ГОРН ГЕФЕСТА 3 страница

— Прошу, — сделал Саша приглашающий жест в сторону дверей ресторанчика.

Они вошли внутрь. Давно канули в Лету те времена, когда Саша Белый в компании Коса, Пчелы, Фила и Фары разъезжал по крутым кабакам, соря деньгами. Тяга к роскоши прошла. Выпендреж все это. Сейчас Белова вполне устраивала спокойная, размеренная жизнь солидного человека, без помпезности и шика.

Ресторан, который выбрал Саша, был не самым дорогим в Москве, зато уютным, с хорошей кухней. В нем Белов несколько раз бывал раньше с Ольгой. С тех пор здесь кое—что изменилось. Дела у хозяев, по—видимому, шли неплохо, в помещении был сделан хороший ремонт, появились кабинки, на столах дорогие скатерти.

В зале царил полумрак, тихо звучала музыка. Белов и Штернгарт выбрали кабинку, сделали заказ. В ожидании блюд разговорились.

— Вулканами, значит, увлекаетесь, Саша? — поинтересовался Штернгарт.

— С детства мечтал стать геологом. — словно оправдываясь, сказал он. — Даже на геологию после армии пошел поступать. Но потом все сорвалось, закрутило меня, и я по криминальной стезе пошел. До поры до времени. И все—таки я Горный закончил. Заочно, правда.

— Выходит, вулканы — ваше хобби? — сочувственно спросил ученый.

— Вроде того.

— Побывали на каких—нибудь?

— В основном в качестве туриста, а не исследователя.

— Нравится?

— Очень!

— Вулкан прекрасен! — мечтательно прикрыл глаза Осип Ильич. — Он завораживает, страшит и притягивает. Можно посмотреть фотографии, видеозапись. Интересно, красиво, но лучше быть рядом. И ты спешишь к нему, как к женщине, с которой мечтаешь испытать оргазм. Извините меня за столь странное поэтическое сравнение, но другого я придумать не могу.

Белов поддержал метафору.

— А мне нравится. Нечто подобное действительно испытываешь, когда наблюдаешь за извержением вулкана. Между прочим, и там и там извержение. Я имею в виду семени и вулкана.

И Саша, и Осип Ильич неожиданно весело рассмеялись. У них возникло взаимопонимание, естественное для людей, страстно увлеченных одним и тем же делом.

Молоденькая официантка принесла заказ. Новые знакомые приступили к трапезе. Кухня в ресторане действительно оказалась изысканной, вкусной. Выпив и плотно закусив, Штернгарт и Белов продолжили интересный и увлекательный для обоих разговор.

— Так вот, насчет вулканического оргазма, Осип Ильич, — произнес слегка захмелевший Саша. — У меня к вам деловое предложение. Я хочу, чтобы вы организовали экспедицию на какой—нибудь действующий вулкан. Все финансовые затраты на снаряжению экспедиции беру на себя. Но у меня условие: вы берете меня с собой.

Штернгарт не стал ломаться, набивать себе цену по поводу того, что организовать экспедицию это так сложно, нужно несколько месяцев подготовки, много снаряжения, оборудования и так далее. Он сходу заявил:

— На вулкан Бурный вас устроит?

— Почему именно на Бурный? — поинтересовался Белов.

Осип Ильич откинулся на спинке стула. Вкусная пища, небольшая доза спиртного и интересное предложение собеседника подняли и без того хорошее настроение, вулканолога.

— Ну хотя бы потому, что он Бурный. Само название говорит о его характере. Во—вторых, он не так давно извергался. С тех пор я там не был. Вулкан успел подостыть, но, судя по всему, новое извержение не за горами. Так что можем его исследовать. Однако позвольте в свою очередь полюбопытствовать, Александр Николаевич. Зачем вам лезть в кратер действующего вулкана?

