Часть 2. 5 страница

У меня зазвонил мобильник, о существовании которого, как и о пистолете, я забыл. Я посмотрел на экран, с целью узнать: кто же мне звонит? Конечно же, это моя жена.

- Да, Оля.

- Ты где? Куда пропал?

Она явно обеспокоенна.

- Не поверишь, в нашем магазине хлеба нет, я пошёл в другой. Уже домой иду.

Ложь. Ну и что ж? Хм…

- Ну, я тебя жду, милый.

- Всё, всё, иду.

Она сбросила. Убирая телефон в карман, я увидел, как к дому подъезжала знакомая серая «девятка».

«Как кстати…» - вдруг возникла мысль в моей голове. Я даже испугался этой мысли.

XVIII

- Что ты здесь делаешь? – на повышенном тоне спросил Андрюха.

Он был явно удивлён. Я заметил его удивлённые глаза ещё тогда, когда он подъезжал.

Он поспешил вылезти из машины, закрыть её, положить ключи в правый карман своей курточки и подойти ко мне. Задал вопрос и с нетерпением ждал ответ.

А что я, собственно говоря, здесь делаю? Что мне ответить ему? «Андрей, я пошёл за хлебом, потом купил сигарет и решил покурить у подъезда твоих родителей. А вдруг ты подъедешь! Поболтали бы». Бред… Но ответ возник сам собой.

- Мне срочно нужно с тобой поговорить!

Так, начало разговора есть.

- Что? Именно здесь?

- Да! – в приказном тоне крикнул я, тем самым, очередной раз, удивив Копытова.

- Чего ты хочешь? – напряженно спросил Андрей.

- Скажи, для чего мы это делаем? Зачем это дело?

- Ты спрашиваешь зачем? Зачем ты спрашиваешь? Я тебя вообще не понимаю. Ты же сам согласился. Ты сам говорил, что это лёгкие деньги. Зачем ты тогда согласился вообще? Ты меня спрашиваешь «зачем?». Но позволь мне у тебя спросить «зачем?». Зачем ты согласился на это, если сомневаешься….

Всё не просто так. Сегодня я упал в обморок, после которого я не могу найти себя. Мне не охота проворачивать это дело, хотя план ограбления придумывал я. И это тоже странно.

- …Ты же сам придумывал, как это провернуть. Ладно, Кот сходит с ума, но ты…

Не просто так Кота похищали инопланетяне, как он говорит. И я это чувствую всеми клеточками своего тела.

-… Вот скажи, ты ненормальный?

- Андрей, я не пойму, что происходит, но, если ты мне друг, пойми меня, пожалуйста. Я первый раз в жизни упал в обморок…

«Неужели я пытаюсь ему что-то объяснить?»

- И что, Толик? Всё? Конец света пришёл? Пойми…

Не просто так я не люблю свою жену, а я её не люблю. Не просто так я люблю сигареты, и не просто так я закурил.

-… потом делай, что хочешь. Хочешь - сходи с ума, хочешь – забудь меня. Но нельзя же останавливаться на полпути…

Не просто так я веду себя как ненормальный, и не просто так я не слушаю, что он говорит.

Потом Копыта стал говорить тише, так как из-за тумана выплыл мент.

«Может, стоило оставить оружие дома?»

Полицейский прошёл мимо. Ему не было дел до двух типов, которые о чем-то разговаривали. Видно, он просто шёл домой. И когда мент скрылся, Андрей опять повысил тон.

«А красиво в тумане все появляется и исчезает», - подумал я, не слушая Андрея.

«И для чего-то этот туман выдумали?»

ВЫДУМАЛИ!!!

- Твой обморок – это случайность!

Я резко достал пистолет.

БАХ!!! БАХ!!! БАХ!!!

«Нет, Копыта, в жизни вообще происходить всё не просто так, в жизни всё неслучайно!»

Я быстро спрятал пистолет обратно. Подошёл к мёртвому телу Копыта, достал из правого кармана его куртки ключи от машины, открыл машину, сел в неё, завёл и дал по газам.

