Как был покинут корабль

Обе шлюпки отчалили от «Испаньолы» около половины второго, или, выражаясь по-морскому, когда пробило три склянки. Капитан, сквайр и я сидели в каюте и совещались о том, что делать. Если бы дул хоть самый легкий ветер, мы напали бы врасплох на шестерых мятежников, остав­шихся на корабле, снялись бы с якоря и ушли в море. Но ветра не было. А тут еще явился Хантер и сообщил, что Джим Хокинс проскользнул в шлюпку и отчалил вместе с пиратами на берег.

Мы, конечно, ни минуты не думали, что Джим Хокинс изменник, но очень за него беспокоились. Матросы, с которыми он уехал, были так раздражены, что, признаться, мы не надеялись увидеть Джима снова. Мы поспешили на палубу. Смола пузырями выступила в пазах. В воздухе стояло такое зловоние, что меня чуть не стошнило. В этом отвратительном проливе так и пахло лихорадкой и дизен­терией. Шестеро негодяев угрюмо сидели под парусом на баке. Шлюпки стояли на берегу возле устья какой-то речонки, и в каждой сидел матрос. Один из них весело насвистывал «Лиллибуллеро»¹.

[¹Английская шуточная песня.]

Ждать становилось невыносимо, и мы решили, что я с Хантером поеду на разведку в ялике.

Шлюпки находились Справа ОТ корабля. А мы с Хантером направились прямо к тому месту, где на карте обозначен был частокол. Заметив нас, матросы, сторожив­шие шлюпки, засуетились. «Лиллибуллеро» смолкла. Мы видели, как они спорят друг с другом, очевидно решая, как поступить. Если бы они дали знать Сильверу, все, веро­ятно, пошло бы по-другому. Но, очевидно, им было велено не покидать шлюпок ни при каких обстоятельствах. Они спокойно уселись обратно, и один из- них снова засвистал «Лиллибуллеро».

Берег в этом месте слегка выступал вперед, и я нарочно правил таким образом, чтобы этот мысок заслонил нас от наших врагов, прежде чем мы пристанем. Выскочив на берег, я побежал во весь дух, подложив под шляпу шел­ковый платок, чтобы защитить голову от палящего солнца. В каждой руке у меня было по заряженному пистолету.

Не пробежал я и ста ярдов, как наткнулся на часто­кол.

Прозрачный ключ бил из земли почти на самой вер­шине большого холма. Тут же, вокруг ключа, был построен высокий бревенчатый сруб. В нем могло поместиться че­ловек сорок. В стенах этой постройки были бойницы для ружей. Вокруг сруба находилось широкое расчищенное пространство, обнесенное частоколом в шесть футов вы­шиной, без всякой калитки, без единого отверстия. Сломать его было нелегко, а укрыться за ним от сидящих в сру­бе — невозможно. Люди, засевшие в срубе, могли бы рас­стреливать нападающих, как куропаток. Дать им хороших часовых да побольше провизии, и они продержатся, даже если их осадит целый полк.

Особенно обрадовал меня ручей. Правда, в каюте «Ис-паньолы» тоже неплохо: много оружия, много боевых при­пасов, много провизии, много превосходных вин, но об одном мы не позаботились — в ней не было воды. Я раз­мышлял об этом, когда вдруг раздался ужасающий пред­смертный вопль. Не впервые я сталкивался с насильствен­ной смертью — я служил в войсках герцога Кемберлендского¹ и сам получил рану под Фонтенуа²,— но от этого кри­ка сердце мое сжалось. «Погиб Джим Хокинс»,—решил я.

[¹Герцог Кемберлендский — английский полководец, живший в середине XVIII века.]

[²В битве при Фонтенуа(1745),в Бельгии, английские войска потерпели поражение от французов.]

Много значит быть старым солдатом, но быть врачом значит больше. В нашем деле нельзя терять ни минуты. Я сразу же принял решение, поспешно вернулся на берег и прыгнул в ялик.

К счастью, Хантер оказался превосходным гребцом. Мы стремительно понеслись по проливу. Лодка причалила к борту, и я опять взобрался на корабль. Друзья мои были потрясены. Сквайр сидел белый как бумага и— добрый человек!— раздумывал о том, каким опасностям мы под­вергаемся из-за него. Один из матросов, сидевших на баке, был тоже бледен и расстроен.

— Этот человек,— сказал капитан Смоллетт, кивнув в его сторону,— еще не привык к разбою. Когда он услышал крик, доктор, он чуть не лишился чувств. Еще немного — и он будет наш.

Я рассказал капитану свой план, и мы вместе обсудили его.