— А какой же интерес по потухшему лазать?.— резонно заметил Белов. — Сами знаете, после прекращения активности вулкана кратер разрушается, стенки его осыпаются, и он становится обычной котловиной. А вот действующий вулкан — совсем другое дело. Да, есть у меня еще одна причина лезть в пекло. Хочу испытать новый термостойкий костюм—скафандр КТ—1.

— Какой костюм? — удивился Осип Ильич. — Впервые слышу.

Саша плеснул себе в фужер соку, сделал глоток.

— Есть у меня одна новинка. Ученые, когда—то работавшие на оборонку СССР, разработали. Они занимались сверхпрочными жаростойкими материалами. Нынче у меня в лаборатории при алюминиевом комбинате осели и вновь взялись за старые разработки, причем с таким рвением, что уже через несколько месяцев выдали опытный образец. Черт возьми, превосходная материя, в огне не горит и обладает прочностью танковой брони. Счастье, что изобретение за границу не уплыло. Так вот, из материала этого мы сварганили опытный образец скафандра. И я хочу его лично на прочность в жерле вулкана испытать. Если выдержит экстремальные температуры, запатентуем изобретение и наладим серийный выпуск.

— Но то, что вы задумали, Саша, опасно, — Штернгарт не то чтобы отговаривал, а словно размышлял вслух. — Вы же не профессиональный испытатель.

— Что же делать, Осип Ильич, — развел руками Белов. — Кто—то должен быть первым, почему не я? Нужно скафандр в боевых условиях опробовать.

Штернгарт провокационно улыбнулся:

— Все, что вы сейчас говорили, очень интересно. Что ж, я целиком и полностью поддерживаю ваш проект. — Штернгарт указал глазами на бутылку водки. — За него стоит выпить.

— Еще бы, — спохватился Белов, взял бутылку и с ловкостью фокусника налил водку в рюмки. — Когда отправимся в экспедицию? Мне нужно отпуск к тому времени подгадать.

— Планируйте на середину лета, раньше никак не получится. — Осип Ильич поднял рюмку. — За ваш скафандр и удачный штурм амбразуры Вельзевула!

Новые знакомые, а теперь еще и друзья—единомышленники, принялись с увлечением обсуждать детали экспедиции к вулкану Бурный. За разговором незаметно прошло два часа. Весьма довольные друг другом Белов и Штернгарт расстались, когда на улице было уже темно.

X

Железная дверь камеры, в которой сидела Надя Холмогорова, со скрипом открылась. Заглянувшая в помещение полная надзирательница негромко сказала:

— Надья, выходи!

Тюремщице никак не давалось ее имя. Холмогорова не обижалась. Она рада была хоть на пару минут выбраться из этого проклятого склепа, в котором у нее начала развиваться клаустрофобия. Женщин специально держали в помещении без окон и дверей, чтобы какой—нибудь приблудный мужчина не увидел случайно того, что ему не положено видеть.

На сей раз они долго шли незнакомыми Холмогоровой коридорами. «И куда меня ведут? — гадала Наденька. — Может быть, в другую зону? В другую камеру? На суд? Или вообще на суд божий, в смысле, расстрел?» — перебирала она в уме всевозможные варианты развития событий.

Так далеко ее еще никогда в тюрьме не заводили. Неизвестность пугала и настораживала. Но в том, что она больше никогда не вернется в свою камеру, Надежда почему—то не сомневалась. В своем мнении она укрепилась еще больше, когда ей выдали ее одежду, в которой она прилетела из Красносибирска.

Пока Надежда под бдительным оком надзирательницы переодевалась, в ее голове мелькнула шальная мысль, от которой сладко замерло сердце: «А вдруг?..» — однако, Холмогорова гнала эту мысль от себя, чтобы не обольщаться напрасно.

Тем не менее, как ни готовилась Надежда к худшему, к ее радости, случилось обратное — и именно то, на что она рассчитывала.

В комнатке, куда ее препроводила надзирательница, находился Садык — конфидент, доверенное лицо его высочества шейха Абдула Аль Азиза.

— Это ты, Садык? — сдерживая радость, задала Холмогорова дурацкий вопрос, будто в оболочке Садыка мог предстать перед ней другой человек.

