ГК являются одним из основных средств массового поражения в демографической войне.

История этих средств требует специального исследования, но даже открытые источники и рекламные материалы позволяют предположить заказ на их разработку со стороны руководства нацисткой Германии и международных финансовых кругов в целях контроля над рождаемостью и радикального разрушения базового социального института любой суверенной государственности – многодетной семьи.

В ходе разработки этих средств проводились бесчеловечные эксперименты над женщинами. История разработки гормональных средств контрацепции в нацистской Германии требует дополнительного исследования. Многие документы были уничтожены нацистами при наступлении Красной Армии. Часть архивов немецкой фарминдустрии была вывезена в США. Но утверждать это позволяют и имеющиеся общепризнанные источники. Например, об этом свидетельствуют материалы Нюрнбергского процесса: «Здесь указано, что в Освенциме производилось изучение действия разных химических препаратов по заказам немецких фирм. По показанию немецкого врача, доктора медицины Валентина Эрвина, был случай, когда для подобных опытов представители химической промышленности Германии врач-гинеколог Клауберг и химик Гебель специально закупили у администрации лагеря 150 женщин»[VII].

Пропагандисты средств контрацепции, не стесняясь, сами говорят об экспериментах проведенных учеными из США на десятках тысяч женщин в таких странах как Гаити, Пуэрто-Рико, Мексика в целях выяснения приемлемого с точки зрения ущерба для женского здоровья состава гормональных средств контрацепции первого поколения. Известно о гибели во время испытаний 3-х женщин и докладах о значительных осложнениях и побочных эффектах, которые не принимались испытателями во внимание[VIII].

В наши дни здоровье женщин стран Третьего мира, а так же отдельных этнических групп и социальных низов стран Запада целенаправленно подрывается навязыванием инъекционных гормональных контрацептивов таких как Депо-Провера[IX].

Полувековая история применения и маркетинга гормональных контрацептивов демонстрирует следующие циклы: 1) препараты выбрасываются на рынок, воспринимаются на «ура» сообществом акушеров-гинекологов, простимулированным фарминдустрией, широко рекламируются не только в качестве средств противозачатия, но и в качестве лекарственных средств; 2) через несколько лет применения в странах Запада растет количество дошедших до суда исков, связанных с гибелью женщин и потерей здоровья в результате их применения; 3) средства запрещаются к продаже в западных странах, произведенные запасы сбываются в страны Третьего мира по линии структур ООН, занимающихся сокращением населения, в виде гуманитарной помощи или через коррупционные схемы госзакупок; 4) параллельно на рынок выбрасываются ГК нового поколения «безопасные и полезные по данным многочисленных клинических исследований» (заказанных и профинансированных фарминдустрией) – начинается новый маркетинговый цикл. Это происходило с ГК первого поколения, такими как Эновид, Ановлар, Инфекундин. Это разворачивается сейчас на наших глазах с ГК третьего и четвертого поколения[X]. А ведь посредством маркетинга и даже госзакупок именно этих средств контрацепции высокопоставленные чиновники и эксперты Минздрава предлагают заботиться о репродуктивном здоровье девушек и женщин.

Коррупционная составляющая современных процессов разработки, клинических испытаний и маркетинга лекарственных препаратов недооценивается ни государственными деятелями, ни рядовыми врачами, ни, тем более, большинством потребителей лекарств в России. На Западе существуют многочисленные исследования, демонстрирующие, что экспертные сообщества, академические издания, профессиональная периодика, национальные регуляторные органы фактически находятся на содержании у транснациональных фармакологических корпораций, доходы которых превосходят доходы ТНК в сферах добычи нефти или автомобильной промышленности[XI].

Новые лекарства тестируются компаниями-производителями. Клинические испытания, как правило, изначально проектируются таким образом, чтобы препарат хорошо демонстрировал свои преимущества и был допущен к продаже. Результаты этих исследований широко публикуются в медицинских журналах, внедряются в образовательные программы и курсы повышения квалификации врачей. Если, компания не удовлетворена результатами испытаний (препарат не работает, или имеются серьезные побочные эффекты), то эти результаты скрываются.

