Год назад 4 страница

Он не собирался заводить отношения с парнем, по крайней мере, пока. Он просто хотел узнать, как это – быть среди мужчин которые были гомосексуалистами и которых это вполне устраивало. Он хотел проверить, поймут ли они, посмотрев на него, что Питер один из них.

Он остановился перед любезничающей в темном уголке парой. Видеть двух целующихся парней в реальности было странно. Конечно, по телевизору часто показывают мужские поцелуи – именно такие эпизоды достаточно часто попадают в газетные анонсы. Поэтому Питер знал, когда их показывают, и иногда смотрел, чтобы проверить: почувствует он что‑то или нет. Но это были ненастоящие поцелуи, как и свидания в телешоу… в отличие от зрелища, которое разворачивалось на его глазах в этот момент. Он подождал, прислушиваясь, не станет ли сердце биться чаще, будет ли эта сцена иметь для него особенное значение.

Но особого возбуждения он не испытал. Любопытство – это да (царапается ли щетина во время поцелуя?), и никакого отвращения. Но в то же время Питер не мог бы с твердой уверенностью сказать, что это именно то, чего ему хотелось бы по пробовать.

Мужчины оторвались друг от друга, и один из них прищурился.

– Это тебе не пип‑шоу, – сказал он и оттолкнул Питера Питер оступился и упал на кого‑то у барной стойки.

– Оп‑па, – произнес мужчина, и его глаза загорелись Что тут у нас?

– Простите…

– Не стоит. – Ему было чуть больше двадцати. Светлые волосы, стриженные ежиком, и потемневшие от табака кончики пальцев. – В первый раз здесь?

Питер повернулся к нему.

– Откуда вы знаете?

– У тебя вид, как у оленя перед фарами автомобиля. – Он погасил окурок и позвал бармена, который, как заметил Питер, выглядел так, будто сошел с обложки журнала – Рико, налей моему юному другу. Что ты любишь?

Питер сглотнул.

– Пепси?

Сверкнула белозубая улыбка.

– Да, конечно.

– Я не пью.

– Понятно, – сказал он. – Тогда это.

Он протянул Питеру две маленькие пробирки, а затем достал из кармана еще две для себя. Там не было порошка, только воздух. Питер смотрел, как он открыл крышечку и глубоко втянул его в себя, а потом проделал то же второй ноздрей. Повторив его действия, Питер почувствовал головокружение точно так же, как тогда, когда однажды родители ушли смотреть игру Джойи по футболу, а он выпил шесть банок пива. Но в отличие от того раза, когда ему сразу же захотелось спать, сейчас каждая клетка его тела зазвенела, проснувшись.

– Меня зовут Курт, – сказал молодой человек, протягивая руку.

– Питер.

– Сверху или снизу?

Питер пожал плечами, стараясь сделать вид, что понимает, о чем говорит парень, хотя на самом деле не имел ни малейшего понятия.

– О Господи, – произнес ошарашенно Курт. – Свежая кровь.

Бармен поставил перед Питером пепси.

– Оставь его в покое, Курт. Он же ребенок.

– Тогда мы должны сыграть одну партию, – сказал Курт. – Любишь бильярд?

С партией в бильярд Питер вполне способен был справиться.

– Да.

Он увидел, как Курт вытащил из бумажника двадцатку и оставил на стойке для Рико.

– Сдачи не надо, – сказал он.

Бильярдный зал был рядом с основным залом клуба. На всех четырех столах шла игра на различных стадиях. Питер присел на скамейку вдоль стены, разглядывая людей. Некоторые прикасались друг к другу – рука на плече, похлопывание зада, – но большинство вели себя, как обычные мужчины. Как друзья.

Курт достал из кармана горсть четвертаков и высыпал их на край стола. Решив, что это банк, на который они будут играть, Питер вытащил два мятых доллара из куртки.

– Это не ставка, – засмеялся Курт. – Это нужно заплатить за игру.

Он встал, когда компания перед ними закатила последний шар, и бросал монеты до тех пор, пока стол не выпустил назад разноцветные шары.