— Я, Надежда, я, — заявил на хорошем английском араб. Он был смуглым, плотным громилой, выполняющим при шейхе роль телохранителя. — Собирайся, домой поедем.

Надежда птичкой выпорхнула за ворота тюрьмы. Однако в свое счастливое избавление она поверила только тогда, когда оказалась в джипе Садыка.

— Как тебе удалось вытащить меня, Садык?! — щебетала она, вертясь на заднем сиденье, то и дело прилипая то к одному окну, то к другому. За ними начиналась счастливая свободная жизнь, к которой Холмогорова так стремилась, изнывая несколько долгих месяцев в душной зловонной камере.

— Шейх тебя выкупил, — посмеиваясь, объявил Садык. — Гору баксов заплатил. Ты, Надя, другое платье надень, я тебе приготовил. Там в сумке лежит. А то сама знаешь...

Холмогорова действительно знала. В эмирате Абу—Дуби, куда они, очевидно, ехали, ибо там находились владения шейха Аль Азиза, по закону не разрешалось появляться с голыми запястьями и щиколотками. А иначе... Нет, упаси боже, в тюрьму Наде больше не хотелось. Никогда в жизни, уж лучше смерть! Холмогорова достала из сумки длинное платье из верблюжьей шерсти и надела его поверх своей одежды.

Они пересекли границу Эмирата Абу—Дуби, вихрем промчались по шоссе вдоль песчаной береговой линии, затем въехали в крупный, по здешним меркам, город.

У большинства людей Эмираты ассоциируются с пустыней, верблюжьей колючкой, дюнами да с голубыми водами Персидского залива.

Но это не вся правда, а только ее часть. Здесь имеются хорошо развитые города, где современность превосходно сочетается с историей.

Город, по которому ехали, с его высотными зданиями, при взгляде на него с широкой набережной здорово смахивал на Манхэттен с его знаменитыми небоскребами. Сама же набережная — длинная ухоженная улица с зелеными газонами, уютными кофейнями, великолепными лестницами — была поистине райским уголком.

Наконец они пересекли границу оазиса, на протяжении нескольких веков принадлежавшего семье шейха Аль Азиза. А еще через четверть часа Надежда увидела высокую зубчатую стену с башнями—минаретами, окружавшую дворец, построенный, скорее всего, могучим джинном из сказки об Аладине и медной лампе.

Садык подъехал к овальной проездной башне с воротами, над которыми когда—то, в средние века, висела плеть: символ абсолютной власти монарха. Двое охранников почтительно приветствовали Садыка и его спутницу. Джип въехал на территорию резиденции.

Ко дворцу шейха, кроме обычной, покрытой асфальтом дороги, вели мощеные тропинки, проложенные через газоны с торчащими кое—где пальмами. Садык подвез Надежду к женской половине дома, располагавшейся в правом крыле основного здания, куда мужчинам, за исключением самого хозяина, вход был заказан, и передал молодой женщине, прикрывшей лицо краем накинутого на голову платка. Она проводила Холмогорову в ее апартаменты.

Надежда раньше жила во дворце шейха, а потому ничуть не была удивлена заведенными здесь порядками. Наконец—то у нее снова будут нормальные бытовые условия! Холмогорова пробежалась по комнатам, вдыхая аромат благовоний, которыми окурили помещение перед ее приездом. Убранство ее апартаментов представляло собой смешение Востока и Запада.

В спальне — роскошный итальянский гарнитур с балдахином над кроватью. Еще одна комната была застелена коврами с разбросанными на них подушками; в другой все было как в Европе: стол, стулья, кресла и домашний кинотеатр; в ванной были установлены унитаз, биде и джакузи.

Хоть и скучной, и однообразной была жизнь у шейха в его золотой клетке, Наденька была счастлива к ней вернуться. Сейчас у нее не было никаких амбиций. Сейчас, а до тюрьмы... О, до тюрьмы она мечтала вырваться на волю к богатой свободной жизни, к дорогим отелям и ресторанам, к прогулкам на яхтах, к обществу молодых интересных людей. Осуществить мечту мешало одно: отсутствие денег.

