Снеговик казимир

Публика была шокирована, увидев обоих, когда они шли рядом через холл.Какая бесцеремонность! Ну что может быть общего между таинственныммиллионером и единственным в отеле бедняком! Уж настолько реалистично емунезачем играть свою роль! -- Убиться можно! -- сказал Карл Отважный, стоя возле швейцара. -- Ох,этот Шульце! Уму непостижимо! -- Каспариус и Маллебре -- обе уже охотятся за молодым, -- сообщилдядюшка Польтер. -- Он был бы у любой как у Христа за пазухой! -- Сравнение верно лишь отчасти, -- заметил директор. (При случае онбыл склонен к педантичности.) -- Пожалуй, я придумаю для господина Шульце какое-нибудь побочноезанятие, -- сказал швейцар. -- Иначе его не оторвешь от миллионера. -- Может быть, он скоро уедет, -- сказал Кюне. -- В чердачной каморке,которую мы ему подыскали, вряд ли он надолго застрянет. Еще ни однагорничная, ни один коридорный не выдерживали там. Дядюшка Польтер знал людей лучше. Он покачал головой. -- Ошибаетесь. Шульце останется. Шульце упрямец. Директор отеляпоследовал за двумя странными постояльцами в бар. Играла капелла. Несколько элегантных пар танцевали. Колониальный офицерСалливан пил по старой привычке чистое виски и уже перебрал. Оседлав табурету стойки и выпучив глаза, он явно принимал "Брукбойрен" за какой-нибудьгарнизонный клуб в Северной Индии.: -- Позвольте вас представить друг другу? -- спросил Хагедорн ипознакомил тайного советника Тоблера с его слугой Иоганном. Они уселись за столик. Кессельгут заказал всем коньяк. Шульце,откинувшись на спинку стула, растроганно и вместе с тем ироническиразглядывал давно знакомое лицо. -- Господин Хагедорн мне только что рассказал, что вы знаете тайногосоветника Тоблера, -- сказал Шульце. Кессельгут был не совсем трезв. Он пил не для того, чтобы напиться. Онбыл добросовестным человеком и не забывал, что вынужден тратить ежедневно неменее сотни марок. -- Знаю, и даже очень хорошо, -- заявил он, весело подмигнув Шульце. --Мы почти все время вместе! -- Вы, как я предполагаю, компаньоны? -- спросил Шульце. -- Предполагаете? -- с важным видом переспросил Кессельгут. --Позвольте! Мне принадлежит процветающая пароходная линия. Мы заседаем вместев наблюдательном совете. Прямо друг около друга! -- Черт побери! -- воскликнул Шульце. -- Это какая же линия? -- Об этом мне не хотелось бы говорить, -- сказал Кессельгут важно. --Но она не самая маленькая. Они выпили. Хагедорн поставил рюмку, вздернул верхнюю губу и сказал: -- Ничего не смыслю в спиртном. Но коньяк, если не ошибаюсь, отдаетмылом. -- Должен отдавать, -- объяснил Шульце. -- Иначе грош ему цена. -- Можем попробовать что-нибудь другое, -- предложил Кесссельгут. --Кельнер, что у вас не отдает мылом? Но это был не кельнер, а директор отеля, подошедший к их столику. Онспросил молодого человека, нравится ли ему его номер. -- Да, да, -- ответил Хагедорн, -- в общем и целом вполне. Господин Кюне заверил, что он считает себя счастливым. Потом по егознаку бармен Джонни и кельнер принесли бутылку шампанского в ведерке сольдом и два бокала. -- Приветственный глоточек, -- сказал директор, улыбаясь. -- А мне дадут бокал? -- невинно спросил Шульце. Кюне покраснел.Кельнер принес третий бокал и наполнил его. Попытка игнорировать Шульце неудалась. -- За ваше здоровье! -- весело воскликнул тот. Директор исчез, чтобыизлить свое последнее горе швейцару. Шульце встал, постучал по своему бокалу и поднял его. Сидевшие в барегости недружелюбно смотрели на бедняка. -- Выпьем за то, -- сказал он, -- чтобы господину Кессельгуту удалосьчто-нибудь сделать для моего молодого друга у старого Тоблера! Иоганн хихикнул. -- Сделаю, сделаю, -- пробормотал он и осушил бокал. -- Дорогой Шульце, -- сказал Хагедорн, -- мы с вами только недавнопознакомились. Но в такой момент, наверное, следует спросить, не может лигосподин Кессельгут что-нибудь предпринять и для вас? -- Неплохая идея, -- заметил Шульце. Иоганн Кессельгут, смеясь, сказал: -- Я