Адвентисты склоняются к более строгим взглядам на инспирацию

Адвентисты седьмого дня, оказавшись в гуще споров о библейском авторитете в 1920-х годах, обнаружили, что их понимание вопросов, связанных с инспирацией, к концу десятилетия приобрело явный уклон в сторону фундаментализма. А. Г. Даниэльс, в ту пору президент ГК, отмечал на библейской конференции 1919 года, что «среди нас, присутствующих здесь, на этой конференции, есть приверженцы» как «мысленной» инспирации, так и «инспирации слово в слово» (Материалы библейской конференции 1919 года. 1 августа, с. 1, 2). В начале 20-х годов единого мнения по этому вопросу в адвентизме не существовало.

Среди адвентистов всегда были люди, верившие в вербальную инспирацию и непогрешимость Библии. По мнению У. Уайта, высказанному в 1928 году, идею «вербальной инспирации» привнес в адвентизм У. У. Прескотт в конце 1880-х годов. Уайт писал: «Признание, которое данное воззрение получило у студентов колледжа в Батл-Крике и у многих других верующих, включая пастора Хаскелла, привело к тому, что наша работа бесконечно сталкивалась с разного рода спорами и неурядицами, которых со временем становилось все больше» (Избранные вести, т. 3, с. 454). Вполне возможно, Уайт ошибался, полагая, что вербальная концепция была привнесена в адвентизм извне, поскольку некоторые адвентисты, похоже, придерживались ее с самого возникновения адвентистского движения, но в чем он был безусловно прав, так это в оценке масштабов этой проблемы в конце 20-х годов прошлого столетия. С не меньшей уверенностью можно было утверждать, что в начале этого десятилетия непогрешимость и вербальная инспирация Библии имели твердых приверженцев среди адвентистских руководителей. Так, Ч. П. Боллман писал в 1919 году, что Библия была «дана безошибочно точно», а Л. А. Смит с одобрением отмечал годом позднее, что окончившаяся накануне конференция фундаменталистов подтвердила свою приверженность вербальной инспирации (Ревью энд Геральд, 3 июля 1919 г., с. 6; 15 июля 1920 г., с. 20). Многие адвентисты в начале того десятилетия применяли концепцию непогрешимости и к трудам Елены Уайт, как, впрочем, и концепцию вербальной инспирации.

Однако следует понимать, что не все адвентистские лидеры придерживались фундаменталистских воззрений на инспирацию. Некоторые из наиболее видных деятелей Церкви занимали более умеренную позицию. Что интересно, к этой группе принадлежала и Елена Уайт. «Библия, - писала она в 1886 году, - написана по вдохновению Святого Духа, но это не означает, что она отражает способ мышления и выражения мысли, присущий Богу. Стиль ее написания характерен для человека. Бог не представлен как писатель... Авторы Библии были Божьими писцами, но не Его пером... Не слова Библии, но люди, ее писавшие, были вдохновляемы Богом. Вдохновение воздействует не на слова или выражения человека, но на него самого, и разум его, под влиянием Святого Духа, наполняется определенными мыслями. Конкретные же слова, в которые облекаются эти мысли, несут отпечаток индивидуальности. Так распространяются Божественные наставления. Божественный разум и воля объединяются с разумом и волей человеческой; таким образом написанное человеком становится словом Бога» (Избранные вести, т. 1, с. 21).

О своем собственном опыте она писала так: «Хотя свои видения я записываю, как и получаю, под влиянием Духа Господня, однако слова, которые я использую для описания увиденного, принадлежат мне лично, если только они не были произнесены ангелом, причем его слова я всегда заключаю в кавычки» (Ревью энд Геральд, 8 октября 1867 г., с. 260).

Точка зрения на инспирацию, которую она поддерживала, стала официальной позицией Церкви на сессии Генеральной Конференции 1883 года. «Мы считаем, - говорится, в частности, в ее резолюции, - что свет, даруемый Богом Его слугам, изливается через просвещение ума, то есть через внушение мыслей, а не (за редким исключением) слов, в которых они должны быть выражены» (там же, 27 ноября 1883 г., с. 741).

Елена Уайт не только отвергала вербальную инспирацию, но и отрицала свою непогрешимость. Так, она не скрывала свою радость, когда в ходе переиздания Великой борьбы в 1911 году были исправлены некоторые фактические ошибки (подробнее на эту тему см. мою книгу Reading Ellen White, 105-112).

Та переработка, впрочем, вызвала панику среди «вербалистов» в адвентистском стане. Как можно было «исправлять» или «пересматривать» вдохновленное слово в слово писание? После выхода нового издания Великой борьбы в свет У. Уайту пришлось написать С. Хаскеллу, что его мать «никогда не желала, чтобы наши братья относились» к ее трудам «как к авторитетным источникам исторических сведений... Я считаю, брат Хаскелл, что мы можем навредить служению моей матери, приписывая ему более, нежели приписывает она сама или когда-либо приписывали мой отец, пастор Андрюс, Ваггонер или Смит. Мы проявим непоследовательность, если будем приписывать ее трудам вербальную инспирацию, тогда как сама она на это никогда не претендовала, и я думаю, мы совершим большую ошибку, если... примемся ссылаться на ее книги в исторических спорах, тогда как сама она совсем не желает, чтобы их использовали в подобном качестве» (Письмо У. Уайта к С. Хаскеллу от 31 октября 1912 г.). В конце одной из копий данного письма Елена Уайт добавила постскриптум: «Согласна с замечаниями, приведенными в этом письме», и поставила свою роспись.

