Культура речи

Сегодня в прессе часто и тревожно звучат сочетания со словом экология: экология человека, культуры, нравственности. Можно и должно говорить об экологии человеческого общения, экологии слова, потому что слово — оружие, которое может нанести рану.

Весомость и емкость слова, необъятная значимость его в жизни человека запечатлены народной мудростью в многочисленных пословицах, поговорках, притчах. Напомним притчу о мудром Эзопе, древнегреческом баснописце.

Однажды на пир к богатому и знатному купцу пришли гости. Кто-то из них сказал хозяину:

— Всему городу известно, что у тебя остроумный и находчивый раб. Пошли его на базар, пусть принесет нам самое прекрасное, что есть на свете.

Хозяин велел позвать Эзопа.

— Ты слышишь, Эзоп? Вот тебе деньги, сходи на базар и купи самое прекрасное, что есть на свете.

Раб уходит и возвращается с подносом, покрытым салфеткой. Ее поднимают, а там лежит язык.

— Эзоп, ты же принес язык!

— А разве это не самое прекрасное, что есть на свете? Языком мы произносим слова нежности, верности, любви, языком мы провозглашаем мир, языком мы произносим слово ”свобода”.

Через некоторое время кто-то подсказал хозяину:

— Пусть твой раб пойдет и принесет самое ужасное, что есть на свете.

Вновь Эзоп возвращается с тем же подносом. Под салфеткой лежит язык.

Удивлению гостей нет предела.

— Эзоп, ты же опять принес язык!

— А разве это не самое ужасное? Языком мы произносим слова ненависти, языком мы объявляем войну, языком мы произносим слово ”раб”.

С этой умной притчей перекликается высказывание И. Эренбурга: ”Я знаю силу слова, я говорю это с гордостью и горечью. Слово может помочь человеку стать героем, призвать его к благородным поступкам, разжечь в его сердце любовь, и слово может принизить человека, одурманить его, заглушить совесть, толкнуть на низкие дела”.

Газеты часто публикуют материалы о состоянии современного русского языка. Читатели присылают массу писем, в которых звучит тревога за его судьбу.

Профессор В. Я. Дерягин, комментируя читательскую почту в статье ”Экология слова”, обращает внимание на важность проблемы, необходимость совместных действий государства, общественности, писателей, ученых, школы в борьбе за повышение уровня общей культуры народа (”Советская Россия”, 1988, 1 марта).

Культура речи — это составная часть общей культуры человека, умение точно, выразительно передать свои мысли.

Культура речи — это конкретная реализация языковых средств и возможностей в условиях повседневного, массового устного и письменного общения.

Культура речи предполагает знание норм языка, его выразительных возможностей.

Норма в языке — это наиболее распространенные языковые варианты, наилучшим образом выполняющие свою функцию и закрепившиеся в речевой практике.

Норма — категория историческая. Основа ее — стабильность, устойчивость. Но в то же время норма подвержена изменениям: это вытекает из природы языка как явления социального, находящегося в постоянном развитии вместе с обществом. Известная подвижность языковой нормы обусловливает вариантность выражения одного и того же явления. Научная языковая нормализация проходит в постоянной борьбе с двумя крайностями: пуризмом и антинормализаторством.

Пуризм (лат. purus — чистый) — это неприятие всяких новшеств и изменений в языке.

Антинормализаторство — проповедь вседозволенности, в основе которой лежит отрицание научной нормализации языка, поклонение стихийности в его развитии (См. Тимофеев Б. ”Правильно ли мы говорим? Заметки писателя”. Л., 1963; Чуковский К. И. ”Живой как жизнь”. М., 1966; Югов А. ”Судьбы родного слова”. М., 1962).

Литературный язык — нормированный, кодифицированный язык, в котором состав словаря отобран из лексического богатства общенародного языка, значение и употребление слов, произношение и правописание регламентированы, формообразование и словообразование подчинены общепринятым образцам.

В литературный язык /все единицы которого строго нормированы, зафиксированы в словарях, справочниках и учебных пособиях по языку и рекомендованы к употреблению как обязательные/ не входят диалекты, жаргоны и просторечие.

Диалект — разновидность (вариант) данного языка, употребляемая более или менее ограниченным числом людей, связанных тесной территориальной, профессиональной или социальной общностью и находящихся в постоянном и непосредственном языковом контакте.

Например, на юге нашей страны употребляются диалектизмы: ”синенькие” вместо ”баклажаны”, ”бурак” вместо ”свекла”, ”дикт” вместо ”фанера”.

”Первые годы революции отличались необыкновенной непоседливостью учреждений. Они постоянно переселялись. Шумно заняв какой-нибудь дом, учреждение прежде всего строило внутри множество фанерных (или, как говорят на юге, ”дикховых”) перегородок с такими же фанерными хлипкими дверями” (Паустовский К. ”Повесть о жизни”).

Жаргон — язык отдельных социальных групп, сообществ, искусственно создаваемый с целью языкового обособления, отличающийся главным образом наличием слов, непонятных людям непосвященным. (Воровской жаргон. Жаргон канцелярский. Жаргон спортивный и др.).

Вот эпизод: Харьков. Период гражданской войны. Градоначальник обходит заключенных в тюрьме.

— За что сидишь?

— За фармазон.

— Это что такое?

— Медное кольцо за золото продал.

— Ты за что?

— У фраера бочата из скулы принял.

— Ты что, не русский?

— Это карманщик, ваше благородие. Говорит, что часы из кармана у какого-то господина вытащил (И. Болгарин, Г. Северский. ”Адъютант его превосходительства”).

За пределами литературного языка находятся вульгаризмы — грубые слова или выражения: морда, рожа, рыло, харя, жрать, околеть и т. п.

В норму литературного языка не входят также просторечия — слова, выражения, формы словообразования, черты произношения, характеризующиеся оттенком грубоватости, упрощения, сниженности: башка, замызганный, рехнуться, вовнутрь, инженера́, средства́ и т. п.

Язык отражает состояние нравственности в обществе. Просторечие и жаргон выдают лень мышления, хотя, на первый взгляд, помогают общению, упрощая этот процесс. Неправильная, пересыпанная жаргонными выражениями речь свидетельствует о плохом воспитании человека.

