На грани черноты

Мимо кожаного дивана они проследовали, обнявшись. На всякий случай. По словам Леа, особенно подозрительны вещи, что выглядят привычно. Целёхонькими, не искажёнными.

— Чернобыль по-крупному не сильно трясёт. Почему-то. Все дома на месте, видишь? Так, вещи туда-сюда перемещаются, там-сям детали подрихтовываются… По правилам Черноты этого привилегированного отношения опасаться надо бы, как любого исключения, но сейчас лучше здесь пройти, напрямик. Мне… э-э… так кажется. К ночи необходимо добраться в лагерь. А там и до блокпоста недалеко. С утра и пройдёшь… если Зона позволит. С человеками проблем не будет. Я шепну словечко кому следует, и… — Леа запнулась, хмыкнула, искоса посмотрела на ведомого, ухмыльнулась этак скептически и только после этого закончила предложение: — …пойду по своим неотложным делам.

— И мы больше не встретимся? — Ник не совсем понял, по какому поводу скепсис. Мог только догадываться. Возможно, она не очень высокого мнения о его способности выжить самостоятельно?

— Не знаю. Что бы я ни сказала, это будет ложью. Встретимся или нет, решать не нам. Здесь, в ЧК, у человека вообще немногое осталось. Разве что право на попытку… Этого у человека никто и ничто не отберёт, при всём желании.

Эти слова проводницы крепко-накрепко «впечатались» не только в «постоянку» рекордеров, но и в память репортёра Котомина. Позднее он их вспоминал. Когда совсем уж невмоготу становилось. И, вспоминая, почти осязаемо чувствовал прикосновение сильных пальцев Леа к своей ладони.

Прикосновение сталкерши, что провела его «за ручку» до самой границы Зоны…

Она ушла ночью. Не прощаясь. Когда Леа бросила его, Ник спал.

Он проснулся мгновенно, будто его водой ледяной окатило, резко сел и ошалело закрутил головой. Отсутствовало ставшее привычным ощущение объятий. Потому и проснулся, наверняка.

Отсутствовала и проводница.

Приплыл, что называется. Место и время — самые те, что хотел. Глухая зимняя полночь. Ник в палатке перевалочного лагеря, в непосредственной близости от границы Зоны. Один.

Совсем один.

Никаких коротеньких записочек на прощание оставить Леа не удосужилась. Подробных инструкций — куда идти, к кому обратиться и сколько стоит проход — тоже.

Засыпая в арендованном «куполке», Котомин был совершенно уверен, что утром проводница выполнит последний пункт контракта. Обеспечит ему прохождение блокпоста и только после этого помашет ручкой. Точнее, разомкнёт сцепку их рук. Репортёру очень не хотелось расставаться с нею, но изменить ход событий возможности у него не было.

Удручающая действительность превзошла пессимистические ожидания.

Ну что же. Спасибо за недвусмысленное напоминание. Вредно для жизни привыкать к чьей-либо помощи. Хочешь жить — умей вертеться.

Самостоятельно.

Решения принимать и отвечать за их последствия. Не надеясь, что какая-нибудь «мамочка» прикроет, приголубит и сопли подотрёт. Рассчитывать только на собственные силы. И на Удачу…

Что не будет томиться ожиданием по эту сторону границы до рассвета, Котомин решил первым делом. Почему-то. Уже выспался, можно сказать. Чем не утро.

Далеко не все в транзитном лагере соблюдали ночной режим сна. Местный люд проворачивал делишки круглосуточно. Кто-то в Зону следовал, кто-то из неё уходил, кто-то здесь торчал, посредничая во всех смыслах… Четверти часа не прошло, и «язык до Зоны довёл», Ник отыскал посредника нужного профиля. Вернее, тот сам отыскался, зверь на ловца прибежал. К только-только начавшему наводить справки транзитнику подкатил, назвался Супермаксом и предложил услуги.

Сумма оказалась не такой астрономической, как репортёр ожидал. Четверть её Ник выплатил быстроглазому мужичонке, облачённому в серенький бесформенный балахон, под которым могло скрываться что угодно — и жуткое рваное рубище, и бронекомплект неслабого уровня защиты. Остальное следовало отстегнуть стражникам на «шлагбауме».

