Казачий быт на Яике.

Мало-помалу край обживался, с учетом его азиатской специфики. Шли и шли на Яик люди из России, на вольные земли, становились казаками впитывая в себя «казачий образ жизни», шли вольные с Волги, где государевы люди не давали им жизни прежней, отбивали казаки в набегах и русских пленников, многие из них оставались на Яике.

Уральцы преимущественно были заняты промыслами (так как земледелия еще не было), и вели дело не порознь, а сообща. Главными промыслами были охота и рыболовство и морской промысел тюленей.

Скот вначале отбивали у ногаев, потом стали покупать и разводить. Хлеб, вино, провизию, ткани, одежду покупали в поволжских городах, в основном в Самаре, или меняли на рыбу у проезжих купцов. Свинец, порох, оружие получали из казны.

Многие женились, обзаводились семьями: в этом запрета не было никогда. Невест не хватало, и их везли отовсюду, в том числе брали в жены башкирок, татарок, калмычек, ногаек, русских с Волги. Ценились хивинки за красоту.

Земля принадлежала всему Войску, наделов не было; даже луга находились в общем пользовании. Войсковое правление назначало день, когда начаться покосу, чаще на 1 июня. Каждый казак выбирал себе место и с ночи ожидал сигнала. С рассвета до заката он должен был обкосить свой участок. Если кто начинал косьбу раньше времени, того вовсе лишали права на покос. Такое же правило было и в рыбной ловле, нельзя было поймать даже одну рыбу.

Было три поры улова: зимний, летний и осенний. Зимой все собирались в указанное место, обычно на Яик, на ямы, где спит зимой рыба и ждали сигнала (выстрел из пушки в крепости). У каждого казака длинный багор, пешня, подбагренник и лошадь с санями. Казаки, ожидая сигнала, стоят на берегу, они намечают места. По сигнальному выстрелу все бросаются на лед, пробивают проруби, поддевают багром рыбу и, чтобы она не сорвалась подхватывают ее малым багром - подбагренником. Ловили артелями по 3-6 человек, помогая друг другу вытаскивать особенно крупную рыбу. Ловили так рыбу ценных пород (красную): белуг, севрюг, осетров - это ходовой товар и охотно покупается купцами.

Покончив ловлю в одном месте, артели спускались вниз по реке, отлавливая разрешенные к ловле места.

Летняя и осенняя ловли продолжались по шести недель. На лодках. Казаки плавают попарно, вытаскивают рыбу, «чекушат» (оглушают) и сваливают в бударки (лодки).На воде сотни лодок. Толчея, шум, смех, брань, суматоха. С рассветом все начинается на новом месте, ниже по реке, до самых низовых станиц. Вечером рыбу разделывали. На берегу уже ждали саратовские и московские купцы с деньгами. Это осень.

Летний лов имел свои законы.

Когда рыба шла в Урале-реке никто не смел подгонять скот к реке на водопой - «Рыба тот же зверь, шума и людей боится: уйдет, а там ищи ее!»

Били казаки и птицу: гусей, уток, казарок, лебедей. За лебедями ходили на взморье, от них - пух, перья. Многих яицких казаков охота сделала отличными стрелками.

Морской зимний промысел носил название «аханного», от слова «ахан» - сеть. Уходили по льду Урала на санях. При отъезде прощались всерьез; разлука долгая, дальняя: кто знает, что может случиться. Уезжали казаки сами и брали часто работников-киргизов (у кого были). В устье Урала-Яика останавливались, здоровались с батюшкой «Синем морем» да выпивали про его бурную милость чарку водки. Отсюда разъезжались в разные стороны: одни влево, другие вправо, а третьи, самые рисковые и зажиточные, - прямо в открытое море, искать добычу в глуби. Для этого и снасти нужны лучшие и людей побольше. Шли по компасу. С собой брали еду, снасти, дрова, одежду и... образ Николая Угодника. Далеко от берега ставили кибитку и бросали жребий, кому каким участком владеть. Билеты клали в шапку, прикрывали платком, после чего каждый тянул жребий: какой номер, такой и участок. В прорубь вставляли сноп камыша. От этой точки в глубь моря проводили по компасу две линии, или два «бакена», обозначив их вехами, — один правее, другой левее, как кому выпало по жребию. В середине же, между бакенами, никто не может поставить свою сеть, потому что этим путем идет в Яик рыба. В бакенах тоже свой порядок: казаку разрешалось ставить до 50 сетей, офицерам до 100, генералам до 150.

Чтобы собраться на глубь, казак должен иметь не менее 4 лошадей (везти сети, дрова, овес коням, еду, рыбу). В Гурьеве были семейства, которые выезжали на 20-30 лошадях. На глубь казаки ехали верст за 50 от берега. Там артели расставались, каждая выбирала себе место, иные уезжали еще дальше. На избранном месте артели ставили войлочные кибитки - «кошары»; их окружали санями, к саням привязывали лошадей, укрытых попонами. И люди и лошади приучены переносить все невзгоды среди пустынного моря, где гуляют студеные ветра да снежные бураны и вихри, где небо и земля скрываются из глаз на многие дни. Лошади вместо воды довольствуются снегом или мелко истолченным льдом. С утра до вечера промышленники ходят по рядам своих сетей-ах.анов, протянутых подо льдом и пересматривают, не запуталась ли где рыба. Если попадалась белуга в 20 или 35 пудов, то вытаскивать ее приходилось лошадью. Попадались белуги и в 50 пудов (800 кг). Казаку, выехавшему на 10 лошадях нужно было поймать 500 пудов рыбы, чтобы хорошо заработать (8 тонн). И ловили. Ловили и больше. Ловили обычно на глубине 4 сажен.

Бывали и трагедии, когда южные ветры нагоняли воду, взламывали лед, а северные разносили льдины с лошадьми и людьми в открытое море. Людей и лошадей днями и неделями носило по морю, льдины раскалывались и приходилось сталкивать в воду лошадей, которые долго еще плыли около льдины, пытаясь забраться на нее и жалобно ржали.

В 1843 году в феврале унесло на взломанном льду ветрами в море более 200 человек с лошадьми. Блуждая по морю, аханщики подавали о себе знаки. Днем они поднимали вверх шесты, на которых развевалась рогожа или кошма, а ночью делали маяки с огнем, для чего на самый конец шеста втыкали тюленью шкуру с жиром, немного пониже - пучок зажженной мочалы. Жир таял и стекал каплями на мочалу, отчего она сильнее разгоралась, но горела плавно, медленно, как светильник.

На льдинах, от нечего делать, аханщики били тюленей, заготавливали бурдюки (кожаные мешки), делали весла. И все время следили за морем, не покажутся ли астраханцы, которые не раз выручали их из беды и отвозили, сняв со льдин, в Астрахань или в Гурьев.

Иногда, когда льдины становились все меньше, аханщики надувая воздухом бурдюки, сделанные из тюленьих или конских шкур, подвязывали их под сани и на таких «судах» пытались спастись. Веслами им служили оглобли с привязанными к ним костяными конскими лопатками. Иногда спасались. Очень редко.

Часто море подолгу еще носило льдины с замерзшими или умершими людьми, пока льдина не искрошится и морская пучина не поглотит живых или мертвых.

Дата добавления: 2015-07-17