Акт пятый

Пятый акт был окончен Гете в 1830 году. Однако ряд сцен, по утверждению

Гете, был им в основном написан в 1798-1800 годах. Какие именно сцены имел в

виду Гете, осталось невыясненным.

Открытая местность

Филемон и Бавкида - имена мифологической древнегреческой патриархальной

четы престарелых крестьян, живших и трудившихся в неизменной любви и дружбе.

За радушный прием, оказанный посетившим их под видом странников Зевсу и

Гермесу, они были вознаграждены этими богами долголетием и одновременной

смертью; их бедная хижина была обращена в храм, при котором они проживали в

качестве жреца и жрицы. Только их одних пощадил Зевс из всего многогрешного

населения Фригии, на которое он обрушил воды потопа. После смерти Филемон и

Бавкида были обращены в дуб и липу. Глубоко прочувствованный пересказ мифа

об этих стариках содержится в "Метаморфозах" Овидия. В память прославленной

четы Гете назвал их именами героев своей лирической увертюры к

заключительному, действию "Фауста". (Гете в беседе с Эккерманом от 6 июня

1831 года: "Мои Филемон и Бавкида не имеют ничего общего с знаменитой четой

древности и со связанным с ней сказанием. Я дал моей парочке эти имена

только для того, чтобы ярче подчеркнуть характеры. Это сходные личности и

сходные отношения, а потому тут уместны и сходные имена"). Здесь, стало

быть, Гете поступил так же, как и в случае с Линкеем в третьем акте второй

части "Фауста".

Странник, монологом которого открывается эта сцена, - не Зевс и не

Гермес, а "простой смертный", некогда спасенный Филемоном и

воспользовавшийся гостеприимством престарелых супругов.

Дворец

В первой ремарке: Фауст, сильно состарившийся, прогуливается по саду. -

Гете в беседе с Эккерманом от 6 июня 1831 года: "Фауст, представленный в

пятом акте, должен, по моему убеждению, насчитывать ровно сто лет. И я не

знаю, не следует ли мне об этом где-нибудь высказаться точнее". Упоминание о

глубокой старости дает основание думать, что чары, сообщившие ему молодость

(см. "Фауст", часть первая, "Кухня ведьмы"), к этому времени утратили свою

силу; однако это нигде не сказано. Впрочем, такой "логически неоправданный"

драматургический прием был бы совершенно в духе гетевской эстетики. Ср. с

беседой с Эккерманом от 18 апреля 1827 года: "Возьмем хотя бы Макбета. Когда

леди хочет вдохновить своего супруга на дело, она говорит, что "детей

вскормила грудью". Правда ли это, или нет, неважно, но леди это сказала и

должна была сказать, чтобы придать особый вес своей речи. Однако в

дальнейшем ходе пьесы Макдуф, узнав о гибели своих близких, кричит в дикой

злобе: "Он-то (Макбет) сам бездетен!" Эти слова Макдуфа противоречат, как

видите, словам леди; но Шекспиру нет до этого дела... Ему важно быть

наиболее действенным и значительным в каждую данную минуту". Совершенно так

же и Гете должен был сделать Фауста старцем накануне его смерти, чтобы дать

ему возможность вторично обрести вечную молодость в безгрешных объятиях

"одной из кающихся, прежде называвшейся Гретхен".

Так отдал в дни, еще древней, / Свой виноградник Навуфей. - В библии

("Книга царств", III, 21) повествуется, что царю Агаву казалось, будто он

ничем не обладает, покуда Навуфей еще владеет своим виноградником,

расположенным вблизи от царского дворца; напрасно царь старался обменять его

на лучший виноградник или купить его за сребреники. Тогда жена Агава, царица

Иезавель, ложно обвинила Навуфея в хуле на бога и царя и добилась, чтобы его

побили каменьями, а виноградник передали царю. Агав (подобно Фаусту) узнал

об этом только после того, как несправедливое дело уже совершилось.

Полночь

Сцена продолжает предшествующую (Глубокая ночь); это, собственно,

только выделенный заглавием эпизод названной сцены.

