Мая 1963. (Мать просит принести ей акварельные краски, чтобы на практике показать различные

(Мать просит принести ей акварельные краски, чтобы на практике показать различные цвета разных уровней сознания, начиная с самой материальной Природы и кончая Всевышним. Речь идет о том, чтобы проиллюстрировать символ Бесконечности, цифру 8, о чем Мать говорила в беседе от 11 мая: бесконечная игра Всевышнего, склоняющегося к Природе, и Природы, поднимающейся к Всевышнему. Мать говорит по-английски в присутствии одного ученика, художника, чтобы он передал ее слова H., ученице, делающей иллюстрации к «Савитри»)

Of course, all these things are lights, so you can’t reproduce them. But still, it must be a violet that is not dull and not dark (Mother starts from the most material Nature). What she has put is too red, but if it is too bleu, it won’t be good either – you understand the difficulty? Then after violet there is bleu, which must be truly bleu, not too light, but it must be a bright bleu. Not too light because there are three consecutive blues: there is the bleu of the Mind, and than comes the Higher Mind which is paler, and than the Illumined Mind which is the colour of the flag (Mother’s flag), a silver bleu, but naturally paler than that. And after this comes yellow, a yellow that is the yellow of the Intuitive Mind; it must not be golden, it must be the colour of cadmium. Than after this yellow, which is pale, we have the Overmind with all the colours – they all must be bright colours, not dark: blue, red, green, violet, purple, yellow, all of them, all the colours. And after that, we than have all the golds of the Supermind, with its three layers. And than, after that, there is one layer of golden white – it is white, but a golden white. After this golden white, there is silver white – silver white: how can I explain that? (H. Has sent me some ridiculous pictures of a sun shining on water – it is nothing to do with that.) If you put silver, silver grey (Mother shows a silver box near by shining brilliantly in the sun) silver grey together with white… that is, it is white, but if you put four whites together you see the difference. There is a white white, then there is a white with a touch of pink, then a silvery white and a golden white. It makes four worlds.

I have explained this (to H.) as I am explaining it to you, but H. Has not seen it so she can’t understand. I want to show her on paper. It is twelve different things (or twelve worlds), one after another.

*

* *

(перевод)

Конечно, все это — различный свет, так что невозможно воспроизвести это. Но все же, сначала должен быть фиолетовый, но не тусклый и не темный [Мать начинает с самой материальной Природы]. Она добавила туда слишком много красного цвета, но если цвет получился бы слишком синим, это тоже было бы нехорошо — понимаете, в чем загвоздка? Затем, за фиолетовым идет синий цвет, он должен быть действительно синим, не слишком светлым, но ярко-синим. Не слишком светлым, потому что есть три следующих друг за другом оттенка синего: сначала синий цвет Разума, затем более бледный цвет Высшего Разума, и затем Озаренный Разум, цвета флага [флага Матери], но более бледный, серебристо-синий цвет. После этого идет желтый, желтый цвет Интуитивного Разума; он не должен быть золотым, это должен быть желтый кадмий. Затем, после этого желтого цвета (бледно желтого), мы имеем Надразум со всевозможными цветами — это должны быть яркие цвета, не темные: голубой, красный, зеленый, фиолетовый, пурпурный, желтый… все это, все цвета. После этого идет золото Сверхразума, три слоя. Затем идет один слой золотисто-белого цвета — он белый, но золотистый. После этого золотисто-белого идет серебристо-белый: как объяснить это? (H.. посылала мне несколько странноватые наброски сияния солнца на воде — это не то.) Если вы смешаете серебряный, серо-серебряный [Мать показывает на серебряную краску, сверкающую на солнце] серо-серебряный с белым… то есть, это белый, но если вы сопоставите все четыре оттенка белого, вы увидите разницу. Есть бело-белый, затем есть белый с оттенком розового, затем серебристо-белый и золотисто-белый. Это четыре разных мира.

Все это я уже объясняла H., но H. не видела этого, поэтому не поняла. Я хочу показать ей на бумаге. Это двенадцать разных слоев [или двенадцать миров], один за другим.[91]

(Затем ученик читает следующий Афоризм:)

93.Боль – это твердое прикосновение нашей Матери, учащей нас, как переносить божественный восторг и расти в нем. Есть три стадии в этом обучении: сначала – терпение, затем – ровность души, наконец – экстаз.[92]

…Все еще идет период конфликта.

Все время есть периоды конфликта между внешними идеями и внутренним переживанием.

