Хозяин тайги 4 страница

— И, наконец, самое главное. — Сергей отвел руку немного назад, всего-то на каких-нибудь пять-десять сантиметров. — Настоящий мастер бьет рукой, а

удар наносит всем телом. Вот что это значит. Импульс пойдет отсюда, из одноименного бедра. Смотрите внимательно, все делаю быстро.

Он сделал почти неуловимое движение; словно по телу прошла волна — снизу вверх. Она быстро прокатилась от бедра, усилилась вращением корпуса,

передалась через плечо руке и достигла кулака. В этот же

самый момент кулак с громким отрывистым звуком вонзился в грушу, и она отлетела в сторону на добрых полметра.

— Вы видели, я оставил руку после удара, — прокомментировал Степанцов. — Поэтому груша качнулась так далеко. В целом, это неправильно.

Ударил — и сразу руку назад, на защиту. Удар должен быть коротким и отрывистым. Тогда груша осталась бы на месте, но импульс получила бы точно

такой же. Не забывайте об этом. Теперь попробуйте сами, а я посмотрю.

Последние полчаса занятий они посвятили постановке и отработке прямого удара. Когда Сергей заметил, что пылу у мальчишек поубавилось, а движения

стали вялыми и замедленными, он взглянул на часы. Половина третьего. Степанцов трижды хлопнул в ладоши.

— Все! На сегодня хватит! Еще три серйи по десять отжиманий — и в раздевалку!

Мальчишки бросйлись на пол и стали отжиматься. Степанцов внимательно следил, чтобы никто не отлынивал и сделал положенное количество повторов.

Потом он подошел к Вадику и положил руку ему на плечо.

— Мама-то сейчас дома? — спросил Сергей.

— Да. Она сегодня в ночь. А пока — дома сидит. Дела всякие делает.

— Хорошо. Помоешься, переоденешься — подо-ждй меня. Хочу зайти к вам в гости, обсудить кое-что.

Вадик смерил его пристальным взглядом. На подвох это было не похоже. Да и вел он себя образцово, даже не курил больше ни разу. Нет, тренеру

жаловаться не на что. Тогда... зачем он собрался к ним в гости?

— Ладно, «г- сказал пацан и побежал в раздевалку.

— Вымойся хорошенько, — крикнул ему вдогонку Степанцов.

Это был дельный совет — в доме у паренька не водилось ни душа, ни ванны.

Сергей пошел в тренерскую и долго обдумывал, что он хочет сказать Светлане. С чего начнет. И вообще, насколько это прилично, ведь они едва

знакомы.

Из коротких разговоров с Вадиком он узнал, что Светлана работает медсестрой в местной больнице; берет множество дежурств, чтобы хоть как-то свести

концы с концами. В итоге он решил, что когда-нибудь надо начать. Хотя бы с малого. Почему бы и нет?

По дороге Сергей зашел в магазин и выбрал самый роскошный тортЛЗаик отнесся к торту с недоверием и одновременно с едва скрываемой радостью. Было

видно, что ему ужасно хочется попробовать хоть кусочек редкого лакомства, но гордость не позволяет напрямую сказать об этом. Он надулся и сделал

презрительное лицо: мол, еще не такое видали. Нас одним тортом не проймешь.

— Вадим, — сказал Степанцов. — Я хочу тебя кое о чем спросить. Только ты не обижайся, пойми меня правильно.

— Ну? — насторожился сорванец.

— А где твой отец?

— Да кто ж его знает? — равнодушным тоном произнес парнишка.

— Понятно, значит, она мать-одино... то есть, хорошая мать... — Сергей изо всех сил старался подбирать правильные слова, но открывшийся у

него дар оратора вдруг куда-то пропал. — Она ведь у тебя такая красивая. У нее есть кто-нибудь?

У Вадика вдруг изменилось лицо, не выражение его, а именно лицо: он стал похож на маленького серьезного старичка.

— Мы одни живем. Мама говорит, что все мужики — козлы.

Степанцов почувствовал себя несправедливо оскорбленным: он лично ничего такого не сделал в жизни, чтобы его можно было так назвать.

— Ну зачем же так обобщать? — сказал рассудительно. — Во-первых, ничего плохого в козлах нет. Полезные животные и бойцы хорошие, а во-

вторых... — он задумался, потому что не знал, что сказать дальше, но положение спас Вадик:

— Мамка говорит — все! — сказал он, мотнув головой, — все без исключения.