После того, как перешагнёшь красную линию, предупредил «балахон». Только после этого, ещё раз акцентировал Супермакс. Бабки отдашь и сразу же тикай с высокого старта, у сучьих гнид с периметра юмор солдатский, могут и пальнуть в спину. А покуда не отстегнёшь, тоже не расслабляйся, палец от спускового крючка далеко не отодвигай… Живой вернёшься, ко мне приходи, любые услуги за соответствующую мзду.

Вот она, причина заботы, понял журналист. Зонный маркетинг. Наработка клиентуры. А может, и проявление солидарности контрабандистов, исторически ненавидящих погранцов, таможенников и всяких там вахтёров.

Ник поджидал в отдалении, пока Супермакс ходил договариваться. Блокпост, освещенный прожекторами, грозного впечатления не производил. Не бастион, мягко говоря, не последний оплот человечества на краю Тьмы. Простенький сборный барак из металлопластика цвета спелого помидора с маленькими окошками и одной-единственной дверью. Вправо от него утянулась в темноту ограда, тоже с виду не стена цитадели неприступной. Высотой в полтора человеческих роста, стандартные секции из листового пластикового композита, укреплённые на столбиках квадратного сечения, сто на сто приблизительно. Кроваво-красного изначально, теперь выцветше-алого окраса. Слева от барака обычные двустворчатые ворота, за ними такая же ограда начинается.

Армейский дизайн во всей его непритязательной красе, только колера непривычного. Очень похожий КПП можно узреть на входе в воинскую часть где-нибудь в Нижнем Тагиле, Иркутске или пресловутом Урюпинске. В отличие от внешнего периметра с этой линией, очертившей Зону, интернациональные силы не заморачивались особо. Сим заборчиком просто обозначалась грань, разделившая пусть аномальную, но устойчивость, и совсем уж ненормальный, буйный хаос.

Почему-то казалось, что вход в Черноту должен бы выглядеть… ну, более солидно, что ли. Чугунная витая решётка и помпезные кованые ворота, например… Ага, сейчас!

— Можешь идти, — проинформировал посредник, трусцой подбегая к репортёру. — Они пропустят. Бывай… В смысле, будь жив.

Не останавливаясь и не меняя темпа бега, Супермакс канул. Ник обернулся, чтобы проводить его взглядом, но хеми-кожаный балахон, сейчас тёмно-серый, уже растаял во мраке. Даже слежавшийся снег под подошвами не поскрипывал. Свет огней лагеря отсюда казался далёким созвездием, тускло мерцающим в ночных небесах.

Идущий в Зону человек судорожно втянул холодный воздух и задержал дыхание… С шумом выпустил облачко пара, повернулся и решительно зашагал к островку света.

Путь через него вёл прямиком в Черноту…

— Ищьё одьин крьетин, — проворчал интербригадовец, несильно толкая створки ворот. Они разошлись немного, между ними появился метровой ширины промежуток. В этот проём можно было просочиться со всей сталкерской экипировкой. Набитая рука у сержанта, далеко не первого бродягу в Зону пропускает. Судя по акценту, стражник француз или итальянец, но в Чёрном Краю русский все осваивают быстро. Язык межнационального общения типа. Здесь английский как-то не прижился. Вот если бы Чернота где-нибудь в Аризоне возникла, то… это была бы совершенно другая история и другие реалии. Наверняка.

Если безумное предположение, которое завело репортёра Котомина аж сюда на поверку окажется вовсе не идиотским…

Напарница сержанта, рослая тощая девка с капральскими нашивками, осматривала прохожего молча, но внимательно. Она разместилась сбоку, в нескольких шагах, и держала Ника под прицелом своего лучемёта, ручного браунинга европского производства.

Армейские, не будь дураки, наладили прибыльную пропускную систему. Прекрасно известно, что люди в Зону лезли, лезут и будут лезть. Всех удержать и задержать не получится. Хлопотно, немерено дорогостояще и жертвами неисчислимыми грозит с обеих сторон. Так почему бы не упорядочить процесс?

