Лицо Тома вытянулось, он с непередаваемым выражением посмотрел на Билла. На этот раз была очередь Билла со вздохом закатить глаза.

Не вижу ничего зазорного. Даже я время от времени тренируюсь, - сказал он, в подтверждение своих слов пролистывая книжку, первые страницы которой были уже раскрашены.

Но раскрашенные листы не были похожи на детские картинки. Они были плотно укрыты краской, контуров первоначального рисунка не было видно. Том заметил, что изначально на них было не совсем то, что сейчас. Вместо одиноко парящего посреди листа «Бэмби», молодой олененок, совсем как живой, грациозно вышагивал посреди густой растительности. Том перевернул страницу. На темно-буром стволе акации сидела огромная синяя бабочка. Казалось, крылья ее переливаются и дрожат так, будто она вот-вот взлетит. Том от неожиданности провел по ним пальцами и посмотрел на Билла. Тот только пожал плечами, как будто отвечая на его немой вопрос «Я же тебе говорил». Том закрыл книжку и спрятал в сумку, решая, что обязательно рассмотрит ее подробнее дома. Билл начал раскладывать краски.

Хотел тебя спросить, - начал Том, - почему именно акрил? Билл пожал плечами. - В нем есть преимущества акварели и масла. Он хорошо разбавляется водой, его легко можно смешать в новые цвета. А когда нужно, можно положить гуще, и создать интересный эффект с разводами, рельефом и структурой. Он быстро сохнет и не воняет скипидаром, - Билл смешно сморщил нос. - Он быстро сохнет, - кивнул Том, - И после того, как высохнет, его уже ничем не разбавить и ничего не исправить. Билл поводил наманикюренным ногтем по ресницам. - Мне уже давно не нужно ничего исправлять в моих картинах. А ты почему предпочитаешь уголь? - Наверно, еще не дорос до акрила, - одним уголком губ улыбнулся Том. - Брось, это дело вкуса. Я, например, никогда не работал с углем. Том задумался, прижимая указательный палец к губам. - Мне нравятся тени, полутени, светотени. Их я умею и люблю отражать. Мне нравится смотреть на жирные черные линии, которые появляются на полотне. К тому же ты сам заметил, что у меня с цветами проблемы. - И тебе никогда не хотелось чего-нибудь яркого, красочного? – Билл поднял глаза вверх и экспрессивно взмахнул руками, изображая взрыв. - Раньше не хотелось. А теперь я иногда чувствую, что мне этого не хватает. - Поэтому вчера и взял акварель? - Наверно, поэтому, - согласился Том, - и потому, что с ней я действительно всегда дружил. - А чем бы ты хотел написать работу для конкурса? – Билл обхватил кистями колено и наклонил голову к плечу. Том нахмурился. - Не думаю, что мне там место. - Почему? - После того, что ты мне вчера рассказал, я понял, что мне еще учиться и учиться. Там не место таким ламерам, как я. Билл вздохнул и встал, упираясь одной рукой в бедро. - Не принимай все, что тебе говорят, близко к сердцу. Ты должен быть уверен в своих способностях. На конкурсе твою работу увидят сотни человек, и каждый из них оценит ее по-своему. Невозможно написать что-то, что понравится абсолютно всем. А некоторые не признают, что им понравилось, только потому, что они сами так не могут. - Я знаю, Билл, но ты – не все, ты сказал то, что думал. Тебе нет смысла мне завидовать. Все, что ты сказал, – правда, и я знаю это. Там будут мастера, как и ты, а мне до этого еще очень далеко. - Том, - перебил его Билл, - таких, как я, больше нет. Почему выиграл я, если ты думаешь, что там все такие? И таких, как ты, там тоже нет. У тебя свой вкус, свой неповторимый стиль, тебе просто нужно поработать над технической частью, набить руку, и все получится.

Том молчал. Вчера ему с лихвой хватило одного Билла, он не был уверен, что оказавшись в конце списка конкурсантов и выслушав от каждого из судей критику в свой адрес, он сможет это пережить, и не бросит все к чертовой матери.
- Ты не обидишься, если я спрошу…
- Спроси.
- Почему на Международной выставке ты был в десятке? – Том внимательно посмотрел на него.
- На самом деле в пятерке, но после первых трех места уже раздаются десятками.
- Но почему не первое?
- Возможно, мне тогда тоже еще было чему поучиться…

Том широко распахнул глаза. В принципе, не было никакой разницы между первым местом и десятым, на конкурсах такого уровня десять первых работ настолько хороши, что это почти дело случая, как распределятся места. Ему было важно, что сам Билл думает об этом и как относится к тому, что он не первый. Он ожидал, что Билл что-то скажет насчет того, что места были распределены заранее за известными художниками, насчет субъективности суждений или политической подоплеки в распределении мест, и Том бы охотно в это поверил. Но Билл признал, что кто-то оказался лучше его, и в это было сложно поверить.