Проблема вот в чем: можно занять позицию терпения и переносить все, до той точки, когда вы сможете преобразовать боль в экстаз — этот эксперимент всегда можно проделать, в любой момент. Но материалистически настроенные люди скажут вам: «Все это очень хорошо, но так вы разрушаете свое тело.» И как раз в теле… [смеясь] надо бы проводить всевозможные эксперименты, как они делают их на морских свинках, чтобы узнать, может ли экстаз восстановить порядок в теле.

Вы страдаете от чего-то материального, чисто материального (с моральными страданиями все ясно, речь сейчас не о них; я говорю о чем-то совершенно материальном), от какой-то дезорганизации в функционировании или в структуре органов. Это вызывает страдание. Вы начинаете терпеть, затем терпение переходит в совершенную ровность, а совершенная ровность – в экстаз. Все это совершенно верно, и не только возможно, но и доказано. Но тогда эксперимент надо провести ДО САМОГО КОНЦА, чтобы установить, может ли сила экстаза восстановить порядок тела, или все кончится простым разложением: вы остаетесь в экстазе, но и умираете в экстазе. Так ли это?… Это не только возможно, но и совершенно очевидно. Но мы хотим не этого! Мы хотим восстановить порядок, устранить беспорядок В МАТЕРИИ — имеет ли этот экстаз силу восстановить порядок в функционировании и одержать верх над силами разрушения?

Чтобы узнать это, надо провести эксперимент до конца!

И всегда есть нечто, оно говорит, что риск велик… Мы слишком, мы еще слишком осторожны. Или это нехватка веры? Но это скорее нехватка знания, чем нехватка веры, потому что если мы говорим: «Все, что происходит, происходит по Воле Господа, и если в этом эксперименте тело разрушится, что же, это доказывает, что Он этого пожелал, и это все», и не о чем беспокоиться. И это верно, вы живете в этой идее, чувствуете так, воспринимаете так; только есть нечто, находящееся снаружи или приходящее снаружи, что говорит: «Все это очень хорошо, но законна ли эта необходимость или склонность к проведению этого эксперимента? Можно ли получить это знание, не подвергая себя столь большому риску?…»

Мы сталкиваемся с подобными проблемами.

Лично моя позиция (все это не для «Бюллетеня»), моя позиция — наблюдать все это: это мнение, то мнение, эта позиция, та позиция, и я остаюсь вот так [жест Свидетеля, совершенно пассивно остающегося вовне]. Я воздерживаюсь от решения и действия и становлюсь только свидетелем — безучастным свидетелем. Я говорю Господу: «Это Тебе решать, это не мое дело, Тебе решать это; то, что произойдет — это твое дело.» До сих пор это всегда приводило к вмешательству, которое восстанавливало порядок, но… Но нет определенного доказательства, что это произошло из-за этого или из-за того, что благодаря этому или тому восстановился порядок. Нет уверенности.[93]

Мы не знаем ничего в этой области. О! Как только мы находимся в области… даже ощущений, в витальной области, тогда все проблемы решены; там все очень-очень легко, не о чем и говорить; в области чувств все уже давно налажено. Я говорю не об этом, я имею в виду корни физического страдания. Там все-все охвачено непониманием, полным неведением, и все эти идеи, которые приходят из интеллектуального и научного развития, и они так самоуверены, наполнены такой неоспоримой уверенностью! Уверенность материального переживания, того, что вы осязаете.

Использовать это и не быть управляемым этим; опираться на это и не попасть под его влияние — это очень трудно.

Возможно, кто-то гораздо более смышленый, более сведущий, чем я, найдет эту работу более легкой; но, вероятно, у него будет больше проблем внутри — у меня же внутри нет проблем! Но внешне… Ведь казалось, что химического открытия строения Материи должно быть достаточно, чтобы появилась точка опоры истинного сознания для воздействия на Материю.[94] И, возможно, как раз этим ученым, сделавшим это открытие и проводившим свои эксперименты по строению Материи, им не было бы трудно… Но поле самой крупной проблемы — это область медицины, поле терапевтического знания: их наука еще ПОЛНОСТЬЮ противоположна истинному знанию. Особенно когда речь заходит о равновесии тела. Они знают анатомию, они даже немного знают (не очень-то много), немного знают о химических процессах тела, они знают много того, чего не знает обычный смертный, и на основании этого они выдвигают догматические утверждения и спроваживают вас как ничего не знающего идиота. Все эти россказни о функционировании тела, что они знают? Естественно, если их спросить «Но почему это так?», они ответят: «О, почему? Не имею ни малейшего представления.»