Питер выбрал у стены кий и натер его кончик мелом. Питер не очень хорошо играл в бильярд, но, играя пару раз раньше, он не сделал совершенно глупых ошибок, вроде промазать по шару или заставить его выпрыгнуть за пределы стола.

– Ну, разбивай, – сказал Курт. – Это может быть интересно.

– Я играю на пять долларов, – сказал Питер в надежде, что, сказав это, покажется взрослее.

– Я не играю на деньги. Давай, если я выиграю, то отвезу тебя домой. А если ты выиграешь, то отвезешь меня.

Честно говоря, Питер не понимал, что хорошего для него в любом из этих вариантов, поскольку не хотел ехать домой к Курту и уж точно не собирался везти его к себе. Он положил кий на край стола.

– Наверное, я не буду играть.

Курт схватил Питера за локоть. Его глаза казались слишком яркими на лице, как маленькие жаркие звезды.

– Я уже бросил деньги. Шары на столе. Ты хотел играть… а это значит, тебе придется закончить партию.

– Можно, я пойду? – сказал Питер, повышенным о наступающей паники голосом.

Курт улыбнулся:

– Но мы ведь только начали.

За спиной Питера заговорил другой мужчина:

– Ты же слышал, что сказал мальчик.

Питер обернулся, несмотря на то, что Курт продолжал держать его, и увидел мистера МакКейба, своего учителя математики.

У него было странное ощущение, какое бывает, когда в кинотеатре встречаешь женщину, работающую на почте, понимаешь что откуда‑то ее знаешь, но без почтовых ящиков, весов и марок вокруг, не можешь сообразить, кто она такая. Мистер МакКейб держал в руке пиво и был одет в рубашку из какой‑то шелковистой ткани. Он поставил бутылку и скрестил руки на груди.

– Не спи с ним, Курт, иначе я вызову копов, и тебя отсюда вышвырнут.

Курт пожал плечами.

– Как скажешь, – сказал он и ушел обратно в прокуренный бар.

Питер смотрел в пол, ожидая, что мистер МакКейб заговорит. Он был уверен, что учитель вызовет его родителей, или порвет его фальшивый документ у него перед носом, или спросит, что он вообще делает в гей‑баре в центре Манчестера.

Вдруг Питер подумал, что мог бы задать мистеру МакКейбу тот же вопрос. Поднимая глаза, он размышлял о математическом правиле, которое учитель наверняка знал: если секрет знают двое, то это уже не секрет.

– Думаю, тебя надо отвезти домой, – сказал мистер МакКейб.

Джози приложила свою ладонь к ладони Мэтта, похожую на гигантскую лапу.

– Посмотри, какая ты крошечная по сравнению со мной, – сказал Мэтт. – Удивительно, что я тебя не убил.

Он подвинулся, все еще находясь внутри нее, так, чтобы она ощутила весь вес его тела. Потом положил руку ей на горло.

– А то я могу, – сказал он.

Он совсем немного сжал ее шею. Недостаточно, чтобы лишить ее воздуха, но говорить ей стало трудно.

– Не надо, – выдавила Джози.

Мэтт непонимающе уставился на нее.

– Что «не надо»? – спросил он, и, когда он опять начал двигаться в ней, Джози решила, что неправильно его поняла.

На протяжении почти всего часа езды из Манчестера разговор между Питером и мистером МакКейбом порхал, как стрекоза по поверхности озера, вокруг тем, которые ни одного из них особо не интересовали: хоккейная игра с командой из Бруинза, предстоящий зимний бал, хорошие колледжи, которые в этом году набирают студентов.

И только когда они, съехав с шоссе на дорогу к Стерлингу, направились по темной узкой дороге в дому Питера, мистер МакКейб заговорил о причине, по которой они оказались в одной машине.

– Насчет сегодняшнего вечера, – начал он. – Мало кто в школе знает обо мне. Я еще не готов объявить об этом всем.

Маленький прямоугольник света, отразившегося в зеркале заднего вида, упал на глаза и сделал его похожим на енота.

– Почему? – услышал Питер свой голос.

– Дело не в том, что я боюсь, что руководству школы это не понравится… просто, мне кажется, это их не касается. Правильно?

Питер не знал, как ответить, а потом понял, что мистер МакКейб спрашивает не о его мнении, а о дороге.