Надежда долго искала случая поживиться за счет шейха. И случай такой представился. Шейх предложил ей выкрасть из России и доставить в Эмираты племянника Белова. Мальчишка оказался внуком шейха, а сам шейх был по женской линии родственником короля Саудовской Аравии. Вот и собирался он Алешку — Али, когда тот вырастет, сделать своим оком в соседнем могущественном королевстве.

За киднеппинг шейх пообещал Холмогоровой солидное вознаграждение, свободу и собственный дом на берегу Персидского залива. Увы, Наденька не оправдала надежд Аль Азиза, и более того — провалила операцию. Будь трижды проклят Белов, не давший ей похитить мальчишку.

XI

Его высочество шейх Абдул Аль Азиз был пятидесятидвухлетним тучным страдающим одышкой мужчиной. Этакая колышущаяся масса с круглой маленькой головой, двойным подбородком и маленькими внимательными глазками. Раньше шейх был неимоверно толст, так как страдал сахарным диабетом и почти не ходил, однако с помощью лекарств и диет ему удалось сбросить вес. Теперь он хоть и с трудом, но мог без посторонней помощи передвигаться по дому.

Род свой Абдул Аль Азиз ведет от древнего вождя кочевых арабов шейха Касими, который считается потомком пророка Мухаммеда. Аль Азиз богат, сказочно богат. Его предки сколотили огромное состояние на завоеваниях и пиратских нападениях на торговые суда еще в эпоху средневековья. Но не оно составляло сегодня основу его могущества, а нефть, на которой Аллах, особо благоволя к правоверным, соизволил их поселить.

Ибо на земле предков Аль Азиза были обнаружены богатейшие месторождения нефти и газа. И снова в подземные хранилища дворца шейхов потекли денежки, только не золотые динарии и испанские дублоны, как когда—то, а нефтедоллары. За одно поколение семейство владетелей Абу—Дуби из богачей превратилось в миллиардеров. Богатство его не поддавалось исчислению.

Вечером шейх с трудом поднялся с вороха одеял и подушек, вышел из собственной спальни и направился через анфиладу комнат на женскую половину дома. Абдул Аль Азиз все еще скорбел по рано ушедшему из жизни сыну Омару, погибшему в далекой Чечне, душевная рана не заживала. Однако скорбь скорбью, но от утех мирских он тоже не отказывался.

Жен у шейха было великое множество, ибо жил он по заветам пророка Магомета, возведшего полигамию в ранг божественной доктрины. Чем старше становился Абдул Аль Азиз, тем больше стремился он разнообразить свою сексуальную жизнь, для чего постоянно увеличивал свой гарем. Ведь если доставляемое женщиной удовольствие благотворно сказывается на здоровье, то испытываемое несчетное количество оргазмов — богоугодное дело.

Пробормотав цитату из Корана: — Ваши жены — ваше поле, ходите на ваше поле, как хотите, — Абдул Аль Азиз ступил в гарем.

Возраст у жен шейха был самый разнообразный, от несовершеннолетних — по европейским понятиям — девушек до ровесниц шейха. Дамы были полные и худые, высокие и низкорослые, брюнетки и шатенки, красивые и не очень, но жемчужиной гарема была, конечно, российская куколка — Надежда Холмогорова. К ней—то и направлялся Абдул Аль Азиз.

Строгой очередности посещения жен у шейха не было, он волен был выбирать кого угодно и когда угодно, благо выбор был почти неограниченный. Но и нагрянуть внезапно в спальню жены или наложницы не мог, дабы не вышел конфуз, ибо женщина в силу своих физиологических особенностей, а, возможно, просто из—за недомогания, не могла или не желала в этот день исполнять свои супружеские обязанности. Как быть? Не вешать же на двери табличку с надписью «я занята» или «перерыв на обед».