Правила просты. Первое. Через забор не лазить. Патрулирующие вдоль него наряды интербригадных погранцов, если засекут, перестреляют без суда и следствия, хабар и всё ценное с трупов себе заберут. Второе. Хочешь пройти? Валяй. Через один из блокпостов. Заплатил и гуляй себе. Третье. Хорошо заплатишь — тебе позволят что угодно через красную линию перетащить. Хоть целую танковую колонну. Если ты её ухитришься через периметр переправить и сквозь Предзонье невредимой провести.

Здесь, на границе Предзонья, служат только добровольцы. Каждую секунду рискуя с жизнью расстаться вместе с точками пространства, в которых пребывают… Почему бы не отхватить премию за риск?!

— Не-е-э, этот не х-хабарник… — прохрипела капральша. Простуженная, или голос у неё такой, пр-рокуренный? Эта — точно русская.

— Суицидаль? Ти думаль, он ходить станьция?

— Ага. Желальщик он, я те говор-рю…

— Хрьен доходить.

— Не скажи. Этот может и пр-робраться. Вишь кака рожа вумная!

Интервоенные общались между собой, словно Ник не живой человек, а персонаж из шоу, которое они смотрят. Если бы имелась гарантия, что назад странник обязательно через их блокпост пойдёт, ещё и ставки бы делали, вернётся — не вернётся?

Люди. Самые что ни на есть. Неудивительно, что именно это человечество получило чёрную метку.

— Мой тебе совет, принимай всё как явление природы, — говорила Нику проводница, когда они пробирались по хаосу Предчернья. — Пусть невиданное раньше, но абсолютно натуральное. Ну, вот оно такое и другим не будет уже. Есть снег, есть дождь, есть ветер, а есть места, где тебя расплющит гравитацией. Есть свинка, вкусное сало которой ты кушаешь, а есть мутированная плоть, которая тобой с удовольствием перекусит. И помни: Зона та самая территория, где ты в буквальном смысле зависишь от собственного фарта. Если тебя не оставит зонная удача, ты везун и выживешь. Но тем не менее на удачливость надейся, а сам не плошай. Не ленись шевелить конечностями и, главное, извилинами. Здесь удача симпатизирует храбрым и неглупым. Дуракам если где-то и везёт, то не в Черноте.

— Леа, почему ты дальше со мной не идёшь? Тебе необходимо вернуться обратно? Кого-то ещё в ЧК проводить?

— Какой любопытный папарацци, всё ему скажи… Без интервью ну никак не обойдётся! Ещё раз повторить, чтоб запомнил? Ответы на вопросы даром не даются, Ник. За некоторые жизнью расплачиваются. Такой вот гонорар, журналист. По высшему тарифу… Не наглей. Всем, чем могу и хочу, я с тобой поделюсь…

— Гы-ы, дядя-а! — Физиономия Серёги расплылась в широченной улыбке. — Сказал, что не пойдёшь с нами, а сам крался след в след?

Тёмное пространство, едва приобретя очертания и фактуру густого переплетения веток кустарника, раздвинулось неслабыми ручищами пацана. Луч сообразил, что торчит в зарослях головой вниз, подобно встрявшему в землю неразорвавшемуся снаряду.

— Прикинь, борода, не поверишь, только вспомнил о тебе, вон Петруха подтвердит, — молодой кивнул куда-то себе за спину, — так ты и нарисовался! А я ещё смотрю, боты из кустов торчат знакомые, булатовые…

— Так, значит? Вместо здрасьте с говном меня сравнил… Помянешь его, оно и явится…

Пустив на пересохшие голосовые связки живительного воздуху, Луч улыбнулся слегка. Раз шутить способен, значит, жив однозначно. Лучше бы, конечно, избавиться от ассоциаций с дерьмом, в которое окунался, но это частности. Главное — вынырнул!

— Вылазь давай. — Серёга протянул ему ладонь, затянутую кожаной перчаткой со срезанными пальцами. Выдернув Луча из зарослей, молодой с улыбкой оглядел его. — И то! Выглядишь точняк как с жопы вывалился.