В этой связи представляются актуальными мысли К. Паустовского о том, что по отношению каждого человека к своему языку можно совершенно точно судить не только о его культурном уровне, но и о его гражданской ценности. Истинная любовь к своей стране немыслима без любви к своему языку. Человек, равнодушный к родному языку, — дикарь. Он вредоносен по самой своей сути, потому что его безразличие к языку объясняется полнейшим безразличием к прошлому, настоящему и будущему своего народа.

Язык не только чуткий показатель интеллектуального, нравственного развития человека, его общей культуры, но и лучший воспитатель. Четкое выражение своей мысли, точный подбор слов, богатство речи формируют мышление человека и его профессиональные навыки во всех областях человеческой деятельности.

Академик Д. С. Лихачев справедливо замечает, что ”Неряшливость в одежде — это неуважение к окружающим вас людям и к самому себе. Дело не в том, чтобы быть одетым щегольски. В щегольской одежде есть, может быть, преувеличенное представление о собственной элегантности, и по большей части щеголь стоит на грани смешного. Надо быть одетым чисто и опрятно, в том стиле, который больше всего вам идет, и в зависимости от возраста. Язык в еще большей мере, чем одежда, свидетельствует о вкусе человека, о его отношении к окружающему миру, к самому себе.

Бравирование грубостью в языке, как и бравирование грубостью в манерах, неряшеством в одежде, — очень распространенное явление, и оно в основном свидетельствует о психологической незащищенности человека, его слабости, а вовсе не о силе. Говорящий стремится трубой шуткой, резким выражением, иронией, циничностью подавить в себе чувство страха, боязни, иногда просто опасения. Грубыми прозвищами учителей именно слабые волей ученики хотят показать, что они их не боятся. Это происходит полусознательно. Кроме того, это признак невоспитанности, неинтеллигентности, а иногда и жестокости. Но та же самая подоплека лежит в основе любых грубых, циничных, бесшабашно иронических выражений по отношению к тем явлениям повседневной жизни, которые чем-либо травмируют говорящего. Этим грубо говорящие люди как бы хотят показать, что они выше тех явлений, которых на самом деле они боятся. В основе любых жаргонных, циничных выражений и ругани лежит слабость. По-настоящему сильный и здоровый, уравновешенный человек не будет без нужды говорить громко, не будет ругаться и употреблять жаргонных слов. Ведь он уверен, что его слово и так весомо.

Наш язык — это важнейшая часть нашего общего поведения и жизни. И по тому, как человек говорит, мы сразу и легко можем судить о том, с кем мы имеем дело: мы можем определить степень интеллигентности человека, степень его психологической уравновешенности, степень его возможной ”закомплексованности”.

Учиться хорошей, спокойной, интеллигентной речи надо долго и внимательно — прислушиваясь, запоминая, замечая, читая и изучая. Но хотя и трудно — это надо, надо. Наша речь — важнейшая часть не только нашего поведения, но и нашей души, ума, нашей способности не поддаваться влияниям среды, если она ”затягивает” (См.: ”Слово лектора”, 1989, № 4, с. 46-47).

Культуре речи посвящено множество публикаций, особенно в газетах и журналах. Эти публикации — крик души людей, болеющих за родной язык, стремящихся ему помочь.

Помочь, например, в борьбе с руганью, жаргонами, просторечиями. Языку очень трудно выбрасывать из своего океана пену жаргонов, наносы матерщины и вульгарности просторечий. Он безгласно ожидает помощи, а ее так мало.

”У нас же повсеместна матерщина, — с горечью замечает писатель В. Крупин. — Причем все больше ругаются женщины и даже девушки, девочки, и их отнюдь не единицы. Почему грубость просторечий сохраняется и множится? Почему жаргон в последнее время резко выплеснулся из пределов профессиональных групп, почему блатное обращение ”Привет, киска, бобер у себя?” понятно и употребимо в самых различных слоях общества как обращение с вопросом к секретарше о том, в кабинете ли начальник.

Все, о чем бы мы ни говорили, все и всегда зависит от состояния нравственности. Язык это чувствует. В этом все дело”.

И еще одна деталь, подмеченная В. Крупиным. ”Торопясь куда-то, — пишет он, — я чуть не ударился однажды о надпись ”Проход запрещен”. Но если есть надпись ”Проход запрещен”, — значит, проход есть. Язык не дает лгать.

”Проносить и распивать спиртные напитки воспрещается” — значит, приносят и распивают, иначе зачем бы писать?

”Не курить, не сорить” — значит, и курят, и сорят.

”Покупатели и продавцы, будьте взаимно вежливы”. — Стало быть, приходится к этому призывать”. (См. В. Крупин. ”На что уходит сила словотворчества”. — ”Литературная газета”, 1981, 28 окт.).

Современная разговорная речь чрезвычайно богата словами с уменьшительными суффиксами.

”Я постараюсь кратенько сказать...”

”Вот передо мной сводочка свеженькая о поступлении мяса в Москву”, — слышим мы с экрана телевизора в передаче ”Добрый вечер, Москва!”

”Во втором салоне сумочки с полочек снимите”, — предупреждает стюардесса в самолете.

”Пожалуйста, мне два десяточка яичек”, — просит покупательница, протягивая продавцу визитку.

”Лидочка! Чашечку кофейку с сахаром”, — говорит статный юноша, обращаясь к буфетчице в кафе учебного заведения.

У прилавка, в кафе, в поликлинике, у канцелярского стола, в телефонных разговорах то и дело приходится слышать:

— Будьте добры, колбаски полкило!

— Два билетика, прошу вас!

— Будьте любезны, подайте два салатика и двое сосисочек!

— Мне справочку заверьте, пожалуйста!

— Как поясничка ведет себя?

— Укрепим фончик: валерьяночку, пустырничек, обязательно прогулочки, гимнастику...

— Дежурненькая! Номерочек не подскажете?

”Пожалуйста, дайте мне конвертиков без марочек на пять копеечек и еще два с марочками”, — просит пожилая женщина у почтовой служащей, чуть ли не приседая на каждом ласковом суффиксе.

Почему, казалось бы в разных ситуациях, столь употребительны слова с уменьшительно-ласкательными суффиксами?

Известно, что экспрессивно-уменьшительные суффиксы используются в языке для обозначения маленького предмета: сравним, например, грецкие орехи и кедровые орешки, антоновские яблоки и райские яблочки, обеденный стол и детский столик. Уменьшительные суффиксы употребляются также для выражения ласкового отношения к адресату речи или к предмету, о котором говорят.