порекомендую тайному советнику Тоблеру взять на службу и господинаШульце. Кто вы по профессии? -- Тоже специалист по рекламе, -- ответил Шульце. -- Вот было бы здорово, если бы мы работали в одном отделе, --размечтался Хагедорн. -- Шульце и я отлично понимаем друг друга. Мы обновилибы в корне всю рекламу концерна. Ведь то, что я видел в прессе последнеевремя, кошмар. -- Неужели? -- спросил Шульце. -- Примитивное дилетантство, -- заявил молодой человек. -- Отделрекламы в таком концерне может работать гораздо интереснее. Мы покажемТоблеру, на что способны два профессионала. Между прочим, он симпатичныйчеловек? -- Ну да, -- сказал Иоганн Кессельгут. -- Мне он нравится. Конечно, этодело вкуса. -- Ладно, посмотрим, -- сказал Хагедорн. -- Выпьем за него! За здоровьестарого Тоблера! Они чокнулись. -- Пусть будет здоров, -- сказал Кессельгут и ласково посмотрелгосподину Шульце в глаза. После того, как была выпита бутылка, презентованная Карлом Отважным,владелец пароходной линии Кессельгут заказал еще одну. Они удивлялись, что,несмотря на дальнюю дорогу, не чувствовали усталости. И приписали этовысокогорному воздуху. Потом они перекочевали ниже, в пивной погребок, еливареную телячью колбасу и пили мюнхенское пиво. Но оставались там недолго. Эффектная женщина из Польши, которая прибылавечером, уединилась с мистером Брайеном в темном углу, и Хагедорн сказал: -- Боюсь, что мы помешаем международным контактам. Когда они вернулись в бар, народу там прибавилось. Госпожа фон Маллебреи барон Келлер сидели у стойки, пили коктейль и грызли кофейные зерна.Госпожа Каспари-ус и толстый господин Ленц вернулись с эспланады и играли вкости. Солидная группа краснощеких голландцев галдела за большим круглымстолом. А саксонская супружеская пара насмехалась над акустическойбеспардонностью голландского языка. Потом тапера оттеснил один из голландцев. Тут же встали из-за столатемпераментные земляки и, несмотря на смокинги и светские вечерние платья,начали отплясывать истинно народные танцы. Салливан сполз с табурета и,поскольку фройляйн Марек заупрямилась, принял участие как солист в народномгулянье, хотя еле держался на ногах. Это продолжалось минут двадцать. Тапер снова завладел своим законнымтабуретом-вертушкой. -- Потанцуйте же наконец с какой-нибудь из ваших поклонниц! -- сказалШульце Хагедорну. -- Бабы глаз с вас не сводят! Сил нет терпеть! Молодой человек покачал головой. -- Они же не на меня смотрят, а на престолонаследника Албании. -- Ну и что, подумаешь! -- возразил Шульце. -- Меня бы это неостановило. Главное -- произвести эффект. Хагедорн обратился к Кессельгуту: -- Здесь, в отеле, меня принимают не то за внука Рокфеллера, не то запереодетого королевича... -- Непостижимо! -- сказал Кессельгут, стараясь сделать изумленное лицо.-- Бывает же такое! -- Прошу вас, пусть это останется между нами! -- сказал Хагедорн. -- Ябы охотно разъяснил в дирекции недоразумение, но Шульце отсоветовал. -- Господин Шульце прав, -- сказал Кессельгут. -- Без шуток -- не досмеха! Внезапно капелла заиграла туш. Господин Хелтаи, профессор танцевальногоискусства и устроитель карнавалов, вышел на паркет, похлопал в ладоши ивоскликнул: -- Господа, дамы приглашают кавалеров! Он повторил объявление по-английски и по-французски. Публиказасмеялась. Многие дамы поднялись с мест. Госпожа Каспариус тоже. Онанаправилась прямо к Хагедорну. Госпожа фон Маллебре побледнела и с кривойулыбкой пригласила барона. -- Ну, теперь за дело! -- приказал Шульце. Госпожа Каспариус сделалачересчур усердный книксен и сказала: -- Вот видите, господин кандидат, от меня не ускользнешь. -- "Здесь женщины -- гиены сами..." (Ф.Шиллер "Песнь о колоколе") --продекламировал Шульце, который никогда не терялся. Однако бременская дама иХагедорн его уже не слышали. Танец начался. Шульце прошептал Кессельгуту: -- Я иду в холл. Незаметно следуйте за мной! И захватите приличнуюсигару! Затем он покинул бар. Тайный советник Тоблер сидел со своим камердинером Иоганном в холле.