Но тон, с которым они заявляют вам: «Это так и не может быть иначе!» И если им сказать: «Ваш опыт основан на статистике, но ваша статистика — ничто: она покрывает столь незначительное поле опыта, что ничего не стоит — вы ничего не знаете», тогда они посмотрят на вас с жалостью.

Они еще находятся в своем детстве, их догматическая уверенность свойственна детям. А с другой стороны те, кто знает все изнутри, не имеют опыта — еще никто не трансформировал свое тело! Никто не может вам сказать: «Вот так, это делается вот так и получается то-то; я сделал так и вышло вот так» — никто. Вот из-за чего это так трудно.

Очень трудно.

И затем, о! Все эти огромные волны мыслей, убеждений [Мать очерчивает огромные космические волны, приходящие снаружи и накатывающееся на нее], вся эта привычка Материи разлагаться и снова собирать себя, уничтожать сделанное и строить заново… Это приходит снова и снова, очень регулярно, как волны, бьющиеся о плотину.

Очень трудно.

(молчание)

Должно быть, это необходимо, потому что иногда, когда все так запутано, иногда я прошу Уверенности — и я хорошо вижу, я очень хорошо вижу, что если клеткам моего тела, телесному сознанию сказать: «Ты бессмертно; все эти трудности — это только переживания; ты страдаешь, но это не имеет никакого значения, это видимое расстройство не имеет никакого значения; все это — необходимые переживания, и ты дойдешь до самого конца переживания; ты дойдешь до самого конца трансформации», если бы это было ему сказано, тогда, очевидно, все стало бы только детской игрой, то есть, оставалось бы только перетерпеть трудности — а это пустяк. И вот я задаюсь вопросом… Но так мне не говорили, так мне никогда не говорили, мне никогда не давали Уверенность — время от времени тело обнаруживает себя в некоем СОСТОЯНИИ, состоянии бессмертия; но это не постоянно, это зависит и от других вещей; и как только появляется это «зависит», больше нет высшей Уверенности. В то же время есть нечто вроде различения: очень даже может быть, что общее усилие клеток ослабилось бы, если бы им было сказано: «Это пустяки, все это не имеет никакого значения, потому что вы продолжите свое существование до самого конца работы», тогда, возможно, они бы «разболтались»? Исчезла бы концентрация воли в сражении. И тогда не выполнилось бы одно из необходимых условий.

Но приходит кое-что другое и говорит: «О, ты всегда даешь очень удобные объяснения, чтобы утешить себя!…» Ты видишь, я как свидетель [Мать делает тот же жест огромных космических волн, накатывающих на нее] чего-то вроде состязания всех реакций (чтобы меня поняли, я перевожу это на слова, но это не слова: это все ОЩУЩЕНИЯ; перевод в слова — просто для объяснения, но это нечто вроде ощущений или, скорее, состояний сознания; это все состояния сознания). И все это перепуталось… [жест волн].

А, это не для «Бюллетеня»!

*

* *

(Перед своим уходом ученик прикладывает свой лоб к ступням Матери. Заметим, что в прошлый раз, когда ученик сделал тот же самый жест, Мать (она стояла) потеряла равновесие и чуть не упала)

Ты видел, что в прошлый раз я чуть не потеряла равновесие. Когда ты коснулся моих ступней, опустился… не некий столб, это был ураган! белого-белого света! Не прозрачно белого — разительно белого, как белизна молока. Но такая сильная масса! Это пришло так внезапно, что я потеряла равновесие. Это все, я только потеряла равновесие. И это оставалось там, это было там — ты видел, как какое-то время я стояла, не поднимая головы — это из-за того, что я видела это; это было… это было ГОРАЗДО БОЛЕЕ КРЕПКИМ, ЧЕМ МАТЕРИЯ. Это было чем-то совсем особенным и таким крепким! крепче, МАТЕРИАЛЬНЕЕ МАТЕРИИ. И в нем было могущество — вес, плотность, невероятно! Как громадный столб, и все стало совершенно белым. Абсолютно белым. Больше не было ничего, кроме белого, везде. И так продолжалось несколько секунд. И именно это, это могущество заставило меня потерять равновесие.

Я была не в состоянии сказать тебе об этом в этот момент!

Ты ничего не почувствовал?

Дата добавления: 2015-07-26