Все произошло как-то быстро, что я и сам ничего не понял. Пока я рулил, в голове всё переваривалось.

Мне было противно, что я убил человека, мне было и очень жаль Копыта. Но он всего лишь выдумка. Не совсем понимаю, что это обозначает. Но …

Я понимаю, что дома, а я еду домой, меня встретить жена, которую я даже не знаю. Я знаю, что жил с другой женщиной, которую звали не то Аня, не то Саша. Я понимаю, что моя работа, моя жизнь, все эти 28 лет - это фикция. Я другой человек. Я не менеджер в магазине по продаже компьютеров. И я точно не граблю мелкое казино. Что-то произошло в мире. И я понимаю, что его кто-то изменил. Но почему? И кто?

То ли я не знаю, то ли не помню.

Я затормозил у своего подъезда, вышел из машины, зашёл в подъезд, а потом в квартиру.

Зачем вообще я пришёл домой? А что мне вообще теперь делать?

Я хлопнул дверью, заходя в квартиру. Ко мне навстречу вышла Ольга, а у меня зазвонил мобильник. Мне звонил Кот.

- Ало!!! – с какой-то надеждой крикнул я.

Ольга стояла в проходе и смотрела на меня тупыми глазами.

- Толик, помнишь, вы нашли меня пьяным… - начал Кот.

- Женя, в двух словах,- неожиданно для себя произнес я.

- Я не ВЫДУМКА…

Я улыбнулся. Я понял, что я не один.

- Я тоже, Женя.

- Я рад, что и ты все помнишь…

Связь оборвалась. А я действительно всё вспомнил. Память вернулась незаметно, гладко, безболезненно. Я вспомнил всю свою жизнь. Я вспомнил Аню, свою нелюбимую жену, но всё равно я по ней заскучал. Она лучше, чем идеальная, но нелюбимая Ольга. Я вспомнил свою фирму «Островок», свою машину, которой Эдик постоянно делал больно. Я вспомнил концерт Волосюка. Да и самого Валентина Петровича я вспомнил.

- Толик, - тихо произнесла Ольга.

А главное, я вспомнил Сашу…

- А где хлеб?

… которая превратилась в монстра!

Я достал пистолет, и направил её на Ольгу.

- Только попробуй превратиться в какую-нибудь тварь, и ты получишь пулю. И скорее всего не одну, - озлобленно произнёс я.

Ольга посмотрела на меня как на психа.

- В какую тварь?

- В любую!!! Малейшие признаки монстра и ты труп!!! – заорал я.

- Тебе надо в психушку, придурак, - закричала Ольга, - и прекрати тыкать на меня пальцами.

- Что?

Я посмотрел на руку, в которой держал пистолет. Но пистолета в руке не было. Я тычу двумя пальцами в Ольгу.

- А вы, Валентин Петрович, урод! – крикнул я в никуда.

- Ты псих! – крикнула Ольга и убежала на кухню.

Я повернулся к двери. Пора валить из дома. Поеду, найду Кота. Я хотел взяться за дверную ручку, но рука прошла насквозь, будто бы я призрак, либо ручка - всего лишь голограмма. Я попробовал еще раз, но фокус повторился.

Вдруг я почувствовал резкую боль в голове, которая пришла от затылка. Пока темнота наполняла мои глаза, я заметил падающие осколки от вазы, которую я подарил Ольге на день рождение. От удара по голове такой вазой, потеря сознания обеспеченна. О, чёрт…

XIX

Недавно я заметил, что моё любимое занятие – это смотреть часами в окно, расчерченное в клеточку толстыми прутьями решётки. Я люблю смотреть на дворик, что открывается моему взору, на людей, которые гуляют в этом дворе, на деревья, которые с каждым днем становятся всё обнаженней и обнаженней – короче на все то, что я сильно стал ненавидеть. На 31 день моего увлечения деревья стали полностью голыми. Это абсолютно не радует глаза, но и не является весомым аргументом для отказа от моего увлечения. Грустно и обидно, что я не могу контролировать время и матушку природу. Если бы я это мог, деревья были бы зелёными… Ярко-ярко зелёными…