Интересы фарминдустрии всеми правдами и неправдами продавливаются через государственные регуляторные органы. Независимые исследования никем не финансируются, их результаты не публикуются в рецензируемых научных изданиях, авторы преследуются и маргинализируются. В этом плане весьма показательно обсуждение безопасности гормональных контрацептивов четвертого поколения на основе дросперинона экспертным советом Управления по контролю качества пищевых продуктов и лекарственных средств США (FDA) в декабре 2011 г. Оно проходило на фоне подачи нескольких тысяч судебных исков против компании Байер со стороны женщин потерявших здоровье и родственников женщин, погибших в результате применения ГК. 15 голосов было подано «за» продолжение продаж этих средств контрацепции, 11 – «против». Достоянием СМИ и общественности стал тот факт, что 4 эксперта из 15, голосовавших «за» получали деньги от Байера в качестве экспертов по продвижению продукции этой компании, в т. ч. на основе гормона дросперинона, который и приводит к повышению риска тромбообразования. А один из независимых экспертов был лишен права голоса накануне заседания, под предлогом его интеллектуальной предвзятости из-за того, что он публично предупреждал о рисках, связанных с приемом этих ГК в изданиях американского общества потребителей. Организаторы слушаний из FDA также отказались рассматривать данные о том, что повышения риска тромбозов было известно компании Байер еще в 2004, но результаты исследований были утаены от медицинской общественности и регуляторных органов[XII].

Поэтому ценность заявлений докторов и кандидатов медицинских наук, аффилированных с фарминдустрией, о безопасности и даже пользе гормональных контрацептивов для здоровья невелика. Доверять им просто нельзя. Они ведь даже не стесняются напрямую указывать спонсоров своих научных конференций, программ и изданий. Тех же компаний Байер и Гедеон Рихтер. Именно ГК 3-4-го поколений этих производителей продолжают безоглядно рекламироваться гинекологическим истеблишментом Российской Федерации на фоне громких судебных процессов, разоблачающих публикаций в СМИ и снижения уровня их продаж на Западе[XIII].

Гормональные средства контрацепции и охрана репродуктивного здоровья женщин, понимаемого в качестве способности зачать, выносить и родить здоровое потомство, мало совместимы. Другое дело, что по рекомендациям ВОЗ охрана репродуктивного здоровья перенаправлена сейчас «на обеспечение того, чтобы люди могли вести ответственную, приносящую удовлетворение и безопасную сексуальную жизнь»[XIV].

Искусственное бесплодие, вызываемое интоксикацией синтетическими стероидными гормонами, является состоянием патологическим. Не случайно по признанию самих контрацептологов порядка 40% женщин прекращают прием ГК в течении первых месяцев, испытывая явные симптомы отравления такие как тошнота, головная боль, депрессия, потерю либидо и проч.[XV]. Гинекологи при этом советуют потерпеть 2-3 месяца, пока синтетические гормоны не подавят выработку организмом женщины собственных гормонов, отправив в химический сон яичники и другие органы-мишени, или поэкспериментировать с другими дозировками и типами синтетических гормонов.

Но вред для здоровья это не просто субъективные ощущения женщин – это медицинский факт, который убедительно показывают в своих исследованиях отечественные специалисты гистологи и патоморфологи:

«ОГК вызывают длительное угнетение овуляторно-гормональной активности яичников путём искусственного торможения циклических реакций гипоталамо-аденогипофизарной системы, что в определённой мере является моделью ложной беременности с неограниченным по времени патогенным действием синтетических гормонов на основные системы гомеостаза женского организма».

«Рассуждения об относительной безопасности ВМС и особенно ОГК, которые при минимальной дозировке способны обладать определённым терапевтическим воздействием, явно противоречат основным принципам клинической доктрины заместительной гормональной терапии, не говоря уже о классической заповеди врачей - «Noli nосеrе!» (Не навреди!).

В случае назначения ОГК ничем не обоснованное (кроме желания нарушить естественный ход физиологических событий в женском организме) вмешательство в тонкий механизм эндокринной регуляции влечет за собой закономерный эффект - гипотрофические изменения тех эндокринных желез и связанных с ними органов-мишеней, функциональная активность которых искусственно моделируется с помощью экзогенных гормонов.

Неблагоприятные последствия подобных ятрогенных изменений в значительной мере маскируются в связи с их опосредованным характером, так как в числе объектов, наиболее страдающих от длительного угнетения овуляторно-гормональной гипофункции яичников, находятся прежде всего примордиальные овоциты и те эмбрионы, которые могут развиться из них».

«В связи с этим вызывают удивление рекомендации по обеспечению гормональными контрацептивами девушек-подростков, исходящие от некоторых ведущих гинекологов… <…> По нашему мнению, лишь после того, как женщина полностью выполнила свою детородную программу, то есть родила нужное ей количество детей, можно при определённых условиях рекомендовать ОГК»[XVI].

