Глава 6. 11 класс. День рождения Светы

11 класс. День рождения Светы

Весь день суетливая беготня: уборка, готовка. Отвлекаясь на бытовые мелочи, я ненадолго избавляюсь от досужливых мыслей, но так или иначе снова возвращаюсь к ним. Одно мгновение радуюсь, что сегодня с неопределенностью будет покончено, другое страшусь того, что это произойдет.

Сегодня против обыкновения не будет много народа, только я, ты, мои неизменные подружки и какой-то Тоха, которого обещала притащить Катена для разбавления женской компании. Не таким я представляла свое шестнадцатилетие, но отмечать его по-другому не стану. Слишком велико тогда искушение спрятаться в толпе, найти причину или повод промолчать, а так... так, может, и решусь сделать первый шаг...

Четыре часа. Все готово, остается только привести себя в порядок и дожидаться гостей. А я по-прежнему не ощущаю в себе уверенности или хваленной силы духа. Мне хочется... Мне ничего не хочется! Разве что забиться у себя в комнате, как в норке, и не высовывать из нее носа.

От этой мысли становится смешно, поскольку в памяти всплывает другой день рождения, когда ты, загнав меня в угол, оттаскал девять раз за уши, "чтобы Москву увидела". А я в ответ выгнала всех гостей, не успевших даже попробовать торта. Сначала было обидно за нещадно горевшие оттопыренные лопухи, а потом, что из-за глупой истерики осталась одна.

Что ж, надеюсь, сегодня мои уши останутся при мне, и гости, не то чтобы не разбегутся, но хотя бы придут.

Голова, занятая воспоминаниями, не воспринимает механически отработанных действий, и не заметно для себя я уже смотрю в зеркало на отстраненную неприступную незнакомку в легком голубом платье, оттеняющем золотистый загар кожи. Глядя на нее, понимаю, почему многие считают меня железной, в душе такая буря, а на лице и в размеренных плавных движениях ледяное спокойствие. Вот только лисьи желто-карие глаза сверкают лихорадочно-неестественным блеском.

Не спеша выхожу из ванной, бросаю взгляд на часы.

Полпятого. Еще тридцать-сорок минут изматывающего ожидания, когда уже нечем себя занять, и остается либо тенью слоняться по квартире, переставляя и поправляя что-то на безупречно сервированном столе, либо пялиться в телевизор.

Ни то, ни другое меня не устраивает, настроение и без того пасмурное, а с каждой пройденной томительной минутой становится просто отвратительным. А все из-за того, что не испытываю уверенности, что ты не передумаешь, больно, растерянно и неуверенно звучал твой голос, когда я приглашала тебя.

Нет, ты придешь, точно придешь!

Мечусь по комнате, как зверь в клетке. Но заметив косые взгляды родителей, отдергиваю себя и сажусь на диван, аккуратно расправляя платье, чтобы не помялось. Взгляд останавливается на окне и замирает.

Не знаю, сколько времени проходит в этом отстраненном созерцании, когда прихожу в себя от громкого щелчка фотоаппарата.

- Солнышко, ты настоящая принцесса, - папа подходит и обнимает меня, пряча слезящиеся глаза. - Ты, наверное, подумала, что мы не собираемся тебя поздравлять?

Проницательный, такой похожий на мой собственный, взгляд с хитрецой разглядывает меня.

Я улыбаюсь, понимая, что родители, возможно, отнесли мое плохое настроение на свой счет.

- Нет, не подумала.

- Вот, и правильно детка. - Он легонько щелкает меня по носу. - Аня, сколько время?

Мама, посмеиваясь, заходит в комнату.

- Без десяти пять. Только родилась!

Она протягивает красиво завернутую коробочку.

- С днем рождения, малышка!

- Спасибо! - Верчу подарок в руках, в поисках, как раскрыть, не показав себя нетерпеливым вандалом. Но, в конце концов, плюнув на все, быстренько расправляюсь с оберткой. Открываю коробочку и застываю.

- Ну же, примерь!

- Нравится?

Перебивая друг друга, восклицают родители.

- Очень. - Разглядывая с восхищением месяц назад эту цепочку из белого и желтого золота в магазине, я не думала, что стану ее обладательницей вкупе с явно сделанным на заказ кулоном с моими инициалами С и Н.

С помощью папы одеваю ее и бегу смотреться в зеркало. Именно этой маленькой детальки и не хватало в довольно глубоком вырезе платья. Мама, как всегда, предусмотрела все.

Вернувшись к родителям, успеваю их чмокнуть в щеку до того, как раздается звонок.

Подрываюсь к двери и замираю, пытаясь утихомирить бешеный стук сердца.

Ты или не ты?

- Света, что же ты встала? Беги гостей встречай! А нам с мамой пора.