И так, я люблю смотреть на деревья, которые я ненавижу за их нищету, я люблю смотреть на людей, которых я ненавижу за то, что они люди. Просто люди… Я люблю смотреть на солнце, которое становиться всё холоднее и холоднее, и за это я его ненавижу, ведь мне охота, что б оно жарило сильно-сильно, а оно тускло светит против меня. Я ненавижу ЭТО ВСЁ ещё и потому, что ВСЁ ЭТО пахнет свободой, чего мне катастрофически не хватает.

Но больше всего мои глаза радуют птицы. У меня прямо мурашки бегут по телу, когда я вижу их свободный полёт. Эти твари настолько свободны, что лучшего и не пожелаешь. Хотя эта свобода является полной чушью, обманом и, конечно же, выдумкой, но эти чёртовы птицы освобождены даже от возможности думать об этом. Им нет дела до таких вопросов, как: что такое вселенная, жизнь, время, свобода, и почему люди не летают?

Может это и есть настоящая свобода?

«Нет, ведь я-то знаю, что этот мир выдумка, и пока я часть этого мира, мои руки будут прикованы к цепям судьбы всевышнего».

Знание – сила, чёрт бы её побрал!

- Что ты там хочешь увидеть? – спросил меня Лёнька из-за моей спины, который подошёл ко мне, пока я смотрел в окно.

- Свободу, - с грустью ответил я, не поворачиваясь к нему.

- Эх, Толик, если ты думаешь, что её можно увидеть в этом окне, то ты точно умалишенный, - с улыбкой на лице говорит он.

- Почему? – спрашиваю я.

- Как можно увидеть свободу из того места, где её нет. Смысл заточения в чём? В том, что тебя полностью лишают свободы. Ты смотришь в окно, а помимо цветной картинки, под названием «улица», ты видишь отражение этой палаты, а также моё отражение, и отражение моей белоснежной улыбки… отражение заточения…

И он улыбнулся. Я действительно видел в окне отражение его улыбки, да и всего другого, что он перечислил. И мне стало грустно оттого, что Лёня прав. Я никогда не смогу полностью ощутить себя свободным, я никогда не увижу свободу, какие бы попытки не совершал. Я нахожусь в этом мире, полностью лишённого смысла свободы.

«Зачем человек ищет её? Для чего я ищу её?»

- Ты только не грусти, - успокаивает меня Лёнька. - Как говорил Булгаков, каждому там причитается по его вере. Так что, верь…

И Лёнька снова улыбнулся.

Уже как 31 день я нахожусь в психушке в 308 палате на третьем этаже. Я каждый день пытаюсь вспомнить, как я сюда попал. Но не могу все вспомнить точно. Наверное, это из-за чёртового удара по голове. После того как Ольга ударила по моей макушке вазой, я отключился. Когда сознание пришло ко мне полностью, я сидел в смирительной рубашке в кабинете доктора Винокура. «Вы согласны, что вы чуть не задушили свою жену…» - слышу я его голос. Я пытаюсь сказать «нет», но следующие 10 секунд для меня как открытый космос – тёмный и неизведанный. Не помню, что произошло за эти 10 секунд, но только я опять очнулся, ко мне подбежали двое и стали делать мне укол. Опять полёт в неизвестность, который приземляет меня в эту чёртову палату.

Я понял, что сюда меня засадила моя жена Ольга. Моя милая жена Ольга, которая не соизволила за этот месяц меня навестить. Без помощи Волосюка здесь точно не обошлось, и в этом я был полностью уверен. Почему бы мне тогда не сбежать из этой больницы? А куда я пойду? Я даже не знаю, что мне вообще теперь делать. Для чего я знаю про астронома и его выдуманный мир, частью которого я являюсь? Что дают мне эти знания? Они только делают из меня психа, и я по праву должен находиться здесь, и поэтому идти мне некуда.

