Статья 6. В статье отразилось прогрессивное воззрение на детские правонарушения –

В статье отразилось прогрессивное воззрение на детские правонарушения – необходимость перевоспитывать несовершеннолетних правонарушителей в специально созданных для этого условиях. «Тюремное заключение, в тех условиях, в каких оно исполняется над взрослыми, в отношении к ребенку, вступившему на путь порока, очевидно, имело бы последствия – окончательную его порчу и гибель», – отмечалось при составлении судебных уставов⁴⁸ [Судебные уставы с изложением рассуждений.., ч. IV, с. 12]. Местными государственными и общественными органами и частными лицами кое-где создавались исправительные приюты для несовершеннолетних. В период разработки и принятия Устава таких приютов было немного, не было, в частности, приюта в Петербурге, поэтому вопрос о них в диспозиции статьи ставится условно. Государство, в лице его центральных органов, не брало на себя расходы по организации и содержанию приютов, хотя и признавало их «богоугодными и общеполезными заведениями».

В правилах об исправительных приютах 1866 года к созданию этих заведений призывались земские и церковные учреждения, общества, а также частные лица. Однако было установлено, что исправительные приюты, независимо от их создателей, учреждаются с разрешения Министерства внутренних дел и состоят в его ведомстве. Для содержания приютов, образованных не за казенный счет, разрешалось устраивать лотереи до 3 тысяч рублей, а также предусматривалось привлекать средства родителей юных правонарушителей. Приютам должны были выделяться земельные участки для работы воспитанников, которых следовало обучать не только грамоте, но и трудовым навыкам. Допускалось сокращение срока содержания в приюте для исправившихся (на одну треть), а также предусматривалось возвращение обратно в приют тех досрочно освободившихся, которые замечались в дурном поведении. Выпущенные из приюта должны были в течение «определенного срока» находиться под покровительством приюта ⁴⁹ [Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями... /Сост. П. Лякуб, с. 175–177].

Статьи 7–8

В большинстве статей Устава арест и денежное взыскание соседствуют в качестве альтернативы. Такая альтернативная санкция рассчитана на различия в имущественном состоянии подсудимых. Судья, выбирая вид наказания, не всегда мог учесть имущественное положение подсудимого, а следовательно – обеспечить реальное исполнение приговора. Статья 7 давала ему возможность исправить допущенную ошибку. Применяя эту статью, уже в приговоре предусматривали возможность замены денежного взыскания арестом или же позднее выносили специальное определение об этом. Судебная практика, однако, пошла по пути ограничительного толкования ст. 7. Кассационным департаментом Правительствующего сената было указано, что замена вида наказания в порядке ст. 7 допускается лишь в том случае, если в санкции вменяемой статьи предусматривается не только денежное взыскание, но и арест. Так, поскольку за предусмотренное ст. 41 Устава открытие питейного заведения в недозволенное время полагалось исключительно денежное взыскание, то мировой суд не имел законного основания заменять его лишением свободы ⁵⁰ [Там же, с. 8-9].

Для богатого человека выгоднее было заплатить штраф даже в крупном размере, что было невозможно для большинства людей, дневной заработок которых не превышал, как правило, одного-полутора рублей. В результате замена денежного взыскания арестом была постоянной. Тем не менее, за отмену именно этой статьи решительно высказывались некоторые юристы. Причина такого неприятия заключалась в несоразмерности установленных статьей суммы денежного взыскания и срока ареста ⁵¹ [См.: Безобразов В. Указ. соч., с. 55–58]. Для сравнения укажем, что Уложением о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года также предусматривалась возможность замены в отношении несостоятельных лиц штрафа тюремным заключением, однако соотношение суммы штрафа и срока пребывания в тюрьме было более реальным: за первые 20 рублей штрафа – по одному дню заключения с каждых 50 копеек, с части штрафа от 20 до 50 рублей – по дню с каждых 75 копеек, с части штрафа, превышающей 50 рублей, – по дню с каждого рубля. Таким образом, 60-рублевый штраф подлежал замене 90 днями заключения (т. е. 3 месяцами, что равнялось максимальному сроку ареста по Уставу), а 300-рублевый (максимальный размер денежного взыскания по Уставу) – почти годичному заключению (330 дней).

Замена 15-рублевого денежного взыскания тремя днями, а 300-рублевого – тремя месяцами ареста была сориентирована на правонарушителей, имевших незначительный доход. Составители Устава сознавали, что для «простолюдина» отбытие ареста вместо штрафа менее обременительно. Крестьяне порой просились под арест, как на отдых от работы на других. Поэтому в ст. 8 Устава был предусмотрен фактически еще один вид наказания для несостоятельных крестьян и мещан – отдача в общественные работы или на заработки. При замене денежного взыскания отдачей в общественные работы следовало руководствоваться нормами ранее принятых актов. В п. 2 указанной при этом ст. 188 Общего положения о крестьянах от 19 февраля 1861 г., в частности, было предусмотрено, что сельское общество может неисправных плательщиков казенных и мирских повинностей (или членов их семьи) отдать в общественные работы или на заработки в том же или соседнем уезде (а в исключительных случаях – и в другой губернии), с тем чтобы заработанные деньги поступали в «мирскую кассу». Срок работы указан не был – видимо, работать следовало до погашения долга. Статья 651 Устава о податях предусматривала аналогичные меры в отношении мещан ⁵² [См.: Полный свод судебных уставов... / Сост. Н. П. Максимов, с. 691–692].

В статье 8, однако, нет императивности – назначать несостоятельным плательщикам общественные работы было правом, но не обязанностью судьи. В разъяснении отдельных положений статьи уголовным кассационным департаментом Правительствующего сената указывалось, что при ее применении следует руководствоваться видом проступка. Так, считалось, что за нарушение Питейного и других уставов казенного управления судья мог, а по делам о порубках был обязан применить отдачу в общественные работы. Назначение этого вида наказания мировой судья должен был согласовать с сельским обществом, которое и могло направить на общественные работы ⁵³ [Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями... / Сост. Н. П. Тимофеев, с. 6–7; Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьям и... / Сост. П. Лякуб, с. 8–10].

В ст. 8 со всей определенностью проявилось сохранение сословного неравноправия. Не имея возможности направлять лиц, не принадлежавших к крестьянскому или мещанскому сословиям, на общественные работы без их о том просьбы, мировые судьи должны были в случае недостаточной состоятельности подсудимых из привилегированных сословий подвергать их непродолжительному аресту в соответствии со ст. 7.

Дата добавления: 2015-07-11