Создание каспийского трубопровода

Современная политическая карта Каспийского региона сложилась в конце 1991 года, когда после распада СССР на берегах Каспийского моря появились новые независимые государства – Азербайджан, Казахстан и Туркменистан. Очень скоро они оказались в фокусе ведущих стран мира, прежде всего ЕС и США, целью которых на Каспии стало отдаление бывших союзных республик от России и воспрепятствование созданию нового союза под руководством Москвы. Первые контакты с лидерами прикаспийских государств установили представители нефтегазовых компаний, за которыми последовали чиновники западных государственных структур. Ими изучалась возможность вхождения в экономику стран, уже явно отходящих от федерального центра, а также расширение геополитического влияния на новые прикаспийские государства. Повышенный интерес к Каспийскому региону определили углеводородные ресурсы, расположенные на месторождениях в прикаспийских странах. Нефтяные компании, а впоследствии и представители западных государств активно искали в правительствах стран, среди специалистов группы лоббистов, которые помогли бы обеспечить быстрое проникновение в нефтегазовую отрасль экономик прикаспийских государств. В начале 1990-х годов углеводородные ресурсы из новых прикаспийских государств могли поступать на экспорт только через территорию России. Так, Казахстан не имел собственной сети трубопроводов и для вывоза добываемой нефти пользовался на правах аренды российскими трубопроводами, а также прибегал к дорогостоящей транспортировке по автомобильным и железным дорогам. В этой связи создание широкой сети нефтепроводов стало одной из приоритетных задач, с решением которой было тесно связано эффективное функционирование нефтегазовой отрасли Казахстана. Правительство изучало различные варианты строительства новых трубопроводов, предлагаемых разными группами крупных иностранных инвесторов, проявлявших повышенный интерес к казахстанским месторождениям. Определенные трудности с доступом на внешний рынок были у Туркменистана, чей газовый комплекс в период существования СССР являлся частью единой трубопроводной системы. Республика обладала мощным газодобывающим и газотранспортным потенциалом. Во второй половине 1980-х годов (1986–1991 годы) Туркменистан ежегодно добывал до 90млрд м³ газа при собственных внутренних потребностях в 10–11млрд м³. После 1991 года Туркменистан являлся вторым после России производителем и экспортером газа на постсоветском пространстве. Однако в последующие годы туркменский газ оказался лишенным доступа на рынки сбыта. Одной из основных причин этого стала высокая стоимость транспортировки через территорию Узбекистана, Казахстана и Россию, что делало туркменский газ неконкурентоспособным. В результате объемы продаж туркменского газа за первые годы независимости снизились в несколько раз. Задача строительства новых трубопроводов тесно переплеталась с освоением газовых месторождений, обладающих высоким углеводородным потенциалом. Тем более что с газовой отраслью Туркменистана были связаны многие отрасли туркменской экономики. Так, отраслевая структура производства промышленной продукции складывается следующим образом: доля продукции топливно-энергетической отрасли – 47,3%, машиностроительной – 1,6%, химической и нефтехимической – 25,5%, легкой промышленности– 21,9%.