– Да‑да, – сказал Питер. – Поверните здесь, третий дом слева.

Мистер МакКейб остановился перед домом Питера, но не заехал во двор.

– Я говорю тебе об этом, потому что доверяю, Питер. И потому что если тебе понадобится человек, с которым можно поговорить, я хочу, чтобы ты не стеснялся обращаться ко мне.

Питер расстегнул ремень безопасности.

– Я не гей.

– Хорошо, – ответил мистер МакКейб, но что‑то в уголках его глаз изменилось.

– Я не гей, – увереннее повторил Питер, открыл дверь и как можно быстрее побежал к дому.

Джози встряхнула бутылочку с лаком для ногтей и посмотрела на наклейку на дне. «Я не совсем официантка. Красный».

– Как ты думаешь, кто это придумывает? Группа женщин за круглым столом?

– Нет, – ответила Мэдди. – Просто старые подруги, которые напиваются раз в год и придумывают названия вкусов.

– Это не вкус, его ведь не едят, – заметила Эмма.

Кортни перевернулась на спину, и ее волосы упали с края кровати, словно водопад.

– Отстой, – объявила она, хотя все они ночевали у нее дома. – Надо придумать занятие поинтереснее.

– Давайте позвоним кому‑нибудь, – предложила Эмма. Кортни ухватилась за эту идею.

– Вроде побалуемся?

– Можем заказать пиццу и назвать чей‑то адрес, – сказала Мэдди.

– Мы в прошлый раз так подшутили над Дрю, – вздохнула Кортни, потом вдруг улыбнулась и сняла телефонную трубку. – Я придумала кое‑что получше.

Она включила громкую связь и набрала номер. Музыкальный сигнал показался Джози до боли знакомым.

– Алло, – ответил на том конце хриплый голос.

– Мэтт, – сказала Кортни, прижав палец к губам, пока вал, чтобы все молчали. – Привет.

– Кортни, сейчас три часа ночи.

– Я знаю. Просто… я уже очень давно хочу тебе кое‑что сказать и не знаю, как это сделать, потому что Джози – моя подруга, и потом…

Джози открыла рот, чтобы сообщить Мэтту, что он попался в ловушку, но Эмма зажала ей губы ладонью и толкнула на кровать.

– Ты мне нравишься, – сказала Кортни.

– И ты мне нравишься.

– Нет, я хочу сказать… ты мне по‑настоящему нравишься.

– О Господи, Кортни. Если бы я знал это раньше, то сейчас у нас бы был умопомрачительный секс. Правда, я люблю Джози и сейчас она скорее всего находится рядом с тобой.

Тишина задрожала и рассыпалась звонким смехом.

– Боже! Как ты догадался? – спросила Кортни.

– Потому что Джози мне все рассказывает, включая то, когда она ночует у тебя. А теперь выключи громкую связь и позволь мне пожелать ей спокойной ночи.

Кортни передала трубку.

– Хороший ответ, – сказала Джози.

Голос Мэтта был немного охрипшим спросонья.

– А у тебя были сомнения?

– Нет, – ответила Джози улыбаясь.

– Ну, хорошо тебе провести время, но не так хорошо, как было бы со мной.

Она услышала, как Мэтт зевнул.

– Ложись спать.

– Я хочу, чтобы ты была рядом, – сказал он.

Джози повернулась спиной к остальным девочкам.

– Я тоже.

– Я люблю тебя, Джо.

– И я тебя.

– А меня, – громко сказала Кортни, – сейчас стошнит.

Она потянулась к телефону и нажала на рычаг.

Джози бросила трубку на кровать.

– Это же была твоя идея позвонить ему.

– Ты просто завидуешь, – сказала Эмма. – Я бы тоже хотела, чтобы у меня был кто‑то, кто не может без меня жить.

– Ты такая везучая, Джози, – согласилась Мэдди.

Джози опять открыла бутылочку с лаком для ногтей. С кисточки сорвалась капля и упала ей на бедро, словно бусинка крови. Любая из ее подруг – ну, может быть, кроме Кортни – решилась бы на убийство, лишь оказаться на ее месте.

