Глава 35. Остаток ночи Аркониэль просидел на камне у дороги

Остаток ночи Аркониэль просидел на камне у дороги. Завернувшись в плащ Айи, он смотрел на медленно проплывавшие над головой звезды.

На снежных вершинах уже вспыхнули первые розовые отблески рассвета, когда Аркониэль услышал за спиной стук копыт.

Это оказались ауренфэйе, закутанные в плащи, в простых белых сенгаи, какие они обычно надевали в дорогу.

– Ты рано поднялся, чародей, – приветствовал Аркониэля Солун.

– Да и ты тоже, – ответил Аркониэль, разминая онемевшие ноги. – Вы уже уезжаете? Так скоро?

– Я бы остался, – тут же откликнулся Аренгил, явно недовольный отъездом. – Тамир предложила мне стать компаньоном.

– Мне тоже, – сообщил Коррут, выглядевший не более счастливым.

Силмаи окинула обоих неодобрительным взглядом.

– Это должны решить ваши родители.

– Но вы почти не говорили с Тамир, – заметил Аркониэль, слегка встревожившись.

– Мы увидели достаточно, – заверил его Солун.

– Ауренен признает ее права на трон?

– Такое решение должен принять каждый из кланов, но я буду настаивать, чтобы Боктерса признала Тамир истинной королевой.

– А я ручаюсь за Гедре, – сказала Силмаи.

– Вы же знаете, ей придется вести войну.

– Да, мы понимаем. У нас быстрые корабли, и при необходимости их не придется долго ждать, – сказала Силмаи. – Но как ты сможешь известить нас?

Аркониэль показал ей чары окна.

– Если я сумею найти тебя, я смогу поговорить с тобой через такое окно, но ты не должна к нему прикасаться.

– Тогда ищи меня в Гедре. Прощай, и желаю удачи!

Остальные кивнули Аркониэлю и поскакали дальше, скоро растворившись в утреннем тумане. Аркониэль заметил, что ауренфэйе из Катме ни слова не сказал о поддержке молодой королевы.

Взволнованный, он медленно пошел назад, к гостинице.

Тамир и компаньоны завтракали у главного очага. И у Тамир, и у Ки был измученный вид, но все же они сидели рядом. Тамир посмотрела на Аркониэля, когда тот вошел, но не предложила сесть вместе со всеми. Аркониэль с вялым безразличием подумал, что она, наверное, изменила свое решение о его изгнании. Мысленно вздохнув, он подошел к столу у стены, взял хлеба и сыра и ушел в свою комнату.

Огонь в очаге погас, и в маленькой келье было холодно, как в гробнице. Витнир еще спал, свернувшись клубочком под одеялами. Аркониэль подбросил в очаг несколько поленьев и навел огненные чары. Он редко тратил силы на что-нибудь столь приземленное, как разжигание огня по утрам, но сейчас он был слишком измотан и не мог заставить себя взяться за кремень и трут. Поленья вспыхнули, разгорелось жаркое пламя.

– Учитель? – Витнир сел, и вид у него был встревоженный. – Неужели королева действительно выслала мистрис Айю?

Аркониэль сел на край кровати и протянул мальчику ломоть хлеба с сыром.

– Да, но ты не должен бояться.

– Но почему она это сделала?

– Как-нибудь в другой раз расскажу. Ешь. Мы скоро уезжаем.

На Аркониэле все еще был плащ Айи. В шерстяную ткань впитался ее запах. Этот плащ да еще старая потертая сумка, лежавшая рядом с кроватью, – вот и все, что осталось после целой жизни, проведенной вместе.

Конечно, Айя была права. Аркониэль все равно расстался бы с ней в конце обучения и пошел своей дорогой, но события удерживали их рядом, и он думал, что так будет всегда, особенно после того, как они начали собирать вместе других волшебников.

Маленькая рука коснулась его пальцев.

– Не грусти, учитель.

Аркониэль притянул мальчика к себе и уткнулся лицом в его мягкие волосы.