Деликатный вопрос деликатно и решался. Если женщина не хотела принять своего господина, она оставляла обувь у входной двери, повернув ее носками в сторону коридора. Ну, а если хотела, то носками к двери.

У Надежды Холмогоровой башмачки всегда стояли носками к двери и на ширине плеч. То ли она была безалаберной и сбрасывала обувь, как попало, то ли желала таким образом дать понять шейху, что его она жаждала видеть в любое время дня и ночи.

Усмехнувшись, Абдул Аль Азиз переступил порог апартаментов своей одалиски. Давно поджидавшая своего повелителя Надежда выпорхнула из комнаты в обличье Шахразады — в прозрачном шифоновом наряде — и пылко прильнула к необъятной груди шейха. Объяснялись они на английском.

— О, Абдулла! — проворковала она. Холмогорова называла шейха либо Абдуллой, либо Азизом. — Я так рада видеть тебя!

Страдающий одышкой шейх сипел, как старый пылесос, он погладил Холмогорову по волосам и сказал:

— Ты уж, извини, Надья, за то, что не смог раньше забрать тебя из тюрьмы. — Шейх долгие годы учился в Европе и знал английский намного лучше Холмогоровой.

Ему не чужды человеческие чувства, правила хорошего тона, культура, и если кто—то считает, что коли шейх имеет гарем, власть и деньги, то он тиран и деспот, то это не так.

Надежда не ожидала такого оборота событий. Винила она в провале операции себя и только себя, а потому рассчитывала получить от шейха нагоняй. Абдул Аль Азиз же считал, по—видимому, иначе. Холмогорова тут же перестроилась.

— Ты совсем забыл обо мне, — заговорила она капризно, надув, хорошенькие губки. — Я чуть не умерла в этой ужасной тюрьме.

— Да не забыл я, Надья, не забыл, — оправдываясь, сказал шейх. — Просто возникли сложности при твоем освобождении. Ты же была арестована как международная преступница, да еще в другом эмирате. Вот и пришлось решать твое дело на соответствующем уровне. Но все позади. Так что ты не беспокойся. Здесь твоя персона вне опасности.

— Я и не беспокоюсь! Я знаю, что мой мужчина всегда сможет защитить меня, — грубо польстила Холмогорова.

Шейха она не любила и даже не уважала, просто в силу сложившихся обстоятельств делала вид, будто боготворит его. Надежда увлекла хозяина в восточную комнату. Она усадила его на расстеленные на полу одеяла, подоткнула под спину подушку. Потом подала чай, поставив чайник рядом с шейхом на столик с короткими ножками. Держа в одной руке пиалу с крепким золотистым напитком, а другой, обнимая молодую женщину, шейх потребовал:

— Ну, давай, Надья, рассказывай, что там у тебя приключилось в России.

Холмогорова долго и подробно излагала обстоятельства неудавшейся операции, давила на слезу, заламывала руки. Шейх слушал ее с печальной миной и время от времени поддакивал. Когда Надежда закончила свой рассказ, Абдул Аль Азиз с отеческой заботой поправил ей волосы, убрав лишнюю прядь со лба, и произнес:

— Бедная моя девочка, настрадалась. Я, конечно, виноват, втравил тебя в историю, но я тебя отблагодарю. Компенсирую, так сказать, моральный ущерб. Обещанные большие деньги пока не дам и домик не куплю, ты не доставила мне Али, а вот кое—какую сумму на твой счет в банк положу. И можешь попросить меня еще о каком—нибудь одолжении.

Холмогорова расцвела в благодарной улыбке.

— Я подумаю, — объявила она, чмокнула шейха в губы и потерлась своей щекой о его щеку.