Большинство столиков были свободны. Кессельгут раскрыл портсигар и спросил: -- Могу я пригласить вас на рюмку коньяку? -- Не задавайте дурацких вопросов, -- ответил Тоблер. Иоганн заказал.Господа курили и весело поглядывали друг на друга. Кельнер принес коньяк. -- Ну вот, мы все-таки познакомились, -- сказал Иоганн удовлетворенно.-- Да еще в первый же вечер! Как я справился, а? Тоблер нахмурил лоб. -- Вы интриган, дорогой мой. Собственно, мне следует вас уволить. Иоганн польщенно улыбнулся и сказал: -- Я так перепугался, когда приехал, ужас! Директор отеля и швейцарпытались прощупать господина Хагедорна со всех сторон! Я хотел побежать вамнавстречу и предупредить. -- Дочке я оборву уши, -- заявил Тоблер. -- Конечно, позвонила она. -- У фройляйн Хильдегард такие изящные ушки, -- сказал Иоганн. --Спорю, что телефонировала Кункель. -- Если бы я не был в таком хорошем настроении, -- признался Тоблер, --то разозлился бы крепко. Какая наглость! Нам просто повезло, что здесь всеперепутали! -- Вам дали хороший номер? -- спросил слуга. -- Восхитительный, -- ответил Тоблер. -- Солнечный, много свежеговоздуха. Даже слишком много. Иоганн снял с костюма Тоблера два волоска и ладонью стал заботливосмахивать ворсинки с рукавов фиолетового пиджака. -- Перестаньте, -- заворчал тайный советник. -- Вы с ума сошли? -- Ничуть, -- сказал Иоганн. -- Счастлив, что сижу возле вас. Нухорошо, немного я, конечно, захмелел. Ваш костюм выглядит ужасно. Завтра яприду к вам и наведу порядок. Какой у вас номер, господин тайный советник? -- Посмейте только! -- строго сказал Тоблер. -- Еще не хватало, чтобывладельца процветающей пароходной линии увидели, как он вытирает у меняпыль. У вас есть с собой бумага и карандаш? Пишите деловое письмо.Поторопитесь! Пока не пришел наш миллионерчик. Как он вам нравится? -- Чудесный человек, -- сказал Иоганн. -- Втроем мы еще всластьповеселимся. -- Оставьте нас, бедных людей, в покое! -- сказал тайный советник. --Займитесь, если угодно, зимним спортом и общайтесь со знатными людьми! -- Дирекция отеля уверена, что я знаю кандидата Хагедорна по Берлину итолько не желаю это признать, -- сообщил Иоганн. -- Так что ничегоособенного не усмотрят, если я буду с ним часто встречаться. Напротив, безменя он никогда бы так быстро не стал миллионером! -- Он оглядел Тоблерасверху вниз. -- И обувь ваша тоже не чищена! -- вздохнул слуга. Былозаметно, как он от этого страдает. -- Я в отчаянии! Тайный советник, наслаждаясь сигарой, сказал: -- Позаботьтесь лучше о вашей пароходной линии! Как только капелла собиралась сделать передышку, танцевальные парыначинали бешено хлопать в ладоши. Госпожа Каспариус тихо сказала: -- Вы действительно хорошо танцуете. -- Ее рука лежала на плечеХагедорна, он ощутил нежный нажим пальцев. -- Что вы делаете завтра? Вы налыжах катаетесь? -- Нет, -- ответил он. -- В детстве у меня были коньки. Сейчас это дляменя слишком дорого. -- Давайте поедем на санях? В Санкт-Фейт? Ленч возьмем с собой. -- Я договорился о встрече с двумя моими знакомыми. -- Так откажитесь! -- попросила она. -- И вообще -- как вы можетепредпочесть этого похожего на огородное пугало человека моемуочаровательному обществу? -- Я такое же пугало, -- сказал он сердито. -- Мы с Шульце одна пара! Многозначительно подмигнув, она засмеялась. -- Ну конечно, господин кандидат. Все время забываю об этом. И все-такивы должны поехать со мной в Санкт-Фейт. На санях. С колокольчиками на дуге.