Письмо 23

От виконта де Вальмона к маркизе де Мертей Мы остановились на моем возвращении в замок; продолжаю рассказ. Я только успел привести себя немного в порядок и тотчас же отправился вгостиную, где моя прелестница сидела за вышиванием, в то время как местныйсвященник читал моей тетушке газету. Я устроился возле пяльцев. Взоры, ещеболее нежные, чем обычно, почти ласкающие, вскоре подсказали мне, что слугауже доложил о выполнении порученного ему дела. И впрямь, милая мояразоблачительница не могла долго скрывать украденный у меня секрет и, непостеснявшись перебить достопочтенного пастыря, - хотя газету он читал так,словно произносил проповедь, - заявила: "А у меня тоже есть новость", - итут же рассказала мое приключение с точностью, делающей честь ееосведомителю. Вы сами понимаете, какую я напустил на себя скромность. Норазве можно остановить женщину, когда она расхваливает человека, которого,сама того не сознавая, любит? Я уж решил не перебивать ее. Можно былоподумать, что она произносит славословие какому-нибудь святому угоднику. Яже тем временем не без надежды наблюдал все то, что служило как бы залогомлюбви: полный оживления взгляд, движения, ставшие гораздо свободнее, иособенно голос - он уже заметно изменился, выдавая смятенность ее души. Неуспела она кончить свой рассказ, как госпожа де Розмонд сказала мне:"Подойди ко мне, племянник, подойди, дай я тебя поцелую". Тут я сразупочувствовал, что прелестная проповедница тоже не сможет устоять противпоцелуя. Правда, она попыталась бежать, но вскоре оказалась в моих объятияхи не только не в силах была обороняться, но едва устояла на ногах. Чембольше я наблюдаю эту женщину, тем желаннее она мне становится. Онапоспешила вернуться к пяльцам, для всех делая вид, будто снова приняласьвышивать. Но я хорошо заметил, что руки у нее дрожали и она не в состояниибыла продолжать работу. После обеда дамы пожелали проведать бедняков, которым я стольблагородно оказал помощь. Я сопровождал их. Избавлю вас от повторения сценыблагодарности и восхвалений. Сердцу моему, трепещущему от сладостноговоспоминания, не терпится возвратиться в замок. Всю дорогу моя прелестнаяпрезидентша была задумчивей, чем обычно, и не вымолвила ни слова. Занятыймыслями о том, какие средства изобрести, чтобы получше использоватьвпечатление, произведенное событиями этого дня, я тоже хранил молчание.Говорила одна лишь госпожа де Розмонд, изредка получая от нас немногословныеответы. Мы ей, видимо, наскучили; я этого хотел и достиг своей цели. Кактолько мы вышли из экипажа, она удалилась к себе, оставив меня и моюпрелестницу вдвоем в слабо освещенной гостиной: сладостный полусумрак,придающий смелость робкому чувству любви. Без труда направил я беседу по желанному для меня руслу. Рвение милойпроповедницы послужило мне лучше, чем вся моя ловкость. "Когда человекдостоин творить добрые дела, - сказала она, устремив на меня кроткий взгляд,- как может он всю свою жизнь поступать дурно?" "Я не заслуживаю, - возразил я, - ни этой похвалы, ни этого упрека, ине могу представить себе, чтобы вы с вашим умом еще не разгадали меня. Пустьмоя откровенность даже повредит мне в ваших глазах, - вы настолько достойныее, что я не могу вам в ней отказать. Ключ к моему поведению вы найдете вмоем характере - слишком, к сожалению, слабом. Окруженный людьмибезнравственными, я подражал их порокам, я даже, может быть, из ложногосамолюбия старался их перещеголять. Здесь же, покоренный примеромдобродетели, я попытался хотя бы следовать вам, не имея надежды с вамисравняться. И, может быть, поступок, за который вы меня сегодня хвалите,потеряет всякую цену в ваших глазах, если вы узнаете подлинные моипобуждения. (Видите, прелестный друг мой, как недалек я был от истины!) Немне, - продолжал я, - обязаны были эти несчастные помощью, которую оказал имя. В том, в чем вы усматриваете похвальное деяние, я искал лишь средствапонравиться. Я оказался, - раз уж нужно говорить все до конца, - ничтожнымслужителем божества, которому поклоняюсь. (Тут она попыталась прервать меня,но я не дал ей этого сделать.) И сейчас, - добавил я, - лишь по слабостисвоей выдал я тайну. Я давал себе слово умолчать о ней, для меня счастьембыло поклонение вашим добродетелям, равно как и вашим прелестям, -поклонение, о котором вы никогда не должны