«Но решились бы они умереть ради этого?» – прошептал голос у нее внутри.

Она подняла глаза на Мэдди и на Эмму, заставив себя улыбнуться.

– Я знаю, – сказала Джози.

В декабре Питера взяли на работу в школьную библиотеку. Он отвечал за видео– и аудиотехнику. Это значило, что каждый день в течение часа после уроков он перематывал микрофильмы и выставлял диски по алфавиту. Он относил проекторы и видеомагнитофоны в классы, чтобы, когда учителя придут утром в школу, все уже было готово к началу урока. Особенно ему нравилось, что в библиотеке его никто не беспокоил. Крутые ребята не заходили сюда после уроков под страхом смерти. Чаще Питер видел ребят с особыми потребностями и их помощников, которые работали над домашними заданиями.

Он получил эту работу после того, как помог миссис Уолл, библиотекарше, починить ее древний компьютер и он перестал зависать. Теперь Питер был ее любимым учеником в Стерлинг Хай. Она разрешала ему закрывать все после ее ухода, а еще сделала ему дубликат ключа от грузового лифта, чтобы он мог перевозить аппаратуру с одного этажа школы на другой.

В тот день последним заданием Питера было отвезти проектор из кабинета биологии на втором этаже обратно в видео‑класс. Он вошел в лифт и повернул ключ, чтобы закрыть дверь, когда кто‑то крикнул, чтобы он подождал.

Мгновение спустя в лифт, хромая, вошла Джози Корниер.

Она была на костылях. Она посмотрела на Питера, когда дверь закрылась, а потом быстро перевела взгляд на покрытый линолеумом пол.

С тех пор как Питера уволили из‑за нее, прошло несколько месяцев, но он все равно ощутил прилив злости, увидев ее. Он практически слышал, как Джози мысленно отсчитывает секунды до того момента, когда дверь лифта опять откроется. «Что ж, я тоже не в восторге от твоего общества», – подумал он, и в эту секунду лифт дернулся и со скрежетом остановился.

– Что случилось? – Джози ткнула в кнопку первого этажа.

– Это не поможет, – сказал Питер. Он перегнулся через нее – заметив, что она едва не потеряла равновесие, пытаясь отстраниться, словно он был заразным, – и нажал красную кнопку экстренного вызова.

Ничего не произошло.

– Паршиво, – сказал Питер. Он уставился в потолок лифта. В фильмах герои всегда вылезали через вентиляционное отверстие в шахту лифта, но даже если бы он влез на проектор, то все равно не смог бы снять решетку без отвертки.

Джози опять нажала кнопку.

– Алло?!

– Никто тебя не услышит, – сказал Питер. – Все учителя ушли, а вахтер с пяти до шести часов смотрит шоу Опры в подвале. – Он посмотрел на нее. – А ты вообще что здесь делаешь?

– Самостоятельная работа.

– В смысле?

– Зарабатываю зачет по физкультуре, поскольку в спортзале играть не могу. А ты что здесь делаешь?

– Я теперь здесь работаю, – ответил Питер, и они оба замолчали.

Если размышлять логически, то их рано или поздно найдут. Вахтер скорее всего обнаружит их, когда будет перевозить наверх машину для уборки. А если нет, то им придется ждать максимум до утра, когда все опять придут. Он даже слегка улыбнулся, представив, как честно скажет Дереку: «Представляешь я спал с Джози Корниер».

Он открыл ноутбук, нажал кнопку и запустил презентацию Амебы, бластосферы. Деление клеток. Эмбрион. Удивительно что все мы вначале одинаковые – микроскопические, неразличимые.

– Когда нас найдут?

– Не знаю.

– Разве библиотекари не заметят, что ты не вернулся?

– Даже мои собственные родители не заметили бы, если бы я не вернулся.

– О Господи… а если у нас закончится воздух? – Джози заколотила в дверь костылем. – Помогите!

– Воздух у нас не закончится, – сказал Питер.

– Откуда ты знаешь?

Он не знал этого наверняка. Но что еще ему оставалось говорить?

– У меня срывает крышу в тесных пространствах, – сказала Джози. – Я не выдержу.