— Ну ладно, — не стал спорить Сергей. — Надо нам с тобой постараться ее переубедить...

Некоторое время они шли молча. Степанцов старался делать шаги поменьше, чтобы Вадику не пришлось бежать за ним.

— А почему вы спрашиваете? — не вытерпел мальчик.

Сергей не сразу нашел, что ответить. Откровенно говоря, он и сам не знал, почему спрашивает. Просто его интересовало все, что так или иначе было

связано с этой женщиной.

— Ну вообще, чтобы знать, — уклончиво ответил он.

— А-а-а... — подозрительно протянул Вадик. — Ну-ну...

Они прошли через заброшенный яблоневый сад и оказались перед сломанной калиткой.

— Надо бы поменять, — сказал Сергей. — Поможешь?

— Ато!

— Молодец! — Сергей потрепал его по плечу. — Иди, скажи маме, что я пришел к вам в гости.

Вадик побежал докладывать о визите тренера, а Степанцов с замирающим сердцем ждал его на улице. В доме послышались шаги, хлопнула дверь. Затем на

крыльце появилась Светлана. Она выглядела немного заспанной, но от этого не стала менее красивой.

Сергей не выдержал и широко улыбнулся. Светлана поправила волосы, жестом пригласила его войти. Она пригладила на себе все тот же застиранный

сарафан и посторонилась, уступая гостю дорогу.

— Здравствуйте, (Светщна Александровна! — Сергей поднял торт. — Чаем угостите?

— Конечно, — отвежяаветлана...

Степанцов оказался в маленьких сенях. На стене

висел умывальник, под ним стояло ведро. Пол в сенях был покатым, линолеум почернел от времени. Под столом стояла заряженная крысоловка. Светлана

толкнула дверь, ведущую в комнаты.

— Сюда, пожалуйста. Проходите.

В большой горнице стояла русская печь; рядом с ней — кухонный столик, и на нем — две электрические плитки. Светлана взяла латунный чайник, какие

бывают в армии, и вышла в сени. Послышался шум воды, наливаемой из какой-то крупной емкости; скорее всего, ведра. Затем она вернулась и поставила

чайник на плитку.

— Присаживайтесь, — хозяйка показала на продавленный диванчик, застеленный стареньким, но чистым покрывалом.

— Спасибо, — Степанцов поставил торт на стол и огляделся..

Неподалеку от стола стоял сервант. Судя по виду, он был старше самого Сергея — лет на десять, как минимум. Под ножками лежали деревянные чурки

разной формы и размера. Степанцов перехватил встревоженный взгляд Светланы. Он почувствовал, как его сердце дрогнуло от жалости.

Было видно, что эта женщина давно уже не ждет от жизни подарков. Появление незнакомого мужчины с тортом в руке она воспринимала как прелюдию к

очередной подножке судьбы. Потому Сергей постарался сразу развеять её сомнения и перешел к цели своего визита.

— Светлана Александровна! Я знаю, что вы работаете медсестрой. Ваш сын рассказал. Видите ли, нам в спортшколе необходим, медработник. Скорее

всего, ничего особенного делать не придется, просто присут-

ствовать — на всякий случай. У школы хорошее финансирование, за счет средств алюминиевого комбината. Я знаком с его директором... В общем, не

согласитесь ли вы работать у нас?

Предложение Степанцова было для Светланы полной неожиданностью. Она рассеянно мяла складки сарафана. Потом встала, подошла к плите, прислушалась к

закипающему чайнику и снова вернулась на место.

— Я не знаю, — тихо ответила она. — Платить-то как будете? Без задержек?

— Конечно! — заверил ее Степанцов. — На комбинате задержек не бывает. Спортшкола находится на его балансе, так что никакйх проблем не

предвидится.

— А много? — робко спросила Светлана. — У меня в больнице со всеми дежурствами и надбавками почти три тысячи выходит.

Степанцов ужаснулся: разве можно жить на эти деньги? Ему приходилось переживать не самые лучшие времена, но, к счастью, все это осталось позади.

Призовые за бои, хоть ц были не очень большими, и из них полагалось заплатить тренеру врачу и агенту, все же позволяли не задумываться о том, что

он будет есть завтра. А Светлана, скорее всего, думала об этом ежедневно.

— Здесь будет десять, — сказал Сергей.

