиболее последовательная десталинизация страны могла быть проведена в случае победы в борьбе за власть кровавого сталинского палача Берии, наименее последовательная — в результате успеха самой неоднозначной фигуры из сталинского окружения — Хрущева. те историки, которые полагают, будто фигура Хрущева во главе государства была наиболее предпочтительна, а фигура Берии — наименее, видимо, допускают ошибку, сравнивая личные качества претендентов, а не их поступки в первые месяцы после смерти Сталина и причины, породившие эти поступки.

Задание. Многие люди утверждают, что «в истории нет сослагательного наклонения», т. е. можно судить «только о том, что было, но не о том, что было бы, если...» Выразите свое отношение к этой мысли. Подумайте, какое отношение эта проблема имеет к основным вопросам, разобранным в этом параграфе.

Дата добавления: 2015-07-26