– У тебя клаустрофобия? – Он удивился, что не знал этого раньше. Но с другой стороны, откуда ему было знать? В последние шесть лет он не занимал в ее жизни много места.

– Кажется, меня сейчас стошнит, – простонала Джози.

– Черт, – сказал Питер. – Не надо. Просто закрой глаза, тогда ты даже не будешь знать, что находишься в лифте.

Джози закрыла глаза, но, сделав это, покачнулась на костылях.

– Держись.

Питер убрал ее костыли, и теперь она балансировала, стоя на одной ноге. Держа ее за руки, он помог ей опуститься на пол, выпрямив больную ногу.

– Где ты ее повредила? – спросил он, кивая на гипс.

– Поскользнулась.

Она начала плакать и хватать ртом воздух. «Гипервентиляция», – догадался Питер, хотя встречал это слово только в книгаx, a не в жизни. Кажется, нужно дышать в бумажный пакет. Питер обшарил глазами лифт, ища что‑нибудь подходящее. На подставке видеомагнитофона был пластиковый пакет с какими‑то бумагами, но почему‑то идея надеть его на голову не казалась гениальной.

– Хорошо, – сказал он, пытаясь что‑то придумать, – давай займемся чем‑то, чтобы отвлечь твой мозг от того, где ты находишься.

– Например?

– Может, давай поиграем в игру, – предложил Питер и вспомнил голос Курта из гей‑клуба, приносящий эти же слова. Он потряс головой, прогоняя наваждение. – В города?

Джози подумала.

– Камень, ножницы, бумага?

После шести раундов игры и часа географии Питеру захотелось пить. Еще ему нужно было в туалет, и это его очень беспокоило, потому что он не был уверен, что выдержит до утра, а писать в присутствии Джози было абсолютно недопустимым. Джози притихла, но, по крайней мере, уже не дрожала. Он подумал, что она, наверное, уснула.

И тут услышал ее голос.

– Вопрос или желание, – предложила она.

Питер повернулся к ней.

– Вопрос.

– Ты меня ненавидишь?

Он опустил голову.

– Иногда.

– Я тебя понимаю.

– Вопрос или желание?

– Вопрос, – сказала Джози.

– Ты меня ненавидишь?

– Нет.

– Тогда почему, – спросил Питер, – ты ведешь себя так, словно ненавидишь?

Она покачала головой.

– Я должна вести себя так, чтобы соответствовать ожиданиям людей. Это часть… всего. Если я не… – Она ковыряла резиновую ручку своего костыля. – Это сложно. Ты не поймешь.

– Вопрос или желание? – спросил Питер.

Джози улыбнулась.

– Желание.

– Лизни подошву своей ноги.

Она рассмеялась.

– Я не могу даже ходить на подошве своей ноги, – сказала она, но наклонилась, сняла тапочку и выставила язык.

– Вопрос или желание?

– Вопрос.

– Трусишка, – сказала Джози. – Ты когда‑нибудь был влюблен?

Питер посмотрел на Джози и вспомнил, как однажды они привязали записку со своими адресами к шарику с гелием и отпустили его в небо на заднем дворе своего дома в полной уверенности, что он долетит до Марса. А в ответ получили письмо от вдовы, которая жила в двух кварталах.

– Да, – ответил он. – Мне так кажется.

Ее глаза расширились.

– В кого?

– Этого не было в вопросе. Вопрос или желание?

– Вопрос, – сказала Джози.

– Когда ты в последний раз солгала?

Улыбка на лице Джози погасла.

– Когда сказала тебе, что поскользнулась. Мы с Мэттом поссорились, и он меня ударил.

– Он тебя ударил?

– Ну, не совсем так… Я сказала то, чего не следовало говорить, а когда он… ну, я потеряла равновесие и подвернула ногу.

– Джози…

Она опустила голову.

– Этого никто не знает. И ты не расскажешь, правда.

– Не расскажу. – Питер помолчал. – Почему ты сама никому не рассказала?

– Этого не было в вопросе, – ответила она, передразнивая его.

– Я задаю второй вопрос.

– Тогда я выбираю желание.

Питер сжал руки в кулаки.

– Поцелуй меня, – сказал он.