К 1919 году Даниэльс и Прескотт пришли к тем же воззрениям на инспирацию, каких придерживались супруги Уайт и резолюция 1883 года. Президент Генеральной Конференции несколько раз в ходе библейской конференции 1919 года подчеркивал, что он не признает вербальную инспирацию и непогрешимость ни в отношении Библии, ни в отношении трудов Елены Уайт. Высказываясь против библейской непогрешимости, он в подтверждение своих слов привел такой пример: «В Книге Царств сказано, что некто поднял копье свое на восемьсот человек и поразил их в один раз; а в Книге Паралипоменон рассказывается о том же случае, но на этот раз говорится уже о трех сотнях людей, которых этот человек поразил в один раз» (Материалы библейской конференции 1919 года, 30 июля, с. 36). Еще один участник, выступая против непогрешимости и вербальной инспирации трудов Елены Уайт, отметил, что в издании Великой борьбы 1888 года о великой тьме 19 мая 1780 года сказано, что небо было ясно, а в издании 1911 года говорится, что «тучи заволокли все небо» (там же, 17 июля, с. 58; см. также 10 июля, с. 58-62).

Прескотт, отказавшийся от своих строгих взглядов на инспирацию благодаря работе над новым изданием Великой борьбы, отмечал, что на самом деле инспирация Елены Уайт связана с более широкими темами и понятиями, а не с фактическими деталями. В свою очередь, Даниэльс утверждал, что его взгляды на вербальную инспирацию переменились, когда он увидел, как Елена Уайт «снова и снова» переписывает некоторые главы Желания веков. «Стоит ли вообще говорить о вербальной инспирации Свидетельств'? - вопрошал он. - Ведь эта работа совершалась у нас на глазах и нам ли не знать, как все было. Так что эту тему вполне можно закрыть» (там же, 1 августа, с. 15, 8). С другой стороны, у некоторых руководителей, как, например, у редактора Ревью энд Геральд Ф. Уилкокса, взгляды за 1920-е годы переменились в противоположном направлении. Так, в 1919 году он утверждал, что «никогда не верил в вербальную инспирацию Свидетельств», а уже в 1928 году говорил обратное - что уверен в «вербальной инспирации Библии» и трудов Елены Уайт (там же, с. 3).

Большинство адвентистских руководителей, входивших в ближайшее окружение Елены Уайт, отвергали непогрешимость и вербальную инспирацию как самой Библии, так и ее трудов. И это вполне закономерно. В начале 20-х годов большинство видных деятелей адвентистской Церкви не придерживались строгих взглядов на инспирацию. Но по мере того как эти лидеры отходили от дел, на первый план выходило новое поколение служителей, не имевших тесных отношений с Еленой Уайт. К тому же взгляды этих молодых руководителей формировались в значительной мере под влиянием конфликтов, сопровождавших 20-е годы прошлого века.

К концу этого десятилетия адвентизм утратил сбалансированную позицию по вопросу об инспирации, одобренную в 1883 году и поддержанную Еленой Уайт и ее соратниками. Разгоревшиеся в 1920-х годах споры, касавшиеся в основном тех учений, которые были так или иначе связаны с инспирацией, отодвинули на задний план Даниэльса, Прескотта, У. Уайта и других, кто придерживался в этом вопросе умеренной позиции. А тем временем Церковь, поддавшись страху и реакционным настроениям, зашла настолько далеко, что выпустила в свет профинансированный Генеральной Конференцией учебник для адвентистских колледжей, который недвусмысленно отвергал умеренные взгляды Елены Уайт и отстаивал непогрешимость и вербальную инспирацию каждого слова. Б. Л. Хаус заявлял в 1926 году, что библейские авторы «каждое слово в Писаниях на оригинальных языках подбирали под воздействием Святого Духа». Далее он писал о безошибочном водительстве в подборе исторических материалов (Analytical Studies in Bible Doctrine [1926 ed.], 66). В качестве второго примера ужесточения взглядов, господствовавших в адвентистском богословии после 1920-х годов, можно привести раздел «Драгоценные цитаты» в журнале Ministry. В нем приводится следующее замечание, причем с явным одобрением: Библия - «это книга, которая содержит Божественные сведения, касающиеся пути спасения. В ее документах нет погрешностей или ошибок, ибо они записаны по вдохновению Святого Духа. В ней верно не только каждое вероучительное слово, но и исторические данные, как, впрочем, и любые другие данные, составляющие Божественно-человеческое знание... Истине в полной мере соответствуют и все побочные сведения в области геологии, космологии, астрономии и биологии» (Ministry, June 1931, pp. 20, 21).

Богословы, придерживавшиеся концепций непогрешимости и вербальной инспирации, оказывали определяющее влияние на общий подход к этому вопросу со стороны большинства адвентистов вплоть до 1970-х годов, однако что интересно: «официальная» позиция Церкви, отраженная в изложении основополагающих доктрин от 1931 года, оставалась гораздо более умеренной. В этой декларации говорилось, что «Священные Писания Ветхого и Нового Заветов были даны по вдохновению Божьему, содержат достаточное для спасения человека откровение Божьей воли и являются единственным непогрешимым правилом веры и практической жизни». Здесь нет прямого упоминания о непогрешимости или вербальной инспирации, хотя основной автор этих формулировок, Ф. М. Уилкокс, твердо верил в вербальную инспирацию Библии. С другой стороны, в этом изложении о Библии говорится как о «непогрешимом правиле веры и практической жизни». Данное утверждение перекликается с мыслью, высказанной Еленой Уайт, о том, что «Священное Писание должно быть принято как авторитетное и безошибочное откровение Его воли» (Великая борьба, с. vii). Эта «безошибочность», безусловно, сильно отличается от той особого рода непогрешимости, в которую верили многие адвентисты в 1920-х годах и далее. Таким образом, умеренный взгляд на инспирацию долгое время сосуществовал, оставаясь в тени, с гораздо более влиятельной «вербальной» концепцией.

Дата добавления: 2015-07-11