Письмо 22

От президентши де Турвель к госпоже де Воланж Вам, наверно, приятно будет, сударыня, узнать об одной черте характерагосподина де Вальмона, весьма, как мне кажется, отличающейся от всех тех,какими вам рисовали его облик. Как тягостно иметь нелестное мнение о ком быто ни было, как обидно находить одни лишь пороки у тех, кто, в сущности,обладает всеми качествами, необходимейшими для того, чтобы любитьдобродетель! Наконец, вы сами так склонны к снисходительности, что дать вамвозможность пересмотреть слишком суровое суждение о ком-то - значит оказатьвам услугу. По-моему, господин де Вальмон имеет все основания надеяться натакую милость, я сказала бы даже - на подобное проявление справедливости, ивот почему я так думаю. Сегодня утром он вышел на одну из своих прогулок, которые могут навестина мысль о каком-либо его замысле в наших окрестностях, - мысль этадействительно возникла у вас, и я, к сожалению своему, может быть, слишкомживо за нее ухватилась. К счастью для него, - и прежде всего для нас,поскольку это спасает нас от несправедливых суждений, - один из моих слугдолжен был идти в том же направлении1, что и он, и, таким образом, моенеблаговидное, но оказавшееся весьма уместным любопытство былоудовлетворено. Он доложил нам, что господин де Вальмон, обнаружив в деревне*** несчастное семейство, чей домашний скарб распродавался за неуплатуналогов, не только поспешил уплатить долг этих бедных людей, но даже дал имдовольно крупную сумму денег. Слуга мой был свидетелем этого благородногопоступка, и он добавил, что, по словам крестьян, говоривших об этом междусобой и с ним, чей-то слуга, на которого они ему указали и которого мойчеловек считает слугой господина де Вальмона, вчера собирал сведения ожителях деревни, нуждающихся в помощи. Если это так, то мы имеем здесь немимолетное сострадание, вызванное случайными обстоятельствами, аопределенное намерение сделать доброе дело, стремление к благотворительности- благороднейшая добродетель благороднейших душ. Однако случайность ли этоили обдуманный поступок, деяние это похвально, и от одного рассказа о нем ярасчувствовалась до слез. Добавлю, - и по-прежнему в интересахсправедливости, - что, когда я заговорила с ним об этом поступке, о которомсам он не проронил ни слова, он сначала стал его отрицать, а когда емупришлось в нем признаться, заговорил о нем, как о таком ничтожном деле, чтоскромность лишь удваивает его заслугу. Скажите же мне теперь, уважаемый друг мой, действительно ли господин деВальмон столь уж нераскаянный распутник? Если он таков и в то же времяспособен поступать так, как сегодня, что же тогда остается на долюпорядочных людей? Как злые могут разделять с добрыми священную радостьблагодеяний? Допустил ли бы господь, чтобы честная семья получила из рукнегодяя помощь, за которую стала бы потом возносить благодарность небесномупровидению? Угодно ли будет ему, чтобы чистые уста расточали благословениянедостойному? Нет. Я предпочитаю думать, что, как бы продолжительны ни былиэти заблуждения, они не вечны, и не могу считать человека, творящего добро,врагом добродетели. Господин де Вальмон является, может быть, лишь примеромтого, как опасны связи. Я кончаю на этой мысли, которая мне нравится. Если,с одной стороны, она может послужить ему оправданием в ваших глазах, то, сдругой стороны, она заставляет меня все больше и больше ценить нежнуюдружбу, соединившую меня с вами на всю жизнь. Имею честь... и т.д. Р.S. Мы с госпожой де Розмонд отправляемся сейчас посетить эту честнуюи несчастную семью и прибавить нашу запоздалую помощь к той, которая оказанабыла господином де Вальмоном. Мы берем его с собой. Таким образом, мы хотябы дадим этим добрым людям возможность еще раз повидать своего благодетеля.Кажется, это все, что он оставил на нашу долю. Из ***, 20 августа 17...

Дата добавления: 2015-07-18