В названных словах нет этих оттенков уменьшительности, нет и теплых отношений между говорящими.

В приведенных фразах речь не шла о маленьких конвертах, об особых крохотных марках, об уменьшенных билетах, справках, номерах.

Может быть, изобилие ласковых суффиксов отражает нежные отношения между говорящими? Ласковым тоном, обращенным к ребенку, еще можно объяснить употребление уменьшительных слов вопреки размерам называемых ими предметов: ”Смотри, какие буковки, Лиза, болышущие-пребольшущие”, — показывает мать девочке в окно троллейбуса на трехметровые буквы ”Ярмарка”; ”Тетя сначала ручки вымоет”, — говорит малышу пришедшая гостья.

Хотя ж смешно звучат фончик, грудная клеточка, пустырничек, но в словах врача, медсестры, обращенных к взрослому больному, можно услышать отношение сильного к слабому, потребность утешить, одобрить. Но почему употреблены слова: сосисочки, билетики, бутылочки, копеечки?

Что это? Чрезмерное уважение, доброжелательность, высокий уровень культуры, изысканная вежливость? Чем мотивировано это ”сюсюканье”?

За этими фразами чувствуется желание нейтрализовать возможную раздражительность или неуважительность облеченного маленькой властью человека по ту сторону прилавка, почтовой перегородки или кассового окошка, на том конце телефонного провода, — самоуничижение как своего рода инстинкт самозащиты. В них чувствуется заискивающий тон, стремление не натолкнуться на резкость, а возможно, и грубость.

Обилие ”вежливых” уменьшительных слов, распространившееся в последнее время, пришло из городского просторечия и, к сожалению, активно завоевывает себе место в речевом общении, свидетельствуя отнюдь не о высоком уровне культуры.

О социально-психологических истоках подобного явления писал еще до революции А. И. Куприн: ”Скоро я заметил, что и мать моя в этих домах держала себя искательно и приниженно... И еще говорила она постоянно уменьшительными словами, входившими в обиход обитательниц Вдовьевого дома. Это был язык богаделок и приживалок около ”благодетельниц” кусочек, чашечка, вилочка, ножичек, яичко, яблочко и т. д. Я питал и питаю отвращение к этим уменьшительным словам, признаку нищенства и приниженности”.

Чехов в повести ”Степь”, например, пользуется уменьшительными словами для языковой характеристики хозяина постоялого двора, угодливо заискивающего перед гостями. Чтобы казаться необыкновенно вежливым и любезным, он говорит: кушайте на здоровьечко, вчера утречком. В ”Вишневом саде” лакей Фирс, чистя щеткой одежду помещика Гаева, сетует: ”Опять не те брючки надели”.

В речи персонажей писатель отражает особенности социально типизированных для каждой эпохи форм общения.

Отказываясь от неподходящего старого, новое время, новые общественные отношения ищут новых средств вежливости. Некоторые наречия /например, ”немножко”/ начинают употребляться не в своем значении: ”Наблюдения верны, но немножко свалены в одну кучку”, — оценивает рецензент работу коллеги; ”Пора нам немножко закончить обсуждение”; ”Зайдите в соседнюю комнату, потому что мы немножко разные секторы”, — переадресовывает сотрудница посетителя; ”Тут дело получилось немножко так: руководитель еще не прочел самой диссертации”.

Ясно, что слово немножко во всех этих фразах употреблено не в соответствии со своим смыслом (действия и признаки, к названиям которых оно относится, не определяются с точки зрения меры и степени), говорящий как бы хочет смягчить сказанное, оправдаться, извиниться.

В последние годы распространилось употребление глагола подсказать (преимущественно в просьбах) в несвойственном ему значении. Этот глагол в русском языке обозначает одно из двух действий: первое — ”плохое”, связано с подсказкой на уроке, на экзамене; второе — ”хорошее”, как бы разговорный синоним глагола посоветовать, помочь сделать выбор, помочь принять одно из возможных решений, апеллирующее как бы к опыту, старшинству собеседника: ”Подскажите, какой маршрут для похода выбрать”; ”Подскажите, какой фильм нам посмотреть”

Но когда говорят: ”Подскажите, пожалуйста, сколько времени”; ”Вы не подскажете, какой размер эти ботинки”; ”Вы не подскажите, какая следующая остановка” и т. д., — здесь нет ситуации советования, выбора, поэтому глагол подсказать употребляется незаконно, вместо сказать (вместо ”Скажите, пожалуйста...”). Приставка под, однако, вносит в вопрос ненужный оттенок как бы ослабленности, незаметности действия, характеризуя тем самым приниженность спрашивающего. Конечно, не все употребляющие это слово чувствуют себя при этом приниженно. Многие люди просто от нечуткости к языку повторяют то, что говорят другие. Может быть, им кажется, что так вежливее. Но такая ”вежливость” — ложный друг говорящего, она его плохо рекомендует.

А люди, лишенные языкового слуха, не замечают оттенка угодливости и зависимости во фразах вроде ”Завтра подъеду к вам”, ”Подскочу за вами после работы”, ”Заведующий подправил...”, ”Товарищи подсказали...”

”Заискиваньем дело не поправится”, — пишет Б. Евтушенко в своем гражданственно актуальном стихотворении ”Заискиванье”. Нельзя не согласиться с поэтом, что заискиваньем не должно быть подменено равенство. Достоинство неотъемлемо от подлинной вежливости. Но не может быть и настоящего равенства без достойной вежливости. (См. Золотова Г. А. ”Как быть вежливым?” — ”Русская речь”, 1985, № 5). Еще одна деталь современного словоупотребления. ”В выступлениях журналистов, комментаторов, народных депутатов то и дело звучит вводный деепричастный оборот ”честно говоря”. Что ни скажут, обязательно уверяют, что говорят честно, хотя никто их ни в чем не подозревает. И я тоже не хочу сказать, что дело тут в нечестности выступающего”, — пишет Ю. Манн в статье ”Говорим как думаем. Заметки о языке, истории и о нас самих.