И под теплыми пледами. Это же замечательно. -- Она прижалась к нему ещетеснее и спросила: -- Я вам совсем не нравлюсь? -- О нет, -- ответил он. -- Но в вас есть что-то ужасно неожиданное. Она немного отодвинулась от него и поджала губы. -- Таковы мужчины. Когда вам откровенно в чем-нибудь признаются, выведете себя как светские дамы из монастырского приюта для престарелых. --Она посмотрела ему прямо в глаза. --Да не будьте вы таким жеманным, чертвозьми! Мы молоды? Мы нравимся друг другу? А? К чему ломать комедию? Яправа, верно? Капелла перестала играть. -- Вы правы, -- сказал он. -- А где же мои знакомые? Он проводил ее кстолику, поклонился ей и толстому Ленцу и поспешно удалился разыскивать Шульце и Кессельгута. -- Спрячьте блокнот! -- сказал тайный советник Тоб-лер своему слуге. --Вон идет наш миллионерчик. Хагедорн сиял. Усевшись, он глубоко вздохнул и сказал смущенно: -- Ну и женщина! Ей следовало быть кавалерийским генералом! -- Для этого она, несомненно, слишком хороша, -- убежденно сказалШульце. Хагедорн задумался. -- Допустим, -- сказал он. -- Но ведь нельзя же с каждой хорошенькойженщиной заводить амуры! В конце концов, на свете слишком много хорошенькихженщин! -- Могу только согласиться с господином кандидатом, -- сказалКессельгут. -- Кельнер! Три водки! -- И когда кельнер вернулся с водкой,воскликнул: -- Бог троицу любит! После того как все опрокинули рюмки с бесцветным содержимым, Хагедорн слюбопытством спросил: -- Что будем делать? Еще нет и полуночи. Шульце погасил сигару исказал: -- Господа, прошу тишины! Позволю себе задать вопрос, который васозадачит. А именно: с какой целью мы приехали в Брукбойрен? Пьянствовать,что ли? -- Похоже на то, -- хихикнул Кессельгут. -- Кто против, останется на второй год! -- сказал Шульце. -- Считаю дотрех: раз! два! три! -- Принято единогласно, -- сказал Хагедорн. -- Итак, мы прибыли сюда не для того, чтобы напиваться, -- продолжалШульце. Кессельгут поднял руку: -- Не только для того, господин учитель! -- А посему я призываю присутствующих, -- объявил Шульце, -- оторватьсяот стульев и следовать за мной на природу. Они с трудом поднялись и, слегка шатаясь, вышли из отеля. От чистогохолодного воздуха у них перехватило дыхание. Изумленные, они стояли вглубоком снегу. Над ними простирался гигантский темно-синий купол неба,покрытый золотой и зеленой, серебряной и красноватой алмазной россыпьюзвезд. Под луной плыло одинокое белое облачко. Несколько минут они молчали. Из отеля доносилась музыка. Кессельгутпрокашлялся и сказал: -- Завтра будет чудесно. Мужчины склонны смущаться, когда их захватывают сильные впечатления. Поэтой причине Хагедорн вдруг заявил: -- Так, господа. Сейчас мы сделаем большого снеговика! А Шульце воскликнул: -- Только негодяй может отказаться от этого! Вперед марш! Закипела работа. Строительного материала было предостаточно. Слепилибольшой ком и стали катать его по снегу вдоль и поперек, шлепая и уминая,пока он не превратился в подобие тумбы. Этот цилиндр они продолжали катать,и вскоре он располнел и удлинился настолько, что ваятели сочли егодостаточно внушительным и установили перед маленькими пихтами, которые рослинапротив входа в отель, по ту сторону дороги, у парка. Все трое взмокли. Однако они были непреклонны и приступили к созданиювторой части снеговика -- туловищу. Снега на этом участке почти не осталось.Пришлось перебазироваться в парк. Еловые иглы кололи разгоряченные лица. Наконец туловище было готово. Пыхтя, они подняли его на снежныйпостамент. Это удалось без особых происшествий. Правда, Кессельгут не устоялна ногах. -- Боже мой! Дорогой смокинг! -- воскликнул он. Но больше уже о нем не тревожился. Когда взрослые мужчины что-тозадумали сделать, они этого добиваются. Даже в смокинге. Настал черед головы. Ее посадили на туловище. После этого ониблагоговейно отступили на несколько шагов и полюбовались своим творением. -- У него, к сожалению, голова яйцом, -- констатировал Шульце. -- Не беда, -- сказал Хагедорн. -- Назовем его просто Казимиром. Стаким именем можно иметь такую голову. Возражений не было. Шульце вынул перочинный ножик и хотел было срезать пуговицы сфиолетового пиджака, чтобы украсить ими снежный живот Казимира. НоКессельгут остановил его, сказав, что этого нельзя делать ни в коем случае.