– Спасибо. Я буду по ней скучать.

Есть ему совсем не хотелось. Он бросил в огонь несъеденный хлеб, и в ту же минуту в комнату без стука вошла Тамир.

– Доброе утро. – Аркониэль попытался улыбнуться, но это оказалось не так-то просто, во всяком случае сейчас, когда его сердце болело из-за того, как Тамир обошлась с Айей. – Витнир, нам с королевой нужно поговорить наедине. Пойди в большую комнату, закончи там завтрак.

Мальчик мгновенно выскользнул из постели, все еще в одной длинной ночной рубахе. Аркониэль набросил на него плащ Айи и выставил из комнаты.

Тамир закрыла за Витниром дверь и прислонилась к ней, сурово сложив руки на груди.

– Я отправила Уну и нескольких всадников наладить южные укрепления. Начнем войну сразу, как только вернемся в Атийон.

– Хорошо.

Она помолчала, потом вздохнула.

– Знаешь, я не сожалею об Айе. Брат требовал, чтобы я убила ее. Изгнание – лучшее, что я могла для нее сделать.

– Я знаю. Она все поняла.

– Но я думаю… ну, я рада, что ты здесь, даже если мы не сможем больше быть друзьями.

Аркониэлю хотелось утешить ее, но он не мог найти слов.

– Ты поэтому пришла?

– Нет. Она сказала, что ты должен остаться со мной из-за видения. Я хотела бы узнать о нем больше.

– А-а… Нет, это Айе было послано видение белого дворца. Но в нем она увидела меня. Я был уже очень старым, а рядом со мной стоял какой-то юный ученик. Огромный дворец был полон волшебников и детей с магическим даром, и все они собрались там, чтобы в безопасности учиться и делиться своей силой ради блага страны.

– Это твоя Третья Ореска.

– Да.

– И где это было? В Атийоне?

– Нет. Айя сказала, она видела какой-то новый, прекрасный город на высоком утесе над морем, над глубоким заливом.

Тамир немного подумала.

– Ты думаешь, этого города пока нет?

– Думаю, нет. Я ведь сказал, в ее видении я был очень старым человеком. – Тамир явно была разочарована. – Что с тобой, Тамир? – спросил волшебник.

Она с рассеянным видом потерла маленький шрам на подбородке.

– Я постоянно вижу во сне, что стою на каком-то утесе и смотрю на глубокий залив. Он где-то на западном побережье, но никакого города там нет. Я вижу этот сон так часто, что мне уже кажется, будто я там бывала, но я не знаю, что все это означает. Иногда я вижу вдали какого-то человека, он машет мне рукой. Но я ни разу не смогла разобрать, кто это… а теперь мне кажется, что это ты. Ки тоже присутствует в этом сне. Я… – Тамир замолчала на полуслове и отвела взгляд, сжав губы в тонкую линию. – Тебе не кажется, что мы с Айей видели одно и то же место?

– Возможно. Ты спросила об этом оракула?

– Я пыталась, но в ответ получила лишь то, о чем уже тебе рассказала. Не много пользы от такого ответа, да?

– Может, пользы больше, чем тебе кажется. Айя тоже понятия не имела, что означало ее видение. Только теперь стал ясен его смысл. Хорошо, если вы с ней видели одно и то же место. А я подозреваю, что это действительно так.

– Ты меня ненавидишь за ее изгнание?

– Ох… конечно нет! Я буду скучать по ней, но я все понимаю. А ты ненавидишь меня?

Тамир грустно рассмеялась.

– Нет. Я не уверена даже в том, что к Айе отношусь с ненавистью. Это ведь Лхел убила Брата, но ее я тоже не в силах ненавидеть! Она была так добра ко мне и очень помогла, когда мне было одиноко!

– Она очень заботилась о тебе.

– Когда я увижу ее снова? Может, заедем в старый замок на пути домой и поищем ее? Как ты думаешь, она все еще там?

