Ласточки»? «снегурки»? «ножи»?

Солнышкин сбросил сапоги и, грустно шмыгая носом, пошёл греться поближе к машинному отделению, от которого тянуло теплом, как от хорошей домашней печки. Он прислонился спиной к горячей переборке и задумался.

Ту-ту-ту... - постукивала машина. Ту-ту-ту... - постукивали у Солнышкина в голове горькие мысли. Ему хотелось пойти к Пионерчикову, извиниться и сказать что-нибудь очень хорошее. Но ведь не скажешь: «Пионерчиков, вы не жених и невеста»! Пионерчиков ещё больше обидится! Вот если бы рядом был магазин, пошёл бы, купил коньки и...

До Солнышкина донёсся длинный весёлый звук: дз-з-з... - и из токарной мастерской, как из шланга, посыпались искры. В глазах у Солнышкина тоже сверкнули искры, и он бросился в токарку. Там стоял Мишкин. Он вытачивал какой-то болт, напевая федькинскую песню: «Плавали, братцы, знаем!» Перед ним, рассыпая метеориты, вертелись наждачные колёса, работал станок, гудела паяльная лампа.

- Слушай, Мишкин, - сказал Солнышкин, - ты всё можешь выточить? - И глаза у него сверкнули, как новенькие, пахнущие маслом «снегурки».

Огромный Мишкин выключил рубильник и удивился такому вопросу.

- Пароход могу выточить! - сказал Мишкин и поправил берет. - Не веришь? - И он взял замасленными руками кусок болванки, будто именно из неё собирался сработать новенькое судно.

Но Солнышкину не нужен был пароход.

- А коньки можешь сделать? - спросил Солнышкин.

- Собираешься установить антарктический рекорд? - захохотал Мишкин.

- Не я, - сказал Солнышкин. И он поделился с машинистом своими печалями.

- Ха-ха, нашёл печаль! - рассмеялся Мишкин. - Так это же дважды два! Тебе что - «ласточки», «снегурки, «ножи»?

- Какие-нибудь, - усмехнулся Солнышкин.

- Ну ладно, сделаем коньки марки «Даёшь!», - подмигнул Мишкин и запустил станок.

Из-под резца на пол побежали горячие стружки. С их дымком незаметно улетучивались все грустные мысли Солнышкина и, как новенькие коньки, возникали бодрые, лёгкие, радостные... Всё звенело, грохотало и пело вместе с Мишкиным: «Плавали, братцы, знаем!»

- Включай наждак, - сказал Мишкин и передал Солнышкину два горячих бруска. - Затачивай.

Круги завертелись. Солнышкин приложил к ним полозья, и среди искр, как ракеты среди метеоритов, заблестели маленькие коньки необычной формы.

Скоро ликующий Солнышкин вышел из мастерской со свёртком под мышкой. Он огляделся, открыл дверь в каюту Пионерчикова и положил свёрток прямо на кровать. Потом подумал и написал на бумаге: «Тысяча рекордов!»

Солнышкин представил шумные трибуны стадиона, мерцающий лёд, на котором Пионерчиков выписывает самые фантастические фигуры, и внезапно сник. На одной из трибун он увидел Марину, улыбающуюся Пионерчикову...

«Ну что ж... Пусть улыбаются, - вздохнул он. - Людям нужно делать добро. Пусть себе улыбаются. А у меня найдутся дела поважней». И он посмотрел в иллюминатор. Скоро должна была показаться Антарктида.

Дата добавления: 2015-07-26