Ноября 1964. Мать выглядит утомленной.

Мать выглядит утомленной.

Она приложила к глазам ладони рук.

…Они изматывают меня материальными, механическими вещами, которые надо сделать, и поскольку они все спешат и плохо организованы, то приходят в последнюю минуту, и требуется сделать что-то «немедленно». Все это — чтобы объяснить тебе, что я полностью измотана.

Если ты хочешь, мы можем что-нибудь перевести, потому что тогда ты работаешь, не я!

Но, может быть, ты хочешь что-то сказать мне?… Если это так, говори.

О! Всегда есть, что сказать, но…

А! Говори…

Это личные вещи.

Да, хорошо. Говори.

Я не очень хорошо понимаю свое положение сейчас. У меня такое впечатление, что мое переживание становится скудным, скудным, все больше скудным — не осталось почти ничего.

А! Очень хорошо.

Нет ничего, кроме механизмов.

Это хорошо, это очень хороший знак, это значит, что ты освобождаешься от своего эго.

Но если бы, в этой ничтожности, были переживания…

Послушай, вчера или позавчера (в любом случае, после того, как я виделась с тобой в последний раз), весь день у меня было в точности то ощущение, о котором ты только что сказал. Я внезапно вспомнила ощущение или впечатление, либо переживание, которые я имела, когда была здесь или там, во Франции, в Японии, и я имела то впечатление… да, утончения, сведения к точки несуществования.

Да, точно.

Совершенно несуществования. И я сказала себе: «Но где же та личность, которую я называю собой?… Где она, что она делает?» — Она испарилась [Мать дует между пальцев], совсем испарилась. О! Как я смеялась, мой мальчик, как мне было забавно! В течение получаса я смеялась внутри. Я сказал себе: «Что же, это успех!» Затем я посмотрела на это бедное тело и подумала: «Если бы это могло превратиться в нечто иное, это было бы великолепно!»

[Смотря на Сатпрема уголком глаза] Это очень хорошо — это очень хорошо, это определенный знак того, что выходишь из своего эго.

Да, но в этом несуществовании остаются только неинтересные вещи: тело, механизмы.

Потому что это то, что остается. Но что же делать?… Я говорю тебе, было такое впечатление, что остается только то, что напрямую связано с телом.

Да!

Другими словами, ничто; это почти ничто.

Так что возникает проблема: «Как ЭТО может измениться?»

Конечно, я получила отклик… У меня есть календарь с цитатами Шри Ауробиндо, и вечером я получила ответ. Я не помню точно слов, но он сказал: «Дух преобразит и это человеческое тело в божественную реальность.» Такой был ответ; он сказал: ДУХ. Я сказала себе: «Конечно, но как ЭТО может быть трансформировано?…»

Вот в чем проблема.

И ответ всегда один и тот же: это НЕ МОЖЕТ зависеть от нашего усилия. Конечно, само собой разумеется, что мы должны сделать себя насколько можно более пластичными и благорасположенными (я говорю о теле), но это НЕ МОЖЕТ зависеть о тела, у тела нет ни знания, ни силы; следовательно, это может зависеть только от божественной Воли.

Это точно так. Таково переживание этих последних дней.

Но такое впечатление, что даже стремление… Не могу сказать, что оно исчезает в этом несуществовании, но нет ничего, не осталось почти ничего.

Мой мальчик, это потому что «стремлением» ты называешь движение своего психического сознания, ментально сформулированное и поддерживаемое виталом — но это НЕ ТВОЕ ТЕЛО. И только если ты очень чувствителен к вибрации клеток, если ты приучен наблюдать и чувствовать их, тогда ты можешь видеть. Что же, я не знаю, но я не могу жаловаться на клетки своего тела… Ты знаешь, это не восприятие, это не ощущение, это… это ЖИВАЯ ВЕРА в существование только Всевышнего — что есть только Реальность и только Существование. Нет ничего, кроме этого, как если бы все переполнялось, все клетки переполнялись от радости!… Единственно, это не принимает форму чувства, не принимает форму даже ощущения, и еще меньше — форму мысли; тогда, если не быть очень внимательным, то не замечаешь. Но, например, когда я повторяю мантру, она повторяется небезызвестным физическим умом, таким глупым (это единственное, что подчиняет его), и сейчас он так отождествился с мантрой, что она стала как бы пульсацией его бытия; но затем, когда я перехожу к зову (есть серия зовов: каждый оказывает свой эффект на тело), когда я перехожу к «Прояви Твою Любовь», я вижу как бы сверкание золотого света, которое представляет интенсивную радость во всех клетках.

