Сиамские кошки

Этот вечер что-то предвещал. Первое недоразумение не должно былооставаться последним. (Истинные недоразумения размножаются, как клетки, --делением. Ядро заблуждения расщепляется, и возникают новые недоразумения.) Пока Кессельгут надевал смокинг, а Шульце под самой крышей выгребалпожитки из корзины, Хагедорн в блеске своего синего костюма сидел в холле,курил сигарету (одну из тех, что дал ему на дорогу квартирант Франке) иморщил лоб в размышлениях. Ему было не по себе. Если бы на него смотреликосо, он чувствовал бы себя лучше. К плохому обращению Хагедорн привык изнал, как защищаться. Но такое? Он был похож на ежа, которого никто не хочетдразнить. Он нервничал. Почему люди ни с того ни с сего вели себя стольпротивоестественно? Если бы вдруг взлетели вверх столы и стулья вместе сошвейцаром, это удивило бы Хагедорна куда меньше. Он подумал: поскорее быпришел старик Шульце. С ним хоть знаешь что к чему! Но в холле покапоявлялись другие лица. Ужин близился к концу. Госпожа Каспариус, оставив десерт нетронутым, поспешно выкатилась изстоловой. -- Противная особа, -- сказала Маллебре. Барон Келлер, занятый компотом, поднял голову, нечаянно проглотилвишневую косточку и вытаращил глаза, словно пытаясь заглянуть внутрь себя. -- В каком отношении? -- спросил он. -- Знаете, почему Каспариус так быстро поела? -- Возможно, проголодалась, -- заметил он мягко. Фон Маллебре злорассмеялась. -- А вы не особенно наблюдательны. -- Знаю, -- ответил барон. -- Она хочет захватить миллионерчика, -- сказала Маллебре. -- В самом деле? -- спросил Келлер. -- Только потому, что он плохоодет? -- Она находит это романтичным. -- Это называется романтикой? -- спросил он. -- Тогда я согласен свами: госпожа Каспариус действительно противная особа. Минуту спустя он засмеялся. -- Что такое? -- спросила Маллебре. -- Несмотря на мою общеизвестную ненаблюдательность, я заметил, что ивы очень быстро едите. -- У меня разыгрался аппетит, -- заявила она сердито. -- Я даже знаю на что, -- сказал он. Госпожа Каспариус, шикарная блондинка из Бремена, достигла своей цели.Она сидела за столиком рядом с Хагедорном. Дядюшка Польтер изредкапоглядывал в их сторону, и его взор излучал отеческое благословение. Хагедорн молчал, а госпожа Каспариус живописала сигарную фабрику своегомужа. Она упомянула, ради полноты изложения, что господин Каспариус осталсяв Бремене, чтобы посвятить себя табаку и присмотру за двумя детьми. -- Вы позволите мне вставить словечко? -- скромно спросил молодойчеловек. -- Пожалуйста! -- У вас в номере есть сиамские кошки? Она обеспокоенно посмотрела на него. -- Или другие твари? -- спросил он еще. Она засмеялась. -- Будем надеяться, что нет! -- Я имею в виду собак или моржей. Или морских свинок. Или бабочек. -- Нет, господин кандидат, -- ответила она. -- Сожалею. В моем номере яединственное живое существо. Вы живете тоже на четвертом? -- Нет, -- сказал он. -- Я хочу только знать, почему у меня в номерезавелись три сиамские кошки. -- Можно взглянуть на ваших зверюшек? -- спросила она. -- Я большевсего люблю кисок. Они такие ласковые и в то же время совсем дикие. Какое-товолнующее сочетание противоположностей. Вы не находите? -- У меня мало опыта с кошками, -- сказал он неосторожно. Ее глаза сделались фиалковыми, и она заворковала грудным голосом: -- Тогда берегитесь, господин ученый. Я -- кошка. К счастью, госпожа фон Маллебре и барон Келлер сели за соседний столик.