О чём, солнышкин, думаешь?

Но уснуть Солнышкин так и не смог. Он лежал с открытыми глазами и смотрел, как за иллюминатором бегут волны и качаются айсберги.

- О чём ты думаешь, Солнышкин? - спросил снизу Перчиков.

- О дальних морях, - вздохнул Солнышкин.

- Чудак, - сказал Перчиков. - По дальним морям плывёт и н а тебе: о дальних морях думает!

- А ведь есть ещё самые дальние, - закрыв глаза, подумал вслух Солнышкин. - Кажется, посмотришь за горизонт - и увидишь одно, другое... Плыви, плыви, пока жизни хватит. Только нужно торопиться. В жизни нельзя опаздывать! - вспомнил он слова Робинзона и вдруг поднялся.

- Ты куда? - спросил Перчиков.

- Я ещё не отдал Мирону Иванычу жемчужину! – сказал Солнышкин.

- Верно! - согласился Перчиков и подмигнул Солнышкину. - Но ведь это нужно сделать в торжественной обстановке.

И Солнышкин не успел опомниться, как радист, сунув ноги в тапочки, побежал к Пионерчикову. Тот собирался писать статью для «Пионерской правды». Но все события антарктического рейса в маленькую заметку не вмещались, а слишком большая статья, да ещё с такими сложными фактами, была не для «Пионерки». И штурман потихоньку почёсывал карандашиком затылок.

- Слушай, - крикнул ему Перчиков, - сейчас нам предстоит такая церемония, что без собственного корреспондента «Пионерской правды» не обойтись! - И, коротко рассказан обо всём, он заторопился в радиорубку. Скоро Перчиков объявил по радио:

«Всем членам экипажа, свободным от вахты, собраться у каюты Мирона Иваныча!»

И вслед за этим по всему пароходу из динамиков полились торжественные марши.

В коридоре стала быстро собираться команда. Из машинного отделения выглянул Мишкин. Размахивая полотенцем, по трапу бежал Борщик. С блокнотом в руках спешил Пионерчиков, а за ним летели Марина, Тая и Челкашкин.

ПРОЩАЛЬНАЯ ШУТКА СТАРОГО РОБИНЗОНА

Каюта Робинзона была приоткрыта, из неё дул свежий, так любимый стариком ветерок.

Моряков остановился и тихо постучал:

- Разрешите?

Отклика не было.

- Позвольте, - сказал Моряков, открывая дверь пошире и заглядывая в каюту. - Вот так так! - воскликнул он, повернувшись к Солнышкину. - Здесь целая делегация, а Мирон Иваныч занимается такой работой!

Солнышкин тоже переступил порог. Старик сидел в полумраке за шторками иллюминатора и, улыбаясь, сбивал с него киркой лёд. Команда удивлённо зашумела, но Мирон Иваныч не собирался слезать с подвески.

- Ну, это уж никуда не годится, - обиделся Моряков. - Вы хоть скажите нам что-нибудь. - Он сделал шаг по направлению к старику и... остановился.

Сильный ветер с шумом распахнул шторки, и вся команда так и привстала на цыпочки. Робинзона не было! Но вместо него, прикрывая собой настоящий иллюминатор, стоял написанный Моряковым несколько дней назад портрет. Старик на портрете улыбался, будто снова собирался стереть с носа лишнее пятнышко.

Солнышкин и Моряков бросились к столу. Пионерчиков размахивал блокнотом и недоверчиво приподнимал штору, а из-под портрета выглядывала сложенная вчетверо бумажка, на которой было написано: «Команде парохода «Даёшь!».

Капитан развернул записку и прочитал:

- «Дорогие друзья! Не сердитесь! Я остаюсь в Антарктиде. Ведь каждый в жизни должен доказать что-то интересное. Надеюсь, что наш островок благополучно приплывёт в Океанск к пионерам. А я постараюсь найти для них что-нибудь ещё. Попутного ветра! Крепко обнимаю. Не волнуйтесь.

Ваш старый Робинзон».

Внизу размашистым почерком было написано:

«Не волнуйтесь!

Ваш Полярников».

С минуту поражённая команда стояла молча. Наконец капитан опустил руку Солнышкину на плечо и охнул:

- Вот так старик! Вот это старик!

- За такого старика надо поднять бокал! - громко сказал Мишкин.

- Конечно! - поддержал его Борщик. - У меня к ужину как раз готов прекрасный компот!

И все, шумно обсуждая событие, повернули к столовой.

- Вот это старик! - приговаривал Моряков.

У самого трапа он столкнулся с Безветриковым:

- А вы что же, штурман? Пойдёмте ужинать.

- А нам с Солнышкиным заступать на вахту, - сказал Безветриков. И он посмотрел на часы: - Да, ровно через пять минут, тютелька в тютельку.

Солнышкин споткнулся.

- Вот так оказия, - сдвинул брови Моряков и развёл могучими руками. - Но вахта есть вахта, Солнышкин! Закон! И потом, - рассудил Моряков, - по-моему, это даже очень хорошо! Для человека, мечтающего стать моряком, антарктическая вахта просто-таки подарок! А?

- Конечно, - живо согласился Солнышкин и, опустив жемчужину в карман, пошёл в рубку.

Едва он открыл дверь, Петькин, посмотрев на часы, крикнул:

- Вахту сдал! - и бросился в столовую.

- Вахту принял! - сказал Солнышкин и положил окрепшие ладони на рукояти штурвала...

Льды разбегались от судна налево и направо. Солнышкин внимательно смотрел, как бы не столкнуться с каким-нибудь притаившимся айсбергом. Сейчас у него в руках были жизни стольких людей - Морякова и Перчикова, Ветеркова и Безветрикова, Федькина и Петькина, Буруна и Челкашкина, Таи и Марины, Борщика и Пионерчикова... И конечно, у него в руках была и его собственная жизнь, о которой он понемножку думал. В общем, всё получилось неплохо и с Антарктидой, и с жемчужиной, и с маленьким пингвином. Кое-что Солнышкин всё-таки доказал...

Правда, когда он смотрел сквозь иллюминатор направо, ему становилось немного грустно: там, сверкая алыми снегами, оставался высокий безымянный хребет. Да, видно, вершины не сдаются так просто. Но разве это последнее плавание и разве он в последний раз в Антарктиде? Он ещё сделает подарок своим друзьям, и на карте континента появятся имена Марины, Робинзона, Перчикова...

В это время раздался такой звон, что Солнышкин испуганно задержал в руках штурвал.

Но волноваться не было причины. Это в столовой команда сдвинула бокалы с великолепным компотом Борщика.

Среди ужина никто не заметил, как из столовой выбрался Перчиков. В коридоре было пусто, постукивала машина, только в самом конце, у трапа, кто-то прыгал на одной ноге. Это, вдруг вспомнив детство, играл в классики хвативший лишний бокал компота Пионерчиков. Он поманил радиста пальцем, но Перчиков торопливо прошёл мимо. Следом за ним, помахивая хвостом, бежал Верный.

Начинались минуты молчания.

Но прошла минута, вторая, третья, а радист всё не поднимался с места. В океане было спокойно. Но зато в наушниках опять раздавалось «бип-бип-бип». Где-то далеко в космосе продолжали свою весёлую перекличку спутники, мерцали звёзды, вращались планеты. И Перчиков прислушивался к их голосам.

Дата добавления: 2015-07-26