Последний рейс в ялике

Этот последний — пятый — рейс окончился не так бла­гополучно, как прежние. Во-первых, наша скорлупка была страшно перегружена. Пятеро взрослых мужчин, да притом трое из них— Трелони, Редрут и капитан— ростом выше шести футов,— это уже больше чем надо. Прибавьте порох, свинину, мешки с сухарями. Не удивительно, что планшир¹ на корме лизала вода. Нас то и дело слегка заливало. Не успели мы отойти на сотню ярдов, как мои штаны и фал­ды камзола промокли насквозь.

[¹Планшир — планка по верхнему краю борта.]

Капитан заставил нас разместить груз по-другому, и ялик выпрямился.

И все же мы боялись дышать, чтобы не перевернуть его.

Во-вторых, благодаря отливу создалось сильное тече­ние, направлявшееся к западу, а потом заворачивавшее к югу, в открытое море, через пролив, в который утром во­шла наша шхуна. Перегруженный наш ялик могла перевер­нуть даже легчайшая рябь. Но хуже всего было то, что те­чение относило нас в сторону и не давало пристать к берегу за мысом, где я приставал раньше. Если бы мы не справились с течением, мы достигли бы берега как раз возле двух шлю­пок, где каждую минуту могли появиться пираты.

— Я не в силах править на частокол, сэр,— сказал я капитану. Я сидел за рулем, а капитан и Редрут, не успевшие еще устать, гребли.— Течение относит нас. Нель­зя ли приналечь на весла?

— Если мы приналяжем, нас зальет,— сказал капи­тан.— Вы уж постарайтесь, сэр, держите прямо против течения. Постарайтесь, пока не ляжем на нужный курс…

Нас относило к западу до тех пор, пока я не направил нос прямо к востоку, под прямым углом к тому пути, по которому мы должны были двигаться.

— Этак мы никогда не доберемся до берега,— сказал я.

— Если при всяком другом курсе нас сносит, сэр, мы должны держаться этого курса,— ответил капитан.— Нам нужно идти вверх по течению. Если нас снесет, сэр,— продолжал он,— в подветренную сторону от частокола, неизвестно, где мы сможем высадиться, да и разбойничьи шлюпки могут напасть на нас. А если мы будем держаться этого курса, течение скоро ослабеет, и мы спокойно сможем маневрировать у берега.

— Течение уже слабее, сэр,— сказал матрос Грей, си­девший на носу.— Можно чуть-чуть повернуть к берегу.

— Спасибо, любезнейший,— поблагодарил я его, как будто между нами никогда не было никаких недора­зумений.

Мы все по молчаливому согласию обращались с ним так, как будто он с самого начала был заодно с нами. И вдруг капитан произнес изменившимся голосом:

— Пушка!

— Я уже думал об этом,— сказал я, полагая, что он говорит о возможности бомбардировать наш форт из пуш­ки.— Им никогда не удастся переправить пушку на берег. А если удастся, она застрянет в лесу.

— Нет, вы оглянитесь назад,— сказал капитан.

Второпях мы совсем забыли про девятифунтовую пуш­ку. Пятеро негодяев возились возле пушки, стаскивая с нее «куртку», как называли они просмоленный парусиновый чехол, которым она была накрыта. Я вспомнил, что мы оставили на корабле порох и ядра и что разбойникам ничего не стоит достать их — нужно только разок ударить топором.

— Израэль был у Флинта канониром,— хрипло про­изнес Грей.

Я направил ялик прямо к берегу. Мы теперь без труда справлялись с течением, хотя шли все еще медленно. Ялик отлично повиновался рулю. Но, как назло, теперь он был повернут к «Испаньоле» бортом и представлял превосход­ную мишень.

Я мог не только видеть, но и слышать, как краснорожий негодяй Израэль Хендс с грохотом катил по палубе ядро.

— Кто у нас лучший стрелок? — спросил капитан.

— Мистер Трелони, без сомнения,— ответил я.

— Мистер Трелони, застрелите одного из разбойников. Если можно, Хендса,— сказал капитан.

Трелони был холоден, как сталь. Он осмотрел запал своего мушкета.