Он был прав — смесь глинозёма и чёрно-серого праха сплошной коркой покрывала «булат».

— Не шаришь, пацан! Это ж естественная маскировка, — хорошее настроение породило очередной прикол, — на земле меня не распознаешь даже в упор с микроскопом!

Компания из пяти молоденьких сталкеров, по рожам видать — новичков, заулыбалась. Влада старожил знал, трое незнакомые, но выражения, наивно-восторженные, характерны.

«Как хорошо! Жив, просто жив. Ёлы-палы, офигенно здорово просто жить!»

Луча всего, будто флягу водой до колпачка, от макушки до пяток залило неподдельной радостью. Что произошло и почему, как выжил в этот раз? — этот вопрос он решительно затолкал в глубь подсознания. Думать не хотелось совершенно. Ведь иначе пришлось бы согласиться, что метафора Серёги попала точно «в яблочко». Хотелось просто дышать, слышать, смотреть, даже посмеяться за компанию с ребятами… Но голову уже просверлил и наружу вырвался другой вопрос.

— А собственно, где это мы?

— Где-где, в Караганде, — из кустов, натягивая штаны, поднялся Клоун. — Просил же в Бары довести пацанов? Ну вот, идём. А ты чего, братан, под наркоманскую аномалию попал, укуренный в хлам, вообще ни черта не соображаешь. Шёл-шёл и забыл, где сам?

Клоун заржал, как узревший кобылку жеребец, молодые дружно поддержали.

— Ладно тебе, контуженный я. — Луч предпочёл отшутиться, правду ЗДЕСЬ никому не расскажешь, а придумывать объяснение не хотелось. — А когда это ты успел организовать детский сад? — Сталкер указал на выводок молодых.

— Да вот, прибились ещё, этим утром. Барыгу вели ребята на берег, а вчера ж выброс был, ну ты сам знаешь… Короче, нема им больше кого вести, — Клоун махнул рукой, — вот, обратно возвращаются. Зато плюс большой, после выброса урожай новый, поднабили рюкзачки. — Клоун ткнул себе за спину.

— Что-то серьёзное?

Интересовался Луч не из любопытства праздного. Даром что молодые! Ничем не хуже старых за ништяк дорогостоящий, явленный после выброса пикового, могут перегрызть глотки друг другу. Жадность человеческая границ не знает. О таких вещах лучше прознать загодя и, от греха подальше, топать в противоположном направлении.

— Нет, конечно. Путёвый хабар всё реже попадается… Помнишь, братан, за недельную ходку на рыло по три штуки «пузырей», две «золотые рыбки» и одну-две «звезды ночи» притягивали, в обязалово! «Пружины», «колобки», «кристаллы», «рейки» попадались. Это не учитывая мелочевку разную. «Медузы», «капли» и «цветки» тупо не брали даже, чтоб лишние килограммы не тянуть…

Клоун ударился в ностальгию, хоть и молод возрастом он, а ходит с детства, вместе с папашкой своим, ныне покойным Ястребом. Всё новые и новые «А помнишь?» теснились у него на языке, и дальше бы ностальгировал ветеран, но звук летящей «вертушки» вынудил всех юркнуть в кусты. Клоун и Луч за шкирки утянули Влада и Серёгу. Трое других пацанов уже чуток в Зоне побродили, а эти были совсем зелёные и понятия не имели про налёты. Самое время — после выброса, когда воздушное передвижение теоретически безопасней.

«Камов» летел мимо, повезло сегодня. Военные тоже люди и любят вкусненько «ку-у-ушать». В Зону по воде и суше им теперь хрен дают вторгаться, да и зачем тратить время и жизни на сбор, если можно с воздуха обнаружить группы или одиночек, развалять добытчиков, снизиться, поклажу сталкерскую подхватить и порыться в ней. А мутные монстры следы подчистят быстренько…

Все государства мира на боеприпасы каждый квартал денежку отстёгивают стражам периметра, нужно же куда-то девать ресурс, вырабатывать? Вот и устраивают летучие вылазки периодически. Иногда вертолёты исчезают ещё над территорией Предзонья, но на то ведь и военные, чтоб нести потери… в доблестной борьбе с ужасными монстрами, которые так и норовят, так и норовят покинуть родину чёрную свою и коварно просочиться в белый свет…