Откровенно говоря, он преувеличил. Конечно, они

обсуждали с Беловым вопрос о приглашении медработника в спортшколу, но о зарплате речь не шла. «Ничего, в крайнем случае буду приплачивать из своей», — решил Степанцов.

Светлана еле слышно ойкнула. Десять тысяч казались для нее чем-то нереальным; баснословной, почти немыслимой суммой.

— Можете сразу не отвечать. Приходите завтра к нам, посмотрите, что к чему. Если понравится — милости просим. — Он замялся, прокашлялся и сказал. -- Я бы хотел, чтобы это были именно вы... — потом подумал, что указал лишнее и поспешно добавил. — К тому же и сын там у вас занимается. Все

как-то само собой срастает£я/

Светлана зарделась. Она вскочила со стула, повесила на плечо полотенце.

— Я сейчас. Одну минутку.

Степанцов слышал, как она гремит чашками в соседней комнате. Наконец она появилась на пороге, неся три прибора. Чашки были тонкие, фарфоровые.

Красивые, но удивительно старомодные. Казалось, они пролежали в ожидании лучших времен как минимум полвека. Светлана протерла все чашки полотенцем

и спросила извиняющимся тоном: >

— Я позову сына, ладно? Пусть он тоже?..

— Конечно, конечно, — поддакнул Степанцов. — Я сейчас сам его позову, — и бросился к выходу.

В дверях он столкнулся со Светланой, почувство.-вал солнечным сплетением ее грудь с твердым соском и почему-то отшатнулся в сторону, словно обжегся. При этом он больно ударился локтем об косяк. Оба, и Сергей и Светлана, покраснели, как школьники, и застыли на месте. Женщина опомнилась первой:

— Вы что, Сережа, — шутливым тоном сказала она, — всегда так нарушаете правила дорожного движения?

Степанцов рассмеялся и продолжил в том же духе:

— Виноват, забыл, что дамы всегда имеют преимущество. Больше не повторится. Идите уж лучше вы за парнем, Света, а я посмотрю за чайником.

Он рассчитывал, что зайдет на пять минут, а сам засиделся до вечера. Они втроем пили чай, ели торт, разговаривали и шутили. Светлана уже не опускала глаза всякий раз, когда он что-нибудь ей говорил или о чем-то спрашивал. Исчезла и настороженность. Сергей подумал, что ее часто в жизни обманывали, и этот отрицательный опыт она сначала перенесла на него. И еще ему показалось, что она понемногу начала оттаивать.

Время пролетело незаметно, да и торт почти прекратил свое существование. В шесть часов Светлана стала собираться на работу. Он вызвался ее проводить, и она не стала отказываться. Выйдя за калитку, Светлана обернулась, посмотрела на дом и в сердцах сказала:

— Вы видите, как у нас все запущено? Стыдно перед людьми, ей-богу!

Степанцов деликатно взял ее под руку. Трудно определить словами, какое чувство он испытывал к этой женщине: ему хотелось носить ее на руках, оберегать, опекать, да что там говорить — просто сделать ее счастливой!

— Ну что вы? Ничего страшного, — сказал он дрогнувшим от нежности голосом. — Это... это ненадолго. Все очень скоро изменится, вот увидите!

Сергей проводил Светлану до больницы. Всю дорогу они болтали о разной ерунде, и это очень напоминало те блаженные дни, когда им было по шестнадцать лет, и о будущем можно было не задумываться...

XXIV

Веселый и довольный, Сергей возвращался в спортшколу. Он открыл дверь и прошел мимо вахтера — бывшего бомжа из приюта Нила Сорского.

— Явился не запылился! — сказал тот ворчливо. — А там к тебе гости.

Сердце у Сергея заныло от нехорошего предчувствия. Он вдруг понял, что через минуту все может измениться. Вот только в какую сторону — не

известно.

— Какие гости? Кто именно? — спросил он.

— Да там, — махнул вахтер, — сидит, как сыч, нахохлился, ждет тебя в тренерской...

Степанцов пересек весь спортивный зал. При этом ему словно приходилось преодолевать сопротивление воздуха, ноги не шли, он с трудом переставлял их, как человек, в первый раз поднявшийся после долгой болезни с больничной крйки. Сергей обогнул ринг и замер перед дверью, свош комкаты. Тренерская — это его законная территорий и рикто не имеет права заходить туда в его отсутствие. Никто, кроме... «В тре-нерскойможег быть только тренер», — шевельнулось в голове у Сергея, но вслух он этого не сказал.

