Завод-крепость

Многие авторы XIX в. отмечали в своих работах, что местность еще до основания завода и вплоть до конца XVIII в. изобиловала разбойниками. Уже летом 1724 г. в Егошихе были задержаны «три человека разбойников, да три ж человека их становщиков и потаковщиков», которые «в роспросех показали» свои грабежи на Каме и убийство строгановского приказчика, а также то, что собирались напасть на Егошихинский завод с целью «казну его императорского величества пограбить, тако ж и Берлина обрав хотели убит же, и жителей огнем жечь». И даже в 1729 г. Ю. Берглин, укрытый крестьянами в голбец, едва спасся от нетрезвой воинской команды, собиравшейся его убить.

На проектном плане, составленном В.Н. Татищевым в июне 1723 г.[33] намечаемый острог должен был проходить по обоим берегам Егошихи, ограждая завод и поселковые кварталы, но, видимо, из-за противодействия советника Берг-коллегии Михаэлиса проект не был осуществлен: в пометке написано, что такой большой острог «строит не надлежит». Вариант новой трассировки острога, представленный на этом же плане, был компромиссным, предлагалось наиболее важное «хоромное строение внести в полисад», вплотную к заводским постройкам. Но в реальной ситуации невозможно себе представить расположение каких-либо построек на очень крутом склоне Егошихинского лога. Поэтому можно с достаточной долей уверенности говорить, что данное указание было сделано человеком, не знакомым с местной топографией.

Из плана, содержащегося в книге В.И. Геннина, и некоторых других, известно, что в итоге острог был выстроен только вокруг административного квартала, куда входили заводская контора, светлицы и жилье для начальников. Собственно завод не был никак защищен. Судя по всему, дело здесь не в лености или нерадивости администрации и населения, а в особом месте расположения заводских «фабрик». Территория завода просматривалась и простреливалась бы даже обнесенная деревянным тыном. Первые пермяки, очевидно, сэкономили силы и средства.

Крепость, выстроенная в 1724 г., представляла собой бревенчатый острог почти квадратной формы размером 60х58 сажен с бастионами по углам. По сведениям В.И. Геннина, он был построен «заводскими служителями безденежно для оберегательства». Для охраны при заводе содержался гарнизон под командованием Ю. Берглина.

Поселок при Егошихинском заводе, ставший в 1735 г. административным и культурным центром округа, разрастался и нуждался в более эффективной защите от нападения. Тем более что старая крепость 1724 г. уже была не в состоянии защищать дома жителей. На недатированном плане, относящегося к 1731-1734 гг. помимо острога обозначена более широкая линия легких укреплений, включавших в себя церковь, квартал с домами подьячих и, конечно, административный квартал. Данные укрепления можно охарактеризовать как предварительную линию обороны при серьезном нападении, а в спокойное время они охраняли наиболее важные дома от воров и разбойников.

Но ее, по всей видимости, не сочли ненадежной, потому что на Южном Урале разворачивались грозные события. 1 июля 1735 г. началось спровоцированное властями Оренбургской экспедиции восстание башкир Ногайской дороги[34] во главе с Кильмяком Нурушевым. Оно было настолько серьезным, что для его «замирения» был вызван генерал-лейтенант А.И. Румянцев.

Поэтому уже в 1735 г. в короткие сроки был построен более масштабный новый острог, включивший в себя большую часть Егошихи и даже пустующее пространство к юго-западу от старого острога. Новая «фортификация» имела 3 бастиона и несколько специально спроектированных стеновых изгибов с бойницами. Все бойницы были сделаны таким образом, чтобы весь периметр острога простреливался, как это обозначено на плане Егошихи 1737 г., где нанесены зоны обстрела. О серьезности подготовки обороны свидетельствует то, что в январе 1736 г. в Пермское горное начальство в «новопостроенныя крепости» было отправлено из Екатеринбурга 200 ружей, в то время как в другие «новопостроенныя» крепости только по 48[35].

В пределах острога у юго-восточной стены был запружен ручей, так как южный бастион находился достаточно далеко от воды. Пруд был, видимо, исключительно техническим (для охлаждения пушек и тушения пожаров), так как выше по течению ручья располагалась конюшня. Целая система прудов была сооружена и в западной части поселка. Подобные меры предосторожности мотивировались не только нахождением в Егошихе администрации горного округа, но и общей обстановкой в регионе: «понеже как всюду известно, что башкирцы к войне на русских людей намерены и стоят в немалом собрании»[36].

«…русские горные ученики работу сами собою без мастеров исправлять умеют».