Дело в коллективной психологии, которая десятилетиями вырабатывала ощущение, что политика и журналистика далеки от честности. Вот и хочется убедить в противоположном... Уходят слова, но остаются интонации. Отмирают или снимаются скомпрометированные лозунги и определения, но остается образ мыслей, который как меняющий обличье вирус, внедряется в модные слова и новые речевые конструкции. Язык запечатлевает стиль мышления. Язык разоблачает этот стиль” (”Известия”, 1991, 18 янв.).

* * *

Культура диалога включает в себя множество требований: уважение к личности собеседника, способность слушать и слышать другого человека, умение корректно вести спор и др.

Слушание — процесс, требующий определенных навыков, так как слушая, мы делим с говорящим ответственность за общение.

В процессе слушания особенно важны два вопроса: как мы слушаем и почему мы не слушаем.

На эти вопросы очень интересные ответы дает И. Атватер в книге ”Я вас слушаю... Советы руководителю, как правильно слушать собеседника”.

Итак:

”Внимательно ли вы слушаете, читатель? Часто ли просите собеседника повторить сказанное? Часто ли неправильно понимаете то, что слышите?

Чтобы понять, насколько хорошо или насколько плохо вы слушаете, сделайте следующее упражнение. При случае, когда вы будете вести беседу, спросите себя: ”Действительно ли я слушаю собеседника или я просто жду своей очереди высказаться?” Попробуйте ответить на следующие вопросы:

Легко ли я отвлекаюсь?

Не делаю ли я вид, что слушаю? Может быть, я слушаю просто из вежливости?

Часто ли я перебиваю собеседника?

Как я слушаю, если слушать совсем неинтересно?

Как отношусь к ошибкам в поведении собеседника?

Не делаю ли поспешных выводов?

Может, я не слушаю, а обдумываю свой ответ?

Как вы вели себя? Удивляет ли это вас? Чем больше из описанных выше действий вы обнаружите в своем поведении, тем меньше по существу вы слушаете”.

Далее И. Атватер отвечает на вопрос, почему мы не слушаем.

”Так почему же?

Часто мы не слушаем из-за довольно очевидных причин: когда чем-либо расстроены или когда то, что нам говорят, не представляет для нас никакого интереса. Иногда мы просто ленимся или устали. Ведь слушать — трудное занятие.

Мы не слушаем потому, что чрезмерно заняты собственной речью.

Мы не слушаем потому, что ошибочно думаем, что слушать — значит просто не говорить. Это далеко не так. От высказываний воздерживаются по многим причинам. Собеседник, возможно, вежливо ждет своей очереди или обдумывает предстоящее высказывание.

Слушание — активный процесс, требующий внимания к тому, о чем идет речь. Поэтому оно требует постоянных усилий и сосредоточенности на предмете беседы.

Мы не слушаем потому, что поглощены сами собой, своими переживаниями, заботами или проблемами.

Мы не слушаем просто потому, что не хотим. В отдельные моменты каждый может отвлекаться от разговора. Едва ли вы будете слушать внимательно в момент возбуждения или когда у вас уже сложилось определенное мнение по обсуждаемому вопросу. Кроме того, в состоянии волнения или неуверенности может возникнуть боязнь услышать то, о чем вы меньше всего хотели бы узнать. Едва ли вас будет внимательно слушать и тот, кто считает себя специалистом обсуждаемой темы и имеет готовые ответы на все вопросы.

И еще, все мы резко реагируем на персональную критику в наш адрес, хотя это — как раз именно то, из чего можно извлечь пользу, слушая внимательно.

Мы не слушаем также и потому, что не умеем слушать. Это нисколько не удивительно, если вспомнить, что люди приобретают любые навыки, в том числе и слушать, следуя примеру или подражая другим в период формирования личности. Те, кто воспитывается в семье с низкой культурой общения, склонны повторять дурные привычки, как, например, стремление переговорить собеседника, истолковать молчание другого как слушание, высказать скоропалительные выводы.

Многие начинают учиться слушать только тогда, когда это становится необходимым или когда они понимают, что это в их интересах.

Мы не слушаем еще и потому, что судим. В результате многолетней клинической практики психологи пришли к такому выводу: одной из главных причин неэффективного слушания является ”наша склонность к суждениям, оценкам, одобрению и неодобрению заявлений других”. Мы склонны судить все и вся, что видим или слышим, в основном потому, что это касается нас лично.

Другими словами, наша первая реакция — это суждение о явлениях со своих личных позиций. Очень часто, однако, реакция, основанная на личных убеждениях, является серьезной помехой эффективного слушания.

Умение слушать в отличие от слышать приобретается путем тренировки. Совершенствованию этого умения обычно уделяется немного внимания, хотя именно оно определяет уровень общения. Не приходится удивляться, что многие люди оценивают эти свои навыки всего лишь как средние. Но мы можем изменить свои привычки слушать. Совершенствовать умение слушать можно путем освоения техники слушания и выработки у себя одобрительной установки по отношению к говорящему.

Как надо и как не надо слушать

Какова бы ни была цель общения, всегда полезно знать приемы правильного слушания.

— Выясните свои привычки слушать. Каковы ваши сильные стороны? Какие вы делаете ошибки? Может, вы судите о людях слишком быстро? Часто ли вы перебиваете собеседника? Какие помехи общения наиболее вероятны в ваших ответах? Какие из них используются вами чаще всего? Лучшее знание своих привычек слушать является первым этапом в их изменении.

— Не уходите от ответственности за общение. Помните, что в общении участвуют два человека: один — говорит, другой — слушает, причем в роли слушающего каждый должен выступать попеременно. Когда бы это ни случилось, но если вам не ясно, о чем говорит собеседник, вы должны дать ему это понять — или путем постановки уточняющих вопросов, или активным отражением того, что вы слышите, или просьбой поправить вас. Как может кто-нибудь узнать, что вы его не понимаете, пока вы сами не скажете об этом?

— Будьте физически внимательными. Повернитесь лицом к говорящему. Убедитесь в том, что ваша поза и жесты говорят о том, что вы слушаете. Сидите или стойте на таком расстоянии от собеседника, которое обеспечивает удобное общение обоим. Помните, что говорящий хочет общаться с внимательным, живым собеседником, а не с каменной стеной.

