Глава 23. Когда мы с Федором вошли в комнату, Рената полулежала на столе

Когда мы с Федором вошли в комнату, Рената полулежала на столе, вокруг нее валялись скомканные салфетки.

– Тебе плохо? – бросилась я к ней.

– Сильно голова кружится, – прошептала Рената, – ноги трясутся, очень холодно.

– Вегетососудистый спазм, – сказал Приходько, – реакция организма на стресс. Надо вызвать врача.

Пока «Скорая» доберется по вызову, пройдет не менее двух часов. В условиях Москвы неотложку следует назвать «Медленная помощь», но врачи в этом не виноваты, белый автомобиль с красным крестом постоянно застревает в пробках, водители не спешат пропустить врачей.

Федор поднял худенькое тело Ренаты на руки, отнес в джип, и мы повезли ее в клинику.

– Как ты себя чувствуешь? – постоянно спрашивал Приходько, оборачиваясь к заднему сиденью, где укрытая всеми найденными в офисе пледами тряслась Васькина.

– Тошнит меня, – отвечала девушка, – и очень холодно.

Потом у нее затрезвонил мобильный.

– Да, Эра, – прошептала Рената. – Я заболела, еду в больницу. Простите, забыла предупредить. Не знаю, какой-то спазм, сказали, вегетарианский. Мутит и колотит. Мне очень неудобно, извините, пожалуйста, конечно, да, понимаю, но я же не нарочно. А куда вы меня везете?

Я поняла, что вопрос обращен к нам с Федором, и ответила:

– В клинику на улице Порохова. Не волнуйся, там отличные врачи. У тебя ничего страшного нет.

– Больница на Порохова, – повторила Васькина, – наверное, дадут, непременно попрошу.

– С кем это ты беседовала? – полюбопытствовал Федор, который явно решил безостановочно болтать с Ренатой.

– С хозяйкой салона, – прошептала Рената, – она разозлилась, что я в свою смену не вышла, клиент по записи пришел, он Эре нажаловался. Вроде приятным парнем был, из новых, раньше всего один раз приходил.

– Мужик? На маникюр? – искренне удивился Приходько. – Он что, гей?

– Если человек за собой следит, ногти подпиливает и пятки чистит, это не значит, что он педик, – возразила Рената. – Милый человек, усы, бородка, волосы аккуратные, а вот сейчас пошел к Эре и поскандалил. Заведующая от меня справку требует, если не принесу, выгонит.

– Тебе дадут необходимую бумагу, – заверила я, – с подписями и печатями.

– Наплюй на свою Эпоху, – посоветовал Приходько, – выставит, и фиг с ней. Хороший мастер всегда устроится.

– Хозяйку зовут Эра, – поправила Васькина, – она из Прибалтики, на самом деле по-другому ее имя звучит, русскому человеку не выговорить, это в Москве из нее Эру сделали.

Я успокоилась: похоже, Ренате стало лучше, она беседует с нами, не жалуется больше на тошноту и озноб.

Васькина словно услышала мои мысли.

– Может, мне поехать в салон? Вроде отпустило.

– Лучше показаться врачу, – возразил Федор, – мы уже недалеко от больницы, за десять минут домчим!

Я укоризненно цокнула языком, практикант нарушил неписаное правило московских автолюбителей. Никогда не радуйся свободной дороге и не заявляй вслух: «Приеду через пять минут». Непременно попадешь в затор и встанешь на пару часов.

Впереди появилось большое количество красных огней, я начала притормаживать.

– Пробка! – гаркнул Федор. – Вот черт! Так хорошо ехали, ну откуда она здесь взялась?

– Кто-то сглазил, – не выдержала я.

– У меня не карие глаза, – возразил Приходько.

– Глаз голубой, а как зыркнет, так постой, – бормотнула Рената. – Юсит так говорит. Что с моим мужем, где он?

Я чуть не застонала. Нет, только не это! Обязательно сообщу Васькиной правду, но сейчас этого делать категорически нельзя, не на ходу же вести трудный разговор.

– Опять мутит, – пожаловалась Васькина и стала выпутываться из пледов, – жарко здесь! Дышать нечем!

Спустя пять минут Ренату вновь заколотило в ознобе, потом она принялась жаловаться на отсутствие воздуха. Я включила мигалку, стробоскопы, громкую связь, но все равно не продвинулась вперед. По правилам водители обязаны пропустить автомобиль, оборудованный спецсигналами, но на деле наши люди не всегда уступят проезд даже пожарным и «Скорой», милиция вызывает у основной массы шоферов только негативные эмоции, да и понятно почему. Слишком часто за машиной ДПС следует черный «Мерседес» с каким-нибудь чиновником, не желающим терять время. Ну а тонированный джип с маячком вызывает бурю негодования. У всех в голове появляется одинаковая мысль: некий богатый кот Базилио купил себе знаки отличия, чтобы успеть проехаться по всем любовницам. То, что в салоне внедорожника лежит больной человек, никому в голову не придет.