Это не легко наблюдать, надо быть очень-очень-очень открепленным от движения мышления, иначе вы не заметите. Но если вы видите это, то вы видите, что даже клетки ожидают Вещь.

Я не думаю, что от них можно многого ожидать, кроме, быть может, постепенного избавления от плохих привычек, ложных вибраций (являющихся, естественно, причиной того, что мы называем «заболеванием»).

Но можно сказать, глядя с внешней точки зрения, что у нас довольно неблагоприятная задача!… Великолепие придет позднее, но увидят ли его эти тела? Я не знаю. Есть такая громадная, грандиозная разница между тем, что должно быть, и тем, что есть. Это бедные вещи, не так ли, здесь нечего сказать, это бедные вещи.

Вместе с популярным представлением, вкусом чудесного и со всеми легендами можно сказать: «Да, будет внезапная трансформация», но, но, но… это только слова.

(молчание)

Помнится, я написала где-то, примерно десять лет тому назад, что я приму это как знак, если моя спина выпрямится.^[141] В то время мне это очень не нравилось, и я бросила это как «вызов». Естественно, сейчас это очень далеко от моего сознания и моей мысли, это кажется мне детским, но я вспомнила об этом в эти последние дни и сказала себе, что сейчас мне это совершенно безразлично, потому что это для меня ничто! Все остальное… все остальное столь недостаточно, неполно и убого, да, убого. Если думать о божественной жизни, то это убого.

И, что любопытно, все приходит и представляется как образы и возможности; тогда я говорю себе: «Но если, спустя какое-то время, все это вдруг перестанет функционировать, то какая польза от всей этой работы?» И всегда есть что-то — что-то, что приходит из совсем абсолютной области — что заставляет меня почувствовать, понять или уловить тщетность смерти.

Почему меня заставляют почувствовать бесполезность смерти?…

Бог знает! Никогда, ни на минуту в своей жизни, даже когда вещи были самыми мрачными, самыми черными, самыми негативными, самыми болезненными, ко мне никогда не приходило: «Лучше бы умереть.» И с тех пор, как я имела переживание психического бессмертия, бессмертия сознания, то есть, в 1902 г. или 3-4 года спустя (60 лет тому назад), весь страх смерти ушел. Клетки тела имеют сейчас ощущение своего бессмертия. Было также время, когда у меня было почти любопытство по поводу смерти; оно было удовлетворено в двух моих переживаниях, когда, согласно внешней иллюзии, мое тело было мертвым, тогда как внутри я имела жизнь чудесной интенсивности (в первый раз это было в витале, второй раз — высоко вверху.^[142]) Так что даже это любопытство (я не могу назвать это «любопытством»), этот вопрос больше не возникает в клетках. Только возможность сама представляется: следуя обычной внешней логике, если это не трансформировано, оно обязательно должно кончиться. И всегда, всегда я получаю один и тот же ответ, это не ответ словами, а ответ знания (как сказать?…), знания ФАКТА: «Это не решение.» Если сказать совсем банальным образом, то ответ такой: «Это не решение.»

Да, это неудача.

Нет, это может не быть неудачей, если на то есть Воля Господа. Это больше не наша воля. Это не мы убегаем: это Он решает, что кончено.

Так что приходит ответ (не от меня, он приходит издалека и совершенно АБСОЛЮТЕН в качестве вибрации:) «Это НЕ решение». Это значит, что в данном случае это не рассматривается как решение.

Должно быть другое решение.

Да, конечно.

Наше воображение очень бедно. Что касается меня, я не могу представить, как это может произойти! Я могу вообразить романы, то, что я называю «роман с продолжением» о духовной жизни, но это ничто, это ребячество.

(молчание)

Я отметила в действительности вот что: «Если моя спина распрямится, я пойму, что есть что-то более сильное, чем материальные привычки.»

Сейчас же есть много чего другого, помимо того, что моя спина должна распрямиться! Жизнь, видимая с внешней, поверхностной точки зрения — очень поверхностной — точки зрения видимостей, жизнь тела очень-очень непрочна в том смысле, что его деятельность очень ограничена — очень ограничена — и несмотря на это, у меня часто возникает такое впечатление, что его естественная потребность (это естественная потребность) в молчании и неподвижности созерцания (клетки имеют это: потребность в созерцательной неподвижности), эта потребность отрицается обстоятельствами. Так что с внешней точки зрения это непрочность; иными словами, обычные человеческие существа с обычным мышлением скажут: «Она быстро устает, она больше не может ничего делать, она…» — Это не так, это видимость. Но верно то, что Гармония еще не установилась, есть еще разница между ощущением тела и этим нечто вроде… радостного настроения… это как внутреннее великолепие.