— Сосредоточьтесь на том, что говорят собеседник. Поскольку сосредоточенным внимание может быть недолго (менее одной минуты), слушание требует сознательной концентрации внимании. Стремитесь свести к минимуму ситуационные помехи, например, телевизор или телефон. Не допускайте ”блуждания” мыслей. Помочь сконцентрироваться на том, о чем говорит собеседник, вероятнее всего, может ваше физическое внимание и речевая активность.

— Старайтесь понять не только смысл слов, но и чувства собеседника.

Слушайте не только информацию, но и передаваемые чувства. Например, работник, который говорит ”Я закончил работу с этими письмами”, передает иную мысль, чем работник, который говорил ”Слава Богу, наконец-то я покончил с этими проклятыми письмами!” Хотя содержание этих сообщений одинаково, последнее сообщение в отличие от первого выражает еще и чувству.

— Следите за выражением лица говорящего и за тем, как часто он смотрит ни вас пристально и как он поддерживает с вами визуальный контакт. Следите за тоном голоса и скоростью речи. Обратите внимание на то, как близко или как далеко от вас сидит или стоит говорящий, способствуют ли жесты, мимика усилению речи говорящего или они противоречат высказываемому словами.

— Придерживайтесь одобрительной установки по отношению к собеседнику. Это создает благоприятную атмосферу для общения. Чем больше говорящий чувствует одобрение, тем точнее он выразит то, что хочет сказать. Любая отрицательная установка со стороны слушающего вызывает защитную реакцию, чувство неуверенности и настороженность в общении.

— Слушайте самого себя. Слушать самого себя особенно важно для выработки умения слушать других. Когда вы озабочены или эмоционально возбуждены, то меньше всего способны слушать, что говорят другие. Если же чье-то сообщение затронет ваши чувства, выразите их собеседнику: это прояснит ситуацию и поможет вам слушать других лучше.

Основное внимание в процессе совершенствования ваших привычек слушать следует уделить положительным рекомендациям, однако полезно помнить и о некоторых ошибках.

— Не приникайте молчание за внимание. Если собеседник молчит, то это еще не означает, что он слушает. Он может быть погружен в собственные мысли. Встречаются и такие, которые могут одновременно пространно излагать, обрабатывать информацию и отлично слушать. В идеале нужно уметь переходить от высказывания к слушанию легко и естественно.

— Не притворяйтесь, что слушаете. Это бесполезно; как бы вы ни притворялись, отсутствие интереса и скука неминуемо проявятся в выражении лица или в жестах. Притворство обычно воспринимается как оскорбление. Лучше уж признаться в том, что в данный момент вы слушать не можете, сославшись, например, на занятость.

— Не перебивайте без надобности. Большинство из нас в социальном общении перебивают друг друга, делая это подчас неосознанно. Руководители чаще перебивают подчиненных, чем наоборот. Мужчины перебивают чаще, чем женщины. Если вам необходимо перебить кого-либо в серьезной беседе, помогите затем восстановить прерванный вами ход мыслей собеседника.

— Не делайте поспешных выводов. Как мы уже выяснили, каждый неосознанно склонен судить, оценивать, одобрять или не одобрять то, о чем говорится. Но именно такие субъективные оценки заставляют собеседника занять оборонительную позицию. Помните, такие оценки — барьер содержательного общения.

— Не дайте ”поймать” сами себя в споре. Когда вы мысленно не соглашаетесь с говорящим, то, как правило, прекращаете слушать и ждете своей очереди высказаться. А уж когда начинаете спорить, то настолько увлекаетесь обоснованием своей точки зрения, что подчас уже не слышите собеседника. А ведь он уже давно говорит вам: ”Это и есть то, что я пытаюсь вам сказать!” Если возникает настоящее несогласие, следует обязательно выслушать собеседника внимательно до конца с тем, чтобы понять, с чем именно вы не согласны, а уж после этого излагать свою точку зрения.

— Не задавайте слишком много вопросов. Полезно задавать вопрос для уточнения сказанного. Чрезмерно большое количество вопросов в известной степени подавляет собеседника, отнимает у него инициативу и ставит в оборонительную позицию.

— Не будьте излишне чувствительными к эмоциональным словам. Слушая сильно взволнованного собеседника, будьте осторожны и не поддавайтесь воздействию его чувства, иначе можно пропустить смысл сообщения.

— Не давайте совета, пока не просят. Непрошенный совет дает, как правило, тот, кто никогда не поможет. Но в тех случаях, когда у вас действительно просят совета, установите, что собеседник хочет узнать на самом деле. Иначе можно допустить такую же ошибку, какую сделала молодая мать в разговоре со своим маленьким сыном. В ответ на вопрос сына ”откуда я появился?” она разразилась лекцией о воспроизводстве человеческого рода, и все это только для того, чтобы в конце услышать: ”А Билли сказал, что он из Чикаго. Я хотел узнать, откуда появились мы”.

— Не прикрывайтесь слушанием как убежищем. Пассивные, неуверенные в себе люди иногда используют слушание как возможность избежать общения и самовыражения. Они не только не говорят, но на самом деле и не слушают. Они воздерживаются от высказывания своих мнений и чувств из-за боязни неодобрения или критики. Как ни парадоксально, но молчание тем самым мешает эффективному общению” (Иствуд Атватер. ”Я вас слушаю... Советы руководителю, как правильно слушать собеседника”. Пер. с англ. М., ”Экономика”, 1988).

Не менее интересные и полезные советы, связанные с данной темой, высказывает один из самых известных в последние двадцать лет представителей делового мира США Ли Якокка, председатель совета директоров компании ”Крайслер” (См. его книгу: ”Карьера менеджера”. Пер. с англ., М., ”Прогресс”, 1990).

В нашем обществе, наряду с прочими, к глубочайшему сожалению, обозначился еще один дефицит — дефицит умения спорить.

В спорах рождается истина, в спорах, а не в перебранке. Если оппонент заранее не желает слышать никаких доводов, спор изначально бесплоден: стоит ли обмениваться уколами с человеком невежливым.

”Для канадского парламента, например, характерны подчеркнутая вежливость во время дискуссии и строгий порядок, — замечает корреспондент ТАСС В. Василец. — Наблюдая с галереи для прессы за работой основной палаты — палаты общин, трудно понять, как устанавливается и почему соблюдается дисциплина, почему парламентарии не так уж часто перебивают друг друга и ораторы не выстраиваются в очередь у микрофона. Бросается в глаза лишь то, что спикер палаты, ведущий заседание, обладает абсолютной властью, перечить которому никому не приходит в голову.” (”Правда”, 1990, 28 дек.).

