Про Bf-109 G6 и первое знакомство с Ла-5

Уже неделю группа летала на Ме109G6 с новым мотором Даймлер-Бенц, который был мощнее на 125 лошадиных сил по сравнению со своими предшественниками. Полётный вес, однако, увеличился на 400 кг, причём большая его часть - за счёт мощного вооружения. Таким образом, в результате получился истребитель с ухудшенными характеристиками. К тому же стала более сложной посадка, особенно для неопытных пилотов, которые сейчас в основном поступали на фронт. Из-за большего веса возросла на 10 км/ч посадочная скорость, что в условиях плохих аэродромов было весьма существенно. G6 был первым Ме109, который мне не понравился. Из-за многочисленных нововведений стало ненадёжным электрооборудование, на фюзеляже появились какие-то выпуклости, впадины... Машина сразу же получила прозвище "Шишка" (или с тем же успехом слово "Beule" можно перевести как "вмятина, желвак"- прим. ИзвозчиКа). Я летал на ней менее охотно, чем на быстром и маневренном "Фрице" и ранних "Густавах", однако на тот момент машина проходила боевые испытания- испытания огнём.

12го июля я и мой адъютант, об, лейтенант Рудольф Трепте в 16.00 по немецкому времени совершали второй за день боевой вылет над развернувшейся под нами танковой битвой. Летели на свободную охоту восточным курсом и как раз пролетали Белгород. Солнце уже стояло на западе и перед нами нагромождались сияющие громады облаков. Грозовые облака такого размера часто встречались над полем боя. Сохраняя строй, мы приближались к бурлящей и клубящейся стене. Внезапно я заметил на белом фоне две крошечные чёрные точечки.

"Zwei Indianer 12 Uhr hoch!" ("Два противника впереди-выше!")

"Viktor"- отреагировал Трепте. Мы толкнули сектора газа до упора и с набором стали приближаться к чёрным точкам, летящим как раз нашим курсом. Шансы подобраться незаметно были очень высоки, так как мы подходили сзади, снизу и вдобавок ещё и имели солнце за спиной. Через 2-3 минуты мы подобрались к противникам вплотную незамеченными. Они летели, не сворачивая со своего курса - смертельно опасное легкомыслие в этом насыщенном сталью воздухе. Ведущий уже заполнил всё моё лобовое стекло. И тут я заметил, что у самолётов звездообразные моторы.

Чёрт возьми! Эти самолёты могут быть новой модификацией Ла-5, советскими истребителями. Но над Курском летает так же и JG54 со своими FW190, имеющими такие же звездообразные моторы, да и штурмовой гешвадер Альфреда Друшельса, недавно перелетевшего под Орёл, так же летает на Фокке-Вульфах. До сих пор я ещё ни разу не видел Фокке-Вульф и только изредка видел новые машины Лавочкина в воздухе, и со своей позиции - строго сзади непонятного самолёта - не мог видеть знаки на его крыльях и фюзеляже. Ни в коем случае нельзя рисковать сбить своих!

Мы уже сравняли скорость с летящими впереди, и теперь оставалось только пустить в ход оружие. Но чтоб убедиться, я снова дал полный газ и сместился чуть влево от самолёта, находящегося в моём прицеле. Зелёная окраска! Красные звёзды!

И в тот же миг пилот обернулся и посмотрел прямо на меня!

В какую-то долю секунды я успел довернуть и дать по нему очередь из всего оружия. Инстинкт и опыт подсказал только этот выход. Стоило мне отвернуть, и враг бы моментально оказался в прекрасной позиции для стрельбы за мной. Довернуть машину, дать очередь- всё это заняло мгновение ока. Однако и этого оказалось слишком много.

До сих пор у меня в ушах стоит глухой удар и металлический скрежет нашего столкновения - страшный грохот, в котором смешались все звуки катастрофы.

Как я понял уже потом, мой пропеллер ровно под корень срезал крыло советского истребителя, его пилот так и не смог выбраться - фонарь его кабины был смят - если пилот вообще был ещё жив. Со мной ничего такого не произошло, но Мессершмитт с такой страшной силой затрясло, что я испугался, не вырвет ли мотор из креплений. Мой пропеллер должно быть сильно деформирован после столкновения. Левой рукой я передвигаю сектор газа, пытаясь отыскать такие обороты, при которых тряска не будет такой сумасшедшей. Выпрыгивать здесь, над вражеской территорией можно только, если самолёт развалится на части. Я должен долететь как можно ближе к линии фронта, а уж потом попытаться выпрыгнуть, если моя кабина вообще откроется.

В дикой тряске, чутко прислушиваясь, не изменится ли звук работы движка, шум рассекаемого воздуха или ещё какой нюанс, я, полагаясь на защиту Трептеса, ложусь на юго-западный курс. В полшестого я вижу под собой аэродром Ургим.

Теперь начинается деликатнейшая фаза полёта. Чем ниже летишь, тем меньше шансов выжить при прыжке с парашютом, если самолёт всё-таки развалится в воздухе. В какой-то момент я пересекаю минимальную высоту для прыжка. На заходе на посадку я выпускаю закрылки и вынужден убрать газ, поскольку возросшее сопротивление воздуха может просто доломать мой самолёт на высокой скорости. И у меня всего одна попытка для успешной посадки- с покорёженным пропеллером второго шанса просто нет.

В 17.25 я совершаю мягчайшую в своей жизни посадку и, ошарашено тряся головой, начинаю осматривать повреждения. Три лопасти пропеллера имеют различную длину, невообразимо погнуты и напоминают бананы. Фюзеляж снизу, как раз под кабиной, вспорот, как будто его кромсали консервным ножом. Это следы от пропеллера моего несчастного противника. Стоило ему задеть меня на 10 сантиметров глубже, он бы пробил топливный бак под пилотским сиденьем...

Дата добавления: 2015-07-18