Читайте также:
|
В первую неделю марта погода изменилась. В начале месяца
было полнолуние и стояли сильные жары Чувствовалось, что воздух
пропитан электричеством, и можно было опасаться более или менее
продолжительного периода гроз. И действительно, 2 го числа
раздались яростные раскаты грома. Ветер дул с востока, и
начавшийся град ударил прямо в фасад Гранитного Дворца; градины
щелкали, как заряды картечи. Пришлось плотно запереть двери и
ставни окон - иначе комнаты были бы залиты водой.
Наблюдая градины, которые иногда были величиной с
голубиное яйцо, Пенкроф подумал, что его хлебному полю грозит
серьезная опасность. Он немедленно побежал на поле, где уже
поднимались зеленые головки колосьев. С помощью куска парусины
моряку удалось защитить свой урожай. Правда, его самого здорово
побило, но он не жаловался
Ненастье продолжалось восемь дней. Все это время
непрерывно грохотал гром. В перерыве между двумя грозами его
раскаты слышались где-то далеко за пре делами острова, потом он
возвращался и гремел с новой яростью. Молнии прорезали небо.
Они сожгли много деревьев, между прочим огромную сосну, росшую
у озера на опушке леса. Два или три раза молния ударяла в
берег, причем песок расплавился и превратился в стекловидную
массу. Найдя эти фульгуриты (36), инженер решил, что будет
нетрудно вставить в окна толстые и крепкие стекла, которым не
страшен будет ни ветер, ни дождь, ни град.
Не имея спешных работ вне дома, колонисты воспользовались
дурной погодой, чтобы кое-чем заняться внутри Гранитного
Дворца, обстановка которого с каждым днем улучшалась и
пополнялась. Инженер установил токарный станок и выточил
несколько предметов, нужных для хозяйства и для одежды, - в
частности пуговицы, отсутствие которых очень сильно ощущалось.
Для ружей, содержащихся в исключительной чистоте, была устроена
специальная стойка; этажерки и шкафы не оставляли желать
лучшего. Колонисты неустанно пилили, строгали, подпиливали и
точили В течение всего периода дождей только и слышались скрип
инструментов и жужжанье станка, которые отвечали раскатам грома
Дядюшка Юп не был забыт. Он занимал отдельную комнату
возле главного склада - нечто вроде каюты с койкой, на которой
была постлана мягкая постель, и чувствовал себя там превосходно
- Этот молодец Юп никогда ничего не требует, никогда не
дает глупых ответов, - часто повторял Пенкроф. - Какой это
прекрасный слуга, Наб, какой слуга!
- Мой воспитанник! - говорил Наб. - Скоро он будет не хуже
меня.
- Нет, лучше, со смехом возражал моряк Ведь ты, Наб,
все-таки говоришь, а он - нет!
Излишне объяснять, что Юп теперь был вполне в курсе своих
обязанностей. Он выколачивал платье, поворачивал вертел,
подавал к столу, складывал дрова и, к величайшему восхищению
Пенкрофа, никогда не ложился спать, не укутав предварительно
моряка одеялом.
Здоровье членов колонии, двуногих, двуруких, четвероногих
и четвероруких, не оставляло желать лучшего. Благодаря жизни на
воздухе, в здоровом климате умеренного пояса и усиленной работе
головой и руками они могли не бояться никаких болезней.
И действительно, все чувствовали себя превосходно. Харберт
за этот год вырос на два дюйма. Его внешность становилась все
более мужественной, и он обещал сделаться мужчиной, одинаково
совершенным в физическом и умственном отношении. Юноша
пользовался всяким случаем, чтобы учиться Он читал книги,
найденные в ящике, и, помимо практических уроков, которые ему
давала жизнь, находил в инженере и в журналисте прекрасных
наставников в науках и языках; а те охотно делились с ним
своими знаниями.