Вот такие мои родители. Никаких наставлений, нравоучений, вполне ожидаемых и уместных после моего заполночного возвращения в никакущем состоянии пару недель назад. Бросаю на них взгляд полный любви и иду к двери.

Стоило той распахнуться, как маленький истошно визжащий "С днем рожденья, Ники!" вихрь буквально сносит меня чуть ли не до зала.

Катена успокаивается только тогда, когда на моей обслюнявленной моське не остается живого места.

- Здравствуйте, - немного смущенно кивает она родителям, и протягивает мне пакет, - Держи. Только чур смотреть потом, - косится в сторону двери, где переминаясь с ноги на ногу стоит симпатичный парень с букетом роз и коробкой конфет.

- Тоха, заходи, что в пол врос? Не загораживай проход.

Молодой человек, словно спохватившись, делает шаг вперед и протягивает свои подарки.

- С днем рождения, Света!

- Спасибо! Проходи, мы сейчас.

Утягиваю Катю в свою комнату.

- Он всегда такой смирный? - спрашиваю, сама пытаясь рассмотреть, что лежит в пакете.

- Нет. Сейчас выпьет и разгуляется.

Видя мои жонглерские манипуляции с цветами, конфетами и пакетом, который больше всего не дает мне покоя, она с усмешкой освобождает меня от излишних предметов, получая в ответ благодарный взгляд.

- Не мучайся, там белье. Кружевное. Только под это платьице не подходит.

- А где Леся? - спрашиваю, с удовольствием взирая на тоненькие просвечивающие лоскуточки.

- Сейчас будет. А вот где Дубина, хотелось бы мне знать?

Из меня как из лопнувшего шарика с шипением вырывается воздух.

- Самой интересно.

- Надеюсь, ты не передумала?

"Как же дадите вы передумать!"

- Нет! Если придет!

Дождавшись прихода Олеси, размещаемся за столом. Время неукоснительно бежит, и нет только тебя. Улыбаюсь, но взгляд то и дело обращается к настенным часам. Девчонки отводят глаза, делая вид, что не замечают моей нервозности. Но я вижу как время от времени, то у одной, то у другой поджимаются губы от злости.

Я не понимаю, что происходит, неужели ты в отместку за свой день рождения решил заставить меня просить тебя прийти. Не верю. Ты бы обязательно позвонил, если передумал. Позвонил же, да? А если, нет? Становится ужасно жалко себя. Понимаю, что с каждым мгновением мне все труднее сохранять маску благополучия и веселья.

Игристое сладкое шампанское, кажется не уместным на этом столе.

Резко встаю и выхожу из комнаты, ловя на себе сочувственные взгляды подруг.

- Я сейчас. Вино принесу. - Мне надо выйти, срочно, пока еще могу удержать в себе, подгоняемые жалостью подруг, горькие слезы обиды и разочарования.

- Не судьба! Значит так надо. - Шепчу, тяжело привалившись к холодильнику. - Давай, соберись, Света! Засунь свою гребенную эмоциональность поглубже, натягивай улыбку и веселись, не порть настроение людям. Ты же СИЛЬНАЯ! ВСЕ СМОЖЕШЬ! - Ирония шипением вырывается наружу в воззвании к себе.

Делаю глубокий вдох, беру бутылку и направляюсь в комнату с твердым намерением следовать данным самой себе указаниям.

Чуть не роняю ее от неожиданности, когда у входной двери меня застает звонок.

Трясущимися руками открываю замок... и вижу тебя.

Ты такой милый с этим плюшевым огромным медведем под мышкой одной руки и коробкой с цветами в другой.

- Привет! - Ты имеешь наглость очаровательно улыбаться мне.

"Идиот! Ты хоть представляешь, что я пережила за эти пятнадцать минут твоего опоздания!" - Мысленно отчитываю я, но вслух лишь тихо произношу. - Привет.

Пружинка стягивающая нервы в каменные узлы, ослабевает и впервые за день я улыбаюсь по-настоящему.

Короткое застолье с соответствующими случаю тостами. Вино игриво будоражит кровь. Олеся достает гитару, и мы начинаем петь, не стесняясь того, что порой не попадаем в такт, танцуем, фотографируемся.

Антон после нескольких рюмок, а скорее всего после твоего прихода, действительно оживляется и теперь, как заправский журналюга с фотиком наперевес, подкарауливает провокационные моменты на будущую память.

Я точно знаю, что в альбоме у меня скоро будет как минимум с десяток откровенно-эротичных картинок подруг, запечатленных во время танца, и не меньше с различными забавными гримасками.

Устав беситься и определив, что сейчас всем определенно не до нас, тихонько подкрадываюсь к тебе.