Хагедорн взял у Шульце ножик, срезал несколько еловых веток и украсил имигрудь Казимира так, что он стал похож на гусара-гвардейца. -- А руки у него будут? -- спросил Кессельгут. -- О нет, -- сказал Хагедорн. -- Казимир -- это торс! Они занялись еголицом. В качестве носа приладили спичечный коробок. Рот изобразили двумя короткими сучками. А для глазиспользовали кусочки коры. Кессельгут критически заметил: -- Казимиру нужен кивер -- прикрыть лысину. -- Вы ужасный натуралист, -- возмутился Шульце. -- Если бы вы быливаятелем, то надевали бы парики на скульптуры! -- Завтра утром раздобуду на кухне ведерко из-под джема, -- пообещалХагедорн. -- Напялим его на нашего любимца. Дужка сойдет за подбородныйремешок. Предложение было одобрено. -- Казимир -- красивый, импозантный мужчина, -- с восхищением сказалШульце. -- Еще бы! -- воскликнул Кессельгут. -- У него же трое отцов! -- Несомненно, он один из наиболее значительных снеговиков, когда-либоживших на свете, -- сказал Хагедорн. -- Это мое глубокое убеждение. -- Спокойной ночи, Казимир! -- крикнули они хором и услышали в ответ: -- Спокойной ночи, господа. Но это был не снеговик, а жилец отеля на втором этаже, который из-за ихшумной возни не мог заснуть. Он с грохотом захлопнул окно. Трое отцов Казимира на цыпочках вошли в здание. Шульце улегся спать в своем драповом пальто. Глядя на слуховое окно, ондовольно улыбнулся. -- Старый Тоблер мерзнет, но не сдается! -- сказал он и задремал. Вскоре заснул и Хагедорн. Правда, сначала ему мешала элегантнаяобстановка и теплый кирпич. Однако, что касалось сна, у него был на топриродный талант, который проявился и в Брукбойрене. Только Кессельгут не спал. Он сидел у себя в номере и занимался почтой.Закончив деловое письмо, которое ему поручил написать тайный советник, онпринялся за частное, чрезвычайно секретное послание. Оно гласило: Дорогая фройляйн Хильдегард! Мы живы и здоровы, доехали благополучно. Тем не менее Вам не следовалоу нас за спиной перезваниваться с отелем. Господин тайный советник оборветВам уши. Перепугались мы изрядно! За переодетого миллионера тут принялидругого лауреата конкурса -- господина кандидата Ха-гедорна. Как раз когда яприбыл. И вот кошки оказались в номере у Хагедорна. А не у господина тайногосоветника. Мы подружились. Я с Хагедорном. А он с Вашим отцом. И благодаря этомутайный советник со мной. Я очень рад. Сегодня мы втроем слепили огромногоснеговика. С яйцевидной головой. И с торсом. Зовут его Казимир. Отель очень знатный. Публика тоже. Вид у господина тайного советника,конечно, ужасный. От одного галстука становится дурно. Но его не выгнали.Завтра я схожу в его номер и наведу порядок. Электрический утюг я захватил ссобой, Вы представляете: он хотел срезать для снеговика пуговицы со своегокостюма. С него глаз нельзя спускать. Женщины вовсю ухлестывают закандидатом Хагедорном. Они принимают его за престолонаследника. А онбезработный и говорит, что нельзя влюбляться в каждую хорошенькую женщину.Это заведет слишком далеко. Завтра я начну учиться ходить на лыжах. Частные уроки. Нечего всемглазеть, как я буду шлепаться. Швейцар поначалу принял господина тайногосоветника за торговца вразнос. Вот как получилось. Но он только посмеивается. По крайней мере мне разрешено быть с нимзнакомым и разговаривать. Я очень рад. Это я уже писал. Но все равно оченьрад. Мы были в баре и кое-что выпили. Но от звездного неба опятьпротрезвели. И от снеговика. Он стоит у ворот отеля. Туристы завтраудивятся. Скоро я Вам опять напишу. Надеюсь, не сломаю себе ничего существенного.Кататься на лыжах довольно опасно. Кто позаботится о господине тайномсоветнике, если я буду лежать в гипсе? Ладно, постараюсь остаться целым.Надеюсь, что у Вас все в порядке, дорогая фройляйн Хильда. Не беспокойтесьза Вашего отца. Можете на меня положиться. Да Вы это знаете. Передайте от меня привет Кункель. Придумать такое -- позвонить в отельпо телефону -- это на нее похоже. Больше мне ей нечего сказать. С совершенным почтением и лыжным приветом Ваш старый Иоганн Кессельгут

Дата добавления: 2015-07-11