Инженеру очень хотелось передать Харберту все, что он
знал, наставлять его и примером и словом. Харберт широко
пользовался уроками своего учителя.
"Если я умру, - думал Сайрес Смит, - именно он заменит
меня".
Около 9 марта буря прекратилась, но небо было покрыто
тучами в течение всего месяца. Атмосфера, возмущенная
электрическими разрядами, не могла успокоиться, и почти все
время шли дожди и стоял туман. Только три или четыре дня была
ясная погода, благоприятная для всевозможных экскурсий.
В это время самка-онагга родила детеныша, тоже женского
пола, который пришелся очень кстати. Население кораля, в
частности стадо муфлонов, тоже умножилось: в сараях уже блеяло
несколько ягнят, что доставило Набу и Харберту большую радость.
У каждого из них был свой любимец среди новорожденных. Была
сделана попытка приручить пеккари, и она вполне удалась. Возле
птичьего двора построили несколько сараев, в которых вскоре
появились поросята, весьма склонные к накоплению жира,
благодаря стараниям Наба- Дядюшка Юп, которому поручили носить
им пищу, помои, кухонные объедки и т. п., добросовестно
исполнял свое дело. Правда, иногда он шутил со своими
маленькими пансионерами и таскал их за хвост, но делал это
любя, а не по злобе. Маленькие закрученные хвостики очень его
забавляли, а ведь Юп по развитию напоминал ребенка.
В один из мартовских дней Пенкроф, разговаривая с Сайресом
Смитом, напомнил ему об одном обещании, которое инженер еще не
успел исполнить.
- Вы как-то говорили про аппарат, который избавит нас от
нужды в длинных лестницах, мистер Сайрес, - сказал моряк. - Вы
его когда-нибудь установите?
- Вы имеете в виду подъемник? - спросил инженер.
- Хотите, назовем его подъемником, - ответил моряк. - Дело
не в названии, лишь бы он доставлял нас, не утомляя, в наше
жилище.
- Ничего нет легче, Пенкроф. Но будет ли от этого польза?
- Конечно, мистер Сайрес Теперь, когда у нас есть все
необходимое, подумаем об удобствах. Для людей это будет, если
хотите, и роскошь, но для вещей подъемник необходим. Не
очень-то удобно карабкаться по длинной лестнице с тяжелым
грузом на плечах.
- Ну что же, Пенкроф, мы попробуем удовлетворить вас.
- Но у вас же нет никакой машины?
- Мы ее построим.
- Паровую машину?
- Нет, водяную.
Действительно, инженер ведь имел в своем распоряжении
естественную силу, чтобы управлять машиной;
использовать эту силу не представляло большого труда
Для этого достаточно было увеличить выход воды через
небольшой рукав озера, поставлявший воду в Гранитный Дворец.
Отверстие в камнях и траве на верхнем конце водостока было
расширено, и в коридоре образовался высокий водопад Излишек
воды уходил через внутренний колодец. Под водопадом инженер
установил цилиндр с лопастями, который был соединен с колесом,
обмотанным крепким канатом; к канату была привязана ивовая
корзина Посредством длинной веревки, доходившей до земли,
позволявшей включать и выключать гидравлический мотор, можно
было подняться в корзине до самых дверей Гранитного Дворца
17 марта подъемник был первый раз пущен в ход, к всеобщему
удовольствию Отныне все тяжести: дрова, уголь, припасы, да и
сами колонисты поднимались при помощи этой столь простой
машины, заменявшей лестницу, о которой никто не жалел.
Нововведение особенно обрадовало Топа, который не обладал и не
мог обладать проворством Юпа, чтобы карабкаться по ступенькам
Нередко он поднимался в Гранитный Дворец на спине Наба или
самого орангутанга.