И так, я нахожусь в 308 палате, в которой кроме меня находились ещё четыре больных – Лёня Геращенко, Юрий Семёнович Родионов, Станислав Гусев и дед Макар.

Лёнька, парень 22 лет, был самый не псих из них. С Лёнькой я быстро нашёл общий язык. С ним я общаюсь больше, чем с остальными. Я так и не понял, почему он лежит в психушке. Каждый раз хочу у него спросить «почему», но что-то мне мешает спросить у здравого человека о его умственном недостатке.

Юрий Семёнович Родионов всю свою дееспособную жизнь был обычным электриком на местной электростанции. Как и полагается выпивал с рабочими, а потом и вовсе спился. На 61 году своей жизни, он похоронил свою жену, она умерла от сердечного приступа. Взрослая дочь, которая уже вышла замуж и родила мальчика, не признала в лице Юрия Семёновича отца, а внук даже и не знал, что у него есть такой дед. Белая горячка – это единственная женщина, которая стала посещать Юрия Семёновича дома. А посещать она его стала все чаще и чаще. В конце концов, он начал разговаривать с призраками и духами. Не видел этого человека, когда он пил, но, зная его 31 день, я могу сказать, что человек он добрый и хороший. Правда, его «правдивые» рассказы на ночь меня выводят из себя.

Станислав Гусев был единственным человеком, которого все в этой палате считали психом. Даже дед Макар, который, поверьте мне, точно ненормальный, назвал его сумасшедшим. Однажды он сказал мне по секрету:

- Толик, не верь Стасику. Он говорит, что он шаман из последнего города Майя, который спрятан в джунглях Амазонки, но это не так. Он просто свихнулся. На самом деле, он с моей планеты. Прилетел чуть позже меня. Посадка была неудачной, вот и вскипели мозги.

- Откуда ты знаешь, что он с твоей планеты? – спросил я у деда Макара.

- Так он жил по соседству. Я его родителей хорошо знаю. Баланады воровал в детстве у них в саду.

- Что такое баланады?

- А-а-а-а-а вот, сынок, тебе такого никогда не попробовать. Фрукт у нас на планете такой растёт.

На самом деле Станислав служил по контракту в Чечне. В метре от него взорвалась граната, от которой Станислав пострадал только умственно. Каким-то чудом в Стаса не попал ни один осколок. А шок был сильным, после которого Гусев целый день разговаривал на непонятном языке. Вскоре он объяснил всем, что тело Стаса спас дух умирающего шамана из племени Майя, который искал себе подходящее новое тело. И с тех пор он называет себя Илоайем.

Станислав ни с кем не хотел разговаривать, да и разговаривал он мало, но и некому не мешал спокойно жить в нашей палате. Иногда ночью он будил меня и предлагал сигарету, одну из тех, что ему присылали родные. Мы вставали к окошку и, выпуская дым, разговаривали о детстве. Причём он рассказывал о своём детстве, а не о детстве Илоайя. Соседи по палате признались мне, что и их он, бывает, будет ночью покурить.

Дед Макар, фамилии которого я не помню, так как и санитарки и доктора называют его дедом Макаром, думает, что он прилетел с другой планеты, которая находиться в созвездии Пегаса. Он многое рассказывает о своём внеземном доме, но, как он говорит, многое стал забывать. Тела на Земле быстрее стареют, чем на его планете. А на свою планету он вернуться не может, а почему - это секрет.

Чем же вообще занимался дед Макар, никто не знал. Его сын, какой-то мелкий бизнесмен, просто упёк своего 70-летнего папашу в это заведение, и каждый раз даёт деньги, что бы деду Макару жилось здесь хорошо. И действительно, ему неплохо живётся. Спит, ест, рассказывает всем свои бредни, и никто ему не затыкает рот. А этому старику, похоже, больше ничего и не надо в этой жизни. По крайне мере дед Макар сам говорил, что ему кроме общения, еды и кровати больше ничего не надо.