«Гормонофобия» отнюдь не мрачное наследие советского прошлого у отдельных представителей отечественной медицины. Она так же характерна для независимых от фарминдустрии экспертных сообществ стран Запада. Например, американская общественная организация потребителей Public Citizen, объединяющая в своих рядах более 100 тыс. граждан, в качестве одного из направлений деятельности имеет независимую экспертизу лекарственных препаратов, допущенных к продаже в США. В интернет и печатных изданиях Public Citizen гормональные контрацептивы 3-го и 4-го поколений отмечены в качестве категорически не рекомендованных к применению из-за большого количества осложнений и побочных эффектов, угрожающих жизни и здоровью. Более того, еще в 2007 г. этой организацией была пода аргументированная ссылками на научные исследования петиция в Управления по контролю качества пищевых продуктов и лекарственных средств США с требованием запретить продажу в стране оральных гормональных контрацептивов 3-го поколения[XVII].

Помимо признанного в судебном порядке эффекта образования тромбов зарубежные независимые исследования связывают с применением ГК такие отложенные по времени серьезные заболевания как рак молочной железы, рак шейки матки, бесплодие, тератогенное воздействие на детей, зачатых на фоне приема или после отмены ГК[XVIII]. Комбинированные гормональные контрацептивы являются канцерогенами 1 класса по международной классификации канцерогенов, принятой ВОЗ[XIX].

Влияние ГК на экологию тоже один из замалчиваемых факторов, о котором бьют тревогу ученые на Западе. Современные очистные системы канализаций не рассчитаны на очистку сточных вод от гормонов, выделяемых через мочу женщинами, применяющими контрацептивы, и они попадают в окружающую среду. По исследованиям, проведенным в США и Западной Европе, во многих водоемах популяции рыб, лягушек, выдр и др. животных демонстрируют под влиянием синтетических эстрогенов заметное уменьшение самцов, гермофродитизм и пороки развития. Не исключено попадание гормонов в водозаборы и систему водоснабжения населенных пунктов[XX].

ГК и аборты. Основное оправдание широкого внедрения ГК – значительное количество вредных для женского здоровья искусственных абортов и необходимость их профилактики. Причем когда нужно отстаивать ничем неограниченные услуги по прерыванию беременности, те же врачи называют это не иначе как «безопасные медицинские аборты». Ситуация кардинально меняется при необходимости маркетинга ГК.

Если говорить об аборте, как об искусственном прерывание жизни ребенка в период от зачатия до рождения, то нужно учитывать, что все современные ГК имеют наряду с собственно контрацептивным еще и абортивное действие. Из-за чрезвычайного вреда для женского здоровья в современных контрацептивах не применяются высокие дозировки гормонов, гарантирующие предотвращение зачатия (соединения яйцеклетки и сперматозоида). В случаях, когда зачатие происходит, ГК препятствуют имплантации − прикреплению к стенке матки зачатого ребенка, вызывая его гибель^[XXI].

Что на самом деле «безопасней» для здоровья женщины классический аборт или ГК? Вопрос очень спорный. Современные светила российской гинекологии на содержании транснациональной фарминдустрии высмеивают своих старших коллег и вообще традиционное неприятие отечественной медициной гормональной контрацепции в качестве мрачного наследия тоталитарного коммунистического режима, допускавшего в качестве средств регулирования рождаемости только хирургические аборты, внутриматочные системы и презервативы. Но резко отрицательное отношение к гормональной контрацепции, выраженное в информационных письмах Минздрава СССР «О побочном действии и осложнениях при применении оральных контрацептивов» (1974 г.) и «О побочных реакциях и осложнениях, вызываемых оральными контрацептивами» (1981 г.), было вовсе не безосновательным. Для советских врачей последствия варварской, но, в общем-то, несложной и обыденной хирургической операции по прерыванию беременности были понятны и предсказуемы, в отличие от последствий применения ОГК. Да и те гормональные контрацептивы 1 и 2-го поколений, о которых предупреждал Минздрав СССР, были, в конце концов, отозваны с рынков западных стран как раз из-за неприемлемого количества побочных реакций и осложнений.[XXII].

Если говорить о зависимости между доступностью средств контрацепции и абортами, то стоит помнить, что на Западе именно появление в начале 1960-х гг. широкодоступных ГК и прочих средств контрацепции привело к сексуальной революции, разрушению института семьи, а затем и к легализации абортов в начале 70-х гг.

Достоверных данных о снижении количества прерываний беременности в связи с ростом применения ГК по России нет. Вот как об этой проблеме говориться в официальных статистических изданиях Минздрава: «Приводимые в статистике (форма №30) данные о частоте применяемой гормональной контрацепции не имеют четких источников регистрации – ни в учетной, ни в отчетной документации и заполняются настолько произвольно, что коэффициент корреляции между частотой абортов и частотой применяемой гормональной контрацепции положительный (!) и составляет +0,48! Т.е. возникает якобы парадоксальная ситуация - абортов больше в тех регионах, где чаще применяют гормональную контрацепцию!»[XXIII].

Дата добавления: 2015-07-16