– Я ее искал, когда ездил забрать твою куклу в ту ночь, но не смог найти. Но ты же знаешь, какая она.

– А какое тебя посетило видение, когда ты был здесь в прошлый раз?

– Я видел самого себя с маленьким темноволосым ребенком на руках. Теперь я знаю, это была ты.

Аркониэль увидел, как задрожали губы Тамир, когда она прошептала:

– И все?

– Иногда Светоносный бывает очень откровенен, Тамир.

Тамир казалась такой юной и несчастной, что Аркониэль невольно протянул к ней руку. Она нахмурилась, не решаясь пойти ему навстречу, потом подошла и села рядом на край кровати.

– Я до сих пор чувствую себя чужой в этом теле, хотя уже столько месяцев прошло…

– Не так много времени прошло, если сравнить со всей твоей жизнью. И тебе незачем так сильно беспокоиться из-за этого. Мне очень жаль, что все должно было произойти именно так.

Тамир стала смотреть на огонь, часто моргая, чтобы удержаться от слез. Наконец она прошептала:

– Я просто не могу поверить, что мой отец стоял тогда рядом… Как он мог сделать такое с собственным ребенком?

– Он не знал всего плана до той самой ночи. Если тебя это утешит, скажу: он был в ужасе, он был просто раздавлен. Думаю, он так и не оправился от пережитого. Видит Иллиор, он перенес страшную пытку, глядя, что делают с твоей матерью и с тобой.

– Вы с Айей хорошо его знали?

– Да, мы удостоились этой чести. Он был великим человеком, добрым к людям и славным воином. Ты очень похожа на него. Тебе достались и его храбрость, и его большое сердце. Я уже вижу в тебе и его мудрость, хотя ты еще очень молода. Но ты получила и лучшие качества своей матери, той Ариани, какой она была до твоего рождения. – Аркониэль коснулся пальцем кольца, на котором были изображены профили ее родителей. – Я рад, что ты нашла его. Ты взяла все лучшее от них, и Светоносный не случайно выбрал именно тебя. Ты избрана Иллиором. Никогда не забывай этого, что бы ни случилось в будущем. Ты будешь лучшей королевой Скалы после Герилейн.

– Надеюсь, ты не ошибаешься, – грустно произнесла Тамир и ушла.

Аркониэль еще какое-то время сидел, глядя на огонь. И хотя он испытал немалое облегчение от разговора, сердце его болело из-за разлуки с Айей и из-за того, что он видел, как сильна и в то же время уязвима Тамир. Тяжкая ноша лежала на ее хрупких плечах. Аркониэль решил, что изо всех сил будет стараться облегчить этот груз.

С этими мыслями Аркониэль вышел из гостиницы и пошел к пещере оракула. Впервые в жизни он шел по этой тропе один, держа в уме свои собственные вопросы.

Жрецы в масках спустили его вниз, и Аркониэля охватила уже знакомая тьма. Но на этот раз он не испытывал страха, а только решимость.

Когда его ноги коснулись твердой земли, он сразу направился на мягкий свет, видневшийся невдалеке.

Женщина, сидевшая на табурете оракула, вполне могла быть той же самой, с которой он говорил когда-то. Разобрать было трудно, и никто, кроме высшего жреца Афры, не знал, как избираются медиумы и сколько их было за прошедшее время. И не всегда это были девушки или женщины. Аркониэль знал волшебников, которым приходилось говорить здесь с юношами. Но все сидевшие под землей казались либо безумцами, либо слабоумными.

Женщина отвела с лица спутанные волосы и пристально посмотрела на Аркониэля, когда тот сел на табурет напротив нее. Глаза медиума уже горели божественной силой, а голос, когда она заговорила, звучал не по-человечески гулко.

– Хорошо, что ты вернулся, Аркониэль, – сказала она, словно прочитав его мысли. – Ты на стороне королевы. Прекрасно.

– Моя работа только начинается, да?

– Тебе не надо было приходить сюда, чтобы узнать это.