Он взялся за ручку и широко распахнул голубую дверь. Так и есть! Он не ошибся. В комнате, рядом с маленьким столиком, на котором Сергей оставил недопитый стакан чая в мельхиоровом подстаканнике, толстую рабочую тетрадь и несколько карандашей, сидел Савин. Он смотрел на стены, увешанные почетными грамотами, дипломами и вымпелами — трофеями, которые собирал под его ведомством Сергей Степанцов, продвигаясь к своей вершине. Смотрел, болезненно скривившись, как от сильной сердечной боли.

В небольшом шкафчике у окна стояли кубки, вазы с гравировкой, памятные знаки, лежали маленькие бронзовые перчатки. Отдельно висели медали — жестяные, с дешевой позолотой, на разноцветных лентах из синтетического материала. Самые дорогие медали, полученные.на чемпионатах Европы и мира, когда Сергей выступал еще на любительском ринге, хранились в сейфе. Савин встал с кресла и с виноватым лицом сделал шаг вперед.

— Ну здравствуй, — сказал он, протягивая Сергею РУКУ-

— Здравствуй, — ответил Степанцов и прошел мимо Савина к столу.

Он сделал вид, что не заметил протянутой руки. Савин пожал плечами.

— Ну да, конечно. Имеешь полное право. Попинай меня ногами, я не против. Заслужил.

Сергей ничего не ответил. Он сел за стол и подвинул к себе стакан с чаем. Кстати, эту привычку — пить чай с малиновым варением из тонкостенного стакана в мельхиоровом подстаканнике, как в поезде дальнего следования, — он перенял у Савина. Мелочь... Деталь... Но почему он, даже не задумываясь, взял ее на вооружение, когда сам стал тренером? Странно. Степанцов отхлебнул из стакана — чай остыл, но пить можно.

— Как,ты меня нашел? — спросил он просто для того, чтобы что-то спросить.

— Через агента. Он сказал, что ты собрался куда-то в Сибирь. Ну, а потом через своих знакомых действовал. Кто-то что-то слышал, кто-то кому-то что-то шепнул. Нашел, в общем.

Савин помолчал. Он так и продолжал стоять с видом бедного родственника, потому что не знал, сколько продлится их разговор, и никак не мог решить, садиться ему в кресло дли нет.

— А зачем искал-то? — спросил Сергей, игнорируя неловкость ситуации.

— Да вот, хотел с тобой поговорить.

— Ну, слушаю, валяй, — Сергей изо всех сил пытался сохранить нейтральный вид, хотя внутри у него бушевала буря! — Садись, не стой над душой...

Шутка ли! Всего полгода назад он и представить себе не мог, что когда-нибудь скажет своему тренеру: «Ну слушаю, валяй». Будто зажравшийся чиновник надоевшему посетителю. Савин проглотил обиду.

— Как ты? — спросил он, усаживаясь в кресло.

— Волшебно, — усмехнулся Степанцов. — Видишь, у меня школа, тренирую ребят.

— А сам выступать не думаешь?

— Пока не хочется...

Разговор не клеился. Короткие, ничего не значащие реплики никак не хотели складываться в серьезный разговор. Оба — и Сергей, и Сабин — чувствова-

ли это, но ничего не могли исправить. Степанцов помешал ложечкой чай. В этом не было никакого смысла — ведь он уже давно остыл. Просто надо было

чем-то заполнить паузу. В наступившей тишине раздался мелодичный звон.

«По ком звонит колокольчик?» — с мрачным юмором процитировал про себя своего любимого Хэминт гуэя Сергей.

— Стало быть, ты теперь на тренерской... — Савин произнес это таким голосом, что Сергей поднял на него глаза и принялся внимательно изучать

бывшего наставника, как будто видел его в первый раз.

Савин выглядел неважно. Лицо было землистого оттенка, под глазами залегли темно-синие круги. И вообще, он как-то весь осунулся и постарел —

удивительно быстро, всего за каких-нибудь полтора месяца.

— Можно сказать, что на тренерской... — подтвердил Степанцов. — А если называть вещи своими именами, я уже не боец.

— Ну почему же? — возразил Савин, — Ты молодой, сильный, форму, я гляжу, пока не растерял. Еще всевозможно...