Около этого же времени Сайрес Смит попытался изготовить
стекло. Для этого прежде всего требовалось приспособить к новым
потребностям гончарную печь. Дело оказалось довольно трудным;
но наконец, после нескольких неудачных попыток, удалось
оборудовать маленький стеклянный цех. Гедеон Спилет и Харберт,
настоящие помощники инженера, несколько дней не выходили
оттуда.
Что касается веществ, входящих в состав стекла, то это
песок, мел и сода (углекислая или сернокислая) Песок можно было
найти на берегу, мел добывался из известняка, сода - из
водорослей, серная кислота - из железняка, а уголь для
нагревания печи до нужной температуры - прямо из земли Итак,
Сайрес Смит имел в своем распоряжении все необходимое, чтобы
действовать. Труднее всего оказалось изготовить "трость"
стеклодува, то есть железную трубку в пять-шесть футов длиной,
которой набирают расплавленную массу. Но Пенкроф сумел в конце
концов изготовить такую трость из длинной тонкой полосы железа,
свернутой, как дуло ружья, и скоро она была готова к
употреблению
28 марта печь сильно раскалили Массу, состоявшую из ста
частей песка, тридцати пяти частей мела и сорока частей
сернокислой соды, смешанной с двумя-тремя частями угольного
порошка, наложили в тигли из огне упорной глины Когда под
влиянием жара она расплавилась до жидкого или, скорее,
тестообразного состояния, Сайрес Смит "набрал" тростью
некоторое количество этого теста и несколько раз повернул его
на предварительно приготовленной железной пластинке, чтобы
придать ему форму, удобную для дутья. Затем он передал трость
Харберту и предложил ему подуть через другой конец.
- Так же, как выдувают мыльные пузыри? - спросил юноша
- Совершенно так же, - ответил инженер Харберт, надув
щеки, начал с таким усердием дуть в трубку, не забывая все
время ее поворачивать, что расширил дьгханием стекловидную
массу. К первой порции добавили еще массы, и вскоре образовался
пузырь диаметром в один фут. Тогда Сайрес Смит взял у Харберта
трубку и, заставляя ее качаться, как маятник, постепенно
удлинил расплавленный пузырь, придав ему форму конусообразного
цилиндра.
В результате выдувания получился стеклянный цилиндр с
двумя полукруглыми шишками на концах, которые легко было
отделить с помощью острого куска железа, смоченного в холодной
воде. Таким же способом цилиндр был разрезан вдоль, после чего
его размягчили вторичным нагреванием, растянули на доске и
выровняли скалкой Первое стекло было готово. Достаточно было
повторить эту операцию пятьдесят раз, чтобы получить пятьдесят
стекол. Окна в Гранитном Дворце вскоре украсились прозрачными
стеклами, быть может, не слишком белыми, но пропускавшими
достаточно света.
Что же касается посуды - стаканов и бутылок, то
приготовить их было уже пустяком. Их брали готовыми прямо со
стеклодувной трости. Пенкроф тоже просил разрешения подуть; это
доставляло ему большое удовольствие, но он дул с такой силой,
что его изделия принимали самые забавные формы, вызывающие его
восхищение.
Во время одной из экспедиций было открыто новое дерево,
благодаря которому пищевые запасы колонистов пополнились еще
больше.
Однажды Сайрес Смит и Харберт во время охоты углубились в
лес Дальнего Запада, на левом берегу реки Благодарности. Юноша
всегда задавал инженеру множество вопросов, на которые тот с
удовольствием отвечал. Но охота, как всякое земное дело,
требует внимания, и охотника, который не проявляет достаточного
усердия, ожидает неудача. Между тем Сайрес Смит не был
охотником, а Харберт в этот день больше говорил о химии и
физике. Поэтому множество кенгуру, диких свиней и агути,
которых очень легко было уложить, избежали в этот день смерти
от руки юноши. Становилось поздно, и наши охотники рисковали
вернуться с пустыми руками, когда Харберт внезапно остановился
и радостно вскричал:
- Мистер Сайрес, видите ли вы это дерево? Дерево, на
которое он указывал, больше походило на куст, так как оно
состояло из ствола, одетого губчатой корой, и листьев, усеянных
маленькими прожилками.