До Бара, а точнее, Нового Бара, дочапали без особых приключений, случившиеся перестрелки с очищенцами завершились относительно удачно, всего лишь одного молодого убили в их команде, наповал в сердце, не реанимировать, и двоих ранили, но легко. Луч при этом зацепил габаритный Серёгин винтарь. Сколько они с Клоуном ни потешались над «бронебойным ружжом» до этого, но команде эта пушка даёт существенный бонус.

Один «тяжёлый» снайпер оказался настолько полезен, что Луч всерьёз задумался. Конечно, это дальнобойное оружие не для одиночки, но если ходить группкой, то… Во время перестрелки, пока бойцы Очищения отвлекались на остальных, Серый снял большинство врагов сам, тупо сквозь стены и деревья перестрелял. Уцелевшие «синие», врубившись, что дело дрянь, стремительно отступили.

Позже вернулись, гады, с подкреплением и снайпером. И убили молодого, Петруху, а Влада и Петрухиного напарника Анджея ранили… Но всё равно дальность прицельной стрельбы эксклюзивного «баррета» намного больше, чем у многих популярных в Зоне моделей. «Очистки» второй раз огребли от вольных и молодых, уже по полной программе — никто не ушёл. Луч настоял на этом. Всех догнали и перебили. Урок «закона зонного» пацанам. Нет места жалости к врагам, а прощать кого-либо можно только за счёт собственной жизни.

Ближе к сталкерскому посёлку встретилась банда «чёрных плащей», но и тут Серёга отличился, ещё до сближения на дистанцию стрельбы штурмовых винтовок. Питерский бандюков предупредил двумя меткими выстрелами: типа, серьёзные мужики идут, себе дороже связываться. Больше желающих качать права не встретилось.

Короче, героем дня оказался Серый. Влад надулся, не привык он видеть обычно инертного, подчинённого кореша в «лаврах» внимания окружающих. Но кто ж её доподлинно знает, эту капризную Зону! Сегодня отличник боевой подготовки, а завтра совсем наоборот…

Позже Серёга заработает известность, даже станет поводом для беззлобных шуточек. Бармалей и Клоун, видимо — больше-то и некому, — у костров да за столами барными разболтали о «подвигах» его. А народу, погрязшему в чёрных буднях, здорово хочется ухватить кусочек радости, глоточек веселья и крошечку прикола. И когда пацан входил в лагерь сталкерский, его сразу распознавали по героической пушке, и слоган «Не-есси, бля!» звучал постоянно, под улыбки и тихие «гы-гы-гы». Вот так и получил несостоявшийся Бронебойник из Питера своё гордое зонное имя: Несси. Хорошо хоть «фамилию» коротенькую ему не оставили в нагрузку.

По ходу Луч в этой связи припомнит факт: шотландскую-то Несси до сих пор не прищучили. Ни у кого над камином нету подобного трофея охотничьего. По этому параметру Серый абсолютно соответствовал одноименнице мистической. Неуловим оказался в круговерти смертельных будней зонных и выжил. Чего не скажешь о ведущем кореше его, Владе. Тот неудачником родился, им и помер, как и его братец Косой.

Но всё это Луч узнает после, после, уже спустя месяцы. Целую вечность спустя, по зонному времявосприятию… А сейчас, подкупив патронов, колбаски с хлебушком, шоколаду и воды чистой, он ушёл в сторону «резиденции ветеранов». Тянуло его туда через пустырь, как бы разделяющий сталкерские поколения. И он, повинуясь чуйке своей, ушёл из Нового Бара в тот же день.

Место это — Новый Бар — возникло по стечению обстоятельств, случайно в принципе. Но возникло и успешно не исчезало. Тусовалась здесь в основном зелень необстрелянная. Молодые получали лёгкие контракты, несложные поручения, ходили отсюда в короткие экспедиции, в общем, набирались премудростей непростой, мягко говоря, житухи здешней. Ещё до того, как выбрать, кем же стать в новой жизни. Самому по себе быть, вольным сталкером ходить, или примкнуть к одному из нескольких «официальных» кланов Чёрного Края: Очищению, Торговым, Независу, Транспортёрам, Бригадным, Хуторянам, Пиратам и Коллекционерам.