Я шел всю жизнь беспечно напролом / И удовлетворял свои желанья... -

Речь Фауста, начинающаяся этим стихом, заставляет вспомнить знаменитый его

монолог из первой части трагедии, которым она открывается. Но теперь

неудержимое стремление к познанию и совершенствованию перенесено из сферы

абстрактного, умственного созерцания в сферу познания, неразрывно связанного

с практикой: Фауст, действительно ранее живший "с размахом, с широтой",

теперь хочет жить "скромней и бережливей". "Стой на своих ногах, будь

даровит, - " говорит он, - Брось вечность утверждать за облаками! Нам

здешний мир так много говорит! Что надо знать, то можно взять руками".

Живет слепорожденным человек, / А ты пред смертью потеряешь зренье.

(Дует ему в глаза и исчезает.) - По средневековому поверью, люди слепнут от

дыханья ведьм, колдуний, русалок.

Большой двор перед дворцом

Лемуры, по римскому поверью (в отличие от мирных ларов), - дикие и

беспокойные замогильные призраки, иначе называвшиеся "манами"; здесь они -

мелкая нечисть. Смысловое истолкование образа лемуров дано в предисловии.

Болото тянется вдоль гор... - Истолкование этого предсмертного монолога

Фауста дано в предисловии.

Положение во гроб

Гете в беседе с Эккерманом от 6 июня 1831 года говорит по поводу

церковной символики в этой и в следующей, заключительной, сценах: "Вы должны

согласиться, что конец, когда спасенная душа поднимается ввысь, очень трудно

изобразить; мы имеем здесь дело с такими сверхчувственными, едва чаемыми

вещами, что я легко мог бы расплыться в неопределенности, если бы мой

поэтический замысел не получил благодетельно-ограниченной формы и твердости

в резко очерченных образах и представлениях христианской церкви".

Один из лемуров: Кто строил заступом в песке / Такой барак дырявый?

Лемуры (хором): Жильцу в пеньковом сюртуке / Довольно и канавы - вольное

подражание разговору гробовщиков в "Гамлете" Шекспира.

Пасть адову несите мне сюда! - Адова пасть изображалась во всех

средневековых кукольных театрах; в дальнейшем описании ада Гете

воспроизводит традиционные образы, почерпнутые из Дантовой "Божественной

комедии" (оттуда, в частности, взят образ "огненного города") и из

мистических трактатов Сведенборга, которыми Гете так широко пользовался в

первой части трагедии.

Меж тем гораздо больше есть причин, / Как колдунов, винить вас в

привороте, / Прельщающем и женщин и мужчин! - Мефистофель цинически толкует

"бесплотность" ангелов как их гермафродитизм.

Ремарка: Подымаются к небу, унося бессмертную сущность Фауста. - Термин

"бессмертная сущность" заимствовав из богословского языка средневековья.

Горные ущелья, лес, скалы, пустыня

Хор блаженных младенцев. - Согласно мистическому учению Сведенборга -

младенцы, рожденные в "час духов", в полночь; отец ангелоподобный, согласно

ремарке принимает их (младенцев) в себя. - Этот мистический акт, о котором

говорит Сведенборг: старшие духи "принимают в себя" младших, чтобы те

глядели на мир их умудренными глазами.

Спасен высокий дух от, зла / Произволеньем божьим: / Чья жизнь в

стремлениях прошла, / Того спасти мы можем". - Гете в беседах с Эккерманом

от 6 июня 1831 года: "В этих стихах содержится ключ к спасению Фауста".

Doctor Marianus - "Доктор Марианус" (то есть погруженный в молитвенное

созерцание девы Марии) - таков почетный титул многих мистиков.

Великая грешница - евангельская грешница Мария Магдалина.

Жена Самарянекая. - В беседе с ней у колодца Иакова Христос сказал, что

он даст ей воды, испив которую "уже не будешь жаждать вовек"; имеется в виду

вода "веры", о которой и поет здесь самаритянка. - Мария Египетская. - В

"Житиях святых", на которые ссылается здесь Гете, сказано о Марии

Египетской, что она, долгие годы бывшая блудницей, решилась покаяться и

пошла в церковь; незримая сила оттолкнула ее назад, как недостойную

грешницу, но богоматерь чудесным образом снова перенесла ее во храм. После

этого она ушла в пустыню, где прожила сорок восемь лет в покаянии и перед

смертью написала на песке просьбу, обращенную к монаху, о христианском

погребении и поминании ее души.

Вечная женственность / Тянет нас к ней. - Истолкование этих

заключительных слов трагедии дано в предисловии.

Дата добавления: 2015-07-12