Стоит призадуматься. Если то, что я знаю о трёх последних, делает из них сумасшедших, то моя история тоже делает из меня психа. Естественно, я никому не рассказал про свою жизнь. Только однажды Лёнька спросил, кем я был и что делал? Я ему ответил, что менеджером в компьютерном магазине и директором фирмы «Островок». Наверное, это достаточно, что б мои соседи подумали, что я тоже того…

XX

И так, я смотрел в окно. Лёнька тоже взглянул в него.

- Так, ты, значит, смотришь заодно за шухером здесь, - сказал он мне и быстро переместился к тумбочке у своей кровати, которая находилась в углу слева от окна.

- А ты, Илоай, короче, за дверью смотри, - приказал он Стасу.

Дверь в палату находилась напротив окна, в данный момент за моей спиной.

Стас лежал у двери в правой половине палаты. Рядом с ним лежал дед Макар, а ближе к окну стоял стол. Моя кровать находилась в левой половине палаты вместе с кроватями Юрия Семёновича и Лёньки. Лёня спал ближе всех к окну. Между мной и Лёнкой спал Юрий Семенович. А я - ближе к двери, у умывальника.

Лёня достал сотовый телефон из своей тумбочки. Грозно посмотрев на деда Макара, он произнес:

- Дед Макар, сейчас нужно молчать.

Я немного повернул голову и посмотрел на деда Макара. Дед Макар непонимающе захлопал глазами.

Лёня начал очень медленно говорить:

- Де-е-е-е-д Ма-а-а-а-к-а-а-р, ко-о-о-о-гда я-я-я разго-о-о-о-ва-а-а-ри-и-ива-а-а-ю-ю-ю по-о-о теле-пеле-ко… тьфу ты! Короче молчи дед, пока я буду по телефону говорить.

- Я и так целый день молчу, Лёня. Что мне, лень будет пару минуток помолчать? – проворчал дед Макар.

Лёнька, радостно набирая номер, бухнулся в свою кровать.

Кровати кстати были мягкими и удобными, несмотря на их, хрен знает какой, возраст. Но вот стены меня вовсе не радовали. Меня напрягали эти светло-коричневые стены с темно-коричневой, толстой полосой внизу. Немного я пожалел, что лег рядом с ржавым умывальником. Этот краник сталинских времен никогда до конца не закрывался. Даже не хочу думать об этом ужасном, ночном «кап-кап-кап». Хотя уколы, которые, кстати, должны скоро ставить, нейтрализуют эту проблему. Хотя, хрен его знает? Не всегда, блин. Иногда эта проблема вырастает до катастрофы. Интересно, что за хрень они нам ставят?

Я отошёл от окна и пошёл в сторону своей кровати.

- Эй, а шухер? – закричал Лёнька.

- Пошёл ты, - ответил я ему и лёг к себе на кровать.

Лёнька не стал мне ничего отвечать, тем более у него кто-то ответил на телефонный звонок. Лёня радостно произнёс «привет, малышка».

Единственный, кто мог разговаривать на равных с Лёнькой, был я. Все окружающие в палате считали его царём или даже богом. Меня он тоже как-то раз хотел убедить, что он всевышний. Но увидев мой взгляд, он сказал мне «добро пожаловать».

Сейчас Лёнька разговаривает по телефону, и никто не будет ему мешать. Мне они тоже не будут мешать, что-нибудь делать. Если я, конечно, буду что-нибудь делать. Меня считают приближенным к Лёни. И я единственный, кто может наплевать на указ Леонида и сказать ему «пошёл ты».

Скоро будут делать новые уколы, а мне кажется, что действия старых ещё не прошли.

Лёня трещал по телефону, Стас следил за дверями, остальные молчали, включая и меня. Я и не хотел говорить, что-то меня увлекло в мир раздумий. Мне просто охота о чём-нибудь думать. Кстати, я единственный, кто может в этой палате пользоваться Лёнькиным сотовым. Правда, мне это уже и не понадобиться. Я звонил Ольге, но она не берёт трубку. Я звонил Коту… Женя, где ты сейчас? Почему не отвечаешь? Единственного человека, который бы понял меня как никто другой, просто стало невозможно найти. Стало даже очень интересно, что же испытал он за это время? Не думаю, что Волосюк его оставил просто так и издевался только надо мной. Зачем вообще чёртовому астроному это всё понадобилось? Звонить родителям и разочаровывать их, говоря, что их сын лежит в психушке, тоже плохая идея. Мда, жизнь – несправедливая штука.

