Глава 17. Терапевты предписывают себе предельный парадокс

В главе 4 мы уже говорили о том, что предельный пара­докс, используемый в скрытой эскалации шизофрениче­ского взаимодействия, выражается в следующем сообще­нии: «У вас есть только один способ помочь мне: не быть самими собой»[28]. Для нейтрализации этого парадоксального запроса мы разработали два контрпарадокса.

Первый из них состоит в извлечении парадоксального запроса из клубка дезориентирующих коммуникативных маневров и применения к нему правила позитивной конно­тации, то есть признание его правильности и законности.

Суть второго контрпарадокса - в предписании подчи­нения этому запросу, адресованному исключительно самим себе. При этом мы, однако, не перестаем держать клиентов в напряжении, поскольку заявляем, что продолжение и ре­зультат терапии зависят исключительно от того, удастся нам или нет выполнить собственное предписание.

Следующий пример, описывающий одиннадцатый сеанс терапии семьи с семилетним ребенком, имевшим диагноз «аутизм», прояснит эти терапевтические маневры.

С самого первого сеанса мы постоянно сталкивались с блокирующим поведением молодой матери, Матильды. Ненасытная читательница книг по психоанализу и о нем, ветеран безуспешной психоаналитической терапии, Ма­тильда стремилась центрировать сеансы вокруг себя, играя роль пациента в психоаналитической терапии.

Постоянно на грани слез и срыва, она твердила о своих прошлых страданиях. Каким несчастным было ее детство, какой печальной была ее юность, и все из-за непонимания, несправедливости и психологического насилия родите­лей! Подавленная памятью об этих мучительных пережи­ваниях, она не в состоянии быть самой собой. Какой бы она могла быть, будь у нее другое прошлое!

Старания терапевтов сменить тему обычно оказыва­лись безуспешными. Одиннадцатый сеанс, о котором сейчас пойдет речь, не являлся исключением. Однако на этот раз (после терапевтического вмешательства, кото­рое привело к некоторым изменениям у Дедо, идентифи­цированного пациента) ее сетования были настолько отчаянными, что полностью обнажили их цель - сохране­ние status quo[29]. В путаных жалобах Матильды выделились определенные ключевые пункты:

а) Матильде, находящейся в плену своего прошлого, не станет лучше, пока это прошлое не изменится.

б) Ее муж Серджио и сын Дедо обязаны помогать ей в изменении ее прошлого.

в) От терапевтов ожидается то же самое, но они все равно по-настоящему ей не помогут, даже если будут стараться.

г) На самом деле мужчина-терапевт сможет помочь ей лишь в том случае, если сумеет встать на место ее матери и быть таким, какой бы она хотела видеть мать. А женщина-терапевт смогла бы помочь ей, лишь если бы заняла место ее отца, но была бы не такой, как ее отец. Увы, терапевты неспособны на это. На са­мом деле женщина-терапевт кажется ей суровой, каким был ее отец, а мужчина-терапевт на последнем сеансе не ответил на ее взгляд, молящий о нежности, которой можно ожидать от матери.

д) Но Серджио и Дедо ей не помогли. Ей бы хотелось взять их назад в прошлое, чтобы начать там все сна­чала и по-новому.

е) Серджио всегда ускользает, он все свое время старается проводить вне дома. Он многим ей обязан. Он был никем, когда на ней женился, хотя его прошлое было много лучше, чем ее. Постепенно его благосостояние возрастало за ее счет, он перекладывал все тяготы на ее бедные, слабые плечи. Все кругом говорят, что женитьба пошла ему на пользу.

ж) С Дедо она, вдохновленная свежей книгой о терапев­тической регрессии, предприняла конкретную по­пытку воссоздать прошлое. В доме был чулан, где они могли каждый день закрываться с Дедо на один час. Свернувшись на полу, она прижимала Дедо к себе, как если бы он до сих пор был младенцем внутри нее. Дедо говорил: «У нас сеанс». В последнее время («пос­ле родов»!!) они сменили место и теперь проводили время в комнате Дедо, где она клала его на кровать и ложилась рядом с ним. Однажды он по ее просьбе сосал один из ее пальцев. Да, Дедо становилось луч­ше, но он продолжал мучить ее своими непонятными требованиями возврата к прошлым событиям, песен­кам, фразам, эпизодам. Он требовал этого снова, снова и снова. Ему никогда не бывало достаточно, и она всегда подчинялась, доходя до полного изне­можения.

Во время группового обсуждения терапевты проанали­зировали важнейший элемент сеанса - укоренившуюся абсурдность поведения Матильды по отношении к Дедо. С одной стороны, она декларировала желание изменить прошлое и настаивала, чтобы Дедо вместе с ней вернулся в прошлое для того, чтобы изменить его. С другой сто­роны, она не могла понять постоянного интереса Дедо к прошлому.

В результате этих противоречивых тенденций Дедо оказался в классической двойной ловушке. Он был обречен как в случае своего отказа регрессировать, побуждаемый к этому своей матерью, вдохновленной терапевтическими идеями, так и когда он хотел идти в прошлое по собственной воле. (Такие возможности, как метакоммуникация или уход из ситуации, явно были закрыты для него.) Связанный двойной ловушкой Дедо реагировал тем, что сам толкал мать в двойную ловушку своим постоянным требованием: еще, еще, еще. Тем самым и она оказывалась обречена. Она была бы обречена, если бы не делала этого (то есть отказалась бы возвращаться к воспоминаниям о прошлом), поскольку огорчила бы его, и была обречена, делая это, поскольку никогда нельзя было сделать этого в той мере, которая удовлетворила бы Дедо полностью[30].