В условиях, когда наше общество поддерживает курс на плюрализм мнений, свободу дискуссий, — неумение дискутировать свидетельствует о невысокой политической культуре.

Умение полемизировать, владение ораторским искусством имеет очень большое значение для политического деятеля. Об этом убедительно и эмоционально пишет В. И. Попов, опытнейший дипломат, бывший советский посол в Великобритании. Автор обращает внимание на то, что английские премьеры и лидеры оппозиции прекрасно владеют словом, находчивы в споре.

”Маргарет Тэтчер не была прирожденным оратором, но сумела выработать у себя прекрасные ораторские и политические навыки. Успех ее речей зависит от очень хорошего знания предмета и умения изложить свои мысли простым и ясным языком.

Маргарет Тэтчер — мастер коротких и эффектных выступлений, особенно полемических. Она говорит, что ей нравится спорить. Очень достойно выглядит Тэтчер в интервью. Причем никогда не позволяет прерывать себя и, если ее хотят перебить, повышает голос, повторяя свою мысль, не давая возможности сбить себя и доводя изложения своей концепции до конца. Обычно получается так, что ведет интервью Тэтчер”.

В. И. Попов вспоминает эпизод, который, наверное, известен всем телезрителям: трое советских журналистов брали интервью у М. Тэтчер во время ее визита в СССР. Несмотря на их наступательную манеру, Тэтчер спокойно отразила все атаки. Так же она ”расправлялась” и с гораздо более опытными западными профессионалами.

”Умеет ли Тэтчер слушать? Как многие политики, она предпочитает
говорить сама, но, — отмечает автор, — Тэтчер умеет и внимательно слушать собеседника, чтобы не только лучше понять его точку зрения и оценить доводы, но и найти слабые места в позиции собеседника и сосредоточить на них свое внимание. Это для политика немаловажное достоинство. Тэтчер умеет проявить к собеседнику максимум внимания, такта и предупредительности. Улыбка не раз появляется на ее лице даже во время очень серьезного разговора” (”Мировая экономика и международные отношения”, 1990, № 12, с. 130—131).

Эффективный диалог требует высокой степени зрелости социальных и культурных отношений между людьми и в то же время именно диалог способствует поиску истины и взаимопонимания.

Однако, к сожалению, диалог часто является не поиском истины (при котором возможно сомнение и понимание относительности собственных познаний), а настаиванием на своей точке зрения, причем тем более категоричной, чем меньше человек знает. Но ведь в настоящем диалоге нет победителей и побежденных, ибо выигрывают обе стороны, добывая истину и только истину.

Научная основа спора исключает объективизм как неспособность оценки фактов с критических позиций и субъективизм как неумение понять реальный ход развития события, подойти к рассмотрению события конкретно исторически.

Культура спора включает:

— четкое обозначение предмета и цели спора;

— точное определение понятий, которыми приходится оперировать в споре;

— обоснованность и последовательность аргументации, полноту изложения мысли;

— этические нормы, предполагающие взаимно корректное поведение оппонентов;

— знакомство с идеями оппонентов из их уст, а не из уст их толкователей.

Искусству спора, умению вести диалог нужно учиться, ибо оппонент имеет право на свою точку зрения. Эффективный диалог возможен при условии глубокого понимания проблемы с обеих сторон, стремлении аргументировать свою точку зрения, не исключая при этом возможности в какой-то мере изменить ее в ходе обмена мнениями, если аргументация оппонента будет более убедительной. Искусство вести диалог предполагает уважение к оппоненту, ибо никто не обладает монопольным правом на истину.

Академик Д. С. Лихачев обращает внимание на то, что лучше всего человек проявляет свою воспитанность, когда он ведет дискуссию, спорит, отстаивая свои убеждения. В споре сразу же обнаруживается интеллигентность, логичность мышления, вежливость, умение уважать людей и самоуважение. Вежливый спорщик внимательно выслушивает человека не согласного с его мнением. Если ему что-либо неясно в позициях противника, он задаст дополнительные вопросы. Если даже все позиции противника ясны, умный спорщик выберет самые слабые пункты в его утверждениях и переспросит, это ли утверждает противник.

Внимательно выслушивая своего противника и переспрашивая, спорящий достигает целей: 1) противник не сможет сказать, что его ”неправильно поняли” что он ”этого не утверждал”; 2) своим внимательным отношением к мнению противника спорящий сразу завоевывает себе симпатии среди тех, кто наблюдает за спором; 3) спорящий, слушая и переспрашивая, выигрывает время для того, чтобы обдумать свои собственные возражения (а это тоже немаловажно), уточнить свои позиции в споре.

В дальнейшем, возражая, никогда не следует прибегать к недозволенным приемам спора, необходимо придерживаться следующих правил: 1) возражать, но не обвинять; 2) не пытаться проникнуть в мотивы убеждений противника (”вы стоите на этой точке зрения, потому что она вам выгодна”, ”вы так говорите, потому что вы сам такой” и т. п.); 3) не отклоняться в сторону от темы спора; спор нужно уметь доводить до конца, то есть либо до опровержения тезиса противника, либо до признания правоты противника.

Академик Лихачев особо останавливается на последнем утверждении. ”Если с самого начала вести спор вежливо и спокойно, без заносчивости, то можно тем самым обеспечить себе спокойное отступление с достоинством. Нет ничего красивее в споре, как спокойно, в случае необходимости признать полную или частичную правоту противника. Этим завоевывается уважение окружающих. Этим показывается, как дорога истина в споре. Этим противник как бы призывается к уступчивости, смягчению крайности своей позиции. Конечно, признавать правоту противника можно только тогда, когда дело касается не нравственных принципов, не общих убеждений (они всегда должны быть самыми высокими). Человек не должен уступать оппоненту из трусости, из карьерных соображений, но уступить с достоинством в вопросе, который не заставляет отказаться от своих убеждений, или с достоинством принять свою победу, не злорадствуя над побежденным в споре, не торжествуя, не оскорбляя законного самолюбия оппонента. Одно из самых больших интеллектуальных удовольствий — следить за спором, который ведется умелыми и умными спорщиками. Нет ничего более глупого в споре, чем спорить без аргументации. Когда у спорящего нет аргументов, — появляются просто ”мнения”, — с иронией резюмирует Д. С. Лихачев. (См.: ”Слово лектора”, 1986, № 1, с 45).

