Питер Дойль

Согласно Лао-цзы, все социальные явления, поступки людей, должны быть подчинены естественной необходимости. Небо у него тождественно дао, и означает естественность хода вещей. Дао - это вечное, неизменное, непознаваемое, бесформенное начало. С другой стороны, оно есть именно путь, причем – путь правильный, гармоничный. Его, этот путь, можно было бы назвать путем наименьших сопротивлений. Идущий по линии Дао обретает не только гармонию с миром. Он не управляет, он адаптируется, вживается в мир путем согласования экономных действий.

Однако не только древнекитайская философия призывала следовать принципу гармонии со средой обитания. Эти идеи стали развиваться в новой кибернетике («кибернетике 2 порядка»). В классической кибернетике доминировало представление о том, что самоорганизующаяся социальная, техническая или социотехническая система движется в направлении максимума упорядоченности (при значениях минимальной энтропии и рассеяния энергии). Новая кибернетика преодолела страх перед случайностью, неопределенностью и непредсказуемостью. Концепция детерминизма уступила пальму первенства перед концепцией случайности. Творцы новой кибернетики - С. Бир, Ф. Варела, У. Матурана, Н. Луман и другие – смогли построить логически стройную теоретическую систему, где «уживаются» под одной крышей аксиомы классической кибернетики и термодинамические переменные. Система оказалась не только жизнеспособной, но и экспансивной. Теория приобрела общенаучные масштабы.

Классические модели Н. Винера и У. Эшби базировались на трех китах – категориях «самоорганизующиеся системы», «гомеостаз» (динамическое равновесие) и «ультраустойчивость» (способность системы самонастраиваться путем запоминания лучших реакций). Модели С. Бира и Ф. Варелы основаны на представлениях об автопоэзисе системы и ее самореферентности.

Автопоэзис (самотворчество) – это способность системы сохранять свою целостность, границы и инвариантность путем вариации собственной структуры. В действительности речь идет не об одной структуре, а о множестве структурных подмножеств или наборе латентных и актуальных структур. Целостность системы обеспечивается связностью между предшествующей и возникающей (но латентно, потенциально существующей) структурой. Самосохраняющиеся системы в диахронном срезе предстают как цикл сменяющих друг друга подсистем. С другой стороны, каждая новая актуализированная структура возникает «не от хорошей жизни» и не по собственному желанию или прихоти. Вариация обусловлена появлением своего рода мутаций в системе под воздействием внешней среды или внутренних флуктуаций. Важно то, что система не «настраивается» на борьбу с мутацией (ибо мутации часто приносят пользу). Случайность не изгоняется. Напротив, она закрепляется и используется как инструмент адаптации системы к внешней среде. Изменение сохраняется посредством реструктуризации и адаптации системы. Вся система отклоняется от заранее предначертанного плана и развивается спонтанно под управлением случайных мутаций. С точки зрения управления важно научиться использовать стратегические окна и свести к минимуму элемент запаздывания реакции на изменения внешней среды (элиминировать «ротозейство»). С точки зрения инноваций существование мутаций и отклонений значительно облегчает задачу внедрения. Ибо само отклонение – это и есть внедрение, которое вообще не требует затрат. Ресурсные (в первую очередь, временные) затраты потребуются лишь для диагностики отклонения.

Самореферентность– способность системы определенным образом соотноситься с собой. Реализация способности предполагает существование внутреннего зеркала, в которое всматриваются все элементы системы. Через зеркало связи они, словно невидимые нити, соединяют элементы и подструктуры в самых дальних уголках системы. Этот эффект известен в теории диссипативных структур. В химических часах («брюсселяторах») молекулы, которые незадолго до этого вели себя хаотично и автономно, начинают каким-то образом «узнавать» друг друга (возникает явление когерентности).

Управляющие подсистемы в автопоэтических и самореферентных киберобразованиях не озабочены тщательной корректировкой изначального курса системы. Они реагируют на случайности и устанавливают траекторию по мутационным вешкам.

В области менеджмента можно выделить три парадигмы. Первая парадигма – традиционная. Она характерна для социальных структур традиционного типа (типа Gemeinschaft). Здесь менеджер – властелин, диктатор. Сам процесс управления основан на власти и принуждении. Принуждение предполагает сопротивление со стороны управляемых. Собственные цели властителей являются всеобщими целями для организации, несмотря на то, что подчиненные их не разделяют. Вторая парадигма – классическая. Управление рассматривается как процесс достижения цели организации (сама организация рассматривается как объединение людей для достижения общей цели). По правде говоря, можно достичь цели, не обращаясь к услугам организации (например, при дезорганизации). Однако многие цели таковы, что требуют совместной работы. Вместе с тем, цели, которые ставят менеджеры для организации часто не являются целесообразными для самой организации (эти цели приходят из области желаемого, а не из области возможного). Например, турбулентное увеличение спроса на определенный товар расставляет для производителя ловушки. Менеджеры заинтересованы в увеличении объема продаж, даже если ресурсов компании недостаточно. В результате организация начинает развиваться в духе сценария «выжатого лимона», когда ради мгновенной прибыли нещадно эксплуатируются наличные ресурсы и после торговой эйфории наступает момент усталости и депрессии.