- Что же это за дерево, похожее на маленькую пальму? -
спросил Сайрес Смит.
- Это cucas revoluta; его изображение есть в нашем
естественно-историческом словаре.
- Но я не вижу на этом дереве плодов.
- Их и нет, мистер Сайрес, - отвечал Харберт, - но зато в
его стволе есть мука, которую природа поставляет нам в готовом
виде.
- Так, значит, это хлебное дерево?
- Да, хлебное дерево.
- В таком случае, мой мальчик, это драгоценная находка,
тем более что наш урожай еще не собран За работу, и дай Бог,
чтобы ты не ошибся!
Но Харберт не ошибся Он разломил один из стеблей, который
состоял из железистой ткани и мучнистой сердцевины, пронизанной
волокнистыми связками, которые разделялись концентрическими
кольцами из таких же волокон
Этот крахмал был пропитан слизистым соком Он имел
неприятный вкус, но его легко было удалить выжиманием.
Эта мучнистая масса представляла собой настоящую муку
прекрасного качества и очень питательную.
Сайрес Смит и Харберт, тщательно изучив часть леса
Дальнего Запада, где росли эти деревья, поставили
опознавательные знаки и вернулись в Гранитный Дворец, где
поделились своим открытием.
На следующий же день колонисты отправились на сбор
Пенкроф, все более и более восторгавшийся островом, говорил
инженеру:
- Мистер Сайрес, как вы думаете, существуют ли острова для
потерпевших крушение?
- Что вы хотите этим сказать, Пенкроф?
Я хочу сказать, - острова, которые созданы специально для
того, чтобы около них было удобно терпеть крушение и чтобы
бедняги вроде нас могли легко выйти из всякого затруднения.
- Возможно, что такие острова и существуют,- улыбаясь,
сказал инженер.
- Это несомненно, сударь,- сказал Пенкроф - И еще более
несомненно, что остров Линкольна один из таких островов
Колонисты вернулись в Гранитный Дворец с большим запасом
стеблей хлебного дерева Инженер установил пресс для отжатия
слизистого сока, пропитавшего крахмал, и получил порядочно
муки, которая превратилась в руках Наба в пирожные и пудинги
Это был, правда, не настоящий пшеничный хлеб, но нечто очень
похожее.
В этот период онагги, овцы и козы из кораля ежедневно
давали молоко, необходимое колонии. Повозка, или, вернее
сказать, легкая тележка, пришедшая ей на смену, совершала
частые поездки в кораль. Когда наступала очередь Пенкрофа
ехать, он брал с собой Юпа и заставлял его править. Юп умно
справлялся со своими обязанностями, весело щелкая бичом.
Итак, все процветало в корале и в Гранитном Дворце, и
поистине колонистам не на что было жаловаться, кроме
оторванности от родины. Они так привыкли к новой жизни и до
такой степени освоились на острове, что не без сожаления
покинули бы эту гостеприимную землю. И все-таки, если бы
какое-нибудь судно неожиданно показалось в виду острова,
колонисты стали бы ему сигнализировать, привлекая его внимание,
и... уехали бы! Пока же они жили счастливой жизнью и скорее
опасались, чем желали, чтобы какое-либо событие прервало ее.
Но кто может похвалиться тем, что он закрепил за собой
счастье и может не бояться превратностей?
Как бы "то ни было, остров Линкольна, на котором они жили
уже больше года, часто служил темой их бесед, и однажды были
произнесены слова, которые должны были иметь в будущем
значительные последствия.
Было 1 апреля - пасхальное воскресенье. Сайрес Смит и его
друзья решили ознаменовать праздник отдыхом. День был
прекрасный, такой, какие бывают в октябре в Северном полушарии.