Кстати, о твердости в отстаивании своих принципов: представляется, что известный у нас американский автор Д. Карнеги, дает иногда советы, вызывающие большое сомнение. Так, например, его рекомендация ”Лучший способ одержать верх в споре — избежать его” на практике означала бы отказ от решения жизненно важных вопросов, а совет ”Никогда не говорите собеседнику прямо, что он не прав” приемлем только в той части, что не нужно говорить ”прямо”, ”в лоб”, а лишь выбирать подходящую форму, и в этом плане лучше пользоваться старой латинской формулой: ”Высказывайся по форме мягче, по существу — тверже”. Возражая по форме мягко, вы показываете собеседнику уважение к его точке зрения, высказываясь по существу вопроса твердо, приводя хорошо обоснованные доказательства своего мнения, вы приглашаете его дать доказательства вашей неправоты, если они есть. Спокойный тон, обязательное глубокое понимание аргументации собеседника, хорошо продуманная контраргументация, основанная на точных данных, — вот в чем решение мнимого противоречия между требованиями ”хорошего тона” и твердости в отстаивании своей точки зрения в дискуссиях. Лишь тогда, когда ваш собеседник пытается оперировать заведомо неправильными данными или сводит обсуждение большого принципиального вопроса к обывательскому уровню, следует прекратить дискуссию — она, очевидно, была бы бесполезной из-за разницы подходов к ней.

* * *

В процессе общения важную роль играют мимика, жесты, поза говорящих.

Мимика — движения мышц лица, выражающие внутреннее душевное состояние.

Жест — движение рукой или другое телодвижение, что-то обозначающее или сопровождающее речь.

Жест — немой язык, вольный или невольный, обнаружение знаками, движениями чувств, мыслей (В. Даль).

Эффективность слушания зависит не только от точного понимания слов говорящего, но и от мимики, жестов, позы, подтверждающих или опровергающих устное сообщение.

Правильное, адекватное восприятие жестов, мимики помогает слушающему точнее интерпретировать слова собеседника, повышает результативность общения.

Автор книги об умении слушать И. Атватер обращает особое внимание и на этот аспект общения.

”Выражение лица, мимика, — говорит он, — главный показатель чувств. Легче всего распознаются положительные эмоции — счастье, любовь и удивление. Труднее воспринимаются, как правило, отрицательные эмоции — печаль, гнев и отвращение.

Художникам и фотографам давно известно, что лицо человека асимметрично, в результате чего левая и правая стороны нашего лица могут отражать эмоции по-разному. Недавние исследования объясняют это тем, что левая и правая стороны лица находятся под контролем различных полушарий мозга. Левое полушарие контролирует речь и интеллектуальную деятельность, правое управляет эмоциями, воображением. Связи управления перекрещиваются так, что работа доминирующего левого полушария отражается на правой стороне лица и придает ей выражение, поддающееся большему контролю. Поскольку работа правого полушария мозга отражается на левой стороне лица, то на этой стороне лица труднее скрыть чувства. Положительные эмоции отражаются более или менее равномерно на обеих сторонах лица, отрицательные эмоции более отчетливо выражены на левой стороне. Однако оба полушария мозга функционируют совместно, поэтому описанные различия касаются нюансов выражения.

Особенно экспрессивны губы человека. Всем известно, что плотно сжатые губы отражают глубокую задумчивость, изогнутые губы — сомнение или сарказм. Улыбка, как правило, выражает дружелюбие, потребность в одобрении. В то же самое время улыбка как элемент мимики и поведения зависит от региональных и культурных различий: так, южане склонны улыбаться чаще, чем жители северных районов. Поскольку улыбка может отражать разные мотивы, следует быть осторожным в истолковании улыбки собеседника. Однако чрезмерная улыбчивость, например, часто выражает потребность в одобрении или почтении перед начальством.

Лицо экспрессивно отражает чувства, поэтому говорящий обычно пытается контролировать или маскировать выражение своего лица. Например, когда кто-либо случайно сталкивается с вами или допускает ошибку, он обычно испытывает такое же неприятное чувство, как и вы, и инстинктивно улыбается, как бы выражая тем самым вежливое извинение. В этом случае улыбка может быть в определенном смысле ”заготовленной” и поэтому натянутой, выдавая смесь беспокойства и извинения.

Чувства человека можно определить по жестам, по тому как он стоит или сидит, по его движениям.

Когда говорящий наклоняется к нам во время разговора, мы воспринимаем это как любезность, видимо, потому, что такая поза говорит о внимании. Мы чувствуем себя менее удобно с теми, кто в разговоре с нами откидывается назад или разваливается в кресле.

Наклон, при котором сидящие или стоящие собеседники чувствуют себя удобно, зависит от характера ситуации или от различий и их положении и культурном уровне. Люди, хорошо знающие друг друга или сотрудничающие по работе, обычно стоят или сидят сбоку друг возле друга. Когда они встречают посетителей или ведут переговоры, то чувствуют себя более удобно в положении лицом друг к другу. Женщины часто предпочитают разговаривать, несколько склонясь в сторону собеседника или стоя с ним рядом, особенно если они хорошо знают друг друга. Мужчины предпочитают положение лицом друг к другу. Американцы и англичане располагаются сбоку от собеседника, тогда как шведы склонны избегать такого положения. Арабы наклоняют голову вперед.

Когда вы не знаете, в каком положении ваш собеседник чувствует себя наиболее удобно, понаблюдайте, как он стоит, сидит, передвигает стул или как движется, когда думает, что на него не смотрят.

Во время разговора люди постоянно поворачивают голову. Несмотря на то что кивание головы не всегда означает согласие, оно действенно помогает беседе, как бы давая разрешение собеседнику продолжать речь. Кивки головой действуют на говорящего одобряюще и в групповой беседе, поэтому говорящие обычно обращают свою речь непосредственно к тем, кто постоянно кивает. Однако быстрый наклон или поворот головы в сторону, жестикуляция часто указывают на то, что слушающий хочет высказаться.

Обычно и говорящим, и слушающим легко беседовать с теми, у кого оживленное выражение лица и экспрессивная моторика.