— Осторожней, сэр,— крикнул капитан,— не перевер­ните ялик! А вы все будьте наготове и во время выстрела постарайтесь сохранить равновесие.

Сквайр поднял ружье, гребцы перестали грести, мы передвинулись к другому борту, чтобы удерживать рав­новесие, и все обошлось благополучно: ялик не зачерпнул ни капли.

Пираты тем временем повернули пушку на вертлюге, и Хендс, стоявший с прибойником у жерла, был отличной целью. Однако нам не повезло. В то время как Трелони стрелял, Хендс нагнулся, и пуля, просвистев над ним, попала в одного из матросов.

Раненый закричал, и крик его подхватили не только те, кто был вместе с ним на корабле,— множество голосов ответило ему с берега. Взглянув туда, я увидел пиратов, бегущих из леса к шлюпкам.

— Они сейчас отчалят, сэр,— сказал я.

— Прибавь ходу! — закричал капитан.— Теперь уж не важно, затопим мы ялик или нет. Если нам не удастся добраться до берега, все погибло.

— Отчаливает только одна шлюпка, сэр,— заметил я.— Команда другой шлюпки, вероятно, побежала по бе­регу, чтобы перерезать нам дорогу.

— Им придется здорово побегать,— возразил капи­тан.— А моряки не отличаются проворством на суше. Не их я боюсь, а пушки. Дьяволы! С такого расстояния и ребенок не промахнется. Предупредите нас, сквайр, когда увидите зажженный фитиль, и мы попробуем увернуться.

Несмотря на тяжелый груз, ялик наш двигался теперь довольно быстро и почти не черпал воду. Нам оставалось каких-нибудь тридцать — сорок раз взмахнуть веслами, и мы добрались бы до песчаной отмели возле деревьев, которую обнажил отлив. Шлюпки пиратов уже не нужно было бояться: мысок скрыл ее из виду.

Отлив, который недавно мешал нам плыть, теперь мешал нашим врагам догонять нас. Нам угрожала только пушка.

— Хорошо бы остановиться и подстрелить еще одного из них,— сказал капитан.

Но было ясно, что пушка выстрелит во что бы то ни стало. Разбойники даже не глядели на своего раненого товарища, хотя он был жив, и мы видели, как он пытался отползти в сторону.

— Готово!— крикнул сквайр.

— Стоп!— как эхо отозвался капитан.

Он и Редрут так сильно стали табанить¹ веслами, что корма погрузилась в воду. Грянул пушечный выстрел — тот самый, который услышал Джим: выстрел сквайра до него не донесся. Мы не заметили, куда полетело ядро. Я полагаю, что оно просвистело над нашими головами и что ветер, поднятый им, был причиной нашего несчастья.

[¹Табанить — грести назад.]

Как бы то ни было, но наш ялик зачерпнул кормой воду и начал медленно погружаться. Глубина была небольшая, всего фута три. Мы с капитаном благополучно встали на дно друг против друга. Остальные трое окунулись св го­ловой и вынырнули, фыркая и отдуваясь.

В сущности, мы отделались дешево — жизни никто не лишился, и все благополучно добрались до берега. Но запасы наши остались на дне, и, что хуже всего, из пяти ружей не подмокли только два: мой мушкет я, погружаясь в воду, инстинктивно поднял над головой, а мушкет ка­питана, человека опытного, висел у него за спиной замком кверху, он тоже остался сухим. Три остальных нырнули вместе с яликом.

В довершение всех бед в лесу, уже совсем неподалеку, слышны были голоса. Нас могли отрезать от частокола. Кроме того, мы сомневались, удержатся ли Хантер и Джойс, если на них нападет полдюжины пиратов. Хан­тер— человек твердый, а за Джойса мы опасались; он услужливый и вежливый слуга, он отлично чистит щеткой платье, но в военной обстановке человек не слишком полезный.

Встревоженные, мы добрались до берега вброд, бросив на произвол судьбы наш бедный ялик, в котором находи­лась почти половина всего нашего пороха и всей нашей провизии.

Дата добавления: 2015-07-12