были узнать. Но, имея передглазами пример чистосердечия, я не в силах быть обманщиком и не хочуупрекать себя в неблаговидном притворстве по отношению к вам. Не думайте,что я оскорблю вас преступной надеждой. Я буду несчастен, знаю это, но дажестрадания мои будут мне дороги: они послужат доказательством беспредельностимоей любви. К вашим ногам, к сердцу вашему повергну я свои муки, тампочерпну я силы для новых страданий, там обрету сострадание и почту себяутешенным, так как вы меня пожалели. О обожаемая, выслушайте меня,пожалейте, помогите мне". Я бросился к ее ногам, сжимая ее руки в своих. Ноона внезапным движением вырвала их у меня и, прижав к глазам с выражениемотчаянья, вскричала: "О, я несчастная!" - и тотчас же зарыдала. К счастью, ядовел себя до того, что и сам плакал: вновь завладев ее руками, я омывал ихслезами. Эта предосторожность оказалась необходимой, ибо она была такпоглощена своим страданием, что не заметила бы моего, если бы я не прибег кэтому способу обратить на него ее внимание. При этом я выиграл то, чтополучил возможность вдоволь налюбоваться ее прелестным лицом, ещепохорошевшим благодаря покоряющему очарованию слез. Я настолько разгорячилсяи так мало владел собой, что едва не поддался искушению воспользоваться этойминутой. Как же велика наша слабость, как сильна власть обстоятельств, если дажея, позабыв о своих замыслах, рисковал тем, что преждевременное торжествомогло отнять у меня прелесть долгой борьбы с нею и все подробности еетяжкого поражения, если в порыве юношеского желания я едва не обрекпобедителя госпожи де Турвель на то, что плодом его трудов оказалось бытолько жалкое преимущество обладания лишней женщиной! Да, она должнасдаться, но пусть поборется, пусть у нее не хватит сил для победы, ноокажется достаточно для сопротивления, пусть она испытает всю полнотуощущения собственной слабости и вынуждена будет признать свое поражение.Предоставим жалкому браконьеру возможность убить из засады оленя, которогоон подстерег: настоящий охотник должен загнать дичь. Возвышенный замысел, неправда ли? Но, может быть, сейчас я сожалел бы, что не осуществил его, еслибы случай не помог моей предусмотрительности. Мы услышали шум: кто-то шел в гостиную. Госпожа де Турвель испугалась,быстро вскочила, схватила один из подсвечников и вышла. Воспрепятствовать ейбыло невозможно. Оказалось, что это был слуга. Убедившись в этом, япоследовал за нею. Не успел я сделать несколько шагов, как услышал, что,либо узнав их, либо поддавшись неясному ощущению страха, она побежалабыстрее и не вошла, а скорее влетела в свою комнату, закрыв за собою дверь.Я подошел к двери, но она была заперта на ключ. Стучать я, разумеется, нестал: это дало бы ей возможность без труда оказать сопротивление. Мне пришлав голову простая и удачная мысль попытаться увидеть ее через замочнуюскважину, и я действительно увидел эту обворожительную женщину - она стоялана коленях, вся в слезах, и горячо молилась. К какому богу дерзала онавзывать? Есть ли бог столь могущественный, чтобы противиться любви? Тщетноприбегает она теперь к помощи извне: ныне я один властен над ее судьбой. Полагая, что для одного дня мною вполне достаточно сделано, я тожеудалился в свою комнату и принялся вам писать. Я надеялся увидеть ее заужином, но она велела передать, что плохо себя чувствует, и легла. Госпожаде Розмонд хотела подняться к ней в комнату, но коварная больная сослаласьна головную боль, при которой ей просто невозможно кого бы то ни быловидеть. Вы, конечно, понимаете, что после ужина мы сидели недолго и что уменя тоже разболелась голова. Удалившись к себе, я написал ей длинноеписьмо, жалуясь на ее суровость, и лег спать, решив передать его сегодняутром. Из даты этого письма вы легко можете заключить, что спал я плохо.Рано встав, я перечел свое письмо и сразу же заметил, что плохо владелсобой, проявив в нем больше пыла, чем любви, и больше досады, чем грусти.Надо будет его переделать, но в более спокойном состоянии. Вижу, что ужесветает, и надеюсь, что утренняя свежесть поможет мне уснуть. Сейчас я сновалягу и, как ни велика власть этой женщины надо мной, обещаю вам незаниматься ею настолько, чтобы у меня не оставалось времени подолгу думать овас. Прощайте, прелестный мой друг. Из ***, 21 августа 17...

Дата добавления: 2015-07-18