– Но я прошу твоих наставлений, великий Иллиор. Что я должен сделать для нее?

Женщина взмахнула рукой, и темнота рядом с ними раскрылась, словно огромное окно. Аркониэль увидел город на скалах, полный величественных зданий и тенистых парков, с широкими улицами. Город был намного больше, чем Эро, и выглядел более чистым и упорядоченным. В центре возвышались два дворца. Один – низкий и неприступный, настоящая крепость, окруженная многорядными стенами. Второй представлял собой высокую, парящую, изысканную четырехугольную башню, увенчанную четырьмя купольными башенками. Этот дворец окружала одна-единственная стена, за которой раскинулись сады. Аркониэль увидел гулявших там людей – мужчин, женщин и детей, скаланцев и ауренфэйе, даже кентавры были там.

– Ты должен дать ей это.

– Это новая столица, которую она должна основать?

– Да, и Третья Ореска будет ее тайным хранителем.

– Хранителем? Мне уже дали этот титул.

– Ты хранишь чашу?

– Да!

– Зарой ее глубоко, в сердце сердец. Она не имеет отношения ни к тебе, ни к ней.

– Но тогда почему я должен хранить ее? – спросил Аркониэль, разочарованный.

– Потому что ты хранитель. Храня чашу, ты охраняешь ее, и всю Скалу, и весь мир.

– Можешь ты мне сказать, что это такое?

– Сама по себе чаша – ничто, но она часть великого зла.

– И ты предлагаешь мне зарыть ее в сердце города Тамир? Нечто столь ужасное?

– Разве можно познать добро, не познав зла, волшебник? Разве может быть жизнь без равновесия?

Видение города растаяло, сменившись огромными золотыми весами. На одной их чаше лежали корона и меч Скалы. На другой – обнаженный мертвый младенец. Брат. Аркониэль содрогнулся, подавив желание отвернуться.

– Так, значит, зло всегда лежит в самом сердце всего того, что она совершает?

– Зло всегда с нами. Главное – равновесие.

– Значит, я должен творить много добра. Кровь этого ребенка – на моих руках, что бы ни говорили.

В пещере вдруг стало очень темно. Аркониэль почувствовал, как сгустился воздух, и волосы на его затылке шевельнулись. Но медиум лишь улыбнулась и наклонила голову.

– Ты не способен поступать иначе, дитя Иллиора. Твои руки и сердце сильны, а взгляд твой чист. Ты должен видеть то, чего не видят другие, чего другие не могут позволить себе принять, и ты должен говорить правду.

На полу между Аркониэлем и медиумом появились двое любовников, слившихся в страстном объятии. Это был сам Аркониэль, пылко обнимавший Лхел. Ее голова запрокинулась назад, черные волосы упали на восторженное лицо. И пока Аркониэль смотрел на эту сцену, вспыхнув жаром, Лхел открыла глаза и посмотрела прямо на него.

– Моя любовь всегда с тобой, Аркониэль, – сказала она. – Никогда не горюй по мне.

Видение мгновенно исчезло.

– Не горевать?..

– Ты проникал в ее тело, и она породила в тебе особую магию. Используй ее с мудростью и во имя добра.

– Она умерла, да? – Сердце Аркониэля сжалось от боли. – Но как? Ты можешь мне показать?

Но медиум лишь взглянула на него сияющими глазами и сказала:

– Она сама хотела смерти.

Но от этого боль Аркониэля не исчезла. Все это время он надеялся вернуться в старый замок и найти там ожидающую его Лхел.

Он прижал ладони к лицу, пытаясь скрыть обжигающие слезы.

– Сначала Айя, а теперь и Лхел?

– Они сами выбрали свой путь, – прошептала женщина.

– Вот утешение! Что я скажу Тамир?

– Ничего ей не говори. В этом сейчас нет никакого смысла.

– Может, и нет.

Аркониэль давно привык хранить тайны ради этой девочки. Какая разница, если одной тайной станет больше?

Дата добавления: 2015-07-12