В отличие от Казахстана и Туркменистана в несколько лучшем положении находился Азербайджан. Созданные еще в советское время нефтепроводы и газопроводы географически были ближе к европейским потребителям и к Турции, которая с момента распада СССР проявила повышенный интерес к трубопроводным проектам, связанным с выводом азербайджанских углеводородов на внешний рынок. Этим объясняется тот факт, что с обретением независимости Азербайджан в своем экономическом развитии сделал ставку на добычу и транспортировку углеводородных ресурсов. Для России в начале 1990-х годов в Каспийском регионе интерес представляли уже действующие или находящиеся в стадии реализации проекты нефтепроводов, которые выводили ресурсы Казахстана, Азербайджана и Туркменистана через ее территорию. При этом прокремлевские «нефтебароны» считали, что бывшие республики никуда не денутся, пока экспортный «ключ» находится в руках Москвы. Борьба за каспийскую нефть и пути ее транспортировки началась в начале 1990-х годов, когда после обретения независимости прикаспийские страны вместе с международными нефтяными компаниями начали разрабатывать новые маршруты трубопроводов для поставок каспийской нефти. И если запасы нефти в российской части Каспийского моря не шли ни в какое сравнение с запасами Азербайджана, Казахстана и Туркменистана, то по части трубопроводного транспорта все обстояло наоборот. Россия имела большое преимущество, так как располагала сетью нефтепроводов. Одними из основных маршрутов транспортировки нефти считались нефтепроводы Баку (Азербайджан) – Грозный – Тихорецк – Новороссийск (Россия) и Тенгиз (Казахстан)– Новороссийск (Россия). Активные дискуссии о путях транспортировки каспийских углеводородов сразу же выявили расхождения межгосударственных интересов, которые приобрели характер международной политической и стратегической конфронтации. Объяснение этому следует искать в тех экономических выгодах и геополитических интересах, которые рассчитывала получить страна от прокладки по своей территории трубопроводов. Западные страны незамедлительно и весьма наступательно включились в передел нефтегазового рынка Каспийского региона и разработку новых трубопроводных проектов, преследуя в первую очередь геополитические цели, а уж затем отстаивая экономические интересы. Именно с этих позиций западные страны подходили к преобразованиям в Каспийском регионе, стремясь диверсифицировать поставки энергоносителей прикаспийских государств на внешний рынок. Трубопроводы стали острейшей внешнеполитической проблемой для России и одновременно одним из главных инструментов в борьбе за сохранение доминирующего положения в регионе, прежде всего со стороны США, которые, как отмечали российские эксперты, пытались ускорить процесс политического и экономического обособления бывших советских республик от России. Интерес к запасам углеводородного сырья на Каспии поддерживался «на плаву» во многом благодаря усилиям США. Была создана ничем не подкрепленная уверенность в близости нефтяного бума и быстрого обогащения прикаспийских стран. Это инициировало появление различных трубопроводных проектов, большинство из которых не могли быть реализованы в силу объективно существующих причин, хотя и сыграли свою роль в активизации переговорного процесса западных стран с прикаспийскими государствами. Иных позиций и иной политики, нежели США, придерживалась Россия, заинтересованная не форсировать разработку углеводородных ресурсов Каспия, а сохранять существующие советско-иранские договоренности по вопросу международно-правового статуса моря. В частности, советскоперсидский договор 1921 года, в котором отмечалось, что торговый флот Персии, как и прежде, имел право судоходства в Каспийском море, которое находилось в общем пользовании. То есть речь не шла о его разграничении.

Другим документом, к которому апеллировала Россия, был Договор о торговле и мореплавании между СССР и Ираном (до 1935года – Персия), заключенный 25 марта 1940 года. В нем провозглашалось равенство в условиях мореплавания для торговых судов обеих стран по всей акватории моря. За Россией и Ираном было закреплено исключительное право на рыболовство в 10-мильной прибрежной зоне. Отдельная статья оговаривала, что в Каспийском море могут находиться только советские и иранские суда. Это положение фактически определяло закрытый характер Каспия. Заключение договора 1940 года стало последним этапом в оформлении правового статуса Каспийского моря того времени. В итоге после 1940-х годов Каспийское море фактически стало находиться в ведении СССР и Ирана на равных правах (как объект совместного использования исключительно прибрежными государствами). Никакой официальной границы, за исключением выделения 10-мильной зоны рыболовства, установлено не было, хотя на практике СССР охранял линию Астара – ГасанКули (423,2км), за пределы которой иранские суда практически не допускались. Таким образом, в правовом отношении Россия опиралась на принцип непрерывности (континуитета) российской государственности, согласно которому Российское государство (Российская империя, Российская Республика, РСФСР, СССР и Российская Федерация) – один и тот же участник межгосударственных отношений, один и тот же субъект международного права, который продолжает осуществлять права и выполнять обязательства, вытекающие из его международных договоров. Достаточно уверенная позиция России по данному вопросу в первой половине 1992 года определялась и тем, что ее правопреемство в отношении статуса Каспия новые прикаспийские государства (Азербайджан, Казахстан и Туркменистан), как государства – члены СНГ, подтвердили в Алма-Атинской декларации от 21 декабря 1991 года.