Третья парадигма менеджмента – неклассическая. В ее русле развивается ситуационный подход, а также сетевое управление, виртуальное управление и т.д. Классическая модель управления социальными организациями предполагает исключение фактора случайности (чем меньше случайностей, тем лучше). Эффективный менеджер – это человек, который ведет организацию к искомой цели, используя кратчайший путь (с минимальным количеством помех). В настоящее время такой тип менеджера встречается все реже и реже. Современный управленец должен хотя бы на пять минут опережать конкурентов. У него нет времени на тщательное планирование и бесконечные разговоры. Вместо шести или девяти функций у него остается всего три: 1) понимать ситуацию; 2) создавать ситуацию; 3) принимать решение.

Ситуация – слишком неопределенное понятие. В рамках этой неопределенности следует вычленить производную ситуации, то есть случайное отклонение или организационную мутацию. Задача управленца – распознать ее. Метод распознавания – герменевтика. С другой стороны, распознав мутацию, менеджер вовсе не должен ее искоренять, т.к. желая ее ликвидировать, он лишь усиливает ее. Другая задача менеджера – творить события, способствующие адаптации и росту компании. Чтобы сохраниться, надо измениться. Творчество событий и сознательное «возмущение» внешней среды может изменить как траекторию движения, так и структуру организации. Процесс принятия решения с учетом мутагенеза организации исключает возможность тщательного планирования всех деталей. Менеджер перестает быть командиром производства, локомотивом организации. Он – катализатор или ингибитор. Организация предстает как организм, менеджер – как врачеватель. Он не ставит цели перед компанией, он следует тем целям, которые спонтанно формируются в процессе естественной судьбы организации.

Если менеджмент исходит из интересов потребителей, то возникает режим автопоэзиса. Организация («производитель товаров и услуг – потребители») настраивается на гармонию всех своих интересов. При ориентации на конкурентов господствует классическая парадигма менеджмента, где организация пытается завоевать максимум преимуществ, но в итоге проигрывает.

Кибернетика «второго порядка» и ситуационный менеджмент удивительно похожи. Речь идет не только о возрастающем внимании к случайным факторам эволюции (мутациям). Смысл общей парадигмы в том, что управление отказывается от идеи постановки целей. Оно их находит (диагностика цели) и усиливает в спонтанном движении организации. Разумеется, эти новые правила не распространяются на те организации, которые существуют в виде слабо разработанных проектов.

В поведенческих науках, в частности, в организационном поведении, говорят о трех подходах к организациям. Первый подход – целевой. Организация формулирует цель и движется к ее осуществлению. Этот подход является привычным и относится к классическому типу. Второй подход – системный. Организация живет в более широкой системе, а потому она (организация) должна быть озабочена состоянием своей среды обитания. Третий подход – его называют многопараметральным – в качестве доминанты определяет «удовлетворенность персонала организации». Теоретико –системный – подход предполагает выделение основных элементов «вход- процесс – выход» в рассматриваемой системе и необходимость ее адаптации к условиям системы более высокого уровня, частью которой она является (с.30) Этому подходу соответствует временная модель. Главный критерий силы организации в ее долголетии, Но это в долгосрочном периоде. В среднесрочном периоде критериями эффективности являются конкурентоспособность и развитие. Наконец, в краткосрочном периоде критерии эффективности организации выступают: продуктивность, качество, эффективность, гибкость и удовлетворенность персонала.

Диалог «Ахинея и ахинейцы»*

Действующие лица:

Кристофор Колумб – первооткрыватель острова Ахинеи;

Ахинейцы – группа 5-7 летних мальчиков с острова Ахинея.

«Земля!» - подумал Колумб после нескольких штормовых ночей, когда от парусов остались жалкие клочья живописного тряпья. «Опять открыл?», - подумал он. Ущипнул себя за нос, отхлебнул из фляжки ром. «Нет, все-таки земля и все-таки открыл». Подойдя ближе, бросил якорь, спустился в шлюпку, поработал веслами, сошел на каменистый берег. И тут же был окружен обнаженными мальчишками лет пяти или семи, Все были в грязных рубашонках и без штанов.

Колумб -О, Бог ты мой, Мария пресвятая. Откуда вы взялись, и верно дикари? Раз нет на вас штанишек?

Островитян (другим мальчишкам) – Смотри-ка, по-испански говорит. И Колумбу: «Мы здесь сидели, прятались, играли. А кто ты есть, и как тебя зовут?

Колумб – Смотри-ка, по-испански говорит. Колумб меня зовут. Я земли открывал обычно. И остров ваш открыл для европейцев. Как эту землю называют дикари?

Ахинейцы (хором) – Мы ахинейцы, мы не дикари. И остров Ахиней называют.

Колумб – Поблагозвучнее что-ль не нашли? Да что с вас взять, аборигены вы. Хотя язык мой знаете прекрасно.