После обеда, к вечеру, все колонисты сидели под навесом на
краю плато Дальнего Вида, наблюдая наступление сумерек.
Разговор шел об острове и его уединенном положении в Тихом
океане. Гедеон Спилет сказал:
- Дорогой Сайрес, с тех пор как вы нашли в ящике секстант,
приходилось ли вам заново определять местонахождение нашего
острова?
- Нет,- ответил инженер.
- Быть может, следовало бы это сделать с помощью нового
инструмента. Ведь он более совершенен, чем тот, которым вы
пользовались.
- К чему это? - сказал Пенкроф.- Остров чувствует себя
хорошо там, где он есть.
- Несомненно,- продолжал Гедеон Спилет, но возможно, что
несовершенство приборов повредило точности наблюдения, и если
это легко проверить...
- Вы совершенно правы, дорогой Спилет, - ответил инженер.
- Я должен был произвести эту проверку раньше. Впрочем, если я
даже и совершил ошибку, она не должна превысить пяти градусов
широты или долготы.
- Кто знает...- продолжал журналист. - Быть может, мы
находимся гораздо ближе, чем предполагаем, к обитаемой земле.
- Завтра мы это узнаем,- сказал Сайрес Смит.- Не будь я
так занят и лишен досуга, это было бы нам уже известно.
- Вот еще! - воскликнул Пенкроф.- Мистер Сайрес слишком
хороший наблюдатель, чтобы ошибиться. Если только наш остров не
сдвинулся с места, то он там, где его установил наш начальник.
- Увидим...
На следующий день с помощью секстанта инженер произвел
нужные наблюдения, чтобы проверить полученные прежде
координаты. Вот каковы были результаты его вычислений. Согласно
первым наблюдениям, остров Линкольна находился:
между 150° и 155° западной долготы, между 30° и 35° южной
широты. Второе наблюдение, совершенно точное, дало:
150° 30' западной долготы, 34° 57' южной широты.
Значит, несмотря на несовершенство своих приборов, Сайрес
Смит так искусно произвел расчет, что погрешность не превышала
5°.
- Кроме секстанта,- сказал Гедеон Спилет,- у нас ведь есть
еще и атлас. Посмотрим теперь, мой дорогой Сайрес, в каком
месте Тихого океана находится остров Линкольна.
Харберт принес атлас, который, как мы уже знаем, был издан
во Франции, а следовательно, имел надписи на французском языке.
Разложив карту Тихого океана, инженер с циркулем в руке
собирался установить местонахождение острова. Вдруг он поднял
циркуль и сказал:
- В этой части Тихого океана уже есть остров.
- Остров? - воскликнул Пенкроф.
- Это, наверно, наш остров, - сказал Гедеон Спилет.
- Нет,- продолжал Сайрес Смит,- его координаты 153°
долготы и 37° 11' широты Иначе говоря, он находится на 2,5°
западнее и на 2° южнее острова Линкольна
- А что же это за остров? - спросил Харберт.
- Остров Табор
- И большой остров?
- Нет, маленький островок, затерявшийся в Тихом океане.
Быть может, никто никогда там не бывал. Ну, так мы побываем! -
сказал Пенкроф
- Мы?
- Да, мистер Сайрес Мы построим палубное судно, и я берусь
управлять им На каком мы расстоянии от этого острова Табор?
- Примерно в ста пятидесяти милях к северо-востоку, -
ответил Сайрес Смит
- Сто пятьдесят миль? Какие пустяки! - сказал Пенкроф При
попутном ветре мы пройдем это расстояние в сорок восемь часов
- Но к чему это? - спросил журналист.
- Почем знать! Там увидим!
Тут же решено было построить судно, с расчетом выйти в
море в будущем октябре, когда вернется хорошая погода.
Дата добавления: 2015-07-14; просмотров: 183 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| И животные богатства - Воспоминания о далекой родине | | | Нечего больше желать |