Зомбированные, снорки, тепляки, проказники, красные и зелёные крикуны, болотные, травоеды, бюреры, кровососы и прочие БЫВШИЕ человеками не считаются, а с монстрами, полумонстрами, четвертьмонстрами и хотьнаодинпроцент-монстрами в Зоне разговор короткий. Точнее, без всяких разговоров — выстрел, удар энергетический или порция огня. Талкером можно с человеком какое-то время побыть, пускай и злобным. С нелюдем говорить уже просто не о чем. Да и незачем.

Несколько в стороне, особняком держались Бой-Бабы. Небольшой чисто женский клан, захвативший Янтарь и устроивший там свою крепость. С каждым годом в Черноту из белого света приходило всё больше представительниц «слабой» половины человечества. Хотя пока ещё сталкерш от силы каждая десятая, и общего устоявшегося расклада они не изменили. К этим амаЗонкам не так уж много новеньких утекало, большинство женщин как раз предпочитали вольный статус, от зависимости сюда и бежали. Впрочем, немало их в итоге возвращалось в привычное русло, примыкая к мужским кланам.

Ещё в ЧК имелись долбанутые. Местные парии, как и положено любому обществу. Психи, отверженные. Но в число изгоев молодые попадали, конечно, не по собственному выбору. У кого как сложится путь… Удивительно, однако многие из долбанутых ухитряются долгими годами ходить. Чем живут, как промышляют — одной Зоне ведомо.

Вообще нравы зонного человечьего сообщества напоминали стародавнюю казачью вольницу. Или фронтир Дикого Запада, «не освоенного» ещё переселенцами из Старого Света. Когда-то люди от упорядоченности так называемой цивилизации, не устраивающей их по разным причинам, бежали в края, где ещё не успели воцариться законы. Потом число хомо сапиенсов стремительно увеличилось, «белых пятен» в мире практически не осталось, возникла проблема с направлением бега… В конце двадцатого века появилось вновь подходящее по характеристикам «пятно», только уже не белое.

Сюда и стремились люди, полагая, что уладят какие-то свои неразрешимые проблемы. Но, конечно, чёрная реальность неподготовленные души многих новичков ввергала в смятение. Потому что сильно отличалась от представлений, вынесенных из легенд, слухов, виртуальных игрушек, книжек, фильмов и детских страшилок про «чёрного сталкера»… Мало кто здесь получал именно то, что ожидал в ней отыскать. Многие же вообще ничего не успевали толком найти. В ужасе обратно убегали или погибали до того быстро, что даже испугаться толком не успевали.

Дорога в Черноту для большинства кандидатов и кандидаток в сталкеры, просочившихся сквозь периметр, теперь начиналась в просторах Предзонья. Но артефактов там нет, в среднем кольце стабильности материальной тоже никакой, поэтому ни жилья постоянного, ни огородика для пропитания, ни коровки со свинками не заведёшь. А во внешнем кольце свои проблемы, интербригадовцы-то под боком, в тени Забора не разгуляешься. Да и одичавшая фауна тамошняя мало похожа на милых зверушек из клеток зоопарка…

Рано ли, поздно ли, уцелевшие беглецы из белого света добирались-таки в Зону, кой-чему научившись на подходах к ней. А здесь, к их счастью, уже существовал Новый Бар.

Этот кусочек территории, казалось, выделила сама Чернота. Для разнообразия. Или из жалости. Настолько здесь было «безобидно» по сравнению с остальными локациями. Но зато в приличном радиусе от этого места сталкерам «ловить» особо нечего. Пустая земля, никакого хабара.

Поживиться нечем на островке нормального мира, очутившемся в бурном море аномального.

Для новоявленных — самое то. «Цыплятник» на сленге ветеранов и старожилов.

Буфер, отделяющий от старой жизни.

Дата добавления: 2015-07-18