Глава XXVI снова на a3otee

Луизе Пойндекстер было нелегко бороться с овладевшим ею чувством.

Вначале ей казалось, что силой воли она заглушит боль сердца, что ей поможет прирожденная жизнерадостность. Но шли дни, а облегчение не наступало – Морис Джеральд слишком сильно завладел ее сердцем.

Были минуты, когда Луиза ненавидела его, или, вернее, хотела ненавидеть. Тогда ей казалось, что она сама могла бы без сожаления убить Джеральда. Но это были лишь мимолетные порывы.

Чем больше она думала, тем больше сознавала, что если бы даже он был ее злейшим врагом, она все равно не перестала бы любить его.

Презирать и ненавидеть Мориса Луиза была не в силах. Она лишь пыталась быть к нему равнодушной.

Но это была тщетная попытка. Каждый день, почти каждый час она поднималась на азотею и смотрела на дорогу.

Больше того: несмотря на свое решение избегать встречи с человеком, который сделал ее несчастной, она садилась на лошадь и ездила по дороге, по улицам сеттльмента с одним только намерением – встретить его.

Три дня спустя после первой встречи с соперницей Луиза снова увидела ее с азотеи. Мексиканка ехала, как и в прошлый раз, в сопровождении того же всадника; у него на руке опять висела корзинка. Наблюдая их, Луиза вся дрожала от ревности, завидуя той, которая предвосхитила ее заботу о больном.

Луиза знала теперь о ней больше, чем прежде, хотя и не так много. Это была донья Исидора Коварубио де Лос-Ланос, дочь владельца большой гасиенды на Рио-Гранде и племянница владельца поместья на Леоне.

Молодую мексиканку считали эксцентричной особой, хорошо владеющей лассо, способной укротить любого дикого мустанга, но только не свои собственные капризы.

Такое сложилось мнение о мексиканской сеньорите у американских жителей сеттльмента.

Но Луизе от этих сведений не стало легче – наоборот, ее ревность усилилась. Молодой креолке казалось, что такие качества как раз и должны были вызывать преклонение мужчин перед мексиканской девушкой. И вряд ли Морис Джеральд составлял исключение.

Прошло еще несколько дней, но девушка с лассо больше не показывалась.

«Он оправился от ран, – думала про себя креолка, – и уж больше не нуждается в неустанном внимании».

Так она размышляла, стоя на азотее и всматриваясь в даль. Это было рано утром, вскоре после солнечного восхода, в час, когда обычно появлялась всадница.

Луиза вдруг замерла, пораженная неожиданностью. На дороге она увидела Мориса Джеральда верхом на лошади.

Его посадка была несколько связанной; он ехал медленной рысью.

Узнав его, молодая креолка спряталась за перила азотеи; из ее груди вырвался подавленный крик. Это не был крик удивления. Это не был и крик жалости при виде болезненной бледности его лица и беспомощно висевшей раненой руки. Это был стон наболевшего сердца.

Больной оправился от ран. Он больше не нуждался в помощи сестры милосердия. Он теперь ехал к ней сам.

Под прикрытием цветущей юкки Луиза жадно следила за каждым движением Джеральда.

Она почувствовала некоторое облегчение, заметив, что он бросил несколько взглядов на Каса-дель-Корво, и ей стало еще радостней, когда Морис остановился у рощи и долго внимательно смотрел в сторону гасиенды.

У нее мелькнула надежда, что, глядя на гасиенду, он думал о ней. Но это была мимолетная радость. Она сменилась снова мрачной тоской.

Куда же он ехал? Конечно, навестить донью Исидору Коварубио де Лос-Ланос.

Правда, он вернулся обратно через час. Но ведь они могли встретиться в лесу.

И что в том, что мустангер, проезжая мимо, опять взглянул на гасиенду и опять остановился у рощи и долго смотрел в сторону Каса-дель-Корво? Это могло быть лишь проявлением коварства – так объясняла себе Луиза его поведение.

Он хотел лишь растравить раны ее сердца, чувствуя себя победителем. Но зачем такая жестокость? Зачем он остановился здесь, с еще не остывшими на губах поцелуями Исидоры?

Дата добавления: 2015-07-11