Спасительная мера

Мы только что закончили активную помощь, посвящённую молитве, в возвышенной обстановке, когда один из спутников подошёл к нам, прося ориентера помочь в каком-то особенном случае.

Кальдераро должен был, конечно же, знать детали ситуации, потому что между ними начался любопытный диалог.

—К несчастью, — сказа вновь прибывший, — ваш Анти- дио не может преодолеть ситуацию; он остаётся почти в полном расстройстве. Он снова привязался к опасным элементам теней и вернулся к своим ночным ошибкам, создавая серьёзные препятствия для нашей работы помощи.

— Улучшения последних пятнадцати дней не пошли ему на пользу? — по-братски спросил ориентер.

— Он воспользовался этим, чтобы как можно быстрей вернуться к своему легкомыслию, — подтвердил собеседник и грустью в голосе.

—Значит, надо отметить, что он стал почти полностью безумцем.

— Да, но в прошлый раз он смог воспользоваться достойным зависти органическим состоянием, благодаря вашему последнему вмешательству; однако, как только он увидел, что силы вернулись к нему, он снова самым наглым образом вернулся к алкоголикам. Всепожирающая жажда, вызванная его собственной грустью и подстрекательствами прожорливых вампиров^[6], кишащих вокруг него, перевернула его нервную систему. Наполовину освобождённый от плотного тела опасными процессами пьянства, периспритный организм населяет его разум жестокими кошмарами, усиленными действиями извращённых сущностей, которые следуют за ним по пятам.

— Он сейчас у себя дома? - с интересом спросил Кальдераро.

—Нет, — ответил понурый собеседник. - Я оставил его пока что в одном из самых недостойных мест, где ситуация нашего больного приняла самые жалкие черты.

Инструктор в течение нескольких мгновений молча изучал ситуацию и ответил:

— Мы сможем заняться этим; однако, если в прошлый раз помощь состояла в восстановлении его возможного органического равновесия, то сейчас надо будет действовать наоборот. Надо предоставить ему усиленную преходящую дисгармонию в его теле. Здесь, как и во многих других сложных процессах, увечность всегда исправляет.

И, глядя на озабоченного благодетеля, он спросил:

— Вы согласны?

— Абсолютно, - ответил тот без колебаний. - Вы специалист в деле помощи, и я уважаю ваши решения. Нас интересует именно

здоровье несчастного брата, которое беззащитно отозвалось на призывы порока.

Мы вышли в дорогу к месту, куда мы должны были принести нашу помощь заблудшему другу.

Мы проникли в местность, где были дома с широкими окнами и обильной иллюминацией.

Атмосфера была удушающей. Неприятные выделения становились всё более плотными по мере того, как мы продвигались вперёд.

В основном салоне здания, где было изобилие экстравагантных украшений и декораций, танцевали несколько десятков пар, с разумом, поглощённым низшими вибрациями, которые сильно передавались через атмосферу.

Неописуемое и разрывающее душу впечатление господствовало в моём существе. Оно исходило не от странности, которую вызывало во мне равнодушие мужчин и женщин; я был ошеломлён тем, что никто из них не видел. Было огромное множество расстроенных и порочных сущностей, передвигавшихся здесь. Танцоры танцевали не одни, они подсознательно соотносились в ритме низшей музыки смешным жестам легкомысленных спутников, невидимых для них. Обезьяноподобные ужимки и гримасы появлялись тут и там, время от времени раздавались истерические вопли, разрывавшие воздух.

Кальдераро не останавливался. Он, казалось, привык к подобным сценам; и, не в силах сдержать изумление, охватившее меня, я в какой-то момент спросил:

— Друг мой, что мы видим? Радостные создания, окружённые такими извращёнными и несознательными сущностями? Значит, танцевать - это грех? Неужели поиски радости представляют собой серьёзную ошибку?