(молчание)

Это все еще состояние, в котором вещи не приспособлены, в котором не хватает адаптации, и также есть то, что можно назвать неспособностью к манифестации (?) И все же у тела нет ощущения, нет чувства того, что у нет силы делать то, что оно должно делать — никогда не было такого; сила действия осталась, но воли действовать там нет. И то, что еще вызывает нечто вроде недомогания (физически болезненного недомогания), это трение между его спонтанным движением и тем, что приходит снаружи: наложением внешних воль.

И нарастает острота этого недомогания. Верно, что секунды изоляции (не физической изоляции), обрыва контакта [с другими] достаточно, чтобы восстановить Гармонию; но иначе, если не заботиться о внутренней изоляции, это порождает какую-то дезорганизацию.

И тело больше не находит никакой радости в тех вещах, которые ему были обычно приятны: это ему совершенно безразлично. Но, медленно, что-то или кто-то учит его иметь не удовольствие или что-то, напоминающее (даже отдаленно) возбуждение, а комфортную вибрацию в определенных вещах чувств. Только это очень сильно отличается от того, что было прежде.

Ясно, что чтобы следовать собственному ритму, тело должно свести к минимуму свои активности; не точно «свести», а иметь свободу выбора своих движений: ничто не должно накладываться на него снаружи — что очень далеко от его реальности. И все же, если взглянуть в целом, есть абсолютное убеждение, даже в теле, что ничто не происходит, что не было бы результатом всевышней Воли. Следовательно, условия, в которых оказывается тело, являются такими условиями, которые Он пожелал и которые Он хочет — которые Он хочет — в каждую секунду. Так что вывод такой, что, должно быть, в теле есть сопротивление или неспособность следовать Движению.

Когда проблема доходит до этой точки, я всегда получаю аналогичный ответ: «Не занимайся этим!» Я думаю, что это мудрость. Вот так.

Надо научиться позволять себе жить, это важно: «Не реагируй все время на это, не пытайся то,…» — позволь себе жить.

В сущности, воля к прогрессу еще довольно пропитана желанием: позади нее нет улыбки Вечности.

Ответ всегда такой, его можно пережать вот так (но это не слова): «Не занимайся этим.»

Это все еще остаток старого переживания.

(Мать входит в созерцание)

Во всяком случае, есть нечто вроде ощущения или восприятия, что в данный момент ты здесь единственный, кто действительно понимает, что происходит со мной. Это что-то. Я очень «признательна», как говорят, что, по крайней мере, с внешней точки зрения, то, что происходит, не будет совершенно бесполезным. Ведь, как я сказала, знаки работающего Могущества нарастают день ото дня, день ото дня; только, если это кристаллизовано вокруг переживания, переживаемого и другими, то, я думаю, что это станет более ясным, вместо того, чтобы быть чем-то довольно рассеянным. Значит, даже с внешней точки зрения и внешней реализации ты можешь быть доволен. В великой вселенской работе твое существование имеет свое место и свою пользу.

С личной точки зрения… У меня такое впечатление, что спустя некоторое время ты ОБЯЗАТЕЛЬНО будешь иметь переживания; это обязательно должно прийти, потому что в этой области ты открыт. Изменение тела — это что-то новое; но переживания уже существуют, так что это должно с тобой произойти, просто обязано с тобой произойти. Единственно, я верю, что они будут иметь очень особый характер в том смысле, что они будут очень позитивны.

Тебе категорически отказано в переживаниях, состоящих в выходе из теперешнего существования в поиске другого существования — ты пришел не для этого, и ты не хочешь этого. То, чего ты хочешь, это что-то очень конкретное — это несколько труднее иметь. Но это придет.

Я говорю это не для того, чтобы утешить тебя, а из-за того, что я ВИЖУ это: это придет. И, что интересно, есть тождество в движении^[143]: то, что произошло с тобой недавно, это утончение, это еще один пример; это действительно занимало меня в эти последние дни — это что-то значит.

Возможно, когда-нибудь нам дадут «конфетку»!^[144]

Дата добавления: 2015-07-26