Аллегория скорби.

И когда они ехали через этот дремучий лес, один из рыцарей отдалился от своих товарищей и не вернулся к ним; они, горько сокрушаясь, поехали далее, оплакивая его, как погибшего.

И вот наконец рыцари достигли прекрасного замка, который был целью их странствия, и пробыли они в этом замке много дней и весело пировали. И как-то вечером, когда они сидели перед очагом и осушили заздравные кубки, растворились двери и вошел рыцарь, потерявшийся в лесу, и поклонился им.

Его платье было в лохмотьях, как у нищего, и на теле было много глубоких ран, но лицо его сияло светом великой радости. И они стали расспрашивать о том, что с ним случилось. И он рассказал им о том, как заблудился в дремучем лесу и блуждал много дней и ночей, пока израненный шипами и истекающий кровью, не упал, готовясь умереть.

И когда он был уже на пороге смерти, - в глухом мраке подошла величавая дева и взяла его за руку и повела его неведомыми тропами, и вот над мраком чащи засиял лучезарный свет, перед которым дневной свет был как лампада перед солнцем. И в этом дивном сиянии явилось измученному рыцарю, словно во сне, некое видение, что рыцарь, забыв о своих тяжких ранах, стоял словно зачарованный, и радость его была глубокой, как море, глубины которого не измерил еще никто. Видение исчезло. Рыцарь преклонил колени и отблагодарил святую, давшую узреть. И дремучий лес этот зовется Скорбью. Но о видении, которое явилось прекрасному рыцарю, мы не смеем рассказывать. Ночь.

Ночь была чудесная. Луна уже зашла, оставив притихшую землю наедине со звездами. Казалось, звезды в тишине и в молчании вели беседу с нею, их сестрой и поверяли ей свои тайны голосами слишком низкими и глубокими для младенческого слуха человека.

Они невольно вызывают в нас благоговейный трепет, - эти яркие и холодные, удивительные звезды… Мы похожи на заблудившихся детей, попавших случайно в полуосвещенный храм божества, которое их учили почитать, но до конца не познали, и они стоят под сводом, горящим мириадами призрачных огней, и глядят вверх, надеясь и боясь увидеть некое страшное видение, парящее в вышине. И все же ночь кажется исполненной силы и умиротворенности. Перед ее величием тускнеют и стыдливо прячутся наши маленькие горести. День был полон суеты и волнений, наши души были полны зла и горечи, а мир казался жестким и несправедливым к нам. И вот, Ночь, великая любящая мать, ласково кладет руку на наш пылающий лоб и заставляют нас повернуться к ней заплаканным лицом; и хотя она безмолвствует,- мы знаем все, что, она могла бы сказать, и мы прижимаемся горячей щекой к ее груди, и горе наше проходит.

Порою горе наше поистине глубоко и мучительно, мы безмолвно стоим перед лицом Ночи, ибо у нашего горя нет слов, а есть только стон. И ночь полна сострадания к нам. Она не может облегчить нашей боли, но она берет нашу руку, и маленький мир уходит куда-то далеко-далеко и становится совсем крошечным, а мы на темных крыльях Ночи приближаемся к могущественному существу, и вся жизнь человеческая, освещенная сиянием этого существа лежит перед нами, как открытая книга, и мы понимаем, что горе и страдание – лишь ангелы божьи.

Только те, кому было суждено носить в этой жизни мученический венец, могут узреть это неземное сияние, но возвратясь на землю, не могут поведать тайну, которую узнали.

***

Дата добавления: 2015-07-12