А через несколько минут Хагедорн очутился в громкоголосом окружениисгорающих от любопытства гостей отеля. Госпожа Каспариус нагнулась к нему: -- Боже, какой шум! Пойдемте! Покажите мне ваших кисок! Такая прыть была ему внове. -- Думаю, что они уже спят, -- сказал он. -- Мы их не потревожим, -- сказала она. -- Мы будем тихо-тихо. Обещаювам. Подошел кельнер и протянул ему записку. Текст гласил:"Нижеподписавшийся, имеющий отношение к концерну Тоблера, желает встретитьсяс господином Хагедорном в баре на несколько минут для переговоров.Кессельгут". Молодой человек поднялся. -- Извините, пожалуйста, -- сказал он госпоже Каспариус. -- Со мнойхочет поговорить человек, который может оказаться для меня очень полезным.Удивительный отель! -- Поклонившись, он ушел. Красивое лицо госпожи Каспариус светилось незатухающей полуулыбкой. Госпожа фон Маллебре не дала себя провести. От удовлетворения онавпилась пальцами в подлокотник кресла, однака промахнулась и ущипнула бароназа руку. -- Это обязательно, почтеннейшая? -- спросил тот с легким стоном. Кессельгут напомнил сначала, что они с Хагедорном прибыли в гранд-отельвместе, и поздравил с первым призом конкурса. Затем он пригласил молодогочеловека на рюмку джина. Они уселись в углу. У стойки на табуретах сидели брат и сестра Мареки с индийскимколониальным офицером Салливаном, пили виски и разговаривали на английском. На диване крайне малой вместимости кое-как уселась супружеская пара изСаксонии. Остальные посетители бара имели удовольствие слушать ихгнусаво-неразборчивый сердечный дуэт. (Саксонский диалект, известно, какникакой другой подходит для выражения нежных чувств.) Даже бармен Джонниутратил сдержанность и осклабился. Потом, нагнувшись над ледницей, стал безвсякой нужды колоть лед. Служащему отеля не положено смеяться надпостояльцами. -- Если сравнить немецкий язык со зданием, -- заметил Хагедорн, -- томожно сказать, что в Саксонии протекла крыша." Кессельгут улыбнулся, заказал еще две рюмки джина и сказал: -- Буду откровенным, господин кандидат. Хочу вас спросить, могу ли ябыть вам полезным. Извините за прямоту, пожалуйста. -- Я не щепетилен, -- ответил молодой человек. -- Было бы здорово, еслибы вы мне помогли. Помощь нужна. -- Он отпил глоток. -- Приятная штука. Да,я уже несколько лет безработный. Директор фирмы "Путцбланк", когда ясправился у него о рабочем месте, пожелал мне хорошо отдохнуть вБрукбойрене. Хотел бы я знать, от какого переутомления мне надо отдохнуть! Яхочу работать, работать до седьмого пота! И получать хоть малость денег! Авместо этого я помогаю моей матери проедать ее жалкую пенсию. Ужас! Кессельгут ласково посмотрел на него. -- У концерна Тоблера кроме "Путцбланк" есть другие заводы., -- сказалон. -- И не только заводы. Вы Специалист по рекламе? -- Да! -- ответил Хагедорн. -- И уверяю вас, не из худших, еслипозволите. Кессельгут кивнул: -- Позволяю! -- Что вы скажете о таком варианте? -- оживился молодой человек. --Сегодня вечером пошлю матери вторую открытку, То, что я доехал целым иневредимым, я ей уже сообщил, Она запакует мои работы в картонку, и самоепозднее через три дня собрание произведений Хаге-дорна будет в Брукбойрене.Вы хоть немного разбираетесь в рекламе, господин Кессельгут? Иоганн честно покачал головой, -- Тем не менее мне хочется посмотреть работы, а потом я отдам, -- онтут же поправился, -- потом я отошлю их с припиской тайному советникуТоблеру. Так будет лучше всего, Хагедорн выпрямился и побледнел, -- Кому вы хотите послать этот хлам? -- спросил он. -- Тайному советнику Тоблеру, -- ответил Кессельгут. -- Я знаю егодвадцать лет. -- Хорошо знаете? -- Встречаюсь с ним ежедневно. У молодого человека сперло дыхание. -- Ну и денек, -- сказал он, -- рассудок можно потерять. Многоуважаемыйгосподин, не шутите, пожалуйста, со мной, Я говорю очень