Абдул Аль Азиз изнывал от похоти. Он стал неуклюже заигрывать с молодой женщиной, она, поддразнивая его, отбивалась. Игра длилась несколько минут. Наконец шейх властно притянул к себе Надежду. Его жирная потная рука скользнула между бедер молодой женщины. Холмогорова инстинктивно сжала ноги, но тут же раздвинула их, подставляя нежно перебиравшим ее кожу пальцам самую нежную часть своего тела. Наденька задрожала от вожделения, и она ничуть не подыгрывала шейху. Несколько месяцев Холмогорова обходилась без секса и сейчас просто жаждала отдаться Абдул Аль Азизу. Пусть он некрасивый, толстый и потный, но он настоящий мужчина.

Шейх тоже пыхтел. Слегка недовольный пассивностью партнерши, он взял ее руку и положил к себе под низ живота. Наденька тут же усиленно задвигала рукой, отыскивая в складках жира детородный орган его высочества. Отыскала. Ее рука стала двигаться нежно, ласково, затем скользнула в шаровары Абдул Аль Азиза. Под напором ласк, надо сказать, не очень—то большая плоть стала разбухать, увеличиваться в размерах. Абдул Аль Азиз застонал.

— Разденься! — приказал он хрипло.

Шейх любил смотреть, как Наденька раздевается. Молодая женщина знала это. Она грациозно встала, стала медленно снимать с себя блузку, потом почти прозрачные шаровары. Оставшись в маленьких трусиках и лифчике призывно повращала бедрами перед носом шейха, стараясь поглубже втянуть живот, чтобы властелин не заметил образовавшихся за время сидения в камере складок жира. Но и так Холмогорова была хороша. Изящные линии ее тела могли свести с ума кого угодно. Абдул Аль Азиз смотрел во все глаза.

Наденька сбросила лифчик, огладила упругие груди, стала играть с розовыми сосками. На ее кукольном лице застыло блаженное выражение. Сейчас она, конечно же, играла. Она была танцовщицей и прекрасно владела техникой таких движений, которые вызывали у зрителей похотливые чувства. Чем без зазрения совести и пользовалась, завлекая мужчин.

Одна рука Холмогоровой спустилась от груди к животу, потом еще ниже туда, где сходившиеся линии ног образовывали треугольник, и стала гладить и мять в том месте узкую полоску трусиков.

Маленькие глазки шейха стали в два раза больше обычного. Вот за эти эротические штучки он и выкупил ее из варьете и не хотел дарить свободу, предпочитая держать эдакое сокровище у себя в доме. Наконец Наденька осталась в чем мать родила, великолепная в своем бесстыдстве.

— Выключи свет! — попросил шейх.

Он стеснялся своего раскормленного тела, а потому терпеть не мог представать перед женщинами в голом виде. Наденька щелкнула дистанционным выключателем, потом помогла шейху снять одежду и легла на пол, на ковры и подушки.

Когда Азиз навалился на нее, и его жирное тело заколебалось в бешеном ритме, Надежда ушла в свои мысли, не забывая при этом имитировать с помощью стонов и криков состояние крайнего возбуждения. Она вспомнила, как Заика при аресте в аэропорту попросил ее не забывать о соотечественниках, если ей удастся вырваться из тюрьмы раньше их.

«Надо попросить Азиза, чтобы он Грота и мужиков из тюряги выкупил, — подумала Надежда в тот момент, когда шейх достиг пика и с хрипом задергался в пароксизме наслаждения. — Все же, свои, русские люди, может, пригодятся еще».

— И не проси, — отвечая утром на просьбу Наденьки выкупить Грота, Мориарти, Заику, Гоблина и Кабана из тюрьмы, заявил шейх. — Что тебе больше просить не о чем?

Абдул Аль Азиз возлежал в спальне Холмогоровой на кровати, а сама хозяйка комнаты сидела у зеркала и приводила свой внешний вид в порядок.

— Ну, это мой каприз, — Надежда кокетливо повела плечом с приспущенной бретелькой комбинации. — Я очень прошу вас.

— Но зачем это тебе нужно? — недоумевал шейх.

Холмогорова посмотрела на шейха в зеркало и скорчила уморительную рожицу.

— Нужно, — заканючила она. — Они же мои соотечественники. Помогли мне сбежать из России. А Кабан, кроме того, помог похитить мальчишку. Он же не виноват, что в последний момент операция сорвалась. А ребята найдут способ как тебя отблагодарить.