И тут Сергей взорвался. Копившаяся в душе обида и злость внезапно выплеснулась наружу.

— Да ни хрена уже нельзя сделать! — заорал он так, что Савин вздрогнул, и хлопнул ладонью по столу. Стакан с остывшим чаем подпрыгнул на

столе, а ложечка жалобно звякнула о стекло. — Какой может быть боксер без команды, а? Как ты мне говорил? «Мы вместе, мы единое целое, мы — одна

команда»... Где теперь эта команда, у тебя в жопе?

Савин дернулся, будто пропустил тяжелый удар по печени. Лицо его исказила гримаса боли и обиды.

— Подожди, Серега, не шуми. Все было не так, как тебе кажется. Одновременно так и не так, поверь мне...

Степанцов перевел дыхание, поиграл желваками, пытаясь успокоиться. Снова отпил из стакана, поставил его на стол и спросил уже тихо, другим

голосом:

— Зачем ты выкинул полотенце, Анатольич? Ты же знал, что я могу продолжать бой?

Савин кивнул. Причем кивнул с таким трудом, будто шейные позвонки у него проржавели и отказывались сгибаться, но он преодолел их сопротивление

усилием воли.

— Да, — согласился он, — я это знал, но ты многого не знаешь. Я должен тебе рассказать правду. Может, после этого ты меня поймешь, — он

снова встал и принялся расхаживать по комнате, чтобы вывернуться из-под тяжелого взгляда боксера. — Ты думаешь, что я струсил? — Савину мешали

говорить руки, и он заложил их за спину, как заключенный. — Да, не буду спорить. Лучше я признаюсь честно — стру сил. Это правда. Но если ты

скажешь, что я испугался за себя, то это будет вранье! — он подошел к шкафу

- и долго рассматривал кубок, завоеванный Сергеем двенадцать лет назад на первенстве спортивного общества «Динамо». — Это был красивый финал, —

сказал он еле слышно сам себе.

Но Степанцов прекрасно все расслышал.

— Да, — согласился он и повторил: — финал был красивый.

— Так вот, теперь ты сам тренируешь и можешь судить, что к чему, — продолжал Савин и снова прошелся по комнате. — Ты, наверное, еще не успел

прочувствовать... Хотя... Какого черта? Это чувствуешь с самого первого дня, с первой же минуты! Любовь! И ответственность за своего воспитанника!

У тебя это было?

Степанцов жестом показал, что есть такое.

— Вот видишь? — оживился Савин. — И у меня тоже всегда было это чувство, всегда. С тех самых пор, как начал тебя тренировать. Ведь ты мне

был как родной сын!

Сергей сидел с каменным лицом, не проронив ни слова. Он понимал, что это еще не всё. Тренер не выговорился. у

— И тогда, в Вегасе, -- начал Сабин: голос его звучал глухо, а интонации вполне годились для речи священника на похоронах, — я испугался не

за себя, а за тебя. Буцаев пригрозил, что если ты не ляжешь в пятом раунде, то навсегда останешься в пустыне, в какой-нибудь яме. Я провел с ним

двое суток, не забывай. И я почувствовал, что он способен это сделать. Ты думаешь, я что-нибудь получил за свое преда... свой поступок? Может

быть, деньги, лимузин или дом в Майями? Нет. Только отбитые почки и слабую надежду, что они тебя не тронут. Вот и все.

— Вряд ли мы поймем друг друга, — упрямо пробурчал Степанцов, отворачиваясь.

И, тем не менее, в словах Савина было что-то такое, что заставило его смягчиться; посмотреть недавние события с другой точки зрения. Да, теперь он

хорошо понимал, насколько сильным может быть страх за дорогого, близкого тебе человека. Сергею почему-то вспомнилось, как Савин в начале их

общения подсовывал ему интересные книжки и даже заставлял отчитываться по содержанию, пока Сергеи сам не пристрастился к чтению.

. Да что там говорить, Вадим Анатольевич заменил ему отца, которого в его жизни никогда не было. Если на одну чашу весов положить все, что Савин

сделал для него, а на другую его финт с белым полотенцем — что перевесит? Разум подсказывал Сергею одно, а сердце — другое. Слишком сильна была

обида на тренера. После минутного раздумья Степанцов встал, подошел к Савину, протянул ему ладонь, и мужчины обменялись крепким рукопожатием.