Более часа понадобилось мне, чтобы проделать путь, который можно легко преодолеть за десять минут. Но в конце концов мы добрались до больницы и очутились в приемном отделении.

– Полис с собой? – меланхолично спросила медсестра.

Я вынула пластиковую карточку.

– У нас особый договор с вашим главврачом на обслуживание любого пациента, без определения личности больного.

Девушка начала изучать полис. Она читала так долго, что я не выдержала:

– Нельзя ли побыстрее? Женщине плохо.

– Когда человеку плохо, он лежит, а ваша стоит, – процедила медсестра, – вам надо взять талон.

– Всегда хватало полиса, – возмутилась я.

– У нас новый главврач, – пояснила она, – порядок изменился. Без разрешения на прием от начальника отдела обслуживания никого не берем.

– Эй, мы заплатили за год вперед, – возмутился Приходько, – немедленно вызывайте врача! Не имеете права отказывать человеку в помощи.

– Вас не лишают медобслуживания, – не моргнула глазом девушка, – необходим талон.

– Ладно, – сдалась я, – где его взять?

– Алла Григорьевна принимает в пятом кабинете, – сильно растягивая гласные, произнесла медсестра.

– Федор, оставайся тут с Ренатой, – велела я и пошла искать нужную дверь.

Первые три кабинета я нашла быстро, но вслед за дверью с табличкой «4» шла «Процедурная», дальше коридор делал поворот и превращался в круглый зал. В центре его торчала искусственная яблоня, вокруг стояли кресла, в одном сидел мужчина с распухшей щекой.

– Не подскажете, где тут пятый кабинет? – спросила я у него.

– На рентген просили не занимать, – ответил он.

– Мне нужна Алла Григорьевна, – уточнила я, – снимок делать я не собираюсь.

– Вон, смотри, – начал злиться дядька и указал пальцем вперед.

Я прищурилась, на стене возле одной из дверей красовалась надпись: «Пятый. Рентген зубов».

Я растерялась, но тут из коридора вынырнула полная женщина в голубой хирургической «пижаме». Ноги моментально понесли меня к ней, и я спросила:

– Где дают талоны на прием?

– Спросите на ресепшн, – прозвучало в ответ.

– Меня направили в пятый кабинет, – быстро сказала я.

– Вы перед ним стоите!

– Но там рентген! – уточнила я.

– И что? Врач сделает снимки и выдаст вам направление, – пробурчала тетка.

Я села около мужчины и заныла:

– Разрешите мне войти первой, я привезла девушку, ей очень плохо.

На двери загорелась зеленая лампочка, я, не дожидаясь ответа от пациента с флюсом, оперативно ринулась вперед, очутилась в кромешной тьме, наткнулась на что-то острое, взвизгнула и заорала:

– Есть здесь люди?

Через секунду вспыхнул яркий свет, стало понятно, что я налетела на угол письменного стола, за которым сидел румяный старичок, очень похожий на доктора Айболита.

– Села в кресло, открыла рот, давай направление, – велел он мне, не отрывая взгляда от каких-то бумаг.

– Вы Алла Григорьевна? – спросила я.

– Нет, Сергей Петрович, – без тени улыбки сказал врач.

Я смутилась. Задала глупый вопрос, но надо продолжать беседу.

– А где Алла Григорьевна?

– Села в кресло, открыла рот, – буркнул Сергей Петрович.

– Но в кабинете никого, кроме нас, нет, – удивилась я.

– Села в кресло, открыла рот, – повторил врач, затем поднял голову, – давай направление, не жмись в углу, здесь бормашины нет, только рентген.

– Все наоборот. Алла Григорьевна должна мне выдать бумагу на прием, – попыталась я внести ясность в ситуацию.

Сергей Петрович встал, подошел к стулу с подголовником и, как робот, повторил:

– Села в кресло, открыла рот, давай направление.

– Нету у меня бумаги! Я хочу ее получить от Аллы Григорьевны, которая занимает пятый кабинет! – закричала я.

– Села в кресло, открыла рот, – не дрогнул рентгенолог, – давай направление.

– Спасибо, до свидания, – кивнула я, повернулась, нажала на ручку двери, но та не открылась.

– Заперто, – обрадовался «робот», – спецсистема против побега пациента. Села в кресло, открыла рот, давай направление, пока не сделаю снимок, не уйдешь.

– Нет у меня направления! – топнула я ногой. – Зубы не болят.

– Села в кресло, открыла рот. Нет бумаги – значит, панорамный снимок, – объявил Айболит.

Делать нечего, пришлось подчиниться, через пять минут врач довольно улыбнулся.