Хочешь сказать, что они лучше тебя? - Были лучше меня. Конкурсы для этого и нужны. - Собираешься в этом году это доказать? - Нет, у меня сейчас слишком много заказов, а чтобы выиграть, нужно много работать, - он кивнул на мольберт, - да и здоровье не позволяет мне участвовать в конкурсах, в которых я заранее знаю результат. Я делаю это не ради того, чтобы выиграть или удовлетворить свое самолюбие. - Ради чего же еще можно это делать? - Мне не у кого учиться, - объяснил Билл, Тому показалось, что с сожалением. - Некому указать на мои ошибки, потому что, кроме меня, их никто не видит. А там был высокий класс, лучшее, что может быть. Если бы я не участвовал, я бы не рос, я бы ничему не научился. - А сейчас? - А сейчас я знаю всех, кто чего-то стоит. Я знаю их уровень и свой. В этом году мне там не с кем соревноваться, а ради того, чтобы кому-то что-то доказать, я этого делать не хочу.

Том был удивлен таким заявлением. Конечно, он еще слишком мало знал Билла, чтобы судить о нем, но было не похоже, что Билл может упустить случай лишний раз подтвердить свое превосходство. Впрочем, так же не похоже было, что этот юный гений мог перед чем-то отступить, так что если уж он отказывался, то не потому, что боялся проиграть.

Так чем бы ты хотел написать конкурсную работу? – снова поинтересовался Билл, делая вид, что вопрос об участии Тома уже решен. - Акрилом, - Том решил, что раз конкурсы для того, чтобы чему-то научиться, то теперь самое время. - Ты в этом мастер, хочу научиться так же. - Я не только в акриле мастер, хотя это мой любимый материал. Я могу научить тебя работать с чем угодно. - Нет, я уже давно влюблен в него. Тем более, если я научусь работать с ним, то смогу работать и со всем остальным, не так ли? - В этом что-то есть, - согласился Билл. - Хорошо, твоя задача в ближайшее время найти хороший сюжет, а я буду показывать тебе разные техники. Потом мы продумаем твою конкурсную работу, и ты начнешь писать. Но хочу напомнить, что после того, как он застынет, ты не сможешь ничего исправить, так что не спеши за нее браться, иначе тебе придется не раз начинать с начала, когда ты сам будешь замечать свои же ошибки. - Билл, - перебил его Том, - ты говорил, что у тебя есть две картины. - Да, пока есть. - Ты можешь мне их показать? Билл нахмурился и постучал туфлей по ножке мольберта. - Они в моей студии, в доме родителей. Я приезжаю туда только на выходные, чтобы поработать. Ты можешь приехать туда в субботу? Я их тебе покажу. - Отлично, спасибо, - поблагодарил Том. Он заметил, как потухло лицо Билла, когда он заговорил о доме родителей, но не мог не спросить. - Ты не живешь с родителями? Билл кивнул. - Я купил квартиру, как только заработал на нее. - Проблемы с родственниками? - С отцом, он всегда был невыносим, а после смерти матери с ним стало невозможно общаться. Он винит во всем меня. Грустная история, может, когда-нибудь расскажу. - Прости, мне очень жаль, - Тому хотелось бы больше узнать о семье Билла, но Билл не хотел об этом говорить, значит, не стоило и спрашивать.

Задание «писать с натуры» было дано на весь месяц. Они должны были практиковаться и пробовать на деле все, что было описано и рассказано в теории на лекциях. Поэтому то, чему Билл учил Тома, собственно, и было то, чем они должны были заниматься, с поправкой на то, что Билл мог рассказать гораздо больше, чем преподаватели на лекциях. Он был столь же многословен, как и вчера, и так же вдохновлен, но сегодня они оба работали у мольберта Тома.

Том не переставал удивляться, насколько быстро и точно Билл прокладывает мазки и покрывает холст краской. На это было приятно смотреть, как будто в том, что он делает, было какое-то волшебство. Но еще больше волшебства было в самом Билле: в том, как он искал вдохновение в потолке, задумываясь о чем-то, как он закусывал губы, бегая глазами по картине и соображая, чего же ей не хватает. И всегда находил. Иногда он подходил к Тому сзади и брал за руку, водя его рукой с кистью по холсту. Его волосы касались щеки Тома, а плечо чувствовало тепло его груди, проходящее сквозь ткань рубашки, и тогда руки Тома начинали дрожать еще сильнее, голова становилась совершенно пустой, а внутри все переворачивалось. Это были самые бестолковые моменты учения, потому что Том совершенно ничего не видел, не слышал и не понимал, но самые приятные, потому что Билл был так близко, что его дыхание щекотало и обжигало. Том вовсе не был пай-мальчиком и сам мог бы кого угодно заставить краснеть и теряться, но присутствие Билла сковывало его, и не мог объяснить себе, почему так реагирует.