- Лёня! – шёпотом крикнул Илоай.

Лёня спрятал трубку. Дверь палаты открылась. Зашла Нюра - толстая медсестра, которая пичкает нас лекарством.

- Как у вас сегодня тихо, - произнесла она, приготавливая всё для уколов.

После того, как мне поставили укол, я сел и уставился под кровать деда Макара, который начал рассказывать новую историю:

- Однажды я украл у отца полётобиль. Мне очень хотелось слетать в Паридус. Паридус - это огромный мегаполис, который находился не далеко от моей деревни. Я был юным, примерно 18 земных лет. Отец говорил мне, что я должен быть фермером, а меня это не устраивало. У меня была мечта, которую я был обязан осуществить.

- Что же это за мечта? – спросил Юрий Семенович.

- Это я скажу попозже. И так я прилетел в Паридус…

Сквозь громкое «КАП-КАП» я слушал деда Макара и смотрел под его кровать. Мне показалась, что там кто-то ходит. Потом я увидел, как семья маленьких троллей, собравшихся в поход, медленно передвигались из-под кровати деда Макара под кровать Илоая. Мне показалась, что один произнёс, что ворота в лес открыты и им пора …

- Анатолий! - услышал я Лёньку.

Я посмотрел на него.

- Ты как будто там троллей увидел, - смеялся он.

Я улыбнулся в ответ. «Чёртовы уколы» - подумал я. Потом я решил не смотреть под кровать, а просто лёжа слушать деда Макара и представлять тот мир, о котором он рассказывает.

- … и только в Паридусе был космодром, с которого можно было улететь на Землю…

Я представил другую планету, которая показалась мне очень красивой. Я представил необычный город Паридус, который заманивал своей загадочностью и техническим прогрессом. Невиданной красоты животные, которые обитали на той планете, живут в этом городе только в зоопарках. Необычно красивое небо, на которое можно смотреть часами, не отрываясь, просто порадовало меня.

- … и вот я осуществил свою мечту. Я все-таки прилетел на Землю, - закончил дед Макар.

- Не жалеешь? – спросил Юрий Семёнович.

- Нет, не жалею. Вы не видели мою планету. Вы никогда не увидите то, что видел я. Земля прекрасна и необычна. Она самая красивая планета во всей вселенной. Вы не представляете, насколько ужасна моя.

Дед Макар заплакал. Странно, а я её представлял красивой. Дед Макар прав - нам никогда не увидеть то, что видел он.

- Не плач дед Макар, сейчас ты на этой планете, - добродушно сказал ему Лёнька.

- Знаешь, Лёня, я завидую Стасу, - проговорил дед Макар.- Я завидую ему, так как он никогда не вспомнит свою планету. Его память наполнена призрачными воспоминаниями шамана древнего племени. Он видит такие великолепные картины джунглей. А мой мир воспоминаний ужасен. Мне никогда не стереть из головы эти ужасные воспоминания о моей планете.

Илоай молчал. Что-то было древнее и таинственное в его молчании.

Мысленно я пожалел деда Макара.

Насытившись макарскими рассказами, я и не заметил, как пролетел ужин, как пролетел день, и как наступила ночь. Такое ощущение, что я очень долго спал и видел сны. Словно вся жизнь мне приснилась, а теперь я открою глаза и увижу свою комнату…

А ночью спокойно и тихо, единственное, что привлекло моё внимание, так это перешёптывание на соседних кроватях. Я открыл глаза и повернул голову в сторону Юрия Семёновича и Геращенко. Они о чём-то болтали.

Всё-таки, я увидел не свою комнату. Чёртова палата!

- Что же ты услышал? – спросил Лёня у Родионова.