– Вот тебе номерок, ступай и жди. И чего боялась?

Я выскочила в холл и побежала прочь от разгневанного мужчины с флюсом, который орал мне в спину:

– Нахалка! Пролезла обманом! Чтоб у тебя все клыки во рту повыпадали!

Объяснять измученному болью человеку, что случилось, показалось мне бесполезным. Я пронеслась до другого вестибюля, увидела искусственную ель, кресла и кабинет с ярко-синей цифрой «5» на двери.

В медцентре оказалось две пятых комнаты. Я перевела дух и постучалась.

– Входите смело, – раздалось изнутри.

Я вошла в небольшую комнату и обрадовалась. Ну наконец-то попала туда, куда надо. Никаких белых стен, шкафов со странными инструментами, аппаратов непонятного предназначения. Вокруг полки с книгами, а за дубовым столом сидит приятная тетушка в цветастом платье.

– Вы Алла Григорьевна! – закричала я. – Ну наконец-то!

– Присаживайтесь, душенька, – улыбнулась дама, – не нервничайте.

– Дайте мне талон на осмотр больной, – потребовала я, – у нас есть полис, вот он.

– Конечно, душенька, – кивнула Алла Григорьевна, – прямо сейчас получите. Как вы себя чувствуете?

– Я в полном порядке, только дайте направление.

Дама чуть склонила голову.

– Как вас зовут?

– Татьяна Сергеева. Но талон нужен для Ренаты Васькиной. Ей плохо.

– Тревожитесь за подругу? – спросила Алла.

– Да, – ответила я, решив не уточнять, что сегодня впервые увидела Ренату, – выпишите побыстрей направление.

– Отлично, – одобрила Алла Григорьевна, – сострадание – это правильное чувство. Значит, вы сильно расстроены?

– Мне нужен талон, – отчеканила я.

– Давайте поговорим об этом, – нежно пропела доктор.

Меня охватило сомнение.

– Вы точно Алла Григорьевна?

– Если хотите, можете меня так называть, – предложила тетка.

Я вскочила.

– Но вы не Алла Григорьевна.

– Не беспокойтесь, – зажурчала дама, – погодите, не убегайте. Мы вам поможем. Ко мне на прием направление не требуется, оплата почасовая…

Слава богу, дверь психотерапевта не была оборудована системой насильственного задержания пациента, я выскочила в коридор и налетела на пластиковое ведро. Оно опрокинулось, вода потекла по плитке, пожилая уборщица молча плюхнула в лужу тряпку.

– Простите, пожалуйста, – смутилась я, – давайте помогу.

– Руки пачкать моя работа, – не согласилась бабка, – иди себе, лечись.

– Ищу пятый кабинет, там должна сидеть Алла Григорьевна, не знаете, где он находится? – вздохнула я.

Бабуля оперлась о швабру.

– Ремонт они сделали. Шестой кабинет переделали в третий, первый в девятый, седьмой у нас нынче двадцатый.

– Мне нужен пятый, – напомнила я.

Старушка сложила губы трубочкой, постояла некоторое время в раздумье, затем сказала:

– А его нет. Ликвидировали. В нем до ремонта кошкин психологический центр реабилитации работал.

– Кошкин центр реабилитации? – с недоверием переспросила я. – Но здесь не ветеринарная клиника.

– Точно, – кивнула уборщица, – с собаками не пустят.

– А с кисками можно? – заморгала я.

– Нет, – пожала плечами старуха, – с чего ты это удумала?

– Вы сказали про кошкин центр реабилитации, – чувствуя себя полнейшей идиоткой, произнесла я.

– Верно, доктор Кошкин им заведовал, – собирая тряпкой лужу, ответила бабуля, – хороший человек. Устанешь, зайдешь к нему, врач тебе порошочек понюхать даст, и силы незнамо откуда берутся, а потом его выгнали, переоборудование затеяли. Не ищи Аллу Григорьевну, она здесь уже год как не числится.

Еще раз извинившись перед уборщицей за опрокинутое ведро, я пошла назад. Почти час пробегала по коридору, сделала рентген челюсти, вырвалась из цепких лап психотерапевта, выяснила, что приятный доктор Кошкин любезно угощал окружающих кокаином, а пятого кабинета теперь не существует, и Алла Григорьевна давно выведена за штат медучреждения. Теперь скажите, за что Чеслав отдал бешеные деньги этой клинике? В лечебнице полнейшая анархия. Ну сейчас я устрою на ресепшн полет шмеля над цветком! Вегетососудистая дистония неприятная болезнь, но от нее в одночасье скончаться трудно. А если бы у Ренаты случился инфаркт? Сколько пациентов в этой клинике умерло в приемной в ожидании помощи?

Дата добавления: 2015-07-17