- Эй, ты не слушаешь меня, - Он все еще держал Тома за руку, повернув к нему лицо.
Его губы оказались в нескольких сантиметрах от лица Тома, можно было коснуться их, лишь слегка кивнув. Том вздрогнул и отстранился.
- Прости, наверно, на сегодня хватит, я немного устал, - он тяжело вздохнул и потер виски.
- Хорошо, - Билл посмотрел на часы, - занятия уже заканчиваются. Продолжим завтра.
- Расслабься. Ты, наверно, даже во сне пишешь? – такая одержимость Билла заставила его улыбнуться.
- Нет, это только один из моих талантов.
Том удивленно посмотрел на него.
- Ты не перестаешь меня удивлять. И всем, что тебе нравится, ты занимаешься так же увлеченно?
Билл вздохнул и развел руками.
- «Я не могу быть гением 24 часа в сутки, у меня не остается времени на бритье».*
Том рассмеялся.
- Если бы я не знал тебя, подумал бы, что это правда, но мне кажется, что ты даже не спишь, чтобы не терять драгоценное время. Чем ты занимаешься, когда не пишешь?
- Музыкой, гонками, - начал перечислять Билл, делая вид, что не замечает полкола.
- Музыкой? Я тоже занимаюсь музыкой, играю на гитаре. Ты поешь или играешь?
- И пою, и играю. На фортепиано.
- Вау, - только и выдохнул Том, - наверно, не хуже, чем пишешь?
Билл улыбнулся и пожал плечами.
- То, что любишь, обычно делаешь хорошо. А ты хорошо играешь?
- То, что любишь, обычно делаешь хорошо, - с улыбкой повторил Том. - Я люблю играть, иногда сам пишу музыку. Я выбирал между музыкой и живописью, когда думал, куда поступать. Надеюсь, что не ошибся.
- Я уверен, что ты не ошибся.
- Эй, ты же не слышал, как я играю.
- Зато я видел, как ты рисуешь. Но скажу тебе, как человек, которому приходилось выбирать не из двух вариантов, выбирать надо то, что тебе больше нравится, а не то, что лучше получается. Придет момент, когда у тебя одинаково хорошо будет выходить и то, и другое, но если ты ошибся, занятие тебе быстро надоест, и только то, что нравится, ты всегда будешь делать с удовольствием.
Том задумчиво почесал затылок.
- Иногда я смотрю на тебя и думаю, может быть, тебе уже лет триста, но ты придумал эликсир вечной молодости и поэтому так хорошо выглядишь?
Билл засмеялся, откидывая назад голову и прикрывая лицо руками.
- Нет, настолько далеко мой гений не распространяется. Хотя ты подкинул мне отличную идею, и я обязательно обдумаю ее на досуге.
Том залюбовался его улыбкой и вздрогнул, вспоминая, как близко они были совсем недавно. Он пожалел, что занятия заканчиваются, расставаться совершенно не хотелось.
- Может быть, сходим куда-нибудь? – спросил он и, поняв, как это прозвучало, почесал переносицу и добавил: - Я имею в виду просто прогуляться по городу, голова болит от помещения.
Билл посмотрел вниз и покачал головой.
- Сегодня не могу, у меня уже есть планы, но мы можем прогуляться завтра, если хочешь.
- Нет проблем, - Том сделал равнодушный жест. - Тогда до завтра?
- До завтра.

Том лежал на диване, положив руку за голову, и думал о прошедшем дне. Хотя, если не врать себе, то не сложно понять, о чем на самом деле он думал, вспоминая этот день. О Билле. Конечно, он думал о Билле.

Безусловно, Том восхищался его талантом и способностью целиком отдавать себя работе. Он восхищался его неутомимой энергией, его знанием дела, его мастерством и мудростью. Но вместе с тем, Том вполне ясно отдавал себе отчет в том, что человек-Билл его интересовал ничуть не меньше, а скорее даже больше, чем гений. Где живет, что любит, с кем проводит время, какие у него на сегодня были планы?

Том вспомнил клуб и компанию, которая в тот вечер была с Биллом, и почувствовал легкий укол ревности, представляя, что он сегодня может быть с кем-то из них. Билл. Хрупкий, невинный, ранимый и вместе с тем такой гордый, независимый, сильный. Том улыбнулся, вспоминая, как он вспыхнул, когда Том спросил его о возрасте. Билл был младше всего на три года, но иногда Тому казалось, что эта разница не меньше чем в десять лет, а иногда, казалось, что Билл был старше его не меньше, чем на сотню.

Все, что Том чувствовал, думая о Билле, не было похоже ни на что из того, что он когда-либо чувствовал к девушкам. Волнение, легкое, как мыльный пузырь, поднималось из живота к груди и замирало там, вместо того, чтобы, как обычно, опускаться вниз, обдавая пах теплом. Едва Том подумал об этом, как тепло появилось и внизу живота, когда он вспомнил, как Билл держал его за руку и касался грудью плеча. Том дотронулся до того места, как будто все еще чувствовал на себе тепло от его прикосновений.

Том не думал о Билле как о девушке или о парне. Симона была права. Он – это он, просто человек, который ему нравится. Он не отказался завтра погулять. Куда пойти? Что он любит? Том перевел взгляд на картину над камином, и на миг показалось, что она ласково ему подмигнула.

Дата добавления: 2015-07-17