Инструктор терпеливо выслушал наивные вопросы, слетевшие с моих губ, продиктованные удивлением, охватившим меня, и объяснил:

- Ты что спрашиваешь, Андрэ? Акт танца может также быть освящённым, как и акт молитвы, потому что уместная радость - это возвышенное наследие Бога. Но здесь ситуация совершенно другая. В этом месте танец и удовольствие означают декларированное возвращение в примитивное состояние существа с очевидными обстоятельствами, усиливающими опорочивание чувств. В этом месте мы видим мужчин и женщин, которым дана высокая способность к размышлениям, но они усваивают лишь то, что вызывало бы стыд у многих обезьян. Но оставим в стороне любые нарекания; мы просто сожалеем о них. Это социальные перебежчики, которые, в большинстве своём, возмущены против дисциплины, установленной Высшими Намерениями для их земных путей. Многие из их глубоко несчастны, нуждаются в нашей помощи и сочувствии. Они стараются утопить в вине или в удовольствиях определённые понятия ответственности, о которых они не могут забыть. Слабые перед лицом борьбы, но достойные жалости по причине угрызений совести и горя, которые пожирают их, они заслуживают нашей братской поддержки.

И, окинув взглядом множество расстроенных Духов, которые предавались здесь вампиризму и сарказму, он сказал:

—Что же касается этих несчастных, что делать, как не просить помощи у Божественной Власти? Они также безуспешно стараются убежать от самих себя. В плену галлюцинаций, они могут лишь оттянуть ужасную минуту самопознания, которое всегда наступает, когда его меньше всего ждёшь, с помощью тысячи процессов боли, истощения помощи божественной любви, которую Высший Отец нам всем предлагает. Их разум также привязан к примитивным инстинктам, и, хрупкие и колеблющиеся, они боятся ответственности работы и обновления.

Видя, что я озадачен и жажду новых разъяснений, помощник предложил мне:

— Пошли! Не будем мешать им развлекаться. Танец в этом месте будет всегда для них, в конце концов, благостью. Наши воплощённые и развоплощённые друзья, присутствующие здесь, опустились до такого жалкого уровня, что, вне всякого сомнения, если бы не эти танцы, были бы вне дома и отдавались бы актам, достойным резкого осуждения, если принять в расчёт их предрасположенность к преступлению, в которой они оказались. Да сжалится над всеми нами Отец наш.

Мы поторопились войти внутрь помещения.

В небольшом скрытом зале лежал мужчина около сорока пяти лет, ему никак не удавалось держаться на ногах.

Кальдераро оценил ситуацию и спросил у нашего нового друга, который сопровождал нас:

—Он вернулся к алкоголикам несколько дней назад?

—Ровно неделю назад.

—Видно, что он быстро утомился.

И пока он занимался проведением магнетических флюидов, ориентер попросил меня отметить характерные черты сцены дантовского ада, который разворачивался перед нашими глазами.

Антидио, больной и несчастный, несмотря на ненадежные условия, требовал ещё одной рюмки, всегда ещё одной, которую приносил ему услужливый официант. Все его члены тряслись, выдавая его изнеможение. Холодный пот временами стекал по лбу, он издавал крики дикого ужаса. Вокруг него сидели четыре сущности в скотском состоянии, которые подчиняли его своим прихотям. Обе они по очереди завладевали его физиологическим организмом, сменяя друг друга, чтобы поглощать алкогольные эманации, и в этом они находили особое удовольствие. Они, в частности, захватили пищеварительный тракт, вдыхая пары напитков в момент, когда они проходили от кардии к пи лоре.

Сцена вызывала тревогу и изумление.

Может, перед нами был пьяный человек или живой стакан вина, чьё содержание поглощалось сатанинскими демонами порока?

У бедного Антидио желудок был полон жидкости, а голова была затуманена её парами.

Наполовину освобождённый от своего плотного тела при помощи обезболивающего эффекта отравы, он всё более становился похожим на сущностей, которые преследовали его.

Разум четырёх несчастных развоплощённых, в свою очередь, с был охвачен ужасающими видениями могилы, через которую они прошли в состоянии запойных пьяниц. Жаждущие и страждущие, они всюду носили с собой спектральные образы змей и летучих мышей тех мрачных мест, где они были погребены.

Войдя в магнетический резонанс с расстроенными психиками вампиров, пьяница стал громким голосом кричать:

— Спасите меня! Спасите, ради Бога!