Ты сидишь на кресле и с задумчивой улыбкой перебираешь гитарные струны, подбирая какой-то лиричный мотив. Странно, я никогда не слышала твоей игры и сейчас слегка обескуражена тем, что у тебя это получается. Опустив колено на подлокотник, подбираюсь к уху.

- Мне нужно с тобой поговорить, - Поворачиваешь лицо, и мои губы нежной лаской скользят по твоей щеке. Мелкая дрожь пробегает по телу и я, цепляясь за спинку, зачарованно смотрю в твои непроницаемые глаза. От резкой вспышки, осветившей нас, вздрагиваю и не без посторонней помощи приземляюсь на твои колени. Как поглупевшая от любви дурочка, любуюсь широкой от уха до уха улыбкой под щелканье фотоаппарата.

- Сейчас? - Твои губы так же мимолетно и невинно слегка касаются моей щеки.

"О чем ты? Ах, да, поговорить... Еще секундочку. С тобой так уютно!"

Прищурившись от удовольствия, даю себе еще мгновенье и, вскочив, тяну за руку на кухню.

"Неужели я скажу сейчас? А как... Как мне это сказать? Вот так просто развернуться и огорошить с порога?"

Ты идешь рядом без сопротивления, но тем не мене твоя рука так и находится в моей.

- Что ты хотела сказать, Ники? - Никакого волнения, лихорадящего меня, лишь спокойное любопытство.

- Я... - Надрывный глухой звонок телефона, оставшегося на кухне, раздается еле слышной трелью. Отпустив твою ладонь, я устремляюсь к нему, как к спасательному кругу, позволяющему отдышаться перед прыжком в омут. - Подожди, сейчас отвечу.

- Да?

- Света?! - Мое сердце замирает в тревожном непонятном волнении от звука незнакомого голоса.

- Да... я.

- Простите, а не могли бы вы позвать Лешу к телефону?

Молчу в прострации.

"Откуда ж ты такая вежливая на мою голову сыскалась?"

- Ало, вы меня слышите?

Понимая, что молчание излишне затянулось, кивая головой, произношу: - Да... да, сейчас позову.

- Леш, - Вяло нехотя протягиваю трубку. - Тебя!

Отхожу на несколько шагов к окну, давая видимость уединения, но жадно прислушиваюсь к каждому твоему слову, сказанному приглушенным тоном.

"Не уйду. Ни за что не уйду".

Зябко ежусь, обхватывая себя за плечи руками.

-...Нет, Оль. Не смогу.

...

- Я же объяснял почему.

Искоса бросаю взгляд назад. Твои щеки слегка покраснели. В глазах зажегся огонек. А уголки губ приподнялись в легком намеке на улыбку.

- Хорошо, уговорила.

...

- Пока.

Я ничего не могу понять из обрывочных фраз разговора. Но тон, нежный и ласково-настойчивый, даже когда ты возражал, о многом говорит.

"Кажется, я зря взяла телефон! Но все это ничего не значит, только дай мне хотя бы малейший намек для надежды".

- Извини, Свет! Ты что-то хотела сказать. - Ты не проявляешь ни грамма беспокойства или неловкости, когда положив трубку, снова обращаешься ко мне.

- Брось, - Отмахиваюсь и, собирая волю в кулак, натягиваю беззаботную заинтересованную улыбку, - Кто это? Колись! А то умру от любопытства. Неужели та самая Ольга, с которой ты после дня рождения расстался?

Комично округлив глаза в притворном ужасе, улыбаешься мне, и на твоих щеках появляются ямочки.

- Не-е-ет! Но ты, по-моему, ее знаешь. - Легкий румянец, появившийся после разговора, сменяется на более яркий цвет, и мне это начинает жутко не нравиться. - С ней я познакомился чуть больше месяца назад.

"Так, так... С НЕЙ! А не С ЭТОЙ!", - сама не понимаю, почему цепляюсь за это слово, хотя ты не делал на нем акцента, и только спустя мгновенье сознаю, что ты сказал "МЕСЯЦ" или вернее "Чуть больше месяца".

"Она что, номинантка на мисс Мира?"

- Ты меня заинтриговал, не помню никаких Оль среди своих знакомых.

- А она не знакомая, но вы наверняка с ней в профилактории пересекались.

Балкон, усыпанный розами, развороченная клумба у соседнего здания и довольная сияющая рожа миловидной блондинки, кажется, ее действительно звали Оля - все это в мгновение ока проплывает у меня пере глазами.

"Зря ты это сказал, Лешик, так как это воспоминание злит меня до жути".

Набираю побольше воздуха, чтобы причесать тебя как следует за то, что ты проигнорировал тогда меня и заодно на запале высказать все, что копилось так долго в душе, но ты опережаешь меня.