— Вадим Анатольевич, я...Сергей запнулся, хотел сказать, что был неправ, но слова почему-то не шли, врать не хотелось, и ему пришлось

сменить те-

му: — У меня есть один парнишка. Зовут Вадимом... Вы знаете, я бы, наверное, тоже сильно за него боялся, если что. Я понимаю вас... — он замолчал,

на лице его отразилась сложная и противоречивая борьба чувств.

В глазах Савина затеплился огонек надежды: ведь он надеялся не только на прощение, но и восстановление команды в прежнем составе. Слишком много

времени, сил и души вложил он в этого парня, чтобы не попытаться вернуть отношения в. прежнее русло. Наконец Сергей собрался с силами и сказал:

— Вадим Анатольевич, давайте все забудем и расстанемся друзьями/Сохраним друг о друге только хорошие воспоминания. \

Все планы Савина рухнули в одно мгновение. Он тяжело вздохнул, обвел взглядом маленькую тренерскую. Его взгляд остановился на белом полотенце,

вй-севшем рядом с умывальником. Ему вдруг показалось, что в складках материи явственно обозначился голубой крест. В голове зазвучала мелодия:

«Врагу не сдается наш гордый „Варяг", пощады никто не желает!» А он вот — сдался, так было надо! И теперь с этим ничего не поделаешь.

— Ладно, наверное, ты прав, — сказал он, сморщившись, словно от боли, — некоторые вещи нельзя исправить. А может, и не нужно...

Он встал и, ссутулившйсь, пошел к двери, на пороге обернулся: Степанцов с выражением облегчения на лице шел за ним следом.

— Не надо, не провожай, — по-стариковски надтреснутым голосом сказал Савин. — Я найду дорогу. У меня билет на вечерний рейс. Я все равно не

собирался задерживаться здесь надолго.

— А вот я, похоже, задержусь, — сказал Сергей. —. Мне здесь нравится.

— Рад за тебя. Если что, ты знаешь, как меня найти. — Савин, уже стоя на пороге, сунул руку во внутренний карман пиджака, достал из него длинный узкий конверт. — Вот, возьми, это тебе. Ну, прощай, — избегая взгляда Степанцова, он вышел из тренерской и захлопнул за собой дверь. (,

Сергей почувствовал, что за Вадимом Анатольевичем Савиным закрылась не тольковдт эта крашеная голубой краской дверь, но и целая страница, даже эпоха его жизни. Ему стало грустно и легко. Однако при этом он испытывал что-то вроде беспокойства. И исходило оно от конверта, который он держал в руке. Он еще не знал, что в нем, но почему-то был заранее уверен, что его содержимое ничего хорошего ему не обещает. Он сел за стол и чайной ложкой вскрыл конверт. Бегло прочитал, потом нервно схватил стакан и залпом допил остатки чая. Легче не стало. Он ожидал чего угодно, но только не этого...

XXV

Едва Лукин пересек порог директорского кабинета, как Белов понял, что он не в себе. Федор пребывал в состоянии крайнего возбуждения. Он бестолково заметался по комнате, повалил один из стульев у стола для совещаний, а потом его повело на Сашин компьютер, за которым тот сидел, с беспокойством поглядывая на посетителя.

— Да сядь ты, охолони! — прикрикнул на.него Белов и спас монитор от падения, придержав его руками. — Какой бес в тебя вселился? Возьми себя в руки! — он передвинул на середину стола стакан и бутылку «Боржоми», оказавшиеся в опасной близости от Федора.

Лукин поднял стул с пола, без сил рухнул на него. На лице его появилось трагическое выражение, он запустил растопыренные пальцы в волосы над ушами и сильно несколько раз дернул в разные стороны, словно проверял корни на прочность.

— Господи Иисусе Христе! Беда-то какая!. — запричитал он, повторяя одно и то же, как испорченная пластинка.

Это продолжалось довольно долго, и, наконец, Белов не выдержал.

— Это что за ектинья? Объясни толком, в чем дело, ничего понять не могу. И перестань волосы на голове терзать, как дешевый трагик, — Он расслабил узел темно-синего галстука, расстегнул верхнюю пуговицу белой рубашки.

— Хорошо! — попытался взять себя в руки Лукин. — Я постараюсь. Если в двух словах — я потерял веру в человека! — он замер на мгновение, и Белов с облегчением подумал, что монитор,временно находится в относительной безопасности.