Старого Редрута мы поставили в коридоре между каютой и баком, дав ему не то три, не то четыре заряженных мушкета и матрац для защиты. Хантер подвел шлюпку к корме, и мы с Джойсом принялись нагружать ее порохом, мушкетами, сухарями, свининой. Затем опустили в нее бочонок с коньяком и мой драгоценный чемоданчик с лекарствами.

Тем временем сквайр и капитан вышли на палубу. Капитан вызвал второго боцмана — старшего на корабле.

— Мистер Хендс,— сказал он,— нас здесь двое, и у каждого пара пистолетов. Тот из вас, кто подаст какой-нибудь сигнал, будет убит на месте.

Разбойники растерялись. Затем, пошептавшись, кинулись к переднему сходному тамбуру, собираясь напасть на нас с тыла, но, наткнувшись в узком проходе на Редрута с мушкетами, сразу же бросились обратно. Чья-то голова высунулась из люка на палубу.

— Вниз, собака! — крикнул капитан.

Голова исчезла, и все шестеро горе-вояк куда-то заби­лись и на время утихли.

Мы с Джойсом нагрузили ялик доверху, бросая все как попало. Потом спустились в него сами через кормовой порт¹ и, гребя изо всех сил, понеслись к берегу.

[¹Порт — отверстие в борту.]

Второй наш рейс сильно обеспокоил обоих часовых на берегу. «Лиллибуллеро» умолкла опять. И прежде чем мы перестали их видеть, обогнув мысок, один из них оставил свою шлюпку и побежал в глубь острова. Я хотел было воспользоваться этим и уничтожить их шлюпки, но побо­ялся, что Сильвер со всей шайкой находится неподалеку и что мы потеряем все, если захотим слишком многого.

Вскоре мы причалили к прежнему месту и начали перетаскивать груз в укрепление. Тяжело нагруженные, мы донесли наши припасы до форта и перебросили их через частокол. Охранять их поставили Джойса. Он оставался один, но зато мушкетов у него было не меньше полдюжины. А мы с Хантером вернулись к лодке и снова взвалили груз на спину. Таким образом, работая без передышки, мы постепенно перетащили весь груз. Джойс и Хантер оста­лись в укреплении, а я, гребя изо всех сил, помчался назад к «Испаньоле».

Мы решили еще раз нагрузить ялик. Это было риско­ванно, но не так уж безрассудно, как может показаться. Их, конечно, было больше, чем нас, но зато мы были лучше вооружены. Ни у кого из съехавших на берег не было мушкета, и, прежде чем они подошли бы к нам на рас­стояние пистолетного выстрела, мы успели бы застрелить по крайней мере шестерых.

Сквайр поджидал меня у кормового иллюминатора. Он сильно приободрился и повеселел. Схватив брошенный мною конец, он подтянул ялик, и мы снова лихорадочно стали его нагружать свининой, порохом, сухарями. Потом захватили по одному мушкету и по одному кортику для меня, сквайра, Редрута и капитана. Остальное оружие и порох мы выбросили за борт. В проливе было две с половиной сажени глубины, и мы видели, как блестит озаренная солнцем сталь на чистом песчаном дне.

Начался отлив, и шхуна повернулась вокруг якоря. Около шлюпок на берегу послышались перекликающиеся голоса. Хотя это и доказывало, что Джойс и Хантер, которые находились восточнее, еще не замечены, мы все же решили поторопиться.

Редрут покинул свой пост в проходе и прыгнул в ялик. Мы подвели его к другому борту, чтобы взять капитана Смоллетта.

— Ребята! — громко крикнул он.— Вы слышите меня?

С бака никто не ответил.

— Я обращаюсь к тебе, Абрахам Грей.

Молчание.

— Грей,— продолжал мистер Смоллетт, повысив го­лос,— я покидаю корабль и приказываю тебе следовать за твоим капитаном. Я знаю, что, в сущности, ты человек хороший, да и остальные не так уж плохи, как стараются казаться. У меня в руке часы. Даю тебе тридцать секунд на то, чтобы присоединиться ко мне.

Наступило молчание.

— Иди же, мой друг,— продолжал капитан,— не за­ставляй нас терять время даром. Каждая секунда промед­ления грозит смертью и мне и этим джентльменам.

Началась глухая борьба, послышались звуки ударов, и на палубу выскочил Абрахам Грей. Щека его была порезана ножом. Он подбежал к капитану, как собака, которой свистнул хозяин.

— Я с вами, сэр,— сказал он.

Они оба спрыгнули в ялик, и мы отчалили. Корабль был покинут. Но до частокола мы еще не добрались.

Дата добавления: 2015-07-12