- Прости, Никит. - Берешь мою ладошку в свою, и я снова, как когда-то, удивляюсь, какая она маленькая в твоей руке и тут же злость пропадает без следа. - Я тогда ночью приехал, роз надрал и через балконы тайком пробирался. Не знал, что ты там тоже рядышком отдыхаешь. А утром... - Твои щеки становятся еще алее, -... не стал при Оле к тебе подходить, тем более ты там была вроде как не одна?!

- Знаешь, Леха, твоя гнилая отмазка не катит, - мой палец с настойчивой жестокостью тыкает в грудь. - Простого кивка старой подружке было бы достаточно.

Мягко захватив вторую руку, ты всматриваешься в мое лицо.

- Виноват, сознаю, каюсь. Мир?

И опять я ничего не могу прочесть в твоих серебристо-стальных глазах.

"Черт, как же мне не хватает сейчас их детской простоты и откровенности!"

- Она... - с трудом подбираю слова, - такая... особенная для тебя? - и словно в омут с головой, - Ты ее любишь?

- Х-м.

"И как прикажешь расценивать твое ироничное хмыканье? Как насмешку над моей наивной заикающейся постановкой вопроса или как отношение к ней".

Сверлю тебя взглядом вынуждая ответить.

- В определенном смысле она особенная для меня.

- Поэтому ты дал ей мой телефон? Что, ни на минуту не можете расстаться? Тогда пришел бы с ней.

- Я не давал телефона и не собирался ее сюда приводить. Это мама ей его сказала.

"Вот как значит? Тетя Люба в курсе и одобряет его выбор, и ни одна сплетня не дошла до меня!"

- Так она тебе нравится или нет? - Настаиваю с мазохистским упорством, хотя понимаю, что не может не нравиться. Просто признаться в любви сложно даже себе, а о других и говорить нечего.

- Нравится. Довольна?

Если бы это был вызов, поддевка, а то нет, просто слегка скомканная нерешительная констатация факта. Сердце от удара сжимается в комочек и мне хочется вынуть его, завернуть в тысячи оберток и баюкать, пока оно не перестанет ныть, но это не в моих силах. Единственное, что я могу - это довести начатое до конца, натянув на лицо самую сияющую улыбку.

- Да, я рада... За тебя! - Произношу слегка сиплым голосом от, пережимающих горло, болезненных спазмов, - Ведь, я люблю тебя, Дубина, - хмыкаю, ероша твои волосы. - Правда, сама не знаю за что.

"Вот я это и сказала, пусть вложила другую интонацию и смысл, но это уже не имеет значения".

- Аналогично. Сам удивляюсь, почему терплю такую заразу. - Ты с легкостью подхватываешь мой непринужденный тон. - Ну, так что? Мир?

- Мир.

"Только разрезанный на мелкие уродливые кусочки".

- А о чем ты все-таки хотела поговорить?

- Как раз об этом. Мы стали слишком редко общаться. - Я отодвигаюсь, находится так близко от тебя слишком больно, - Ладно, идем. У родителей в кладовке трехлитровая банка молодого вина стоит, пылится, да и остальные нас потеряли, наверное.

Заглядываю за дверь, где хранится всякий хлам и потягиваюсь на цыпочках, чтобы достать вино. С моим ростом, даже на каблуках это довольно проблематично, но второй пункт условия никто не отменял, похороны любви должны быть веселыми и запоминающимися.

- Ты так и не подросла, хотя я усердно тянул тебя за уши.- Твое дыхание шевелит волосы у щеки, разбегаясь мурашками по телу. - Помочь?

"Это издевательство! Я не должна этого чувствовать! Отойди. Пожалуйста! НЕ МУЧЬ МЕНЯ! Или оттаскай за уши, чтобы я снова могла закатить истерику и, разогнав всех, начала зализывать раны".

- Давай! - отодвигаясь, задеваю тебя и, дернувшись, бьюсь о плинтус. - О-у.

Мне не больно, но все же пара слезинок срывается с глаз.

- Сильно ушиблась? - отставив банку, ты с серьезной озабоченностью склоняешься над моей ногой. - Дай посмотрю.

- Не надо, - выпрямляюсь и снова отхожу, - все нормально. Уже прошло. Просто обидно...

"Все разошлись, уверенные, что вечер прошел отлично. Ха! Наверное, я выбрала не ту профессию. Столько вина и все впустую. Никаких вертолетов и плавающего в небытии сознания. Только боль режущая, мучительная. Ненавижу дни рождения! Ненавижу Оль! И больше всего ненавижу одиночество в кругу близких и друзей. Но все это пройдет, обязательно пойдет. Я постараюсь".

Прижав к себе медведя, настырно сжимаю глаза, хотя знаю, что сегодня уже не засну...

Дата добавления: 2015-07-26