Абдул Аль Азиз некоторое время молчал, уставясь бессмысленным взглядом в потолок, почесывая одной рукой голову, а другой — поросший шерстью живот, потом неожиданно спросил.

— Английский из них кто—нибудь знает?

Наденька, не сразу понявшая, о чем идет речь, взглянула удивленно, но потом сообразила и, поразмышляв, неуверенно произнесла:

— Грот, кажется, немного знает, он бывший моряк.

— Хорошо, подумаем насчет твоих друзей, — вздохнув, изрек шейх, встал с кровати и стал одеваться.

XII

Едва Хохлов переступил порог президентского кабинета, как Всеволод Всеволодович Батин с лучезарной улыбкой поднялся из—за своего массивного, широкого, как аэродром, письменного стола и вышел ему навстречу. К Андрею Анатольевичу, как и ко всем сотрудникам ФСБ, а также выходцам из этой реномированной организации, президент, как бывший ее кадровый сотрудник, питал особое благорасположение.

— Проходите, пожалуйста, товарищ генерал.

Батин сделал несколько шагов навстречу Хохлову, протянул ему руку для пожатия, другой указывая на покрытое резьбой кресло, стоявшее боком к его столу.

Президент и Андрей Анатольевич устроились за переговорным столиком друг против друга. Женщина, больше похожая на бизнесвумен, чем на прислугу, подала им кофе и вышла, плотно прикрыв за собой дверь в кабинет. Разговор с шефом ФСБ не мог не быть строго конфиденциальным.

— Я вас слушаю, Андрей Анатольевич,сказал Батин, когда они остались тет—а—тет, и отхлебнул кофе, давая тем самым понять, что и его гость может попробовать и оценить вкус подаваемого в президентских апартаментах напитка.

Однако к кофе генерал не притронулся, а сразу приступил к делу, заглядывая время от времени в свои записи. Говорил он по существу, стараясь не затягивать беседу, так как время разговора с президентом было лимитировано, однако по старческой своей привычке впадал иногда в велеречивость и зацикливался на второстепенных подробностях.

Доклад продолжался минут десять, и все это время Батин, не прерывая старого генерала, смотрел на него с сочувственно—снисходительной улыбкой. Но когда отпущенное время подошло к концу, президент демонстративно взглянул на часы.

— И последнее, Всеволод Всеволодович, — заторопился Хохлов, — буквально в двух словах: об арабском террористе Аваде Бен Ладене. Вы знаете, что он перешел на нелегальное положение после того, как за него самого или за его голову американцы пообещали приз в пятьдесят миллионов долларов. Так вот, по нашим сведениям он снова планирует акт устрашения на территории Соединенных Штатов Америки. Подробности операции пока неизвестны, но, по мнению аналитиков, речь идет об уничтожении тем или иным сцособом здания ООН в Нью—Йорке.

Хохлов знал, что все, что так или иначе связано с Ладеном, находится под особым контролем президента. Для Батина, как бывшего кадрового разведчика и сотрудника КГБ, уничтожение террориста номер один было делом чести. И если бы американцы или их западные коллеги опередили российские спецслужбы, он был бы не только расстроен, но и почувствовал бы себя оскорбленным.

Поэтому Хохлов, во—первых, перенес эту тему на конец разговора, чтобы подать ее в качестве, так сказать, десерта. А во—вторых, вслед за Штирлицем и Шелленбергом, он считал, что запоминается последняя фраза, и эта информация о Бен Ладене заставит президента более либерально отнестись к просчетам и недостаткам в работе ФСБ, которые, конечно, имели место быть.

Батин чрезвычайно ответственно отнесся к полученной информации. Организация Объединенных Наций оставалась одним из немногих очагов сопротивления глобальному американскому наступлению на международной арене. Поэтому любой удар по ней являлся косвенно ударом по России и ее интересам. Он сразу понял, что этот теракт в случае его осуществления будет использован Вашингтоном для свертывания деятельности ООН в Соединенных Штатах и выдавливания ее на территорию Европы. Этого ни в коем случае допускать нельзя!