Один из мальчиков – Послушай чужестранец. Совсем неважно, что открыл ты остров. Куда важнее, чтоб тебя тут не открыли.

Колумб – Вот как? Скажите, почему?

Островитянин – А потому, наш добрый незнакомец, что здесь не принято расхаживать в штанах.

Колумб – В чем дело – это мода иль болезнь?

Островитянин – Не то, и не другое. Все проще. Этот вид одежды у нас отняли.

Колумб – Что за грабители у вас? Рубахи не нужны, а вот штаны отняли. Иль ценность их настолько велика?

Ахинейцы (хором) – Они дороже денег. Они дают свободу.

Колумб – И все-же почему, и кто обидел вас, оставив нагишом?

Островитян – Отнял правитель. Он у нас в штанах. Другие – без портков.

Колумб – Как странно все и нелогично. Правитель ваш – он тоже ваш ровесник?

Островитянин – Конечно, нет, он полон сил и лет.

Колумб – Зачем тогда ему штанишки с малолеток?

Островитянин – Не только с малолеток, с ахинейцев всех.

Колумб – А смысл какой? Он, верно, болен. Возможно, он садист? Островитянин – Нет, он не болен. Он – чужой. У нас правители всегда чужие.

Колумб – Но почему штаны?

Ахинейцы (хором) – В штанах мы убежим в другие земли, где приняты иные нравы.

Островитянин -Штаны, что рабское клеймо. Отловят нас везде ищейки феодала.

Колумб – Вам бунт помочь бы мог одежду взять обратно.

Островитянин – Мы дети, мы слабы. А взрослые, что зомби. Они не могут бунтовать.

Колумб – Опять-же, почему?

Островитянин – Привыкли потому что. Но запасись терпением Колумб, сейчас я расскажу обычай странный, но из жизни насекомых.

Колумб – Изволь, готов я слушать.

Островитянин – Читал ли книгу ты о муравьях и паразитах?

Колумб – Еще не приходилось.

Островитянин – Так вот послушай. Иногда у насекомых какой-нибудь паразит своей «физико-химической информацией» (какими-то выделениями) программирует поведение эксплуатируемых им существ. Иногда эффективность этого программирования бывает так высока, что напоминает сеанс гипноза (у нас взрослые загипнотизированы, дети еще нет). Это поразительно как в массовом гипнозе, когда по программе действуют большие массы организмов, например, у «социальных», живущих большими колониями насекомых. Так, например, устроились в муравейниках крошечные жучки — жуки Ломехуза (он их открыл). А по своим манерам жуки напоминают муравьев и хорошо владеют языком их жестов. Социальные, неутомимые муравьи, реагируют на просьбы собратьев, отдают свой корм любому муравью. Обычно тот, кто просит, определённым образом постукивает товарища, как будто по плечу.

Ненасытные жучки-паразиты скопировали жест и забирают всю еду. В итоге муравьи переключаются на кормление жуков. Но все же есть обмен. На теле у жучков есть ворсинки. На них есть капли жидкости. Как алкоголь она. Слизав ее, муравьи теряют здравый смысл. И есть другое средство – закрепитель. По собственным программа муравьи содержат в специально оборудованных загонах целые фермы особых тлей, которые выделяют сладкую, нектароподобную жидкость. Муравьи доят тлей, как коров, сжимая лапками нужный участок тела тли, и лакомятся, слизывая жидкость со щетинок. Жуки Ломехуза, притворяясь кормильцами, предлагают муравьям своего «молочка». Муравьи начинают выкармливать жучков и их личинок с таким рвением, что оставляют без корма и собратьев, и даже собственные личинки. Возлюбив пришельцев, сами они впадают в полное уничижение, вплоть до того, что скармливают жучкам муравьиные яйца, оставаясь без потомства. А если муравейнику грозит опасность, они спасают личинок жука, бросая своих. Своими алкогольными выделениями жучки посылают муравьям сигнал, блокирующий важную программу поведения, заложенную в организме муравья. Ту программу, которая в норме побуждает муравья совершать действия, направленные на жизнеобеспечение муравейника и продолжение рода. И, видимо, переданная жучками информация не только блокирует «нормальную» программу, но перекодирует её, активизируя те действия муравьев, которые выгодны паразиту. Причём так, что муравьи просто счастливы выполнять эти действия. Совсем, как наши ахинейцы, что стали взрослыми и только пьют. Их тоже мы боимся и прячемся от них.

Колумб – Картина мне ясна. Правитель – паразит. Он ненасытен, верно. Однако есть предел и жадности его?

Ахинейцы (хором) – Предела нет. Но есть другое, когда богатство снило, превратившись в хлам.

Вопросы для обсуждения:

1. Приведите примеры организаций, построенных по логике «донор- паразит».

2. Есть ли такие организации в бизнесе?

3. Насколько закрытыми должны быть организации, чтобы стать подобными организации муравьев.

4. Какие цели преследуют эти организации.

5. Обозначьте возможные пути развития этих организаций.

Дата добавления: 2015-07-12