Активная жестикуляция часто отражает положительные эмоции и воспринимается как признак заинтересованности и дружелюбия. Чрезмерное жестикулирование, однако, может быть выражением беспокойства или неуверенности”.

Эти интересные наблюдения мы находим в книге И. Атватера ”Я вас слушаю...”, о которых шла речь выше.

Специалисты-психологи по жестам безошибочно определяют основные черты характера человека. Во всяком случае, даже не очень наблюдательный человек может установить, следя в течение некоторого времени за жестами другого, насколько этот человек выдержан, спокоен, эмоционален, воспитан и т. д. Если справедливо утверждение, что ”стиль — это человек”, то, кажется, в значительной степени о жестах можно сказать то же.

Вот главные советы, которые можно дать в этом отношении.

Здороваясь, делают легкий поклон, не рывком, а спокойно. Ноги при этом держат вместе, не ”циркулем”.

Находясь в обществе, не следует беспрестанно поправлять галстук, прическу, одергивать одежду и т. п.

Не принято сидеть в обществе, подперев щеку рукой или положив голову на обе руки. Не рекомендуется также сидеть или стоять в ”наполеоновской” позе — скрестив руки на груди, а также опершись ладонями на колени.

В разговоре с кем-либо не принято стоять или сидеть, заложив руки в карманы, так же, как и широко размахивать руками, теребить или перебирать что-либо пальцами, браться за пуговицы пиджака или за рукава собеседника.

Непринято показывать на что-либо пальцем. Если нужно указать какое-то направление — указывают всей ладонью.

При еде или чаепитии часто отгибают мизинцы. Это считается излишней манерностью.

Если вам при разговоре нужно покашлять — обязательно прикрывают рот ладонью, если чихнуть — платком.

Большой невежливостью считается во время разговора позевывание; это расценивается как знак того, что общение с собеседником вам крайне надоело и вы показываете, что хотите как можно скорее закончить разговор с ним.

Похлопывание по плечу или по спине допустимо лишь при разговоре с людьми, связанными с вами большой и давней дружбой. По отношению ко всем другим этот жест может быть оценен как недопустимая или нежелательная фамильярность.

Интонация и тембр голоса также важные компоненты общения, тонкие грани этикета, по мнению И. Атватера.

Умеющий слушать, как и тот, кто читает между строк, слышит больше, чем значат слова говорящего. Он слышит и оценивает силу и тон голоса, скорость речи. Он замечает отклонения в построении фраз, как, например, незаконченность предложений, слышит частые паузы. Тон голоса — особо ценный ключ к пониманию чувств собеседника. Чувства находят свое выражение независимо от произносимых слов. Можно ясно выразить чувства даже при чтении алфавита. Легко распознаются обычно гнев и печаль. Нервозность и ревность относятся к тем чувствам, которые распознаются труднее.

Сила и высота голоса также полезные сигналы для расшифровки сообщения говорящего. Некоторые чувства, например, энтузиазм, радость и недоверие, обычно передаются высоким голосом. Гнев и страх тоже выражаются высоким голосом, но в более широком диапазоне тональности, силы и высоты звуков. Такие чувства, как печаль, горе и усталость, обычно передаются мягким и приглушенным голосом с понижением интонации к концу каждой фразы.

Скорость речи также отражает чувства говорящего. Люди говорят быстро, когда они взволнованы или обеспокоены чем-либо, когда говорят о своих личных трудностях. Тот, кто хочет нас убедить или уговорить, обычно говорит быстро. Медленная речь обычно свидетельствует об угнетенном состоянии, горе, высокомерии или усталости.

Допуская в речи незначительные ошибки, как, например, повторяя слова, неуверенно или неправильно их выбирая, обрывая фразы на полуслове, люди невольно выражают свои чувства и раскрывают намерения. Неуверенность в выборе слов проявляется тогда, когда говорящий не уверен в себе или собирается удивить нас. Обычно речевые недостатки более выражены в состоянии волнения или когда собеседник пытается нас обмануть.

Важно также понимать значение междометий, вздохов, нервного кашля, фыркания и т. п. Этот ряд бесконечен. Ведь звуки могут означать больше, чем слова. Это также верно для языка жестов.

Продолжая мысли, высказанные в книге И. Атватера, можно обратить внимание на следующее. В общении существенную роль играет тон, в котором отражаются все эмоциональные оттенки. По тону можно судить о настроении человека, в какой-то мере тон отражает и характер говорящего; достаточно четко показывает с воспитанным или невоспитанным человеком мы имеем дело. Тон в разговоре равнозначен жестам и позе в манере держаться.

В зависимости от того, каким тоном произнесено слово, воспринимается во многом и его значение.

В транспорте часто слышим: ”Проходите вперед!”. Эти два слова могут быть произнесены по-разному: с оттенком просьбы, требования, совета, предупреждения. Но, конечно, было бы очень желательно, чтобы эти слова произносились вместе с волшебным словом ”пожалуйста” вежливо, мягко, доброжелательно.

В конце концов ни плохое самочувствие, ни пережитая неприятность, ни повседневные заботы не дают нам права быть невежливыми с окружающими.

* * *

Существенным элементом речевой культуры является умение правильно ставить ударения. Постановка ударений с отступлением от литературной нормы производит отрицательное эмоциональное воздействие на слушателей, мешает быстрому и адекватному восприятию информации.

К сожалению, ошибки в постановке ударений допускаются даже комментаторами радио, телевидения, журналистами, депутатами всех уровней.

Ниже приводятся слова, при произношении которых часто встречается неправильное ударение.

Необходимо обратить внимание на то, что слова, приведенные в перечне, сопровождаются запретительными пометами: не рекомендуется (не рек.), неправильно (неправ.).

Варианты, снабженные пометой ”не рекомендуется” (не рек.), находятся в настоящее время за пределами нормативного употребления, хотя нередко этой пометой отмечаются варианты, о которых можно предполагать, что в перспективе они станут нормативными.

Варианты с пометой ”не рекомендуется” в какой-то степени меньше компрометируют речь носителя языка, чем варианты с пометой ”неправильно”

Однако тому, кто хочет, чтобы его речь считалась образцовой, следует избегать употребления слов с пометой ”не рекомендуется”

Дата добавления: 2015-07-11