САМИ

Первый год существования был для завода достаточно сложным. Несмотря на полную подготовку «припасов», он так и не вышел на планируемую мощность. Уже к апрелю, по данным В. Геннина, уже было выплавлено 200 пуд. меди[37], но за весь 1724 г. завод дал только 917 пуд. Вероятно, полностью проблемы с оборудованием были решены только к концу года. В следующем 1725 г. завод вышел на планируемую мощность, а затем и превзошел ее, производя до 1738 г. в среднем 1.800-1.900 пуд. в год.

Несомненно, этому способствовало введение в начале 1725 г. новых по пропорциям печей, о преимуществах которых В. Геннин писал Ю. Берглину в январе 1725 г.: «Понеже я сам верно обрел, что моя пропорция плавильных недельных печей прибыточнея, в которых более руды плавится и уголья исходит меньше, того ради имеют всенедельные печи таким образом окуратно по маштапу и на Егушихе строить»[38]. В марте 1725 г. с устья Чусовой было вывезено свыше 200 шт. «горнового камня», причем в среднем на одной подводе перевозилось 1,5 шт., что свидетельствует о его больших размерах[39]. Вероятно, что печи были перестроены, и уже выплавка 1725 г. шла на модернизированном оборудовании. Это вполне объясняет тот факт, что планируемый объем годового производства, который В. Геннин установил в 1724 г., завод выполнил за неполный 1725 г.

Выплавка меди Егошихинским заводом была достаточно стабильна до 1735-1737 гг., после ее объемы стали снижаться в связи с износом, срок эксплуатации которого составлял примерно 15 лет. Завод в 1738 г. подвергается коренной реконструкции, на время которой выплавка меди была прекращена. Поэтому за весь год предприятие дало всего 807 пуд. меди, а затем резко увеличило выпуск продукции до 3.162 пуд. в 1739 г. Помимо замены оборудования, отработавшего с 1725 г. 13 лет, на предприятии были убраны очищательные горны в связи с пуском в том же году Мотовилихинского завода, специально построенного для этого, и увеличено количество печей для выплавки черной меди (с 4 до 6). Возможно, были внесены небольшие изменения в технологию производства или изменены пропорции печей. В результате завод в период 1739-1753 гг. давал в среднем около 3,3 тыс. пуд. меди, хотя динамика выплавки не была равномерной: в первые годы был сделан резкий скачок в производстве, а затем количество выдаваемой заводом продукции начало год от года медленно сокращаться.

Помимо подданных российского императора, в поселке завода проживали «иноземцы», в основном немцы и шведы. За действием плавильных печей наблюдал Индриктон, горными работами на рудниках руководил Христиан Лексеринг и др. Они получали жалование в 3-4 раза большее, чем недавно обучившиеся русские мастера, выполнявшие ту же работу. Иностранный мастер «плавиленного дела» зарабатывал 120 руб. в год, а русские плавильщики – 27, зарубежный горный мастер на руднике получал 144 руб., русский же – 36 руб.[40]. Выплата столь высокого жалования отражалась на себестоимости металла. Была и другая проблема - к началу 30-х гг. истекал срок контрактов, заключенных с большинством иностранных специалистов.

Хотя первоначально даже иностранных специалистов не хватало. Поэтому В.И. Геннин предписывал Ю. Берглину, что «должен он старатца, чтоб руския люди заводскому делу абучались, дабы оных употреблять на иные места, где вновь заводы построится можно было». Управляющий постарался, и иностранцами было подготовлено 20 русских специалистов. За первые 7 лет существования завода удалось решить основной – кадровый - вопрос.

И вот в 1730 г. по инициативе Пермского берг-амта был поднят вопрос об увольнении всех иностранных горных мастеров. Для проведения испытаний, иностранцы были отстранены от работ на рудниках, а их русские ученики действовали абсолютно самостоятельно. Через месяц рудники были освидетельствованы и найдены в полном порядке. Русские горные мастера Григорий Мананьин и Филипп Усольцев доказали, что «всю горную работу… и подъем воды насосами… исправлять умеют», А Гаврила Синицын и Прокопий Коновалов кроме того умели «бурить большим буром для происку руд»[41].

29 декабря 1730 г. Пермское горное начальство объявило, что в иностранных специалистах «здесь никакой нужды не имеется, ибо по подлинного свидетельству практикою оказалось, что русские горные ученики всю горную работу сами собою без мастеров исправлять умеют». После чего на Егошихинском заводе остались только трое иностранцев: управитель (Ю. Берглин), штейгер и плавильный мастер, преемник М. Циммермана, отправленного обратно на Олонец. Они добровольно пожелали навсегда остаться в России и работать на уральских заводах.

В рапорте, отправленном 19 августа 1731 г. в Сенат, В.И. Геннин, лично посетивший Егошихинский завод, докладывал, что нашел его «в добром действии». Особенно его радовало, что к этому сроку окупились все затраты казны на постройку предприятия, и оно начало приносить чистую прибыль.

«…не заказывать им торговать»

Дата добавления: 2015-07-17