— Андрей Анатольевич, — жестко сказал Батин со стальным блеском в серых глазах. — Даю вам полный карт—бланш. Вы можете использовать любые, повторяю, любые средства для предотвращения теракта и ликвидации Бен Ладена. Вы уже сообщили по линии своего ведомства о готовящемся ударе американским коллегам? В порядке обмена информацией?

— Уже сделано, Всеволод Всеволодович, — покивал седой головой Хохлов.

— И что же? — оживился президент. Андрей Анатольевич пожал плечами.

— К сожалению, пока никакой реакции.

— Обидно. С террористами шутки плохи. Может быть, американцы планируют аналогичную операцию по отлову этого арабского ястреба?

— Согласен, — Хохлов сделал озабоченное лицо. — Вполне возможно. Но к Бен Ладену очень трудно подобраться, практически невозможно. Он ведь патологически осторожен. И у него наработаны связи во всех социальных слоях исламского мира. А главное, его поддерживает арабская улица.

— Что ж, если будут какие—либо известия по Аваду Бен Ладену, срочно сообщите. — Батин встал, приглашая тем самым подняться и генерала. А когда шеф ведомства довольно проворно для своего возраста вскочил, добавил: — В любое время дня и ночи.

Всеволод Всеволодович перенес вес с пятки на носок, будто баскетболист, бросающий мяч в корзину, и протянул генералу руку.

— Есть, товарищ президент! — четко, по—военному ответил Хохлов, пожал Батину руку и направился к выходу из кабинета.

XIII

Возглавляемый Штернгартом отряд оказался у подножья вулкана Бурный в сумерках, и разглядеть, как следует, сам конус ни ему, ни сопровождающим не удалось.

В состав экспедиции входило всего три человека. Кроме Осипа Ильича и Белова в ней участвовал Виктор Злобин. Хотя начальник службы безопасности директора комбината и не горел желанием отправиться, по его выражению, к черту в задницу, Белов настоял на поездке Витька к вулкану. В конце концов, забота о безопасности шефа — это его прямая обязанность!

В обязанности Злобина входило готовить еду, следить за лагерем, ну и, в случае чего, быть на подхвате у Белова и Штернгарта при проведении исследовательских работ.

Альпинистское снаряжение Белов покупал лично, но в присутствии и при участии Злобина. В этом деле, как и в случае с парашютом, никому доверять нельзя.

— Учти, Витек, — поучал Саша приятеля, — ты едешь с нами не в качестве туриста, а как полноправный член экспедиции. Тебе придется быть и фотографом, и оператором, и радистом, а в случае надобности и врачом, а то и испытателем. Понял?

— Да усек, усек! — Злобин натянул на ногу ботинок с шипами и, любуясь тем, как он сидит, спросил: — Может, пару баб в поход возьмем, типа маркитанток? А то ведь с тоски помрем.

— То, что тебе в экспедиции будет некогда скучать, я тебе обещаю, — рассмеялся Белов.

Он прекрасно знал, что ворчит Злобин для вида. Витек пойдет хоть к черту на рога и сделает все как надо. Поэтому Белов и держал его всегда под рукой.

МИ—6, высадивший экспедицию на небольшой, относительно ровной площадке среди хаотического нагромождения скал, улетел. Маленькая группа людей, окруженная сваленными на камни рюкзаками, ящиками и научной аппаратурой, некоторое время смотрела вслед быстро удаляющемуся вертолету, потом принялась устраиваться на ночлег.

Дул сильный ветер — обычное в этих местах явление. Порывы ветра резко меняли направление, задувая под куртки и ветровки, в которые были одеты вулканологи, забирался под воротники. Мужчины затянули снизу курток тесемки, поглубже натянули вязаные шапочки, а Злобин даже накинул капюшон.

Дата добавления: 2015-07-26