серьезно, Тайныйсоветник Тоблер читает ваши письма? -- Он дорожит моим мнением, -- гордо заявил Иоганн. -- Мои работы наверняка ему понравятся, -- сказал Хагедорн. -- В этомотношении у меня мания величия, Она ничего не стоит, но поддерживает хорошеенастроение. -- Он поднялся, -- Отправлю сейчас матери открыткуэкспресс-почтой, Но я вас еще застану? -- Буду очень рад, -- сказал Кессельгут. -- Не будучи знакомым, передаюпривет вашей матушке, -- Она у меня молодец, -- сказал Хагедорн. Дойдя до Двери, онобернулся. -- Один вопросик, господин Кессельгут: у вас в номере есть кошки? -- Не обратил внимания, -- ответил тот. -- Думаю, что нет. Пересекая холл, Хагедорн неожиданно столкнулся с госпожой Каспариус.Она была закутана в норку и обута в опушенные мехом ботики. Рядом с ней шелв шубе торговец антиквариатом Ленц. -- Пойдете с нами? -- спросила дама. -- Мы идем на эспланаду. Тамсегодня бал на открытом воздухе. Разрешите вас познакомить? ГосподинХагедорн -- господин Ленц. Господа поздоровались. -- Присоединяйтесь, господин Хагедорн! -- сказал толстяк Ленц. -- Нашамилая дама страсть как любит танцевать. Впрочем, и танцует страстно. А я сосвоей фигурой не очень-то смогу прижиматься. Я слишком выпуклый. -- Извините, мне надо сейчас написать письмо, -- сказал Хагедорн. -- Почта работает весь день, -- сказала госпожа Каспариус. -- А танцуюттолько вечером. -- Письмо надо отправить сегодня, -- сказал Хагедорн с сожалением. --Проклятые дела! -- И он поспешно удалился. Госпожа фон Маллебре, увидев его, подала знак барону. Тот поднялся,преградил с улыбкой молодому человеку дорогу, представился и спросил: -- Вы разрешите познакомить вас с очаровательной женщиной? -- Прошу, -- ответил сердито Хагедорн и подчинился общепринятойцеремонии. Келлер сел, а молодой человек остался стоять, проявляянетерпение. -- Боюсь, мы вас задерживаем, -- сказала Маллебре. Ее голос звучал на терцию ниже обычного. Она стремилась произвестиэффект. Келлер улыбался. Он знал акустическую тактику госпожи фон Маллебре. -- Сожалею, но вы правы, -- сказал Хагедорн. -- Почта! Проклятые дела! Маллебре неодобрительно покачала головой, тряхнув черными завитымиволосами. -- Вы же здесь, чтобы отдыхать. -- Заблуждение, -- ответил он. -- Я приехал, что меня послали сюда за выигранный приз на конкурсе. -- Присаживайтесь, -- сказала Маллебре. Люди за соседними столиками с любопытством прислушивались к разговору. -- Очень любезно с вашей стороны, -- сказал Хагедорн. -- Но мне нужноидти. Всего хорошего. Он ушел. Барон Келлер засмеялся. -- Вот и незачем было торопиться с ужином, почтеннейшая. Маллебре посмотрелась в зеркало пудреницы, припудрила свойаристократический нос и сказала: -- Поживем -- увидим. На лестнице Хагедорн встретил Шульце. -- Промерз до костей, -- пожаловался тот. -- У вас в номере тоже нетопят? -- Да нет же, -- ответил Хагедорн. -- Не хотите ли заглянуть ко мне? Ядолжен написать домой. Со мной случилось невероятное происшествие. Угадайте!Нет, никто не догадается. Подумайте только: я сейчас разговаривал сгосподином, который лично знает старого Тоблера! И ежедневно с нимвстречается! Что вы на это скажете? -- Быть того не может, -- сказал Шульце и последовал за молодымчеловеком на второй этаж. Хагедорн включил свет. Шульце показалось, что он видит сон: гостиная, спальня, облицованнаякафелем ванная. Что это значит? -- подумал он. Не настолько же лучше егорешение конкурсных задач, чтобы мне всучили жалкую каморку под крышей, а емутакую анфиладу. -- Хотите выпить? -- спросил Хагедорн. Он налил в рюмки французскогоконьяку. Лауреаты чокнулись. В дверь постучали. -- Войдите! -- крикнул Хагедорн. Вошла