Данный подход не отвечал интересам прикаспийских государств, поскольку прежний правовой статус Каспия служил препятствием для масштабной разработки месторождений нефти и газа. Российская позиция также шла вразрез с интересами внерегиональных стран и крупных нефтяных компаний, которые видели в Каспийском регионе «второй Кувейт». Транспортировка каспийской нефти стала ключевой проблемой для стран, расположенных на территории от Балкан до Центральной Азии и Дальнего Востока. В ее решение в начале 1990-х годов прошлого века были втянуты прикаспийские страны и значительное число внерегиональных государств.

Страны– участники добычи и транспортировки каспийской нефти

Строительство каспийских нефтепроводов не являлось технической или экономической проблемой. Выбор маршрута – это прежде всего вопрос политический. Труба являлась проводником внешней региональной политики, которую реализовывало государство-владелец нефтяных и газовых запасов. Именно трубопроводы определяли стабильность или конфликтность на путях транзита. Строительство трубопроводов тесно увязывалось и с решением проблемы международно-правового статуса Каспия. Проблема транспортировки каспийской нефти имела ряд технических и политических аспектов. Так, существующая в начале 1990-х годов XX века российская система нефтепроводов была не в состоянии транспортировать на европейские рынки тот объем нефти (около 100млнт), который планировалось добывать на Каспии в XXI веке. Теоретически она могла транспортировать в Европу к портовым терминалам на Балтийском и Черном морях максимум 20млнт дополнительной нефти из Каспийского региона в том случае, если экспорт собственно российской нефти не изменился бы. Кроме того, в России осталось только два портовых терминала на побережье Черного моря, в районе Новороссийска и Туапсе, общей мощностью около 40млнт нефти в год. Страны Каспийского региона были едины в своих подходах к вопросу о транспортировке нефти – это многовариантность. Вот мнение президента Казахстана Н.Назарбаева: «Я всегда очень четко расставляю акценты, когда меня спрашивают: как вы собираетесь доставлять свою нефть потребителям? Я – за многовариантность. Но номер первый – это Каспийский трубопровод… В 2003–2005 годах Казахстан будет способен транспортировать гораздо больше нефти, чем сейчас. Для этой цели мы заключили контракт с Китайской Народной Республикой – о прокладке нефтепровода Западный Казахстан – Западный Китай… Хочу подчеркнуть: Иран тоже не останется без казахстанской нефти». Созвучно позиции Н.Назарбаева было мнение президента Туркменистана: «Разрабатывая стратегию реализации трубопроводных проектов, мы исходили из ее многовариантности. Разведанных и подтвержденных данных о запасах углеводородного сырья вполне достаточно, чтобы проектировать и прокладывать сразу несколько магистралей в дополнение к уже имеющейся северной. Многовариантная трубопроводная инфраструктура обеспечит увеличение объектов и диверсификацию мировых поставок энергоресурсов, даст возможность стабилизировать и гарантировать их международное распределение». По словам Грега Ренвика, старшего исполнителя компании «Мобил» (США), все прикаспийские страны были вовлечены в так называемую «политическую трубопроводную игру». При этом роль России, Ирана и Азербайджана была особенно велика, поскольку, являясь производителями нефти и газа, они служили транзитными путями для их поставок своим соседям. Дж. Робертс, автор книги Caspian Pipelines («Каспийские трубопроводы»), рассматривая значительное число маршрутов транспортировки каспийской нефти, классифицировал их по трем основным направлениям: северное, или российское; центральное, или кавказское; южное, или ирано-пакистанское. К такому разделению мы добавили еще восточное, или азиатское, направление. Указанная географичность маршрутов отражает направленность нефтепотоков, хотя кавказское направление к тому же является и источником (поставщиком) самой нефти. Впоследствии многие авторы стали придерживаться этой классификации.

Дата добавления: 2015-07-11