И, указывая на ближайшие стены, он уже вопил, не в силах избавиться от нескончаемого ужаса:

— О! Летучие мыши!... Летучие мыши! Прогоните их! Убейте их! Сжальтесь надо мной! Кто освободит меня? На помощь! На помощь!...

Два человека, тоже с замутнённым от вина разумом, испуганно приблизились к нему. Один из них успокаивал другого, говоря:

— Ничего особенного. Это снова Антидио. У него снова приступ. Оставим его в покое.

А тем временем бедный пьяница продолжал кричать:

— А! А! Змея... она сжимает меня, душит... Что со мной будет? На помощь!

Преследующие его сущности веселились и насмехались; они зловеще хохотали. Несчастный слышал их, улавливая их

эхо в глубине своего существа, он кричал, пытаясь добраться до своих невидимых палачей:

—Кто здесь смеётся надо мной? Кто?!

Сжимая кулаки, он добавил:

—Прокляты! Будьте вы прокляты!

Болезненная сцена продолжалась, когда Кальдераро подошёл ко мне и объяснил:

— Речь идёт о несчастном отце семейства, который, будучи не в состоянии реагировать на соблазны порока, целиком подпадает под влияние зловредных сущностей, развопло- тившихся в гармонии со своим расстроенным положением. В ответ на ходатайство своей супруги и двоих любящих деток, мы помогаем ему всеми доступными нам средствами; но этот неосмотрительный брат не отвечает на наши усилия. Он проявляется во всех попытках всё более извращать чувства; он старается бежать от всего; он ненавидит ответственность и не решается познать ценность труда. Смягчая его безудержную жажду к алкоголю, мы надеемся, что он изменится. Но для этого мы теперь предпринимаем сильно действующую помощь, имея в виду, что несчастный отвергает любой процесс помощи.

Бросив на меня красноречивый взгляд, он заключил:

— С сегодняшнего дня и в течение некоторого времени Антидио будет защищён своей увечностью. Он познает тюрьму в своей постели в течение нескольких месяцев, чтобы его тело не гнило в каком-нибудь хосписе, что могло бы начаться через несколько дней, и тогда он оставил бы свою благородную супругу и двоих детей на мрачную неуверенность в будущем.

Затем Кальдераро начал работу по проведению сложных пассов вдоль спинного мозга больного.

Увечный постепенно успокоился, сидя в своём старом кресле. Помощник в течение нескольких минут нагонял ему световые потоки в сердце. Я заметил, что эманации постепенно концентрировались в этом центральном органе, который вдруг показал полную остановку.

Антидио, казалось, вот-вот развоплотится, когда ориен- тер быстрым движением восстановил ему энергии.

Задыхающийся под воздействием феномена кровообращения, которое стоило ему ужасного шока, бедный наш друг стал громко звать на помощь. В его жалобном голосе слышались такие нотки боли, что многие, слыша это, в растерянности приблизились к нему.

Один сочувствующий мужчина проверил у него пульс, констатировал нарушения в работе сердца и быстро вызвал «скорую помощь». Несколькими мгновениями позже Антидио был уложен на больничные носилки, где ему была оказана первая медицинская помощь, под наблюдением нашего духовного благодетеля.

Мы вдвоём пустились в обратный путь, и Кальдераро грустно добавил:

- У нашего несчастного друга будет сердечный невроз в течение примерно двух-трёх месяцев. Напрасно он будет принимать валерьянку и другие медикаменты, напрасно он будет прибегать к обезболивающим и очищающим средствам. В течение нескольких недель он познает непередаваемо плохое состояние, для установления гармонии своей психики. Он будет ощущать невыразимую тревогу, он будет принимать любое лечение и режим, которые уменьшат его тенденцию забывать священные обязательства момента и медленно начнут пробуждать в нём ощущения благородного акта жить.

Отметив моё удивление, помощник заключил:

— Что делать, друг мой? Те же Божественные Силы, которые предоставляют человеку ласкающие дуновения бриза, навязывают ему и разрушительную бурю... Тем не менее, и то, и другое являются элементами, необходимыми для славы жизни.

Дата добавления: 2015-07-12