горничная. -- Я хотела только спросить, господин уже ложится спать? А то япринесла кирпич. Хагедорн наморщил лоб. -- Что принесли? -- Кирпич, -- повторила девушка. -- Его нельзя класть в постель слишкомрано, а то он остынет. -- Вы что-нибудь понимаете? -- спросил Хагедорн Шульце. -- Не совсем, -- ответил Шульце и, обращаясь к горничной, сказал: --Господин еще не собирается спать. Принесите ваш кирпич попозже. Горничная вышла. Хагедорн, растерянный, погрузился в мягкое кресло. -- Вам горничная тоже принесла нагретый кирпич? -- Никоим образом, -- ответил Шульце. -- Уж не говоря о коньяке. -- Онразмышлял. -- А сиамских кошек? -- Хагедорн показал на корзинку. Шульце схватился за голову, присел на корточки и стал разглядыватьспящих котят. При этом не удержался и сел на ковер. Один котенок проснулся.Потянувшись, он вылез из корзинки и устроился на фиолетовой штанине Шульце. Хагедорн писал открытку матери. Шульце, улегшись на живот, играл с котенком. Потом проснулся второй,сонно посмотрел через край корзинки и после долгих размышлений тоже вылез наперсидский ковер. У Шульце теперь прибавилось забот. Хагедорн, взглянув на эту сцену, улыбнулся и сказал: -- Осторожнее! Они царапаются! -- Не беспокойтесь, -- заявил человек на ковре. -- Я умею с нимиобращаться. Оба котенка играли на пожилом господине в салки. Когда он ихпридерживал, они мурлыкали от удовольствия. Я чувствую себя как дома,подумал он. И когда эта мысль пришла ему в голову, его осенило. Хагедорн закончил писать открытку, а Шульце положил двух котят обратнов корзинку к третьему. Они вопросительно смотрели на него, щуря черные глазаи довольно поводя хвостами. -- Я скоро приду к вам опять, -- сказал он. -- А сейчас спите, какположено маленьким послушным кискам! Потом он уговорил молодого человека передать открытку горничной,которая отнесет ее на почту. -- За мной реванш, -- сказал Шульце. -- Вы должны посмотреть мой номер.Идемте! Они отдали открытку горничной и вошли в лифт. -- Фамилия любезного господина, который хорошо знает старого Тоблера,Кессельгут, -- рассказывал Хагедорн. -- Мы прибыли с ним одновременно. Ачетверть часа назад он спросил меня, не надо ли мне его содействия вконцерне Тоблера. Считаете ли вы возможным, что он способен это сделать? -- Почему бы и нет? -- сказал Шульце. -- Если он хорошо знает старогоТоблера, то уж справится с этим. -- Но отчего совершенно посторонний человек решился мне помочь? -- Наверное, вы ему симпатичны, -- сказал Шульце. Такое объяснение,видимо, показалось кандидату наук недостаточным. -- Разве я симпатичен? -- спросил он удивленно. Шульце улыбнулся. -- Даже чрезвычайно! -- Извините, это ваше личное мнение? -- спросил молодой человек,покраснев. -- Это мое твердое убеждение, -- ответил Шульце и тоже смутился. -- Славно, -- сказал Хагедорн. -- То же самое вызываете и вы у меня. Помолчав, они доехали до пятого этажа. -- Вы живете на громоотводе? -- спросил Хагедорн, когда Шульце началподниматься по лестнице на шестой этаж. -- Еще выше, -- ответил тот. -- Господин Кессельгут хочет послать Тоблеру мои работы, -- сообщилХагедорн. -- Надеюсь, старый миллионер кое-что смыслит в рекламе. Ну вот,опять я завел свою шарманку, да? Но это не выходит у меня из головы. Ясбился с ног, мотаясь по Берлину уже не первый год. Почти каждый день меняотфутболивают куда-нибудь еще. Наконец, увозят в Альпы. И едва я тампоявляюсь, как совсем чужой человек спрашивает меня, не хочу ли я служить вконцерне Тоблера. -- Желаю удачи, -- сказал Шульце. Они шагали по узкому коридору. -- Когда я заработаю денег, то отправлюсь в большое путешествие вместес матерью, -- заявил Хагедорн. -- Может быть, на озера в Северной Италии.