— Ну, вот и хорошо, потерял так потерял, — сказал Саша с интонациями псидиатра в голосе. — Может, найдется еще, не иголка. А теперь с этого места и поподробнее, плиз.

— И скажу, я всё скажу, — погрозил зачем-то Белову пальцем Федор.

— Давай, давай, не тяни, я весь внимание, — подбодрил его Саша.

— Все началось вчера вечером, — замогильным голосом начал Лукин. — У Сергея в тренерской появился подозрительный хмырь и...

— Постой, постой, — перебил его Белов, — а ты откуда это знаешь?

— Поведал мне о сем странник, который нашел пристанище в спортшколе в качестве стража ворот.

— Проще говоря, вахтер рассказал? — перевел его речь на более понятный язык Белов. — И что было дальше?

— Они о чем-то беседовали. О чем, сие никому не ведомо. Потом Сергей сказал вахтеру, чтобы тот шел домой, в Дом Сорского, сам обещал попозже

явиться, и не пришел, ирод такой! — со слезой в голосе крик-

нул Федор. — Бросил нас, детей то есть бросил... Он - не вернулся ни вчера, ни сегодня.-дезертировал!

Белов нахмурился: комедия закшнчилсь, началось нечто более серьезное.

— А тренировка сегодня была?

Лукин замахал обеими руками, будто отбиваясь от нападения невидимых комаров.

— Тренировок не было вообще! Дверь на замке, ключи у Сергея. Куда он делся, ума не приложу. Отроков я отпустил по домам. Только навели в городе порядок с детской преступностью, и все снова здорово.

Дело и впрямь принимало скверный оборот. Степанцов исчез, никому не сказав ни слова. Куда он мог подеваться? Просто так, без видимой причины?

Белов задумался. Нет, причина, конечно же, была. Все дело в таинственном посетителе. Кто он? И что он сказал Сергею?

— С чего ты взял, что Степанцов дезертировал? Мало ли что могло произойти/может, на рыбалку или охоту пошел? — спросил Белов Федора.

— Я мню, он оказался духом слаб. Это бремя ему не по плечу. — Федор схватился за сердце и несколько раз открыл и закрыл рот, словно рыба, вытащенная на берег.

Белов схватил бутылку минералки, плеснул в стакан «Боржоми» и силой заставил Федора выпить. Пил он долго, громко глотая воду и пофыркивая, как старый конь.

— Может, ты преувеличиваешь? — спросил его Белов, когда тот немного успокоился и пришел в себя.

Ему как-то не верилось, что Степанцов мог тайком сбежать из города. Он бы обязательно зашел и предупредил. Хотя кто знает? Не зря: говорят, чужая душа—потемки.

— Он мог оставить нас, но отроков, отроков как мог оставить без призора? — воскликнул Лукин, резко, со стуком поставив стакан на край стола.

Белов осторожно передвинул емкость на середину столешницы, подальше от него.

— Ладно, не температурь раньше времени. Найдется, никуда не денется, — Саша вернулся в удобное директорское кресло, откинулся на спинку и задумался.

Ну и где теперь искать Сергея? Интересная задачка. В этот момент зазвонил зуммер селектора. Белов нажал кнопку связи. Из динамика донесся голос секретарши Любочки:

— Александр Николаевич, к вам посетительница. Светлана Александровна... — Белов слышал, как Любочка прикрыла микрофон рукой и переспросила:

«Как ваша фамилия?» — Козырева. Вы ее примете?

Саша пожал плечами. Это имя ему ровным счетом ничего не говорило. Может, это одна из очередных креатур Лайзы Донахью? Она последнее время разви-.

ла бурную деятельность по высвобождению женской, энергии. С этой точки зрения лучше не отказывать, так недолго и под выброс попасть. Белов решил принять посетительницу

— Попроси ее зайти, — сказал он в микрофон и поднялся навстречу вошедшей женщине.

Она была сильно взволнована. На вид ей было лет тридцать или немного меньше. Белов никак не мог избавиться от ощущения, что он ее где-то видел.

Фактурная бабенка: роскошная густая коса обмотана во-4 круг головы на манер короны, как у премьерши Украины Тимошенко, большие глаза, статная фигура. Наконец до него дошло, что чем-то она похожа на Ярославу, только волосы темнее... Белов пригласил ее Садиться. Женщина всхлипнула и смахнула с длинных ресниц непрошеную слезу.

Дата добавления: 2015-07-26