Мне почему-то стало тоже интересно, что же там услышал Юрий Семёнович.

- Лёня, я услышал стены, - ответил Юрий.

- Как? Что они тебе говорили?

Как и Лёне, мне тоже стало интересно, что могли сказать эти коричневые скудные стены.

- Это были не совсем стены. Это были духи стен. Они сказали мне, что эта палата выглядит абсолютно по-другому. Стены - это нечто иное для них, совершенно другое. То, что видят люди ошибочно. Но это не всё. Сами духи тоже не знают, как выглядят на самом деле. То, что они из себя представляют, тоже фальшивая картинка.

- А что они ещё говорили?

Мне показалось, что Лёню этот разговор сильно заинтересовал.

И тут меня посетила странная мысль. А что, если эти психи действительно видят и слышат то, о чем говорят? Что если дед Макар действительно побывал на той планете, в Стаса действительно вселился Илоай, а Родионов слышит духов? Чёрт побери, я же тоже видел то, чего не видели остальные. Чем я отличаюсь от психов? Сам я определяю это тем, что я-то знаю, что это со мной происходило на самом деле, а с ними нет. Но кто их знает. Также как и я, они не смогут никому это доказать. А может я тоже псих? Стоп, а может, нормальных людей нет вовсе? Может, каждый видит и живёт своей определённой жизнью. Может ненормальный – это такой человек, чей окружающий мир и виденье этого мира через чур отличаются от определённого стандарта. Для всех то, что со мной происходило, не реально. А есть ли разница в том, что происходит с нами в реальности и в нереальности? Мы же испытываем какие-то чувства и эмоции во сне. Так почему сон – это не реальность?

Нет, я всё же псих!

- А ещё они сказали, что скоро нас посетит создатель. Создатель, кстати, сам не знает, как выглядит на самом деле. И он не уверен, что является создателем вообще, – продолжал Юрий Семёнович.

Может, то, что я услышал, мог услышать только я. А они на самом деле разговаривают о машинах или о тёлках. Или я уже перегибаю палку…

Ты – это то, что тебя окружает.

Правда, Волосюк со мной не согласиться.

Я встал. Юрий Семёнович замолчал. Я подошёл к ним и спросил:

- Хотите узнать, почему я попал сюда?

Геращенко, как мне показалось, ответил «да» на вопрос раньше, чем я успел его вообще задать.

Я рассказал абсолютно все. Чем ближе рассказ приближался к концу, тем больше становились глаза у моих слушателей. Такое им даже дед Макар не расскажет. Я закончил.

- Ты точно ненормальный, - произнес Лёня.

- Но то, что я рассказал, правда, - шёпотом крикнул я.

- Нет, ты мне ответь, какой нормальный человек испугается, что в магазине на выходе оружие запеленгуется? Это же не металлоискатели! – удивленно возмутился Леонид.

Я посмотрел в его глаза. Боже! Они дикие до ужаса. Как я раньше не замечал, что Леонид тоже псих. Возможно, и похлещи остальных.

- Лёня, ты веришь в то, что я рассказал? – спросил я.

- Конечно, верю. Я верю, что ты это действительно пережил. Более того, я верю всему, что говорит Юрий Семёнович.

Юрий Семёнович покорно молчал.

- Также я верю Стасу и деду Макару, - продолжал Леонид.

- Почему? – спросил его я, заметив, что этот вопрос его удивил. Его удивил даже не сам вопрос, его удивила необходимость его задать. Он ответил мне:

- Потому что все обитатели этой палаты сюда попали не просто так. С ними что-нибудь да случилось.

- Откуда ты это знаешь? – спросил я его.

- С тобой же всё произошло на самом деле?

Я кивнул.

- Вот и с ними, что-нибудь да происходило. Но ты им не веришь?

Я отрицательно помотал головой. Он замолчал.

- А ты все же им веришь? – не угомонился я. – Почему тогда общаешься с ними как с психами.

- Потому что они психи.

- А почему ты сюда попал? – спросил я.