Мать была только в Свинемюнде и Гарце. Для шестидесятилетней женщины этомало, не правда ли? Шульце был того же мнения. Пока молодой человек рассказывал овыигранных призах и связанных с ними географических познаниях, Шульцевозился с дверным замком. Открыв дверь, он зажег свет. Стокгольм и шхеры застряли у Хагедорна в горле. Он уставилсябессмысленным взглядом на убогую каморку. После долго молчания он сказал: -- Вы меня разыгрываете! -- Входите, входите! -- пригласил Шульце. -- Присаживайтесь,пожалуйста, на кровать или в умывальный таз! Где угодно! Хагедорн поднял воротник пиджака и сунул руки в карманы. -- Холод полезен для здоровья, -- сказал Шульце. -- В крайнем случае несниму домашние туфли, когда лягу спать. -- Даже шкафа нет, -- сказал Хагедорн, оглядевшись. -- Как вы все этообъясняете? Мне даруют шикарный апартамент. А вас премируют чердачнойконурой и собачьим холодом! -- Есть единственное объяснение, -- сказал Шульце. -- Вас приняли закого-то другого! Кто-то осмелился подшутить. Возможно, он распустил слух,что вы престолонаследник Албании. Или сын мультимиллионера. Хагедорн показал залоснившиеся рукава пиджака и поднял ногу,демонстрируя библейский возраст ботинка. -- Я похож на них? -- Именно поэтому! Есть немало экстравагантных личностей среди тех, ктов состоянии оплатить свои сумасбродства. -- Я не страдаю сплином, -- сказал Хагедорн. -- Я не наследник престолаи не миллионер. Я проклятый бедняк. Моя мать пошла в сберкассу, чтобы я смогразок-другой выпить пива. -- Он с яростью стукнул кулаком по столу. -- Вот!А теперь я пойду к директору отеля и скажу, что его одурачили и чтобы менянемедленно переселили сюда наверх, рядом с вами, в нетопленую собачьюконуру! -- Он шагнул к двери. Тоблер понял, что его затея в опасности. Он схватил молодого человеказа пиджак и усадил на единственный стул. -- Дорогой Хагедорн, не делайте глупостей! От того, что вы поселитесь вледяной ящик рядом со мной, мы оба ничего не выиграем. Будьте умницей!Оставайтесь таинственным незнакомцем! Сохраните ваш номер, чтоб я знал, кудамне пойти, если замерзну! Пусть вам носят коньяк, черт возьми, бутылку забутылкой, и положат в постель сто горячих кирпичей! Кому от этого плохо? -- Ужас! -- сказал молодой человек. -- Завтра утром придет массажист. -- Массаж полезен! -- засмеялся Шульце. -- Знаю, -- сказал Хагедорн. -- Усиливает кровоснабжение кожи. -- Онхлопнул себя по лбу. -- А швейцар собирает почтовые марки! Мистификацияхорошо продумана! И я, дурень, вообразил, что люди здесь душевные отприроды. -- С обиженным видом он швырнул конверт, наполненный марками, настол. Шульце профессионально проверил содержимое конверта и сунул его вкарман. -- У меня замечательная идея, -- сказал Хагедорн. -- Вы переселитесь вмой номер, а я буду жить здесь. Директору скажем, что он ошибся.Престолонаследник Албании -- вы! Хорошо? -- Нет, -- возразил Шульце. -- Для наследника я слишком стар. -- Бывают и старые наследники, -- заметил Хагедорн. -- А уж за миллионера меня никто не примет! -- сказал Шульце. -- Вытолько представьте: я -- миллионер! Умора! -- Во всяком случае, убедительного впечатления вы не производите, --откровенно признался Хагедорн. -- Но я не хочу быть кем-то другим! -- Сделайте это ради меня! -- попросил Шульце. -- Мне так понравилиськотята. Молодой человек почесал в затылке. -- Ну ладно, -- согласился он. -- Но перед отъездом мы повесимобъявление на черной доске, в котором сообщим, что отель стал жертвой обманакакого-то шутника. Да? -- Это не к спеху, -- сказал Шульце. -- Прошу вас, останьтесь показагадкой!

Дата добавления: 2015-07-11