Она медленно наклонилась к нему, пока ее лицо не оказалось слишком близко, чтобы сфокусировать на нем взгляд. Ее волосы упали Питеру на плечи, словно занавес, а глаза закрылись. От нее пахло осенью – яблочным сидром, косыми солнечными лучами и первыми заморозками. Он почувствовал, как его сердце забилось, пойманное в его собственном теле.

Губы Джози остановились у самого уголка его рта, почти на щеке, а не на губах.

– Я так рада, что не застряла здесь одна, – застенчиво сказала Джози, и он ощутил вкус этих слов, сладкий, как ее мятное дыхание.

Питер опустил глаза и взмолился, чтобы Джози не заметила его эрекции. Он заулыбался так широко, что стало больно. Дело не в том, что ему вообще не нравились девушки, а в том, что нравилась только одна.

И в этот момент в металлическую дверь постучали.

– Есть тут кто‑нибудь?

– Да! – закричала Джози, пытаясь встать на своих костылях. – Помогите!

Послышался грохот и удары молотка, скрежет лома между створками. Дверь распахнулась, и Джози быстро выбралась из лифта. Рядом с вахтером ее ждал Мэтт Ройстон.

– Я забеспокоился, когда ты не вернулась домой, – сказал он и обнял Джози.

«Но ты ведь ее ударил», – подумал Питер, а потом вспомнил, что дал Джози обещание. Он слышал, как она вскрикнула от удивления, когда Мэтт притянул ее к себе, поддерживая так, чтобы ей не нужно было опираться на костыли.

Питер отвез ноутбук и проектор обратно в библиотеку и закрыл видеокласс. Он решил, что первым делом необходимо вытереть круг у портрета Джози в школьном альбоме и удалить ее описание из списка злодеев в его видеоигре.

Он размышлял, как это удобнее сделать с точки зрения программирования, когда добрался до дома. Питер не сразу понял, что что‑то было Не так – в доме не горел свет, хотя машины были на месте.

– Эй! – крикнул он, заглядывая в гостиную, столовую, в кухню. – Есть кто‑нибудь дома?

Он нашел родителей на кухне, сидящих в темноте за столом. Мама, не мигая, посмотрела на него. Было видно, что она плакала.

Питер почувствовал, как что‑то теплое проснулось в груди. Он сказал Джози, что родители не заметят его отсутствия, но оказалось, что это совсем не так. Его родители чуть с ума не сошли.

– Со мной все в порядке, – сказал он. – Правда.

Отец встал, моргая, чтобы прогнать слезы, притянул Питера к себе и обнял. Питер не помнил, когда его в последний раз так обнимали. Несмотря на то что ему было уже шестнадцать и он хотел казаться взрослым, он обмяк в объятиях отца и крепко прижался к нему. Сначала Джози, а теперь это? Похоже, это самый лучший день в жизни Питера.

– Джойи, – всхлипнул отец. – Он умер.

* * *

Если спросить первую попавшуюся девочку, хочет пи она стать популярной, она ответит «нет». Хотя правда состоит в том, что если она, оказавшись в пустыне, будет умирать от жажды и ей предложат на выбор стакан воды или мгновенную популярность, она скорее выберет второе. Понимаешь, нельзя признаваться в том, что хочешь быть популярной, потому что это сделает тебя не такой классной. Чтобы быть популярной, нужно выглядеть так, словно ты такая на самом деле, тогда как в реальности это лишь то, какой ты себя сделала.

Интересно, прилагает кто‑то больше усилий, чем подросток, чтобы стать популярным: медь даже у авиадиспетчеров и у президента Соединенных штатов есть отпуск. Но глядя на обычного старшеклассника, видишь человека, который вкалывает двадцать четыре часа в сутки на протяжении всего учебною года.

Так как же попасть в это число избранных? Загвоздка в том, что от тебя это не зависит. Значение имеет то, что остальные думают о том, как ты одеваешься, что ешь на обед, что смотришь по телевизору, какую музыку слушаешь.

Хотя мне всегда хотелось узнать: если важно только мнение других, то должно ли у тебя быть действительно свое мнение?

Дата добавления: 2015-07-17