- А какая разница. Ты всё равно не поверишь. Правда или ложь – не имеет значения, когда невозможно доказать, чем оно является.

- Но ты же нормальный?

- Я нормальный?! А разве нормальный будет верить им?

И Леня показал рукой на спящих и на слушавшего нас Родионова.

- Бывает и псих им не верит, - улыбнувшись, ответил я и показал на себя рукой.

- Но нормальный точно не будет верить им.

Он тоже улыбнулся мне в ответ.

XXI

Тридцать второй день в психушке. Я уже как два часа смотрю в окно. Что я там вижу? Ничего. Глаза не хотят больше воспринимать какую либо информацию из вне. В данный момент мой мозг питался мыслями, которые посылала ему тёмная непознанная, непонятно откуда взявшаяся часть всеобщего человеческого подсознания. Короче, я просто стою и думаю о всякой хрени. Рядом со мной стоит Лёня, который, как я заметил, намеривается что-то меня спросить.

- Толик, а что ты испытал, когда убил своего друга? – тихо спросил меня он.

Странно, всегда думал, что убийство человека – это самое тяжёлое психологическое внутреннее переживание. Но пристрелив Копыта, я даже и не думал, что совершил ужасный поступок.

- Даже не знаю, что тебе ответить…

- Ты так легко это сделал?

Конечно, он волнуется. Для него я убийца, но я попробую объяснить ему, что это не так.

- Просто в тот момент я понял, что этот человек является выдумкой, марионеткой в руках некого человека.

- Но мы все являемся марионетками в руках некого… Просто, многие нормальные люди назвали бы его Богом, - с упреком сказал мне Леня. – Ты и меня бы спокойно убил?

- Нет, - отрезал я. – Просто… Как бы тебе это объяснить… Я знал человека как своего друга со школы, который снимал порно, и точно ничего бы не грабил. А потом вокруг меня всё изменилось, а мой друг перестал быть мне другом. Он оказался ненастоящим. Все оказалось не тем, чем было. Я застрелил не человека…

- Ты не прав, - перебил меня Лёня. – Ну и что, что всё изменилось для тебя? Для других всё шло, как и шло. Заметил только ты изменения. Если всё стало не тем, чем было для тебя, это не значит, что всё перестало быть настоящим. Да и есть ли смысл распределять на настоящее и на ненастоящее. Ведь, если окружающий мир придумал твой Волосюк, то изначально твоя жизнь была выдумкой, но люди были людьми для тебя. Кто знает? Может, меня вообще не было в том мире, где ты имел фирму «Островок»? Кстати, дурацкое название.

- Э-э-э-э…

Я не знал, что сказать.

- Жаль, что ты узнал всю правду о мире. Ты теперь не знаешь, зачем живёшь. Ты не знаешь, что делать. Ты потерял интерес к жизни. Ведь смысла в жизни нет.

- Перестань! – резко крикнул я. Лёня даже подпрыгнул.

- Извини, - шёпотом сказал он.

Чёрт, теперь я ещё оказался убийцей. Я убийца, который этого не понимает, так как всё окружающее для меня ненастоящее. «Всё, прекращай думать об этом!» - мысленно приказал я сам себе.

Я посмотрел на Лёню, который всё ещё стоял возле меня и о чём-то загадочно думал.

- Ты действительно веришь тому, что я тебе рассказал? – спросил его я.

- Да, это многое объясняет. Это объясняет рассказы Юрия Семёновича, прилёт с другой планеты деда Макара, да и Илоай тоже выдумка твоего астронома… - ответил мне Лёня, оставаясь в своих раздумьях.

- О чём ты задумался? – с интересом спросил я.

Он немного помолчал и ответил:

- Ты здесь не просто так, ты должен был сюда попасть.

- Что?

Меня это удивило.

- Ты часто пользовался пистолетами? – спросил меня Лёнька.

- Да нет, - улыбнувшись, ответил я.

- Когда ты стрелял в своего друга, ты снял пистолет с предохранителя?

Дата добавления: 2015-07-11