Поняв это, терапевты приняли решение сосредото­читься на своих собственных отношениях с Матильдой, оставив в стороне все комментарии на другие темы.

Они решили озвучить парадоксальное пожелание Ма­тильды, придав ему смысл справедливого и законного, и прописать самим себе удовлетворение этого пожелания, заявив к тому же, что это необходимое условие дальней­шего продолжения терапии. Сеанс завершился следующим образом:

Мужчина-терапевт (выразительно): «После долгого об­суждения мы наконец проникли в драму вашей семьи. Это драма двух человек, мужа и жены, которые живут в разных исторических периодах. (Пауза) Серджио девя­носто процентов времени проводит в настоящем, в 1974 году, и десять процентов - в прошлом. Матильда же девя­носто процентов времени пребывает в прошлом, между 1940 и 1958 годами, и примерно десять процентов - в на­стоящем (пауза)».

Матильда: «Это правда...»

Мужчина-терапевт: «Мы услышали просьбу Матильды помочь, чтобы она могла жить в настоящем, поскольку она на самом деле хочет этого. Мы думали о том, как мы можем помочь ей в этом, и пришли к выводу, что есть один лишь путь — дать задание самим себе. Именно мы должны изменить прошлое для Матильды. Мы должны попытаться стать теми, кем не были ее родители в период между 1940 и 1958 годами. Это наша задача. Это трудно, и мы пока не знаем, как это осуществить. Но мы при­ложим все усилия. (Тоном окончательного решения) Без этого терапия не может продолжаться».

Матильда (подавшись назад, в почти защитной позиции): «Спасибо, я знаю, что вы очень добры...»

Женщина-терапевт (с видимыми признаками усилия и дис­комфорта, как она могла бы говорить наедине с собой): «Я должна стать тем, кем не был ваш отец. Если я не смо­гу... ведь только казаться недостаточно... это не поможет... вероятно, мы не в состоянии будем...»

На двенадцатый сеанс супружеская пара пришла очень изменившейся. Они открыто и горячо спорили. Впервые Серджио не уступал доводам Матильды, которая, оставив свою обычную слезливость, производила впечатление твердости, даже воинственности. Она кричала мужу в ли­цо, что с нее довольно жертвовать собой и страдать. Она хочет жить и имеет право получать удовольствие от жизни. Она позволяла себя эксплуатировать, но теперь настало время покончить с этим!

В ответ на вопрос мужчины-терапевта о том, что она пережила в связи с прошлым сеансом, Матильда ответила, что чувствовала себя одиноко, ужасно одиноко. Она по­няла, что сбила нас с пути, вызвав у нас впечатление, что требует невозможного и абсурдного. Как мы можем быть ее родителями? Нет, ее родители были такими, каки­ми были, совсем другими людьми. Что до остального, то даже будь оно возможно, она никогда бы нас об этом не попросила, хотя она очень нам признательна за наше великодушное предложение.

Серджио, муж, информировал нас, что у Дедо произо­шло значительное улучшение. Только один раз он был в критическом состоянии после того, как мать включила старую музыкальную шкатулку, которую она заводила пре­жде в его худшие моменты.

Мы и сами видели значительный прогресс в поведении Дедо. Впервые он вмешался в спор между родителями и сделал это благожелательно, ироничным тоном. В тот момент, когда мать кричала на отца: «Но куда нам идти отсюда, куда нам идти?» - Дедо поднялся с кресла и про­шелся по комнате с видом полнейшей беззаботности: «Славно было бы прогуляться всем вместе!»

На групповом обсуждении мы подтвердили резуль­тативность парадоксального самопредписания. Матильда уже не хотела иметь иных родителей и не хотела, чтобы терапевты заняли место ее родителей. (Действенность нашей тактики проявилась и в том, что Матильда больше ни разу не упомянула ни о прошлом, ни о родителях. Разумеется, у нее был наготове другой маневр!) Избавив­шись от этой психотической ловушки, терапевты решили применить новое парадоксальное терапевтическое воз­действие: проявить озабоченность намерением Матильды покончить со страданиями.

Мужчина-терапевт: «Мы завершаем этот сеанс с чувством серьезной тревоги. Мы беспокоимся о вас, Матильда, о вас, неоднократно выражавшей желание перестать страдать. Согласны, это желание вполне понятно, но в данный момент оно для вас преждевременно и опасно. До сих пор вся ваша жизнь опиралась на высокую моральную ценность, ценность страдания, именно она помогала вам жить, давала вам силы в этой жизни и чувство собствен­ного достоинства. Если вы столь резко откажетесь от страдания, может случиться, что вы почувствуете свою потерянность, утратите смысл жизни, и в результате ста­нете страдать еще сильнее. Серджио и Дедо ощущали эту опасность и всегда старались заставить вас страдать, чтобы вам не пришлось страдать еще больше»[31].

Эти слова на мгновение привели Матильду в шок. После кратковременного раздражения она быстро овладела собой и обратилась к терапевтам с вопросом: «Но что же мне тогда делать с Дедо?» Это была ловушка, которую терапевт обошел с помощью завершающего парадоксального предписания: «Вы должны быть непо­средственны. Вы ведь уже объяснили нам, что когда вы ведете себя непосредственно, у вас возникает трево­га («Правильно ли я сделала?»), заставляющая вас стра­дать. Будьте непосредственны, Матильда, это наилучшее решение».

Дата добавления: 2015-07-11